Резко усилился гул турбин, моментально заложило уши, как бы нехотя, лениво самолёт начал разбег и ура! Мы уже в воздухе. Наконец-то можно вытянуть ноги и удобно откинуться на спинку такого мягкого кресла.В салоне было полутемно и тепло, а за стеклом иллюминатора- ночь и стужа.Роза уже дремала у меня на плече. Её волосы касались моего лица и вкусно пахли ромашкой.Я старался не шевелиться - сон у неё такой чуткий.Глазами, а скорее броовями, я дал понять пухленькой стюардессе, катившей по узкому проходу тележку, что ужинать не буду и закрыл глаза.Да, денёк сегодня был! Конечно, Роза в роли Чен всегда обворожительна, но сеголня они со Сличём - Бади устроили такую катавасию, не найдя ничего лучше, как спрятаться от погони, завернувшись в интермедийный занавес и устроить там "нанайскую борьбу", а затем Бади , вырываясь, выбегает и все щёки и лоб у него в губной помаде.Публика ревела от восторга! А мне Семён Аркадиевич(Баркан) после спектакля сказал, вдруг, что он не ошибся, дав мне роль Лексы и что он волновался, как я спою дуэт со Сличенко.-:"Ты, вообщем, молодчина- так держать!", сказал Баркан. По-моему, спектакль прошёл классно!Занавес открывали шесть раз! А после спектакля ещё и "заседание" клуба "Под цыганским шатром"- наше с Барканом детище. Он здорово придумал перенести со сцены в наше фойе складные карты - шатры и получился замечательный интерьер.Как ни странно, гости собрались во-время. Хорош был Никита Владимирович Богословский. К своему стыду, я не знал, что песня про шаланды, наполненные кефалью, его авторское творение, а не, как теперь говорят,"городской фольклёр". Мы дружно подпевали автору про то, как вставали "бендюжники", когда Костя- моряк входил в пивную. В конце его выступления, наша костюмерша Люба преподнесла Никите Владимировичу очень красиво упакованный сувенир. При ближайшем рассмотрении, оказалось, что это ни что иное, как огромного размера бюстгалтер! Богословский под общий хохот надел его на голову. Затем появились Майя Михайловна Плисецкая со Щедриным. Мы дружно спели "Величальную", а Родион Мих?..
сел к роялю и, прежде чем заиграть, сказал:-"Маечка задурила мне голову - хочет танцевать Кармен. Я ей объясняю, что товарищ Бизе написал оперу и не предполагал, что Плисецкой вздумается это танцевать.А она мне-:" Пойдём послушаем цыган и у тебя всё получится!" Так мы стали, возможно, первыми слушателями будующего шедевра - "Кармэнсюиты".
Конечно, мы много пели для наших гостей.Пели мы с Розой, Соня Тимофеева, Валя Баглаенко, Вася Туманский пел и танцевал. Было здорово!.. Самолёт вдруг тряхонуло так, что засосало "под ложечкой".-:"Здорово-то здорово, а сил, кажется "нанэ", подумал я. Наш лайнер продолжало кидать из стороны в сторону.Проснулась Розочка. "Торбулентная зона",- бесстрастным голосом провозгласила маленькая бортпроводница.-:"Со адава, давбулентная зона?", спросила Роза по-цыгански,-:"Похасилям, чаро!".Заволновались, завозились пассажиры. Стюардесса успокаивала и объясняла, что происходит всё это по метеоусловиям города Красноярска, куда мы, собственно и летели и просила набраться терпения. Вскоре под крылом самолёта можно было разглядеть тускло мерцающие посадочные огни аэропорта. Самолёт долго кружил над огнями, но, наконец, это случилось - мы приземлились. Ура!
Пассажиры заапплодировали. Мы с Розой перекрестились...
Обжигающий, сногсшибательный ветер налетел с такой силой, что пришлось обеими руками ухватиться за поручни трапа, чтобы не улететь вслед за снежным вихрем. Снежинки были такими огромными, что напоминали кусочки ваты, разбросанные на новогоднюю ёлку, только холодные и ужасно колючие. Они куда-то неслись, увлекаемые ветром, кружились, казалось, танцевали, заводя немыслимые хороводы, как в танцах Игоря Моисеева. В свете прожекторов пассажиры трусцой ковыляли к зданию аэровокзала. Мои усы, которые для большей убедительности я тогда подводил чёрным карандашом, в одну секунду обледенели и говорить было не возможно, зато моя Розочка ворчала без умолку, припрыгивая на ходу-:"Похасилям! Куда ты меня притащил, золотой мой, бриллиантовый? Пять утра! Холод собачий! Ну, позвонил тебе какой-то Смоляной... Ну, пригласил выступать во дворцах... Ну, обещал лове большие, а ты и рванул, рысак мой чистопородный! Ну, кто нас знает, кто встретит на каторге- лихоманке?Кому мы нужны?" Здание вокзала пахнуло тёплым, даже, слегка жарким и немного тошнотворным воздухом. Мы смешались с толпой пассажиров и отогревались. Получая багаж, я заметил молодого человека, который направлялся прямо к нам. Он заговорил, скорее утвердительно, нежели задавая вопрос:-"Вы - Роза Джелакаева и Пётр Деметр, здравствуйте. Я вас встречаю, меня прислал Смольный". Мы с Розой переглянулись. Молодой человек подхватил наши вещи и мы вышли из вокзала. Прямо у подъезда стояла новенькая, вся блестящая "Волга", на лобовом стекле у неё была надпись:"Народные артистыСССР Роза Джелакаева и Пётр Деметр".От неожиданности мы онемели, но в машину сели послушно. Плавно шурша колёсами "Валга" вырулила на широкий проспект, ярко освещённый уличными фонарями и неоновыми сполохами реклам - видимо, это был местный "Бродвей". Высокие, красивые дома из стекла и бетона наступали на нас справа и слева. На одном из них я прочитал "готель", ну, думаю, приехали, но машина, не снижая скорости, проехала мимо. -:"Красивый у Вас город",- прмямлил я , пытаясь произвести, хоть какое-то впечатление на нашего спутника и водителя, а про себя подумал:"Конечно, все нормальные артисты проживают в этом, светящемся огнями "Готеле", а нас везут куда-нибудь на "хухлыновку". Ехали молча минут десять, остановились возле трёх, или четырёхэтажного дома с вывеской "Гостинница". -:"Приехали", сказал молодой человек. Как ни странно для столь раннего часа, довольно скоро заспанная, но приветливая дежурная распахнула перед нами двери, и приветствуя, сказала, что "давно ждут-с"! Мы поднялись по красивой лестнице на второй этаж и, пройдя по коврику мягко освещённого корридора, остановились перед номером 27. Молодой человек открыл ключом дверь и, занося наши вещички, сказал:"Вот здесь Вы будете проживать. Располагайтесь, на репетицию за Вами прийдёт машина. Зовут меня - Юлик. Юлик Малакянц, он при этом снял свой головной убор и смешно поклонился, изображая испаского гранда( кто сегодня не знает продюссера, режиссёра и директора московского театра антрепризы Юлия Захаровича Малакянц!) и удалился. Мы остались одни и, не снимая пальто, принялись разглядывать гостинничный номер. К нашему удивлению, мы поняли, что нас поселили в трёхкомнатный "люкс"и радовались, как дети( очень надоело в коммуналке дома).Роскошная кафельная ванна и туалетная комната, в нарядной гостинной на полу красовался ковёр, но главное ,стояло изумительной красоты старинное пианино.Я не удержался, открыл крышку и взял пару аккордов.-:" Как тебя расхватывает в пять утра, мой золотой!",- улыбнулась Роза.На небольшом столике, накрытый салфеткой, стоял приготовленный для нас ужин, цветы и открытка:"Приятного аппетита! Рады Вашему приезду на фестиваль "Зори Сибири!" и подпись:Эдуард Смольный. Нам стало радостно и весело! Роза озорно сбросив туфли, закружилась в танце, выделывая ногами на ковре смешные "кренделя"и пропела, подражая оперным примадоннам:"Пусть так будет всегда-а-а!". Жизнь показала, что "так всегда" не бывает. "Так всегда" было только у незабвенного Эдуарда Михайловича Смольного.