Иван протолкнул лязгающий колёсами чемодан под кровать и, бормоча под нос ругательства, уселся на край. С трёх сторон в его поле зрения тускло тлели глаза попутчиков – двух обывательниц средних лет и пенсионера, уткнувшегося в сканворд. Под широкими очками без оправы сверкнула торжествующая искорка – он заскользил ручкой по бумаге, вписывая правильный ответ. Поезд тронулся. Иван тихо, чтобы звук потонул в скрипе колёс, вздохнул. Ну и что ему делать здесь в оставшиеся двадцать два часа? Он не взял с собой ничего интересного, кроме тетрадки с будущей повестью, а товарищи, с которыми можно было бы хотя бы поговорить, уехали на другом поезде тридцатью минутами раньше. Еды он тоже почти не взял, за исключением трёх пакетов лапши, а до следующей станции, где можно закупиться, было шесть часов нудной дороги. Чёрт возьми, да у него ведь не было даже сигарет!
После тяжёлой восьмиминутной процедуры раскладывания вещей он решил перевести дух и прогуляться по вагонам. Всё было предсказуемо: толстые красные мужики без футболок заняли свои законные места, снуя по узкому коридору так, что иногда застревали в нём; визжащие дети ползали по кроватям в плацкартах, а задумчивая молодёжь заполоняла тамбуры, выпуская в резиновую щель сигаретный дым. В вагоне-ресторане сидели друг напротив друга двое мужчин в татуировках и девушка средней привлекательности с грушевидными розовыми серёжками. Один из парней – лысый, с серьгой и гитарой, играл и пел, второй молча улыбался, застыв на стуле. В следующем вагоне Ивана остановила охрана и попросила вернуться к себе. В унынии он стал протискиваться обратно по узкому коридору купе, распластываясь по стене перед жирными олухами, несущими на трапезу заваренные контейнеры с лапшой. Запах дорожного аппетита растекался по всему составу и исходил уже будто бы от стен.
Попутчики в его купе уже разложили бельё и валялись на скомканных белых простынях, как моржи, бездумно уставившись в потолок. Иван поспешил расстелить свою верхнюю полку, на что ушло ещё несколько минут. Улёгшись, он хотел сначала открыть тетрадь и поработать над повестью, но тут же испытал маниакальное желание ничего не делать и тоже уставился в пустоту.
- Может, в картишки пару партеечек? – осторожно пробубнил он через пятнадцать минут.
- Что? – скрипучим голосом спросил пенсионер.
- В карты, может? - Иван помял губы – Меня Ваня зовут, кстати…
- В карты! А что бы и не в карты? – прогудел дед.
Попутчики расселись вокруг стола, чтобы определить дурака. Первые две партии проиграла одна из тёток, затем одну дед, затем всё та же женщина. Они сдавленно хихикали, набирая очередные шесть карт. Вскоре Ивану надоело, и он стал искать повод заняться чем-то другим.
- Я пойду в тамбур, покурю, - сказал он, сам обнадёживая себя этой мыслью, хотя помнил об отсутствии сигарет. Дождавшись молчаливых кивков, Иван выскользнул в коридор и, поборов тугую дверь между туалетом и тамбуром, вдруг столкнулся с невысоким мужчиной в дорогом сером костюме. У него были толстые зубы и сально-чёрные, обильно примазанные назад гелем волосы.
- О.. Извините, - пробурчал Иван.
- Ничего, это Вы меня извините, - улыбаясь, воскликнул мужчина. Голос у него был мягкий и хвастливый. – Скажите, а вы у себя случайно не играете в карты?
- Да, как раз начали, - выпалил Ваня, не задумавшись. Вот чёрт, сейчас ведь и этот придёт!
- А могу ли я к вам присоединиться, если не удастся уговорить моих попутчиков? – произнёс незнакомец, продолжая улыбаться.
- Наверное, - Иван пожал плечами. – Если соседи не будут против.
- Отлично! – воскликнул мужчина. – Кстати, меня зовут Кристиан. Потомственный цыган.
- Очень приятно, Ваня, - неуверенно сказал Иван, пожимая волосатую руку. Разжав её, он поспешил протиснуться в тамбур.
«Потомственный цыган,» - повторил он про себя. – «Ничего себе.» Он не без труда оттолкнул неподатливую дверь, оставляя Кристиана благодушно скалиться в коридоре.
На узкой площадке уже столпились, покачиваясь в такт движению, трое молодых панков – двое парней в кожаных куртках держали в руках пиво, а третья, девушка с розовым ирокезом, гоготала в такт их невнятной болтовне. Иван замялся.
- Мужик, не хочешь сигу? – вдруг спросил один из них.
- Почему бы нет? – выдал Ваня. Всё-таки именно за этим я всё-таки сюда выходил, подумал он.
Первый панк кивнул второму, тот достал из внутреннего кармана смятую пачку «Петра» и выудил оттуда папироску. Иван поджёг и с наслаждением затянулся.
- Кондор меня зовут, - гаркнул первый панк.
- Ваня.
- Это – Кирилл, Маша, - Кондор махнул рукой на товарищей.
«Вот здорово,» - заключил Иван. – «Уже новых знакомых нашёл.»
- Слушай, - проскрипела Маша. Голос у неё трещал, как колёса под ногами. – Ты не знаешь, когда остановка будет, сколько мы будем стоять?
- Минут семь наверное. А что?
- А за пивком сбегать есть варик? – громко спросил Кирилл и загоготал.
- Сбегаешь, если чё? – тут загоготали и остальные двое.
- Вряд ли, - вежливо ответил Иван. – Я что-то не планирую пить.
- Мм, ты грустный, значит, - Кондор прижал бычок к стене. – Я тут сдохну, наверное, до конца пути.
- Аналогично, - улыбнулся Иван. На миг они оказались на одной волне, но эта волна не приносила никому из них радости. Панки зашуршали кожанками о стены, протискиваясь в вагон.
- Я тут с цыганами в карты, видимо, буду играть.
- С цыганами? Да, цыгане – это круто, - усмехнулся Кондор и, прогоготав – на этот раз более сдержанно – ещё раз, скрылся с приятелями за дверьми. Иван остался наедине с пустой площадкой. Сигарета уже дотлевала в его пальцах, погружая всё в дым, стремительно выносившийся сквозь вагонные сквозняки. Он прислонился к стеклу и наблюдал за проносящимся мимо однотипным пейзажем, слегка улыбаясь и раздумывая о еде. Ему было чуть-чуть лучше.
Мимо проносились мокрые зелёные деревья, сливавшиеся в однородную массу, плыли заборы, то подскакивавшие, то пластавшиеся по равнине, прерываемые дряхлыми домиками. Иван глядел и думал о том, что, может быть, желая друг другу посмотреть страну в поездке на поезде, люди имеют в виду по большей части именно такие домики – увидев один, можно было познакомиться с половиной России. Он выкинул обгоревший фильтр под дверь, закряхтел и облокотился на стекло. Из-за тонн зелёной листвы вдруг вынырнул берег, и за ним, отливая дисков вышедшего из-за облаков солнца, по окну покатилась река. Они перешли на мост – пол под ногами задрожал более быстро и мелко, как мурлыкающий кот. Ваня застыл, глядя, как солнечный диск прокатывается по водной глади. Река унеслась куда-то влево, уступив место полю, по которому задумчиво расхаживали коровы. Иван улыбнулся снова. Возможно, эти поезда не так уж и плохи - если только ехать в них в одиночестве, подумал он. Покряхтев, он оттолкнулся от двери и покинул тамбур.
***
Он отодвинул дверь вагона-ресторана, поглаживая живот, и направился к своей мягкой полке на втором этаже купе. Нужно было как-то использовать время, имевшееся у него в пути. Если как-нибудь поднять боевой дух, можно даже написать главу к повести. Одарив взглядом парочку, обнимающуюся в тамбуре – лысый парень в татуировках уже почти вдавил девушку с розовыми серьгами в стену – Иван оказался в своём вагоне. Было пусто и тихо – кажется, даже дети уснули.
«Так,» - думал он, приближаясь к двери, - «Наверное, Пферд не должен погибать до последней главы. В этот раз за ним будет погоня, но он выживет…» Откинув в сторону дверь, он смущённо поджал губы. Вокруг стола сидели двое его попутчиц и тот деловой цыган, которого он встретил утром. Кристиан, кажется, его звали?
- О-о, а Вы тоже здесь едете! – воскликнул он, раскинув руки. – Я же видел Вас днём… Давай на ты… Иван, кажется?
- Да, так точно,- вяло кивнул Ваня. Он вспрыгнул наверх.
- Что, давай партию сыграем? – улыбался цыган.
- Нет, я сейчас не хочу в дурака. Я повесть пишу.
- Да? – Кристиан приподнял брови. – О чём же она?
- О… быстрой езде, - буркнул Ваня, скалясь. Кристиан замолчал на мгновение и захохотал.
- Вот как, значит! Смотри, не сорвись!
«Что-то слишком порядочный для цыгана,» - подумал Ваня. Подоткнув под себя одеяло, он достал с полки тетрадь.
- Вряд ли я сорвусь, разве что главные герои.
- Ну да, - Кристиан раздавал карты, лихо раскидывая их в три кучи. – Но если хочешь, присоединяйся. Мы не в дурака тут, кстати, играем.
- А во что же? – поинтересовался Иван.
- А, одна игра редкая, - отозвался потомственный цыган. – Называется «Ахи-бахч». Наверное, не слышал.
- Что-то цыганское наверняка?
- Не-ет, - Кристиан покачал головой и замолчал.
Ваня повернулся к стене, открыл последнюю страницу и начал читать. «Пферд перескочил через ограду, оглядываясь на преследовавших его мужчин. Двое или трое из них устремились за ним в тоннель, остальные побежали наверх, чтобы занять позицию для стрельбы. Времени у него не было: у них были пушки, а у него - нет, так что всё, что ему оставалось – бежать. Он видел единственный путь. Вскочив на лошадь с номером «9», он ударил каблуками по бокам и понёсся по дорожке…» Ваня посмотрел в потолок, думая, что же здесь не так. «Даже не знаю, что и добавить,» - проговорил он молча. «…Его удивила прыть, развиваемая ездовым скакуном. Он нёсся вперёд с такой скоростью, что его выдавливало из седла, но беда в том, что жеребец номер девять был приучен бежать только по кругу. Преодолев поворот, он неуклонно возвращался назад, где Пферда уже поджидали тёмные силуэты мужчин в широкополых шляпах…» Между тем снизу донёсся взрыв хохота. Иван положил рукопись на грудь и увидел двух тёток, согнувшихся пополам от смеха. Пенсионер – его звали Николай Маджоевич – подхихикивал им в такт со своей полки.
- Перерезать рот обратно! - восклицал Кристиан. – Ничего себе!
- Что у вас там? – поинтересовался Ваня.
- Да это всё игра, не переживай, - ответила женщина.
- Да что за игра-то такая? Можно узнать её правила?
- Всё просто, - сказал Кристиан. – Сначала каждый повторяет слово «ахи». По одному разу. Потом все вместе повторяют слово «бахч». Потом количество раз, которое повторяется каждое слово, увеличивается, и каждый следующий участник должен прибавить к кличу лишь одно из слов: «ахи» или «бахч». Он обязан правильно назвать получившуюся конструкцию. Нельзя увеличивать ни одну из частей больше, чем на одно слово за ход. Кто собьётся – тот проиграл и говорит первое словосочетание, которое ему придёт в голову. Это нужно сразу говорить, пока ещё мозг занят разбиранием «ахи» и «бахчей». Вот Нина сказала: «Перерезать рот обратно.» А я бы, например, сказал: «Любопытные солодовые снизу». Потом все предложения записываются, и из них нужно составить правильное.
Ваня застыл, ошарашенный сложностью этой игры. Как же можно собрать предложение из совершенно случайно выданных слов?
- Можно с вами раунд?
- Конечно, давай.
Иван спустился и сел на кушетку.
- Итак, - объявил Кристиан. – Ахи!
- Ахи!
- Ахи!
- Ахи
- БАААХЧ… - дружно зарядил хор.
- Ахи-бахч, - сказал Кристиан.
- Ахи-бахч-бахч, - ответила Нина.
- Ахи-ахи-бахч-бахч! - вскрикнул Иван Маджоевич.
- Ахи-ахи-ахи-бахч-бахч, - проговорила Лена - вторая женщина.
- Ахи -ахи - б… бахч? – неуверенно спросил Ваня.
- НАЗЫВАЙ! – заорал Кристиан. Остальные сгрудились над ним.
- Что? Я, кажется, недопонял правила…
- Да называй же скорее! – взвизгнула Лена.
- Ну… Круцевые эфирки Даукова.
- А можно так? – обеспокоилась Лена. Они переглянулись с подругой.
- Да, "Круцевые эфирки Даукова", будет начало текста! – довольно воскликнул Кристиан.
- Ага! Кажется, я понял, - радостно возвестил Ваня. – А давайте следующий ход…
- ...Стлеют под недлеющей луной! – рявкнул Николай Маджоевич в конце хода.
Иван засмеялся. Они сыграли ещё несколько раундов, а потом Кристиан предложил ещё одну игру: там надо было молчать и перемигиваться только лицом, намекая на задуманные буквы. Кто отгадает слово другого целиком, тот и победил. На шум пришёл проводник, а затем ещё несколько соседей. Кристиан среди них опознал своих.
- Антон! Самара! Вы ещё живы? Проходите сюда, не стесняйтесь! – живо воскликнул он, увидев в проходе парочку молодых людей. Разместившись на уголке кровати, они с интересом стали наблюдать за происходящим.
- Ещё одна игра! – объявил Кристиан. – Вы должны загадать животное, которое ассоциируется у вас с одним из присутствующих. Каждый ход участник говорит одно предложение, которое должно подходить этому животному. Задача остальных – отгадать, какому именно, и кто из участников говорит именно о его животном! Начинаем!..
Иван загадал лося, выбрав в качестве его прототипа лысого парня в наколках – его звали Михаил – который вместе с девушкой также пробрался в купе. Вагон быстро заполнился громкими криками и взрывами смеха. Кто-то принёс гитару.
«Отсюда скоро будет не выйти,» - подумал Ваня. – «Меня хоть поспать пропустят?» - он недоверчиво посмотрел на двух незнакомых людей, сидевших на его полке, свесив ноги на плечи Николаю Маджоевичу и Нине. Ударил звон струн, кто-то начал пытаться танцевать.
- Ай! На ногу ступаешь! Куда ты… Да не так! – слышалось откуда-то из сгустка тел. Иван резко разогнулся и, изловчившись, пересел на другую кровать, оказавшись рядом с Кристианом.
- Классно ты здесь всё устроил, - деловито произнёс Ваня. – Умеешь скрасить обстановку. Вообще, нормальный ты парень.
- Ещё бы! – воскликнул Кристиан.
- А я раньше таких нормальных цыган не знал, - прогудел Ваня, отпивая из кружки. – Говорят, они все в основном воры и бомжи. Коней везде воруют.
Кристиан вдруг вскочил, едва не опрокинув бокал. Его брови заплясали волнами, а рот оскорблено приоткрылся, как у важного посла, у которого на приёме в супе оказалась муха. В его позе не было ничего угрожающего, но обида так и сочилась из него.
- Вот тут попрошу быть тактичнее! – воскликнул он, переключив на себя внимание. – Не надо чесать всех под одну гребёнку! То, что когда-то цыгане зарабатывали кражей коней, не значит, что каждый из нас должен это делать! Сегодня этим занимаются только самые отсталые индивиды, проживающие в сельской местности.
Публика одобрительно загудела. Кто-то потрепал Кристиана по плечу.
- Я никогда ничего не крал и не буду! Я – не вор! – Кристиан дёрнул головой вверх и опустился. Следующим движением он залпом допил кружку. – Между прочим, я работаю в банке с крупными кредитами. Сейчас еду в Москву с ценными бумагами, - он вытащил откуда-то барсетку и со стуком опустил на столешницу. – Мне выходить через несколько часов.
По купе прокатился вздох разочарования.
- Как же мы без тебя, Кристиан? – с картинной скорбью протянул Михаил. – Только жизнь пошла…
- Мне тоже жаль, увы, - вздохнул Кристиан. – Но работа есть работа.
- Давайте же тогда допьём всё, что есть! – осенило Мишу. Все тут же взорвались аплодисментами.
- А вот эта идея мне нравится, - Кристиан подмигнул и потянулся под стол. – Есть ещё кружки?
Толпа забыла про игры и, зашумев, принялась рассасываться сквозь нарочито съезжающую дверь в свои номера, чтобы принести тару. Вскоре Ваня обнаружил себя на своей полке.
- Главное – не налегать, - произнёс Кристиан вслух. – Выспаться тоже успеть надо.
- Какой сон в поезде, - протяжно усмехнулся Ваня. – Череда диких галлюцинаций. В поездах нужно спать исключительно для того, чтобы придумать новые произведения.
- Ах да, у тебя же есть какая-то повесть про быструю езду, - вспомнил цыган. – Она в той тетради? Можно глянуть?
- Разумеется, - великодушно сморщился Ваня. Вытащив с полки измызганную толстую тетрадь, он подкинул её вниз. Кристиан хлопком поймал добычу.
В дверь постучали.
- Открыто! – гаркнул Иван, распластавшись по кровати. Стена отъехала, и в проёме показались старые знакомые – трое панков во главе с Кондором, чья голова осторожно всунулась внутрь.
- Здравствуйте, - пробурчал он. – Что, у вас здесь весело, да? Можно к вам?
- Здорова! Мы в игры играем, - объявил Ваня.
- Только, похоже, места уже не будет, - заметил Кристиан, подозрительно косясь на гостей. Кондор окатил его настороженным взглядом.
- Ничего, я пока выйду! – вдруг выдал Иван. – Что-то погулять захотелось. А вы пока посидите на моей полке.
- Ого, спасибо, - изумлённо произнёс Кондор. – А это, - он повернулся к Кристиану, - полагаю, и есть тот самый цыган?
Кристиан живо улыбнулся.
- Да, это я – Кристиан, - сказал он, протягивая руку. Кондор смотрел на неё мгновение, а затем осторожно пожал.
- Смотрите, у них ещё и пиво есть! – удивился Кирилл, заглядывая под стол.
- Всё есть, ребята, - объявил Кристиан. Кондор душевно улыбнулся. Ваня спрыгнул на пол.
- Курить пойдёшь? – жеманно поинтересовалась Маша.
- Может быть, - брякнул Иван, проскользнув мимо неё в коридор.
«Как же болят ноги,» - подумалось ему вдруг. – «И неужели можно держать их настолько поджатыми на протяжении нескольких суток?» В коридоре было тихо – шум доносился лишь из-за тонкой перегородки, отделявшей спальные места: за ней люди шебуршались, как термиты, расстилали бельё, передвигали чемоданы под полки, а кто-то выдвигал их, чтобы достать со дна поклажи неудобную железную чашку и пойти с ней к Кристиану. Иван протяжно вздохнул. Колёса пели у него под ногами, отмеряя такт вечному маршу пути, с которым рано или поздно должен познакомиться каждый россиянин. Он вышел в тамбур – там тоже никого не было, но теперь Иван не чувствовал себя одиноко. За двумя дверьми, там, в плацкарте, сейчас едет сотня неизведанных душ, каждая со своими проблемами и планами, заставившими её переменить место дислокации на карте страны. Они сейчас моются, брешут о чём-то, доедают ужин, выкорчёвывая искусственное мясо из бульона, кто-то смеётся, кто-то играет в карты, другие пьют дешёвое вино и решают кроссворды. Каждому из них есть, о чём думать, а значит, и о чём поговорить – разве это не прекрасно, думал Иван, прислонившись к стеклу. Сквозь зеркальную чёрную гладь иногда пролетали яркие пятна фонарей и нечёткие лучи окон избушек, а если прислонить лицо и закрыть с двух сторон ладонями, можно было увидеть растущую около рельсов траву. Она вся блестела от капель прошедшего дождя. Иван откинулся на стену и зажёг сигарету - он успел настрелять четыре за последние пару часов. Впустив горький дым в лёгкие, он стал прислушиваться. В вагоне снова поднялся шум – кажется, люди возвращались к ним. Иван улыбнулся. Почёсывая нос в такт стуку подскакивающего вагона, он докурил и ещё раз взглянул в окно. Там всё было темно и невнятно, как и прежде. Откинув дверь, Ваня пошёл к себе. У входа уже собралась толпа – кажется, всё купе было заполнено, и людям приходилось стоять в коридоре. С криками «Пропустите! Я здесь живу!» он втиснулся сквозь любопытно глазеющих пассажиров.
***
Иван проснулся от гулкого толчка – не слишком сильного, но достаточно громкого, чтобы разбудить его. В этот раз состав въехал на какой-то мостик, лязгнув при переходе на другие рельсы. Ваня безжизненно перевернулся, чтобы заглянуть под низко опущенную шторку. Голова отозвалась резким уколом боли, и он поморщился, пытаясь продрать глаза. Приподняв шторку, он увидел многообразие однородных полуразвалившихся сооружений, с ног до головы исписанных граффити; их отделяла от полотна тонкая стена бетона, также много раз изрисованного и измазанного. Они уже в Москве, понял Ваня.
Собравшись с силами, он приподнялся. Голова чугунным шаром перекатилась на грудь. Глаза не хотели открываться: веки подрагивали с каждым подскоком состава на неровных рельсах. Он оглядел купе: повсюду были разбросаны обёртки от шоколадных батончиков и какие-то грязные целлофановые пакеты. На столе лежала груда пустых банок, ниже высовывалась недопитая бутылка коньяка. Иван поморщился от её вида. Коньяк он на дух не переносил. «Нужно срочно найти воду,» - заключил он.
Соседи ещё спали. Он приоткрыл форточку, заставив одну из попутчиц недовольно перевернуться к стене, и стал искать воду. К несчастью, поиски не принесли результата – все бутылки были пусты, а по вещам соседей он шарить не решился. Спасение пришло со стола: в одной из банок осталось немного пива, которое он одним махом проглотил.
На часах было около восьми. Он пошёл мыться. В коридоре не было никого, кроме одного жирного мужика, задумчиво пялящегося в окно – кажется, его он видел вчера вечером в комнате… Впрочем, неважно. Всполоснув лицо и почистив зубы, он пошёл обратно и вдруг столкнулся с чем-то мягким. Мягкое тут же издало недовольный вскрик. Ваня протёр веки и увидел перед собой Кристиана с тюком постельного белья на плече. В левой руке он держал чемодан, под правой крепко сжимал барсетку. Взгляд у него был такой же сонный, как у Вани, лицо казалось мертвенно-бледным, а сальные копны волос апатично свисали на лоб.
- О… Доброе утро, - промямлил Иван. – Извини.
- Да ничего… - Кристиан скорчил странную мину: зевнул и поморщился одновременно. – Это ты извини. Мне выходить сейчас.
- Ах, да, - Ваня вспомнил вчерашний вечер. – Давай… Круто вчера посидели! – он слабо улыбнулся.
- Да, - пробубнил Кристиан, подавшись вперёд. Ваня осторожно отошёл в сторону.
- Теперь буду знать, что среди цыган тоже есть хорошие ребята, - сказал Ваня. Кристиан стеснительно отвёл взгляд.
- Спасибо. Я тоже очень рад.
Он скрылся за дверью, зашуршав колёсами багажа по ковровому настилу. Ваня несколько секунд смотрел ему вслед, а затем отвернулся, издав тихий вздох. Он вышел в тамбур и, пошарив по карманам, обнаружил сюрприз: последняя, смятая стреляная сигарета всё ещё была с ним. Иван с третьего раза поджёг кончик, затянулся и огляделся по сторонам.Скрип тонких прослоек купе, повышавших его стоимость в два раза, шатающаяся теснота и вонь из соседнего плацкарта снова окружали его.
Иван бросил хабарик к щели и, с удовольствием раздавив, откинул его в пропасть. Он чувствовал себя очень непросто – с этим нужно было что-то делать. Спать у него теперь не получится, это точно. Да и потом, надо же выйти побродить в Москве – за полчаса можно успеть что-то купить на площади у вокзала. А пока можно попробовать поработать над повестью. У него давно это не получалось, он знал, но на этот раз надеялся, что выйдет что-то путное… В конце концов, нужно хотя бы отыскать в ней утерянную мысль!
В купе он развалился на своей полке, слегка разгладив смятое в комок бельё. Соседи по-прежнему спали; к счастью, Николай Маджоевич отвернулся на другой бок. Ивану совсем не хотелось их будить. Он открыл тетрадь на том месте, где был загнут страничный уголок, и начал читать:
«Пферд перескочил через ограду, оглядываясь… Он видел единственный путь. Вскочив, он ударил каблуками по бокам и понёсся по дорожке. К сожалению, бежать ему было очень трудно, поскольку под ним ничего не было. Отчаянно семеня, он удерживал на весу седло.» «Что за чертовщина?» - подумал Ваня. – «Не помню, чтобы я такое писал.»
«…Пферд совсем выдохся из сил. Преступники догоняли его. Прозвучал выстрел, затем ещё и ещё. Он повалился на колени, всё ещё сжимая коленями седло, испустил последний вздох и умер.»
Ваня захлопнул тетрадку, стирая ладонью пот с лица. Состав остановился, резкий толчок заставил заворочаться соседей снизу. Иван что-то беззвучно лепетал губами. «Не может быть,» - думал он. – «Пферд не должен умереть так рано! Неужели это действительно написал я? Нет, я точно помню, что там что-то было не так! Так что же это?.. Почему он бежал без лошади?» Пролистав на страницу назад, он нашёл описание ипподрома: «… На широких дорожках, в пыли, облачившись в яркие кожаные спортивные костюмы, резво мотали головами, ожидая старта. Номера покачивались на боках крепких молодых. Трибуны, вытянутые полумесяцем, галдели и бушевали в преддверии гонки. Пферд пробирался сквозь частокол ног, спускаясь вниз: ему нужно было видеть весь заезд, чтобы быть уверенным…» «….Что его лошадь придёт первой,» - выпалил про себя Ваня. – «Разве я не писал именно так? Тут должно быть «уверенным, что его лошадь придёт первой»! Он ошарашено откинулся на стену. Где-то вдали скрипнули входные двери. Утреннюю тяжесть как рукой сняло – теперь у него появлялись проблемы посерьёзнее.
Он раскрыл тетрадь на случайной странице, намереваясь посмотреть, как много текста оказалось изменено. «Диана вежливо кивнула и вскочила на., резво перемахнув ногу через седло. Прихватив удила, она помчалась на пустом месте по полю, удаляясь от Пферда прочь..»
- На пустом месте?! – взревел Иван. Соседи по купе мигом заёрзали, поворачиваясь к нему.
- Что такое? – невнятно прогудел Николай Маджоевич.
- На пустом месте! Какого чёрта, у меня ведь было не так! – Ваня хлопнул ладонью по тетрадке. – Она ехала на своём жеребце, на Клинкоре! И потом он должен был спасти её от налётчиков! А куда подевались все лошади с ипподрома?
- Ну-ну, не кипятитесь, сынок, - прокудахтал пенсионер. – Я уверен, вы всё вспомните.
- Что вспомнить?! – заорал на него Иван. – Кто-то похитил всех лошадей из моей повести!! Кто это сделал?!
Он спрыгнул с верхней полки и навис над ним.
- Может, ты? Ты украл моих лошадей? Или ты? – он повернулся к испуганной Нине. – Вы хоть представляете, какую роль они играли для развития сюжета! Да без них я не смогу закончить повесть!
Николай Маджоевич сдвинул брови, выражая глубокую озадаченность, и поднялся, занеся руку над его плечом.
- Это, конечно, плохо, да, да… Вам, наверное, следует обратиться к проводнику… Возможно, они там помогут обнаружить пропажу…
Дверь вдруг стремительно отъехала, и на пороге показался Кондор. Иван не сразу узнал его: вместе вчерашней кожаной куртки он был одет в аккуратный пиджак, а грязные длинные волосы были расчёсаны и ровно уложены гелем.
- Так, кто тут говорил о лошадях? – озадаченно спросил он.
- Это я, я! – воскликнул Иван. – У меня из повести пропали все кони! Мне нужно срочно их вернуть! Постойте… - он заметил за его спиной Кирилла и Машу – Почему вы так оделись?
- Нет времени объяснять, - гаркнул Кондор. – Кажется, мы нашли его! Выдвигаемся на платформу, может быть, он ещё не ушёл!
Они разом развернулись и помчались по коридору. Иван выскочил вслед за ними, догоняя.
- О ком вы? Кто вы?
- Этот цыган! Кристиан! – крикнул Кирилл на лету. – Мы из ФСБ, мы давно его выслеживали. Отдел по борьбе с угоном коней, - и на ходу он раскрыл перед ним тёмно-синюю корочку, на которой витиеватым узором красовалась двуглавая лошадь.
- Мы почти засекли его в Адлере, но ему снова удалось ускользнуть, - сокрушалась Маша. – Он проникает в общественные места и везде крадёт лошадей. Мы подозреваем, что у него некая маниакальная тяга…
- Постойте, но куда же он их угоняет? – озадаченно спросил Ваня. Они вынырнули на платформу, растолкав скопившийся с чемоданами народ, и встали, оглядываясь по сторонам.
- Вон он! – закричал Кондор, указывая пальцем на маленькую серую фигурку у ларьков. Кристиан нервно переминался с ноги на ногу, сжимая под плечом барсетку.
- За ним! – взвизгнула Маша, и они помчались вперёд, лавируя между потоками.
Кристиан, заметив их, вздрогнул, сгрёб барсетку в охапку и, оставив чемодан, бросился наутёк.
- Не отставать! – кричал Кондор. Ваня с трудом поспевал за ними в своих тапочках. Когда они оторвались от него слишком далеко, ему пришлось их сбросить и побежать по прохладному полу босиком.
Кристиан впереди перемахнул через заграждение, оказавшись в зоне пригородных поездов. Панки из ФСБ последовали за ним, но были остановлены охраной; два метких удара ребром заставили людей в форме повалиться без сознания, чтобы открыть им проход.
- Он идёт к выходу! – кричал Кондор. – Не дайте ему уйти!
Иван оттолкнул кого-то на ходу, снёс лоток с мороженым, больно ударившись коленом, помчался, высоко вскидывая ноги. Кристиан ускользал от них. Они протолкнулись сквозь толкающиеся двери и выбежали в длинный коридор.
- Подождите! – кричал Кристиан, оборачиваясь. – Я всё объясню!
Я в жаб любил, наверное, но всё же,
никто не в силах будет мя понять,
Я если только вижу лошадь -
Ничто меня не может удержать!
- Что?! – заорал Кондор. – Быстрее! Он рвётся к выходу!
Цыган скакал, лихо держа барсетку, через заградительные столбы. Стены волновались, подскакивали вверх, и он седлал их, паря в воздухе, удерживаемый невидимой нитью над землёй. Он пролетел сквозь рентгеновскую камеру, оставив ошарашенных охранников глядеть на полчища мелких конских фигурок внутри барсетки. ФСБ-шники и Иван последовали за ним.
- Ай! Как здесь тесно! – воскликнул Кирилл. Они были уже близко. Тяжёлая дверь отчалила, и Ваня нырнул в столп яркого света – перед ним воссияла площадь, заставленная толпами иностранных машин.
- Стой! Не двигаться! – Кондор выдернул из-за пазухи револьвер и направил его на Кристиана. Тот замер у столба. Кирилл и Маша обступили его слева и справа.
- Вы не понимаете! Это нельзя остановить! – надрывно лепетал Кристиан.
- Верни мне моих лошадей! – закричал Ваня. – Придумай своих, если надо!
- Руки за голову! – скомандовал Кондор.
Цыган сделал испуганный взгляд, затем развернулся на каблуке и схватил барсетку обеими руками. Его ноздри толсто хлопали друг о друга.
- Опустите оружие, иначе я открою сумку! – заорал он. Кондор охнул.
- Стоять! Не смей ничего открывать! – он медленно положил ствол на землю.
- Я не могу ничего сделать, - причитал Кристиан. – Я знаю, что нельзя. Но как только рядом со мной оказываются лошади… Я не могу ничего поделать с собой! – он заплакал. – Возможно, это моя судьба! Отпустите меня, прошу вас!
- Медленно положи сумку на землю, - осторожно проговаривал Кондор. Цыган вдруг изменился в лице. Он обхватил барсетку обеими руками.
- Они вырываются! – прокричал он. – Я не знаю, почему! Они лезут наружу!
Ваня издал истошный крик и бросился к барсетке. Цыган заорал. Сумка треснула пополам, и из неё посыпались какие-то кругляшки; приглядевшись, Ваня увидел, что это маленькие лошадки, свёрнутые в комки. Ноги у них были невероятно короче туловища.
- Что ты с ними сделал, подонок?! – с ужасом произнёс Иван. - Как они теперь выиграют заезд?
- Назад!! – с ужасом закричал Кондор. Он бросился к клубку лошадей, который распадался и разбегался в разные стороны.
Через мгновение Иван понял его. Разбежавшись, лошади внезапно увеличивались в размерах и начинали ржать. У его ног они были уже размером с кошку, а у ограды возрастали в небольших жеребят. Пространство медленно заполнялось грохочущим, как фанфары, «игого».
- Нет, Боже, нет! – Кристиан недоумённо мотал головой. – Куда же вы?
Он заметался по брусчатке, подбирая разбухающих жеребят и пытаясь засунуть их обратно.
- Что же это такое? – лепетал Кристиан. – Я-то думал, что держу всё под контролем! Почему они продолжают расти…
Иван наполнился испугом. Табун лошадей, возросших до нормальных размеров, становился всё больше. Вот среди них уже мелькнул жеребец с жёлтой цифрой девять на морде – тот, на котором Пферд должен был ускакать от врагов. Он неистово чесал копытом и мотал головой, выдувая из широких ноздрей струи пара.
- Так вот ты какой… - прошептал Иван.
Публика, столпившаяся вокруг них, заохала: лошади понеслись вперёд. Кристиан издал страшный крик и закрыл лицо руками. Топот копыт поглотил его. Ваня отпрыгнул от летевшей на него кобылы, но оказался сбит копытом другого жеребца. Он лишь успел выпучить глаза и раскрыть рот для беззвучного крика, когда пыльное облако поглотило его.
Люди на площади побежали врассыпную. Табун диких коней, носясь, как угорелый электрон в атоме, давил их, оставляя лишь тучи пыли за собой. Мужичок в пыльной жилетке, неуклюже перебирая спортивными штанами, вскарабкался на решётку. Рядом сидела девочка лет пяти в белом горошчатом платье и любопытно смотрела на происходящее, держа во рту леденец.
- Ух, слава богу, я сел на этот рейс без коней, - прохрипел мужичок, переваливаясь через забор.
- А я вообще на нём не ехала, - ответила девочка, покачивая ножкой.