***

Здесь темно и холодно. Внезапно появившийся ужас поглощает целиком и лишает возможности выбраться. А так хотелось.

- Посмотрите, кто к нам пришёл.

Паркер сразу узнал этот голос. Больше всего на свете он боялся снова услышать его, ведь когда никто не видит, он раздирает ему горло. Даже когда тот молчит.
Мишель творила с ним всё самое жуткое, самое грязное. Изувечивала его сознание раз за разом и коверкала душу. Вот так вот просто.
Он родился мальчиком, ему положено было быть мальчиком и им же оставаться. Но Мишель считала иначе, на этого ребёнка у нее были совершенно иные планы. Потому мальчик стал девочкой, а ненавистный Паркер желанной Мэрилин.
Ему страшно. Ему снова предательски страшно. В животе всё переворачивается, а в горле застрял ядовитый ком.
Так действовал голос матери и голос самой темноты.

- Помоги мне. Помоги ей.

Мишель походила на недовольного и обескураженного джина, томившегося в собственной клетке. Она не захотела выходить из неё, когда была такая возможность, пожелав слиться с тьмой и стать этой тьмой. А теперь к ней приходит её обожаемый мальчик и просит исполнить одно-единственное желание.

- Вся моя ненависть от тебя.

Тьма становилась ещё холоднее, желая пробрать до костей и внутренностей, пожрать нутро, поглотить, оставить.
Она чувствовала добычу и не спеша подбиралась к её остывающему сердцу. К замедляющейся чернеющей плоти, испещрённой уродливыми отметинами.
Своими отметинами.
Потому что нельзя было любить этого мальчика так. Но она хотела любить его, и по-другому не получалось.
Её любовь — маниакальная ядовая привязанность. Лихорадка. Болезнь всего тела и такой же покалеченной души.
Это искорёженное чувство передалось Паркеру с рождения, с его первой кровью, с его первым вскриком и таким яростным, таким неумолимым желанием жить.

Тьма подбирается к нему всё ближе и обнимает его, как никогда не обнимала сама Мишель. Всё, что у неё теперь есть, так это жалкие остатки роскоши, которыми она сейчас давится, прикасаясь к своему ненаглядному Крейну холодной прозрачной кожей. К своей неудавшейся Мэрилин, но такой послушной в далёком кошмарном прошлом.

- Ты меня ослушался, а непослушных детей положено казнить.

Она должна была сказать «наказывать», но какой в том был смысл, если на самом деле Мишель хотелось его казнить. За всё, что он сделал с её душой.
Она и сейчас винит его в своей неправильной искалеченной и калечащей любви.
Винит и отпускать не хочет.

Скажи, мой дорогой мальчик, выберешься ли ты? Не струсишь? Или же снова завизжишь, точно раненный в лапку поросёнок, и будешь послушно называть себя девочкой? Моей ненаглядной девочкой. Моей Мэрилин.

Ты всё ещё моя Мэрилин, Паркер, и я ненавижу тебя за это.

И люблю.

У Крейна опять подкашиваются колени. Тьма молниеносно затмевает его сознание и безропотно отдаёт в костлявые лапы Мишель. Жуткой темноволосой женщины с сединой из ярости и окровавленными зубами. Белыми и красными. Острыми. Они созданы для того, чтобы пить кровь. Дырявить кожу и вытягивать из неё по капле. Дырявить и рвать, а затем наслаждаться и поглощать её в себя без остатка.
Для Паркера она желала лишь этого. И лишь это она хотела для себя самой.
Они оба как будто инфекция. Приходят в человеческий мир и заражают его своей темнотой, выплёвывают яд, а для продолжения жизни выбирают лишь тех, кто похож на них. Кто не страшится боли, а всем своим сердцем боготворит её.

- Что ты хочешь?

Паркер зажмуривается всё сильнее, пытаясь защитить себя от ненавистных острых иголок, чувствует поползновения в сторону своего сердца и понимает, что всё это делает она. Прямо сейчас за его спиной стоит она, Мишель, и дёргает его за ниточки, словно подневольную тряпичную куклу.
Он чувствует тянущую боль в боку и горячую влагу на коже. Мишель ранит его ногтями, сначала совсем легонько, а потом словно вспарывает ему брюхо одним своим присутствием, точно он какое-то  нелепое животное и ему здесь не место. Или всё совсем наоборот, но тогда оно окажется его вечной тюрьмой.
Мишель шипит ему на ухо старой ядовитой змеёй, скользит своим холодным мокрым языком по коже, точно пробуя её на вкус, а затем злится ещё больше. Ей не нравится это лицо, она ненавидит это чужое тело.

- Как ты посмел явиться сюда в его облике, когда я так его ненавижу?

Внезапная догадка осенила Паркера, и он почувствовал, как оковы тьмы с каждой секундой ослабевают. Он почувствовал, что кто-то снова позвал его, но уже извне. Другого, переродившегося.

- Я тебя убью.

Тьма разбивается на мелкие режущие осколки, заставляя Мишель громко и горестно выть. Этот проходимец снова ушёл, оставив её одну. И она ничего не сможет сделать до тех пор, пока он не захочет прийти к ней опять.

Маленький негодяй. Предатель. Я так тебя ненавижу.
И я так тебя люблю.

- Я тебя люблю.

Крейн произносит это уже в своей комнате. Шевелит одними губами, и только потом задумывается, а кому это всё?

Зачем?