Родители купили мне к зиме «снегурки». Так назывались коньки с загнутыми носами, которые прикручивались веревками к валенкам. Снегурки мне не нравились, они уже в то время выглядели очень старомодно. То ли дело «дутыши»! Почти все ребята гоняли на «дутышах». Причем гоняли везде: во дворах на залитых водой площадках, на улицах по укатанному снегу, вместе с саночниками и лыжниками с горки, гоняли на настоящем катке.
Такая массовость объяснялась тем, что физкультура и спорт были в то время очень популярны. Большую роль в этом сыграли СМИ, и прежде всего телевидение, которое начало регулярно транслировать чемпионаты мира и Европы по разным видам спорта, где наши спортсмены неизменно завоевывали первые места. Наступала эра космического прыгуна Валерия Брумеля, самого сильного человека на земле Юрия Власова и наших прославленных хоккеистов. Успехи советских спортсменов, во-первых, воспринимались как логическое продолжение нашей великой победы в войне, во-вторых, вызывали законное чувство гордости, и в-третьих, - желание тренироваться и соревноваться.
Учился кататься я во дворе. Катался взад-вперед, от первого подъезда до второго, и назад. Расстояние было смехотворное, метров 20-30. Микроскопический ледовый пятачек с однообразным ландшафтом нагонял тоску, но мне повезло в другом: на улице был гололед, и двор превратился в мини-каток.
Наверное, благодаря этому обстоятельству, я научился кататься очень быстро, но идти на настоящий каток стеснялся. Засмеют, думал я, - в снегурках, да еще в валенках...
Много раз просил родителей купить «дутыши», но мать неизменно отвечала: «Нет денег». Она, как бухгалтер, решала в нашей семье, что, кому, когда и по какой цене купить. Я прекрасно понимал, что «дутыши» стоят не так уж дорого, потому что они были у многих. А одеты и обуты обладатели коньков были очень скромно - в сильно поношенной одежде. Хорошо зная, что у отца высокая зарплата, я думал: « Это же несправедливо, что мне не могут купить «дутыши»! К тому же я так люблю кататься на коньках!»
Однажды после уроков я вышел из школы. Стоял морозный солнечный денек. Повсюду носились на коньках радостные ребятишки. Я с завистью поглядывал на них. Не знаю с чего вдруг, но я пошел домой пешком, а это пять трамвайных остановок. Я шел и предавался мечтам о коньках. «Вот приду сейчас домой, а мама скажет: вот тебе коньки! И протягивает мне новенькие «дутыши». Это выглядело слишком фантастично, но мне так хотелось заполучить коньки, что я с каждым шагом проникался не то что надеждой, а уверенностью, что именно так все и будет, просто не может быть иначе. Умолял Господа Бога, чтобы он помог мне в этом. «Господи, ведь я так хочу коньки.... ты и сам знаешь. Чего тебе стоит.... Ну, пожалуйста!»
Когда я был рядом со своей остановкой, я уже нисколько не сомневался, что дома меня ждут «дутыши». Мне казалось, что я создал вокруг себя огромное невидимое энергетическое поле, поле Желаний. Оно такое огромное и сильное, что наверняка воплотит мою мечту в реальность. И Бог видит это поле Желаний и все понимает, и обязательно поможет. С другой стороны, мне было страшновато идти домой: а вдруг там нет коньков (такая мыслишка нет-нет, да и появлялась)? И как после этого жить дальше?
В общем, как я ни петлял, в конце концов оказался у дверей нашего дома, и нажал на звонок. Мама открыла дверь: «А я тебя заждалась, - сказала она, загадочно улыбаясь. - У меня для тебя сюрприз». Я так и замер, казалось, что и сердце остановилось в тот момент. «В общем, - продолжала она, - мы с отцом посоветовались и решили...» Я не дослушал до конца, что именно решили родители, так как в эту секунду увидел коньки. Новенькие «дутыши» с черными ботинками! Те самые, о которых так долго мечтал! Я схватил коньки и прижал их к груди: «Я знал, знал! Я был уверен! Спасибо, тебе, Господи!» - снова и снова повторял я про себя.
Каток заливали на стадионе «Пищевик», который находился в двух остановках езды на трамвае. На воротах в виде арки был высечен год его открытия – 1956-й. «Пищевик» был обнесен довольно высокой кирпичной стеной, оштукатуренной и выкрашенной в розоватый цвет.
Глядя сегодня на жалкий остов стадиона, трудно поверить, что в 60-е годы это было одно из любимых мест ребятни и молодежи. Здесь проводились игры чемпионата области по футболу, соревнования по легкой атлетике, а зимой устраивали каток. Каток заливался поливальными машинами, а когда опускались сумерки, зажигали мощные прожекторы и включали музыку.
Добраться до катка можно было разными способами. Например так. Я выходил из дома, уже подобающе одетый и на коньках, садился на трамвай и ехал до нужной остановки. Но многих кондукторов бесило присутствие конькобежцев и они в шею гнали нас из вагона. «Вы своими коньками все полы изрезали! А ну-ка, марш отсюда!» - гневно кричали они. Приходилось подчиняться. Поэтому иногда я ехал в трамвае в обычных ботинках, а коньки нес с собой. На катке переобувался, и прятал ботинки где-нибудь в укромном уголке, каких на стадионе немало. Но в этом случае была реальная опасность, что ботинки рано или поздно умыкнут. Поэтому чаще всего я надевал коньки дома и добирался до стадиона на своих двоих. Это было несложно – дорога шла все время вниз. Сделаешь несколько беговых шагов и преспокойно катишься на коньках по укатанному снегу к заветной цели.
Я приходил засветло. Людей в это время еще не было, только вдалеке ездила поливальная машина. Иногда ярко светило солнце, и в такие минуты казалось, что каток тонет в солнечных лучах. При этом мороз явственно напоминал о себе, пощипывая нос и щеки. Я не спеша разминался, накручивал круг за кругом, но самое интересное начиналось позже, когда каток заполнялся людьми. Здесь были школьники всех возрастов, студенты, малышей приводили мамы и бабушки. В общем, яблоку негде было упасть. С еле скрываемым волнением я поглядывал на хорошеньких девушек в плотно облегающих фигуру трико…
Кататься на переполненном катке было сложно, зато весело. Многоголосье и смех звучали повсюду, мороза никто не чувствовал. Особую веселость и праздничность создавала эстрадная музыка. Здесь звучали популярные советские и зарубежные песни. Одной из них была японская песенка в исполнении женской группы. Девушки пели тоненькими голосочками и очень эротично. Песню быстро перевели на русский язык, которая звучала так:
У моря, у синего моря
Со мною ты, рядом со мною.
И солнце светит, и для нас с тобой
Целый день поет прибой.
Массовые катания продолжались до глубокой ночи. А вот возвращаться домой на своих двоих было намного сложнее, потому как в этом случае дорога шла вверх. Если к этому добавить, что все силы были оставлены на катке, станет ясно, что это было в самом деле непросто.
Однажды я сильно подвернул ногу. Долго сидел на снегу, не в с силах пошевелиться, а потом прихрамывая поплелся домой. На трамвай сесть побоялся: все равно выгонят, думал я. Шел долго с остановками, стиснув зубы и превозмогая боль. Вспоминались кадры из фильма «Повесть о настоящем человеке». Там летчик А. Маресьев, сбитый немцами, полз раненый по снегу 17 суток. В итоге он добрался до наших, ему в госпитале ампутировали обе ступни, потом сделали протезы, и он вернулся в строй. «Вот это характер! Вот это воля! – успокаивал я себя. – Представляю, как ему было больно. А тут... ногу подвернул... Подумаешь!»
Когда я добрался до дома, было совсем поздно. Родители уже подняли переполох, и отец собирался на поиски.
Но такие случаи были единичные. Каток я вспоминаю, как зимнюю сказку, со снопами бриллиантовой пыли из-под коньков, русскими морозами, звездным небом, ярким светом прожекторов и музыкой.
продолжение: http://www.proza.ru/2016/01/19/2027