Деревенский доктор.
Он проснулся от стука в окно большой необжитой комнаты на первом этаже старого барского дома. «Доктор – быстрее в больницу – тяжелого больного привезли». И «доктор» - 17-летний мальчишка, только что закончивший медицинское училище, быстро оделся и поспешил на улицу. Бывшая земская больница - несколько одноэтажных бараков под красными железными крышами - располагалась в нескольких минутах ходьбы, на краю села, на берегу красивой заросшей речки. Было темно, холодно, осенняя промозглая погода, грязь под ногами и снежная ветреная слякоть. Он шел по старому, заросшему парку, который окружал и двухэтажный, почти развалившийся барский дом, ставший общежитием для персонала больницы, и разбросанные на большом расстоянии друг от друга одноэтажные бараки больницы.
«Кого привезли?
«Молодого парня – кажется с ранением»
Уже небольшой опыт работы заставил его быстро собраться с мыслями. Значит – хирургия и конечно, он фельдшер с медсестрой - здесь не справится, нужно срочно отправлять в город, а это за сорок верст, по осенней грязи, по знаменитым вологодским дорогам, где даже трактора вязнут в грязи.
Он вспоминал, как после окончания училища, его прямо из райздрава, без всяких отговорок («парень, да еще с красным дипломом») привезли на дряхлом, еще с военной поры «газике» в эту старую земскую больницу и представили персоналу - нескольким сестрам и санитаркам, как нового заведующего больницей. К сожалению, в этой больнице на 25 коек врачи работали очень редко и быстро уезжали, поэтому большую часть времени приходилось работать и заведовать больницей фельдшерам. К сожалению, его предшественник, часто выезжая по вызовам и не отказываясь от угощения, быстро спился, а акушерка, умнейшая женщина, которая в дальнейшем стала моим лучшим учителем и помощником, часто болела и категорически отказалась от заведования. Вот так и получилось, что, по сути, мальчишку, без жизненного и медицинского опыта, поставили на это место.
А работы было достаточно. Больница обслуживала большой сельский район с несколькими тысячами населения, с десятками населенных пунктов, удаленных на 20-25 км, а о дорогах между ними в те послевоенные 50 годы хорошего говорить не приходилось. Света (электрического) в больнице не было, пользовались керосиновыми лампами, телефон был, но почти постоянно не работал. Зато хорошо отапливались палаты, что особенно важно в зимние лютые северные холода, старинными с прекрасно оформленными цветными изразцами, печами. Санитарки все были местные, работящие и чистота в больнице поддерживалась почти идеальная. На питание больные также не обижались, при больнице было свое хозяйство и поэтому, при желании всегда давалась добавка. Правда о различных меню и столах говорить не приходилось, но зато регулярно еще с момента постройки больницы почти 100 лет назад, больным полагалось к обеду по 100 гр. хорошего густого церковного кагора. Каким образом все эти годы поддерживался запас его, знал только завхоз больницы - ушлый пожилой местный мужик со своим добротным, на зависть местным, хозяйством.
Рабочий день обычно начинался с обхода больных. Летом в деревне некогда болеть и поэтому в эту пору в больнице обычно находилось не более 10-15 человек – старики с своими хроническими болячками «полежать – пока место есть», дети - чаще с диспепсиями, роженицы. Ну от последних, я держался подальше и спасибо опытнейшей акушерке Варваре Васильевне, всегда остается о ней светлая память, которая все эти дела брала на себя и даже на время отпуска я просил её на всякий случай не уезжать из села. Наверное, это было минусом, так как я и в институте так же сторонился и не овладел этой областью медицины.
Но зато зимой наша больница набивалась вплотную - доходило до 40 человек, в палатах лежало по 10-15 больных, часто на сдвоенных кроватях. При этом патология была самая разнообразная и тяжелая. Нередко поступали местные с тяжелейшими крупозными пневмониями, особенно после охлаждения на фоне алкогольного опьянения и, к сожалению, эти здоровенные деревенские мужики буквально сгорали за несколько дней. И вот на моих глазах впервые проявился чудодейственный эффект нового лекарства. Только что полученный пенициллин (кажется английский) мы стали делать по 10 000 ед каждые 3 часа в\м и наши больные от «крупозки» перестали умирать. Да, уважаемые коллеги, сначала пенициллин прекрасно помогал даже в таких минимальных дозировках, да и аллергии на него мы почти не встречали.
Но самые страшные и трагические воспоминания, конечно, были связаны с пневмониями у детей. Как-то в деревнях в то время, не было принято их лечить в больнице и обычно привозили уже поздно в тяжелейшем состоянии, даже не в синей, а уже в белой асфиксии – шоке, часто с поверхностным, неэффективным дыханием. До сих пор помню те моменты, когда дети умирали буквально на руках и я был бессилен что-либо сделать, а ведь родители надеялись на «доктора». В деревнях всех нас медиков в то время называли докторами. И представьте, в данной ситуации я сам, ещё мальчишка 17 лет, должен держаться - ты доктор, ты главный в больнице, ты делаешь все, что положено и все на тебя смотрят и надеются. Часто говорят о медицинской «толстокожести», но это неправильно, любой врач эмоционально переживает трагические ситуации, но на своем рабочем месте, в присутствии больных, родственников, персонала - он обязан держать себя, не срываясь и делая при этом всё, что необходимо.
В общем, мне молодому фельдшеру сразу пришлось встретиться с разнообразной патологией. Как и настоящий врач, я должен был каждое утро проводить обход этих 30-40 больных, заполнять истории болезней, давать назначения для палатной сестры. И конечно, моего красного диплома оказалось недостаточно, хотя нас в училище учили очень хорошие врачи. Прекрасно дали знания по анатомии, терапии, инфекциям, так научили слушать легкие, сердце, что уже в институте, по сути, я только просматривал учебники по пропедевтике, общей терапии, физиологии. И ещё мне очень повезло, что в больнице оказалось много различных врачебных, медицинских справочников и толстенных старых и современных, которые постоянно были у меня под рукой.
После утреннего палатного обхода начинался прием в амбулатории. И опять представьте мое шоковое состояние, когда я впервые увидел там массу ожидающих больных - «новый доктор приехал». А особенностью приема больных в средине 50-годов было то, что доктор сам назначал и сам же выдавал бесплатно лекарство больному. В этой же приемной комнате стояли и громадные шкафы с различными нафасованными лекарствами. Конечно, спасала положение опять же незабвенная Варвара Васильевна. Она постоянно была рядом со мной в течении нескольких недель и как бы незаметно помогала разобраться в диагнозе и выдать лекарство. Тем более, что она знала большинство этих больных, их болячки и умела разобраться в их жалобах.
Деревенские больные, наверное как и все, больше признавали лекарства в виде уколов, в связи с чем я стал скоро, как бы классным специалистом по в\в вливаниям, а в те годы очень модным было не совсем безопасное в\в введение хлористого кальция. И вот даже сейчас я с содроганием вспоминаю, как пришла ко мне больная с повязкой на руке, а под повязкой в области локтевого сгиба - некроз тканей. Оказывается, это я ей сделал две недели назад в\в хлористый кальций и при этом возможно несколько капель попало под кожу. Ну, а деревенские жители очень терпеливые и она тоже терпела эти две недели. В общем, мне был дан жесткий урок, а больная целый месяц ходила ко мне на перевязки.
После амбулаторного приема наступало время для выездов по вызовам. В летнее время - обычно пешком, а если дорога позволяла – на велосипеде. Самое лучшее время, конечно, зимой, так как обычно увозили и привозили обратно, по хорошей снежной дороге на санях, на сене, да еще в теплом тулупе, что немаловажно при 40-градусном морозе. За время работы я исходил и объездил всю округу. Обычно принимали всегда хорошо, обязательно угощали - отказываться было нельзя, так как могли неправильно понять и обидеться. Конечно, зимой после езды на морозе, отказаться от тарелки горячих мясных щей грешно, но первое время угощали и местным, с невыносимым запахом самогоном, но я раз и навсегда отказался от него и больше, естественно, не угощали. Чаще вызовы были к больным детям. Особенно нужно было быть настороже к детским инфекциям, так как в те годы часто встречались случаи дифтерии.
И мне «повезло» встретиться с дифтерийным крупом у 12-летней девочки. Вызвали как обычно на пневмонию, но при осмотре выявились серо-белые налеты в области миндалин и после жесткого разговора с родителями, не желающими госпитализировать дочь, я срочно повез девочку в город, в инфекционную больницу. Дорога была прекрасная, зимняя и через пять часов, на фоне все усиливающейся одышки, больная была доставлена в больницу, где срочно пришлось делать трахеостомию. Девочка осталась жива.
Обычно с вызовов возвращаться приходилось уже поздно вечером, мало оставалось время почитать эти толстые медицинские справочники, а самое главное нужно было еще время и для подготовки в институт, так что я соответственно обкладывался на ночь еще и учебниками за среднюю школу. Но к сожалению, редкая ночь была без вызовов в больницу, особенно во время т.н. «престольных» религиозных праздников. В те годы, до «хрущевского освобождения» из деревенского «крепостного права» , населения в сельской местности было достаточно много и эти религиозные даты праздновались с широким размахом, конечно, с повальной пьянкой и естественно с многочисленными драками и поножовщиной. Поэтому в такие дни в больницу обращалось много молодых парней с различными травмами и порезами.
Особенно мне запомнился случай в первый мой «престольный» праздник. Заходят в приемную два парня, конечно в выраженном опьянении, все в крови, но держатся, не шатаются. Один из них снимает у другого шапку с головы, дело было уже к зиме и вместе с шапкой снимается буквально скальп с головы, обнажая голый череп. Мы с медсестрой в шоке, а парни так почти внятно сообщают, что вот одному из них ударили ножом по голове, течет кровь и поэтому они пришли на перевязку. Кстати, у меня впервые тогда прозвучал непроизвольный нервный смех, а в дальнейшем при подобных сценах независимо от меня, иногда стала появляться гримаса улыбки. Парней посадили, так как лечь парень со скальпом отказался и мы с медсестрой рану обмыли физиологическим раствором, обстригли волосы, обратно водрузили скальп на место и я непрерывно вокруг головы наложил шелковый шов, засыпал белым стрептоцидом (такая была раньше установка) и наложил повязку - чепчик. От госпитализации парень отказался и они, по всей вероятности, ушли дальше праздновать – гулять. Явился на прием этот парень только через две недели, хотя я его неоднократно вызывал. Шов был в прекрасном состоянии и осложнений никаких не было.
Естественно, этот случай мне снова вспомнился, когда я шел на вызов в больницу. В приемном я увидел лежащего на кушетке молодого парня, хорошо мне знакомого, из этого села, заканчивающего 10-й класс. Он был бледен, как полотно, живот его был плотно обвязан простынями, сквозь которые просачивалась кровь. При попытке снять простыни я увидел громадную рану в области печени с размозженными тканями, а сзади на спине видно было небольшое, входное пулевое отверстие. По словам его родителей, вечером он со своей подругой – одноклассницей, был у нее в доме. Они поссорились, он стал уходить и она, схватив со стены учебную винтовку (ее отец преподавал в школе военное дело), выстрелила ему в спину.
Парень был в шоке, АД почти не определялось, необходима была срочная операция. Но время – поздняя осень, хотя был уже снег и на санях можно было ехать, но ни одна машина, даже трактор в это время по таким вологодским дорогам не проедет. Вертолетов тогда не было, даже телефон не работал, да и вызывать хирурга из города не было смысла, так как необходимой в данном случае операции на месте сделать было бы невозможно. А без срочной операции парень погибнет и несмотря на тяжелейшее шоковое состояние, я решил его везти в город. Еще раз плотно перевязав, мы его везли всю ночь на санях по снегу и по грязи, постоянно делая камфару, подогревая её в ладонях, так как тогда были только масляные ее растворы, поправляя бинты и простыни. И довезли до хирургического отделения, где была сделана срочная операция. Его подруга постоянно ухаживала за ним и парень выписался домой через месяц, без всяких осложнений.
Ну, а как закончилась эта жизненная ситуация. Наверное, как и положено в жизни. Они поженились, родили двоих детей, их родители естественно помирились. А как дальше их жизнь сложилась, автор не знает, так как вскоре уехал из тех мест и поступил в медицинский институт.