Неожиданный подарок. Глава 4
Детский дом, в котором долгое время жила и воспитывалась Анна Кораблёва, занимал старинный, когда-то великолепный, дворянский особняк, обветшавший с годами, несмотря на героические усилия администрации содержать его хотя бы в относительном порядке, но всё ещё крепко стоявший на «ногах» в глубине, почти в самом центре красивейшего парка. И если бы не лучами разбегавшиеся по его территории во все стороны по-разному мощёные дорожки (где-то это был асфальт, растрескавшийся под воздействием природных сил, где-то уже изрядно втоптанный в грунт щебень) и многочисленные лавочки вблизи пёстрых клумб с нехитрым набором цветущих растений, то вряд ли он (парк) чем либо отличался бы от просто леса, который окружал небольшой, когда-то шумный промышленный городок… При более внимательном, что ли, осмотре сразу же бросалась в глаза тщетно скрываемая если и не нищета, то удручающая бедность уж во всяком случае и Роману, как совершенно постороннему, впервые оказавшемуся здесь человеку, это было видно, как никому другому.
«Да, дорогая моя… - задумчиво протянул он, не скрывая своего отношения к тому, что сейчас находилось перед ними – И как же ты предполагаешь тут жить, да и, собственно говоря, где?» Смирившуюся уже с его присутствием Анну, словно подбросило вверх от возмущения:«Вот что ты можешь понимать? Ты всегда жил дома, был любим и оберегаем семьёй, теми, кого любишь и о ком безмерно заботишься сам! А вот здесь живут те, кто оказался выброшенным в жизнь безжалостной рукой действительности с весьма призрачной надеждой вернуться на корабль с названием «Обычное человеческое счастье». То, что ты получал просто так, ни за что, жителям этого дома почти всегда нужно было добиваться, жертвуя подчас тем, чем поступаться нельзя ни в каком случае – собственной гордостью, например…»
Ошеломлённый таким неожиданно страстным отпором, Роман шутливо вскинул руки вверх со словами: «Всё, сдаюсь, сдаюсь!» - при этом с совершенно шутовским поклоном сделал несколько шагов назад и в сторону. «Никогда впредь, ты слышишь меня, никогда не смей при мне пренебрежительно говорить ни об этих стенах, ни о людях, живущих под этой крышей!» «А то что?» - вновь попробовал обратить всё в шутку Роман, но взглянув в полные слёз глаза любимой, молча притянул её к себе, заключив в объятия… «Ладно, ладно тебе… Я всё понял… Успокойся, пожалуйста! Не нужно плакать… Успокойся уже потому, что ничего плохого я и не сказал, да и не думал… Не настолько уж я туп и бесчувственен, как ты пытаешься тут меня выставить…»
Во всё время разговора, так случилось, Анна стояла спиною к зданию и поэтому не могла видеть того, что за их прибытием с огромнейшим интересом наблюдает многочисленная детвора, словно прилипшая к окнам. Но на последних своих словах Роман медленно развернул её и с удивлением заметил в какое смущение повергло девушку то, что предстало её взгляду: любопытные детские мордашки… Ну, ещё бы: ничего какие сцены разыгрываются прямо пред глазами, да ещё и с кем в главной роли! С Аннушкой! С Анной Дмитриевной, поскольку уже все, конечно же, знали о том, что именно она будет их новым учителем русского языка и литературы!
Вздохнув настолько глубоко, как только смогла, и «надев» улыбку на лицо, всё ещё покрытое румянцем смущения, она быстро раскинула руки, как бы обнимая тем самым сразу всех! И уже буквально через минуту смеющаяся, весело гомонящая толпа детей вилась вьюном вокруг приезжих, не желая скрывать совей неподдельной радости! Каждый из ребят хотел и пытался, отталкивая друг друга, хотя бы прикоснуться к девушке, почувствовать её руку на своём плече или голове…
«И кто мне ответит: что здесь происходит? – неожиданно для всех прозвучал чей-то недовольный голос за их спиной – Кораблёва! Ты вновь причина возмутительных беспорядков, как я погляжу! Немедленно следуй за мною в кабинет! Дети! А кто вам позволил оставить свои занятия?» «Здравствуйте! Здравствуйте, дорогая Полина Фёдоровна! Простите их, пожалуйста! Это я во всём виновата!» «Да?! И в чём же твоя вина на этот раз, позволь тебя спросить?» «В непослушании, конечно… Но я так рада, так счастлива вновь видеть вас всех, что…» «Ладно, ладно… Не продолжай! – и, обращаясь уже к детворе – А ну марш в классы!» И через секунду перед парадным входом в здание остались только взрослые…
«Полина Фёдоровна!» – всё ещё слегка смущаясь, попыталась начать объяснения Аня, безусловно не ожидавшая такого холодного приёма. «Все разговоры в кабинете, Кораблёва! Приглашай своего провожатого или кем он там для тебя является… Надеюсь, тебе дорогу показывать не нужно?» - и резко повернувшись к ним спиной, директриса поднялась по ступенькам видавшей виды широкой лестницы к распахнутым дверям.
«Мегера какая-то…» - шумно выпустив воздух из лёгких, не сказал, а выдохнул Роман. «Да, что ты понимаешь? – немедленно бросилась на защиту любимой учительницы девушка – Да, если бы ты только знал, какой это замечательный человек, то никогда бы… Я же просила тебя не делать скоропалительных выводов!» «Вижу, вижу… Уж так она рада встрече с тобой, что даже не улыбнулась ни разу…» «Да, это всё только из-за тебя!» «Ну, конечно! Когда нечего сказать, то и это хорошо! Проще всего сейчас именно из меня слепить крайнего! Знаешь, а вот мне кажется…» «Прости, но мне совсем нет дела до того, что тебе кажется! Уезжай! Ну, пожалуйста! Не вноси ещё большую сумятицу и неразбериху в мою и без того далеко не безмятежную жизнь… Уезжай в свой мир, в котором, по моему твёрдому убеждению, мне нет и никогда не будет места! Уезжай, хотя бы ради того, что могло бы у нас быть, но так и не случилось!» - уже почти кричала, умоляя его, девушка. «Хорошо, хорошо, успокойся ты ради Бога! – проговорил Роман, совсем не ожидавший от неё такого напора, чуть ли не агрессии – Сейчас уеду! Но не потому, что ты так настойчива и убедительна в своём стремлении избавиться от моего присутствия, а, прежде всего потому, что мне и на самом деле уже давно пора… Меня давно уже ждут в назначенном месте… - и, заметив усмешку на её губах, рассерженно продолжил – Да! Представь себе, ждут! И я не понимаю над чем тут можно усмехаться!» И вдруг, резко притянув к себе, проговорил уже прямо в её готовый скривиться от еле сдерживаемых рыданий рот с мягкими, нежного вкуса спелой лесной земляники, губами: «Но я обязательно, слышишь, обязательно вернусь! Даже не смей надеяться на то, что однажды я просто исчезну с твоего горизонта! Поняла меня?» «Да! – задыхаясь от бесполезной борьбы в попытке освободиться, ускользнуть из его объятий, выдохнула Аня – Поняла… Как не понять? Вот только зачем? Ну, зачем ты такой назойливый? Как мне втолковать тебе, что я не желаю, не хочу продолжения общения с тобой! Больше того: видеть тебя не могу… Меня тошнит уже от твоей самоуверенности, беспардонности, если не наглости… Господи! И как же раньше-то я всего этого не замечала? Сгинь, ну, пожалуйста, сгинь с глаз моих, исчезни!» «Ладно, ладно… Считай, что на этот раз уговорила – исчезаю! – усмехнулся тот, но уже садясь в машину, прокричал – До встречи, любимая! Не скучай!» Словно дал пощёчину… Посмотрев во след удаляющемуся автомобилю, опустив плечи, как пришибленная годами древняя, обессилевшая старуха, Анна вошла в фойе детского дома…
В просторном холле здания было значительней прохладнее, чем на улице, и почему-то как-то сумрачно – лампы дневного освещения горели даже не через одну, а через две… «Экономят, что ли?» - подумала она, оглядывая знакомое до сердечного трепета помещение. Прямо перед нею была посеревшая от времени деревянная лестница с широкими ступенями, ведущая на второй и третий этажи, это если подниматься вверх. На втором этаже располагались классные комнаты, кабинеты и библиотека, а на третьем – спальни воспитанников. Но существовал ещё и цокольный этаж, попасть на который можно было всё по той же винтовой лестнице, но уже спускаясь вниз. Здесь находились все хозяйственные службы: кухня, столовая, прачечная, баня с несколькими душевыми кабинками и старинными, ещё дореволюционными, бронзовыми кранами в виде оскалившейся львиной головы, исправно работавшими до сей поры… Все хозяйственные службы располагались по правую сторону сквозного просторного коридора цокольного уровня здания, а по левую находилась весьма внушительного размера учительская, кабинет директора, мед. комната и тот самый спортивный зал, который, как было уже сказано, теперь выполнял совершенно другие функции, то есть был переоборудован в актовый.
Задержав насколько возможно дыхание, Аня замерла перед дверью кабинета директора, ощущая себя вновь маленькой испуганной девочкой, провинившейся в чём-то и ожидавшей неотвратимого наказания… Но сколько ни стой, сколько ни откладывай, а вот она, та секунда, за которой последует то, что последует… Решившись, девушка резко и неожиданно даже для самой себя громко постучала… «Входи!» - послышался знакомый голос и она вошла.
На первый взгляд здесь тоже ничего не изменилось… Но… «Боже мой! – взметнулось испуганной птицей недоумение – Как могло получиться, что всего за какие-то пять лет так постарела Полина Фёдоровна?» За знакомым массивным двух-тумбовым столом перед нею сидела очень пожилая и совсем седая женщина в очках с утолщёнными стёклами, из-за чего глаза её казались какими-то невероятно огромными и совершенно беспомощными… Верхнюю пуговичку белоснежной блузки с кружевным воротничком закрывала брошь в виде камеи с известным всему просвещённому миру профилем Анны Ахматовой – любимой поэтессы Полины Фёдоровны. Эту брошь подарил ей Анечкин класс на выпускном вечере в благодарность и на добрую о себе память… Свободная от оков мысль было взметнулась, увлекая туда, в те дни, когда… Но девушка решительно отбросила ожившие воспоминания на потом, на более подходящий для этого момент, прервав их обращением к учительнице: «Полина Фёдоровна!» Но та не дала ей закончить едва начатую фразу: «Здравствуй, Аня! Ты прости меня за ту сцену на улице…» «Ну, что вы? Это вы меня простите! Ромка, он…» «Потом… - прервала та опять – Потом, если захочешь расскажешь… Не теперь… Ты, наверное, устала с дороги?» «Нет! Нет, совсем нет!» - проговорила, всё ещё смущаясь, девушка, доставая при этом из сумочки пакет с дипломом и бережно положив его на край стола. Директриса внимательно следила за всеми её действиями. Взяла в руки пакет и, не разворачивая, положила обратно… «Диплом? Ну, понятно, понятно… Я никогда в тебе не сомневалась, девочка моя! Ты всегда была редкостной умницей! Ну, и какие же у тебя планы на будущее? Чем собираешься заниматься в жизни?» «Как? – растерялась Аня – Но я думала, что этот вопрос решён… Разве не вы мне предложили место учителя здесь, в этих стенах? Что-то изменилось с последней нашей встречи? Что-то изменилось в ваших планах относительно меня?» «В моих?! – удивлённо вскинув взгляд поверх очков, спросила директриса – Нет! В наших планах ничего не менялось! Мы очень ждали тебя. Учитель словесности остро необходим для нормального учебного процесса нашего детского дома. Однако, по тому, что предстало перед моими глазами, легко можно сделать вывод, что мы все здорово ошиблись, рассчитывая на тебя…» «Почему?» - от обиды, возмущения, а, может быть, и от того и другого сразу, Аня чуть не потеряла сознание от перехватившего дыхание спазма.
«Ну, как это почему? Потому… Насколько я могу судить, парень настроен весьма решительно в отношении тебя, что, в общем-то, неудивительно! Ты прелестна, дитя моё! Да… Да, да, да! Можешь поверить на слово! К тому же, как опять же я понимаю, он далеко не беден, то есть вполне способен обеспечить свою жену всем! Я в чём-то не права? Вы же любите друг друга?» «Любим? Наверное… - едва справившись с растерянностью, ответила Аня – То есть, я-то, безусловно, его люблю! А он… Полина Фёдоровна! Это долгий разговор… Но вы должны знать, что Роман Орлов не может стать помехой моим дальнейшим планам уже потому, что я не собираюсь становиться его женой в ближайшие хотя бы двенадцать месяцев… И более того, я совсем не уверена, что это вообще может когда-либо произойти по ряду весьма существенных для меня причин… А отношения вне брака могут быть и останутся только дружескими – это принципиально и соблюдалось до этих пор неукоснительно! Целовались… да, но и то не так часто, как вы могли бы подумать… Для меня самой было настоящим шоком то, как он себя вёл сегодня…»
В комнате повисла напряжённая тишина, изредка нарушаемая сдавленными вздохами обеих женщин… Казалось, что каждая из них огорошена всем произошедшим, если не огорчена… Каждая из них совсем не так представляла себе возвращение Анечки Кораблёвой после пятилетнего отсутствия под крышу этого дома, небезразличного ни той, ни другой…
«Ну, хорошо… - наконец нарушила затянувшуюся паузу в трудном для обеих разговоре Полина Фёдоровна – Поживём, увидим! Забудем всё, что сейчас произошло, договорились?" «Да!» - кивнула, смаргивая уже грозящие пролиться слёзы, Аня. «В таком случае моя ты дорогая, пошли со мной! Я должна показать то, что приготовил для тебя педагогический коллектив в качестве подарка!» «Ой, а мои-то подарки! Я же ведь тоже не с пустыми руками приехала!» «Да?! Интересно! Но всё это подождёт некоторое время – успеешь ещё! А вот с нашим подарком больше медлить и нельзя, и не будем! Пошли? Следуй за мной, девочка моя! Это, конечно, не Бог весть что, но всё же…»