ОВСЯННИКОВ ДМИТРИЙ - http://www.proza.ru/avtor/veneanen - ТРЕТЬЕ МЕСТО В 64-М КОНКУРСЕ ДЛЯ НОВЫХ АВТОРОВ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Давно это было. Жил в северном краю на самом берегу студёного моря саамский сийт. Жили саамы мирно, ловили рыбу, добывали морского зверя да с соседями - охотниками обменивались.
Жил в селении мальчик по имени Ляйне. Был Ляйне резвым да любознательным, рос не по дням а по часам. Он и на лыжах бегал, и в море со старшими ходил на рыбную ловлю. Во всём старался Ляйне родителям помочь, и с дедушкой своим – старым Агги – дружил крепко. Агги во внуке души не чаял – и нянчил маленького Ляйне, и игрушки для него мастерил. Как подрос Ляйне – стал дедушка его в тундру водить, о зверях и птицах рассказывать, учить охотничьим премудростям.
Вечером соберётся вся семья в веже у очага, приготовят душистый отвар из трав, Агги сказки сказывать начнёт да были старинные, все о богах могучих да славных богатырях. Красиво говорит старик – как живые в его словах дела минувшие. Ляйне слушает, дыхание затаив, каждое слово запомнить хочет.
О многом знал дедушка Агги – недаром самым старым человеком в сийте был. Часто говорил внуку:
- От доброго дела, Ляйне, не беги. Доброе дело особенное – два века живёт.
- Это как – два века? – удивляется Ляйне.
- Будет время - сам увидишь! – улыбается дедушка в ответ.
Однажды собирал Ляйне хворост для очага, да домой идти припозднился. Сам на лыжах идёт, санки, полные хвороста, за собой тянет, да вдруг слышит – увязались за ним волки. Не растерялся мальчик – выбрал ветку смолистую потолще, зажёг из неё яркий факел – волки огня страсть как боятся – и дальше идёт.
Уже селение вдалеке показалось, и лай собачий стал слышен. А прямо перед Ляйне яма, снегом забитая доверху, и бьётся в том снегу кто-то маленький. Глубоко увяз, выбраться не может, стонет жалобно, совсем как ребёнок. А волки между тем всё ближе подбираются. Вожак совсем близко подбежал, пасть жадную разинул – вот-вот на малыша бросится. Рассердился тут Ляйне, размахнулся своим факелом, да прямо по носу вожаку попал – только искры посыпались. Взвыл волчище от боли, прочь помчался, а за ним – вся стая.
А Ляйне подошёл, хотел помочь малышу из снега выбраться, смотрит – а там маленький оленёнок, северного оленя детёныш. Встал он на ноги, отряхнулся, и вдруг говорит:
- Спасибо тебе, человек! Спас ты меня от гибели. Никогда твоего доброго дела не забуду!
Ляйне даже речь от изумления потерял – от того, что олень человеческим голосом говорит, да от того ещё, что не серый он, как все олени, а белый, как первый снег – еле виден среди зимней тундры. А оленёнок поклонился, раз скакнул, два – и исчез из виду, словно не бывало. Только следы копыт на снегу оставил.
Год или два прошло с тех пор – никто не скажет. Минула зима, снег сошёл, море после зимних бурь успокоилось. Пришла пора рыбакам да звероловам на добычу выходить. Вышли мужчины сийта в море с радостью, да только вскоре вернулись домой встревоженные. Собрали людей посреди селения и поведали дурные вести.
Первый говорит:
- Разбушевался в море западный ветер. Гонит наши лодки вспять, не даёт в море выйти.
Второй продолжает:
- Несёт нам западный ветер горький дух смолы, дыма и железа, и поднимаются над скалами стаи чёрных воронов.
Третий, самый молодой да глазастый, говорит:
- Дует западный ветер в паруса чужих кораблей, что в нашу сторону путь держат. Корабли большие да длинные, на носах волчьи морды скалятся, паруса красные чёрными змеями расшиты. Ведут те корабли жестокие морские люди.
Затужили саамы. Миром с морскими людьми не поладить – за грабежом и побоищем приходят они в чужие земли, ни старого ни малого на своём пути не щадят. В бою морских людей сийту не одолеть – много чужаков, ратному делу они с детства обучены. И мечи у них, и копья, и вся одежда железная. А у сийта с жёнами да ребятишками вместе едва ли полсотни человек наберётся.
Пошли за советом к шаману. Нагрел шаман на углях свой бубен, колотил в него да плясал, пока из сил не выбился. И сказал:
- Духи говорят – в тундре наше спасение. Видно, придётся нам уйти от моря подальше.
Делать нечего - пришлось людям в путь собираться. Только дедушка Агги вдруг заупрямился:
- Никуда отсюда не пойду, - говорит. – Здесь ещё прадед мой вежу ставил, дед рыбу коптил, отец лодку смолил да учил меня рыболовному делу. Не прожить мне в тундре. У моря я родился – и умирать мне у моря.
Заплакала дочь Агги – матушка Ляйне, стала уговаривать отца вместе с сийтом уйти, да все напрасно – упёрся старик, и не поспорить, слово старшего - закон.
Уходят люди с насиженного места, горюют. Привычное оно, обжитое. Родным для всех уже сделалось. Как-то на новом месте жить придётся? А остаться нельзя. Придут морские люди с железными мечами – никого в живых не оставят.
Больше всех Ляйне печалится. Хоть и любит он родное селение, а только дедушку Агги любит еще больше. Где всему сийту не справиться, там дедушка в одиночку не выстоит.
Думал-думал Ляйне, и не выдержал. Дождался привала на ночь, когда все уснули, да и пошёл обратно. «Уговорю дедушку уйти со мной, - думает Ляйне. - Что угодно сделаю. А не уговорю – так рядом встану, буду его от морских людей защищать».
Долго шёл Ляйне по тундре, утомился совсем – того и гляди упадёт от усталости. И вдруг слышит – будто кто-то навстречу ему идёт, быстро по мхам да камням переступает. И вышел прямо к Ляйне удивительный олень – высокий, красивый да сильный. Шерсть у оленя белая-белая, словно сияет в темноте, рога ветвистые – что ветви у сосны. Подошёл олень к мальчику, кланяется, говорит человеческим голосом:
- Здравствуй, друг мой Ляйне! Что же ты один ночью по тундре бродишь? Уж не потерял ли ты своих родичей?
Удивился мальчик, а олень дальше говорит:
- Помнишь, Ляйне, как три зимы назад спас ты от волков белого оленёнка? А ведь я тот оленёнок и есть! Могу ли я помочь тебе в свой черёд?
И рассказал Ляйне чудесному оленю, что приключилось с его сийтом, и про то, как своего дедушку одного в беде оставлять не хочет. Выслушал олень, закивал головой:
- И то верно: нельзя родного хищникам на съедение отдавать. Садись ко мне на спину, Ляйне! Довезу тебя к дедушке, глядишь, выручим старика!
Обрадовался Ляйне, взобрался оленю на спину, помчал его олень по тундре. Долго ли коротко ли скачут – услышал мальчик за спиной шум.
- Кто это бежит по пятам за нами? – спрашивает Ляйне.
- То скачут мои сородичи, - отвечает олень. – Отец мой, Старший Гирвас, был королём оленьего народа, а теперь я вырос да сил набрался – в свой черёд королём стал. Куда бы я ни направился – скачет вслед за мной тысяча северных оленей!
А дедушка Агги между тем опустевшее селение стережёт – одна только вежа в нем жилая осталась, да сейд - священный камень. Надел старик толстую куртку из тюленьей шкуры, взял лук со стрелами да копьё из моржового зуба и встал у сейда гостей непрошеных дожидаться.
А те уж тут как тут – у самого селения пять кораблей пристало, с парусами красными да щитами вдоль бортов. Сошли на берег морские люди, злые да страшные, с ног до головы в железо закованные – нипочём им стрелы. Впереди всех вожак-ярл вышагивает. Шлем на ярле железный, на груди – железный панцирь, в руках меч длинный, маска на лице железная. Торчит из-под нее огненно-рыжая борода, смотрят сквозь прорези маски глаза свирепые. На плече у ярла чёрный ворон сидит, сбоку пёс-волкодав в железном ошейнике рычит да пену с клыков роняет. Увидели разбойники одинокого старика с копьём – расхохотались.
Страшно сделалось Агги, но стоит старик твёрдо, да крепче копьё сжимает.
Хотел ярл на Агги броситься, уже и мечом замахнулся – да тут поднялся за селением шум да топот великий. Взглянул ярл вдаль – да так и обмер.
Только что дикая пустошь кругом лежала – а тут зашевелилось всё, серыми волнами заходило, словно сама тундра ожила да вперёд покатилась, словно лес густой к морю двинулся. Показалось ярлу, что мчится из-за холмов врагам навстречу несметное воинство, топорщатся меховые плащи, торчат к небу острия копий, и не видно им конца-края.
Растерялся вожак. Шёл он в саамские земли за лёгкой добычей, не ожидал отпор встретить. Повернулся к своим воинам, крикнул им к битве строиться, а те и не слышат – бегут к ладьям во все лопатки, сталкивают их поскорее на воду, паруса расправляют. Самого ярла с перепугу чуть не забыли – только верный пёс при нём остался: скулит да за плащ к морю тянет. Бежали морские люди прочь, ни следа от них не осталось.
Дедушка Агги чуду не нарадуется – он уж совсем было с жизнью простился. Только не может старик понять – откуда подмога подоспела, кого благодарить? Пригляделся получше – а там и людей-то нет, только стадо оленей за селением остановилось. И тут подъехал Ляйне на белом олене верхом, соскочил на землю, обнял дедушку. Пуще прежнего удивился старик:
- Ты откуда, сорванец, тут взялся? – спрашивает. – Как дикого оленя оседлал, как целое стадо за собой привести умудрился? Ведь не меня, старого, - целое селение из беды выручил!
- Так ведь говорил шаман, что в тундре наше спасение! – отвечает Ляйне. – Вот оно и пришло. А ещё понял я нынче, как доброе дело два века живёт!