Лилька всё-таки пробралась ко мне несмотря на запертую дверь, пролезла через смежную с аппаратной Морозова комнатёнку. Увидев меня, она замерла, вытаращив глаза.
— Господи, Юлька, что случилось? Ты что с утра надираешься? А ну отдай! — Она цапнула у меня наполовину опустошённую бутылку. — Вот, так-то лучше. Ты чего, мать? Что у тебя случилось? Ты же с утра нормальная была? Это Данька тебя так? Или этот твой... забыла, как зовут. Юль, ты хоть слово мне можешь сказать?
Мне даже шевелиться не хотелось, не то, что слова говорить, но Сенатская права. Напиться в середине дня — не выход. Я вздохнула и подняла на неё глаза.
— Да нет, Лиль, всё штатно. Просто... не готова я к некоторым вещам.
— Что такое? Это из-за твоей встречи вчерашней? Так я и знала. Говорила же тебе, не нравится мне этот хмырь, не знаю, под наркотой или нет, но вид у него пугающий. Ну, во что ты влипла?
— Как раз с хмырём всё чисто, — я попыталась улыбнуться, — не кипешуй. Он не наркоман и не маньяк-садист. Просто вид такой, не от мира сего. А ещё у него разноцветные глаза.
Лилька озадаченно присела на край стола, аккуратно убрав данькин текст.
— Мать, ты чего? Только не говори, что запала на этого типа. Данька тебе весь мозг вынесет, ты что, не понимаешь? Он тобой делиться не будет.
— Я, вообще-то, с Данияром Альбертовичем работаю, а не сплю. Касательства к моей личной жизни он не имеет.
— А ему-то что? Он же собственник, каких мало, ты когда вчера ушла, он тебе стену кулаком пробил, вот, — она показала на вымпел, который висел у меня на стене. А его тут и правда раньше не было. — я повесила, дырку закрыть. Но испугалась здорово. Он же реально бешеный был. А ты говоришь...
— Он вчера вечером был там же, где и я. С Мадлен Соланж. И ничего, никто никому слова плохого не сказал.
Лилька покачала головой.
— Ну ладно, хорошо. Тебя не переупрямишь. Ну а налакалась-то с чего?
— Данька отжёг. Не спрашивай даже, вспоминать не хочу. — Господи, ну что бы такое соврать поудачнее? — Острый приступ звёздной болезни. Лиль, у меня нервы уже ни к чёрту. А с этой делегацией я сопьюсь в три раза быстрее. Он правда какой-то заведённый, а срывается на мне. — Прости, Данияр, придётся тебе отдуваться за мой психоз.
Не знаю, поверила мне Лиля или нет, но тему сменила.
— Ну, а свидание твоё как?
А что я могу сказать?
— Нормально. Штатно.
— Блин, у тебя всё штатно, куда ни плюнь! Ну, что за человек-то? Как вы вообще?..
— Лиль, я не знаю, что тебе рассказать. Ну, посидели, в "Окнах", Данька с Мадлен туда же припёрлись... а, это я уже говорила. Посидели, поговорили. Так, ни о чём.
— Ну да, конечно, — Лилька кивнула с видом заговорщика. — Посидели, поговорили, разошлись. Конечно. Так всё и было.
— Ну примерно.
— Слушай, роднуля, я тебя не первый год знаю. И такого выражения глаз я у тебя ещё не видела, даже когда ты ещё Гарика не бросила. Ой, Юлька... Нет, ну не хочешь, не рассказывай, сама догадаюсь. Но ты хотя бы скажи... он в лучшую сторону от Клатова отличается? Я имею в виду...
— В лучшую, — отрезала я, — в значительно лучшую. Всё, хорош. Я же тебе нервы не вытягиваю.
— Ну ладно, ладно, — она примирительно погладила меня по плечу, — всё так всё. Только как ты дальше-то? Когда они отчаливают?
— В воскресенье. Не знаю, Лиль, как дальше... Слишком всё перепуталось. — Я с силой потёрла глаза. — Ничего, время лечит. Так говорят, по крайней мере.
Лилька молча кивнула. Да и что она могла сказать? Мне внезапно захотелось вывалить на неё весь тот бред, что происходит у нас со вторника, а начался гораздо раньше, осенью прошлого года в Сирии, в провинции Дэйр-эз-Зор, куда Данияра, тогда ещё безвестного "подносчика патронов", направили в двухнедельную командировку. Но тогда она вполне оправданно диагностирует у меня белую горячку или что похлеще.
Лильку вызвали писать сюжет об открытии новой станции метро, и я осталась одна. Так, Юлёк, всё, берём себя в руки, до конца смены не пьём и работаем на износ. Я глянула в вёрстку. Так и есть, Данька насобирал новых синхронов, переписал почти весь свой текст, скоро, наверно, начитываться пойдёт. Я покопалась в сумке, ища запрятанный где-то "орбит". Позорище, ну позорище, как тебя ещё земля-то носит... психопатка чёртова. В конце концов, проблемы надо решать по мере поступления. Если Дежанси не "перемкнёт", как говорил Данька, то всё и обойдётся, да и кто сказал, что он обязательно должен вцепиться моему спецкору в горло. Интересно, где он сейчас...
Данияр, начитавшись, влетел, по своему обыкновению, в монтажку на полных скоростях и сунул мне под нос ворох листов.
— Трындец какой-то, у шефа паралич головного мозга. Так долго он ещё ни разу текст не принимал. Хотя я тоже хорош. Не надо было к нему твоего карателя подсаживать, теперь на безупречном английском доказывают друг другу, что они не верблюды. Пришлось на них матом орать на двух языках. Сработало. Так что давай, радость моя, пальчики на кнопки и поскакали. Эфир через полчаса.
После эфира вектор данькиного настроения резко поменялся, и он с благодушным видом водрузил ноги мне на пульт.
— Ну будет тебе, — он потрепал меня по плечу, — хоронить нас раньше времени. Меня не так-то просто скинуть со счетов, а Дежанси твой, если будешь умницей, обо мне и не вспомнит. Я тут подумал и решил: давай ты всю эту неделю после прайма... по своим делам, короче. С режиссёрами я утрясу.
Дары данайцев меркли перед невмятуллинским великодушием. Его благие намерения приводили только к одной двери.
— Что за аттракцион невиданной щедрости?
— О тебе забочусь. У тебя мало времени, используй по максимуму.
— М-да... Дежанси говорил про тебя, что ты ценишь время. Прав был, выходит.
— Не припомню такого.
— Вчера, в "Окнах". Он никогда не видел скоростного соблазнения, с секундомером.
— А-а-а. Тоже мне, наблюдатель. Своё время он тоже ценит, я погляжу.
— Кстати, — я покосилась на вымпел, — а какого лешего ты мне стену пробил? Лильку напугал почём зря.
— Ой, — поморщился Данька, — только не начинай. Мне вчера как пришла мысль про эти долбаные семь миллиардов, так и не сдержался. Виноват, каюсь.
— Ладно, забей. Теперь Лилька думает о тебе бог знает что.
— Не тревожит. Ладно, пойду посмотрю, что там у наших робеспьеров. Сил моих нет их тасовать, уже и на монтажи гонял, и в ньюсруме целый сектор выделил... кстати... пришла мысль. Так, ещё раз повторяю: до прайма ты здесь как штык. Подкину тебе работёнку, только ты настучи её, пожалуйста, а не занимайся любовью на клавиатуре. Ясно? Вот, — он ткнул пальцем в один из пунктов вёрстки, — как раз работа для комментатора. Сплошные "франс-прессы", думаю, сориентируется. Всё, я ушёл.
Он крутанулся на кресле, едва не свалившись, и вышел в коридор, на ходу вытаскивая сигареты.
Данияр не соврал. Через полчаса Луи-Армель нарисовался у меня в комнате, немного удивлённый.
— Не знаю, чем я смогу помочь тебе. Текст писал не я. Что от меня хотел твой шеф?
— Мой шеф, — усмехнулась я, — ценит время. Не только своё.
Через секунду смысл сказанного отразился пониманием в разноцветных глазах.
— Но работать всё равно придётся, — подытожила я, — оправдываться в его глазах. Он и так выкручивается, как может, из-за таких, как мы.
— Ты говоришь очень быстро, — покачал головой Дежанси, — я не всё успеваю понять.
Я повторила то же самое по-английски, забрала материалы и придвинулась к компу. А вот сейчас, Юля, вспомни, что ты терминатор и стартуй сразу с пятой скорости. Цени своё время.
Ближе к вечеру ко мне, к большому моему удивлению, заглянула Мадлен. Быстро они все выучили, где я сижу. Интересно, что же ей от меня надо?
— Hi, — она улыбнулась.
М-да, французский здесь я вряд ли выучу, зато английский точно не забуду, подумала я, переходя на язык Шекспира.
— Мы решили все вместе вечером посидеть, ну там, где вы тоже были. Приятное место. А то все разбрелись кто куда, потом полночи свой отель искали. И ещё Дежанси потеряли.
Ну да, ну да. Тебя тоже должны были потерять, если я всё правильно помню.
Она проследила за моим взглядом.
— Твой шеф не только очень красивый мужчина, но и очень страстный. Хорошо, что у меня был шарф.
Ну да, ну да. Чёрт, вот привязалось...
— Я не против, если ты зашла, чтобы меня пригласить. Будут... все?
— Да, — она кивнула, — нас семеро, ты, твой шеф и... о, надо же, вылетело из головы... я сегодня работала с одним молодым человеком... что ж такое...
— Где он сидит? — спросила я.
— Через стену от тебя, вон там.
— Игорь его зовут, — Что за выверты? Я всё могу понять, но Гарик? Он-то здесь каким боком?
Этот вопрос я и задала со всей возможной искренностью. Мадлен серебристо рассмеялась.
— Ну, Эмма тоже имеет право пригласить кого-то. Только мальчики как-то... слишком скованы. Я до сих пор удивлена, что изо всех них отличился только Дежанси. Это просто парадокс. — Она смотрела на меня с таким любопытством, что Лилия Сенатская удавилась бы от зависти.
— У меня как-то без шарфика обошлось, с минимальными потерями, — сообщила я, и мы рассмеялись. Да, Мадлен молодец, надо действительно собраться, посидеть в хорошей компании, а то, как сычи, каждый на своём насесте и с выпученными глазами. А уж если даже Гарик взял себя в руки... Интересный будет вечерок.
— Как тебе удалось... — задумчиво повторила она, — Это ж надо: расшевелить Луи-Армеля Дежанси. С ума сойти можно.
После Мадлен ко мне неожиданно вломился Клатов. Я подобралась. Общение у нас последние месяцы явно не ладилось.
— Что? — с порога поинтересовался он с каким-то вызовом. — Пойдёшь вымаливать у своего красавца лишние часы? Или он тебя с собой так возьмёт, в качестве балласта?
Это охренеть что такое. М-да, не в того я микрофоном швырялась.
— Что б ты знал, Клатов, у меня вся неделя после прайма — тю-тю. Свободна как ветер. "Мой красавец" тоже не деспот.
— А, ну-ну. Пожалел тебя, значит.
— Клатов, — я вдруг завелась, аж в глазах потемнело, — откуда у тебя шрам на горле? А? Всегда меня интересовало.
— Не твоё дело.
— Ну почему же?
— Потому что это было давно, не здесь и не с тобой. И волновать тебя это не должно.
Да, всё правильно. После коррекции памяти мозг Гарика, устав метаться в поисках объяснений, просто придумал какую-то историю, в которую сам же и поверил. Кровавые разборки в училище, дедовщина в армии... зачем я вообще это вспомнила?
Потому что убивать друг друга Данияр и Луи-Армель будут именно таким незамысловатым способом, сказал голос в моей голове. Перед глазами пошли цветные пятна.
— Э, э! — Гарик встряхнул меня так сильно, что заныли плечи. — Ты чего? Обморок? Слушай, кончай пить.
— Отпусти меня, — я пыталась как-то пробиться через застилавшую глаза мглу. — Руки убери. Всё нормально, голова закружилась.
— Ага. Голова. Ну, твоё дело. Смотри, в "Окнах" не поплыви. С тебя, невротички, станется.
Он ушёл, а я ещё долго сидела, пытаясь понять, что это было.
"Ты мостик между ними, — сказал голос внутри головы, — мостик между охотником и жертвой. Ты чувствуешь обоих и за обоих боишься. Вот только кто здесь на самом деле охотник?"
Зазвонил телефон.
— Юль, спишь? — Данька хохотнул в трубку. — Уже давай, тебя все ждут. В холл спускайся.
Это сколько же я просидела в своей прострации?
— Иду, — я судорожно собирала сумку, вечно из неё всё вываливается. Вот где мой пропуск? А, в джинсах. А мобильник? Юля, ты с ума сошла? Он у тебя в руке. Ой, что-то неправильное со мной случилось, голоса в голове ни к чему хорошему никогда не приводили. Ладно, это, наверно, стресс от всей этой эзотерики... Давай, родная, лифт не работает, пешочком, полезно для фигуры.
В среду "Окна во двор" оказались ещё более пустынными, точнее, единственными посетителями были мы. Для небольшого заведения десять человек немного, но мы ухитрились занять ползала. И вновь Дежанси и Данияр оказались на противоположных концах стола, как два одноимённых заряда, что всегда отталкиваются. Одноимённые заряды... Ну конечно! Две стороны одной медали, одной-единственной, два полюса одной силы. А, значит, не так уж сильно отличается Дежанси от моего "сюзерена". И силу свою, силу, что на протяжении пяти веков использовали его предки для охоты на ведьм, он черпал всё там же, где и Данияр. Это открытие меня даже насмешило. Нет, ну а что. Забавно. Скоро мне можно будет писать монографию по демонологии. Я начинаю становиться специалистом.
Вскоре стол усыпали бокалы, кружки с пивом, стопки (Клатов перешёл на водку, отметила я про себя) и бог знает что ещё, разве что кальяна не хватало для полнейшего счастья.
Говорились какие-то тосты, причём Данияр солировал. Ну неотразим, ничего не скажешь. Галстук, рубашка... запонки эти опять, ой, ну мажор, рехнуться можно... звезда экрана. Перед Мадлен рисуется или по-другому уже не может? Я отпила глоток белого и положила голову Дежанси на плечо.
— Не убивай его, — прошептала я в самое ухо, — пожалуйста, не надо. Он ничего тебе не сделал. Он никому ничего плохого не сделал. Он не виноват, что его таким... создали.
— О чём ты? — Луи-Армель с неподдельной тревогой посмотрел на меня, серый глаз чуть подрагивал. — Что ты говоришь? Кого убивать? Я не собираюсь никого убивать, что с тобой такое?
— Ты прекрасно знаешь, о чём я. Луи, я тебя прошу...
— Я... я не понимаю. О ком ты?
— О своём шефе. Не трогай его. Не надо...
— Да я... Я не собираюсь его трогать, откуда у тебя такие мысли?
Что ж, видимо, "тумблер" запрятан достаточно глубоко. Я медленно вдохнула, пытаясь сбросить накатившую на меня одурь. Дежанси не спускал с меня взволнованных глаз. Остальные, естественно, ничего не слышали, говоря на трёх языках одновременно.
— Юля, с тобой точно всё хорошо? — Он нервно гладил меня по руке. — Может, выйдем на улицу, покурим? Здесь слишком жарко.
— Да... да, пошли.
Компания, кроме Даньки и Мадлен, проводила нас заинтересованными взглядами. Видимо, словам мадемуазель Соланж и впрямь мало кто поверил.
На крыльце мы закурили и некоторое время молча выпускали дым, я — струйкой, распадавшейся на множество лёгких вихорьков, Дежанси с силой, нервно затягиваясь каждую секунду.
— Ты меня напугала, — тихо произнёс он наконец, — у тебя странные мысли. Тебе Мадлен рассказала историю моей семьи?
А что толку отпираться?
— Что ж, глупо скрывать. Я знаю, что из себя представляет твой шеф. Но я не собираюсь его убивать. Каратели из Плезанса давно стали легендой, и не мне её возрождать. Мне не нужна его смерть. Он оказал мне огромную услугу.
— Какую? — Что ни день, то новости.
— Он познакомил меня с тобой. За одно это я и пальцем его не трону. Ни здесь, ни... там. Я никого никогда не любил. Я всегда был один и считал это нормальным. Такие, как я, всегда одиноки. Я думал, что так будет. Я начинаю путать слова... Но сейчас я так не думаю. Я люблю тебя. Очень. Сильно. Так что не бойся за своего шефа. С моей стороны для него нет угрозы.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/01/26/1371