Проходя рано утром по улице мимо нашего дома, частенько можно было услышать странные звуки, исходящие из-под навеса верстака, похожие на постукивание металлического ксилофона. Некоторые мужчины не могли сдержаться от соблазна и сворачивали во двор, чтобы удовлетворить своё любопытство: посмотреть, кто и на чём там так странно «играет», восклицая: «Так это Михалыч «играет»! - и заводили разговор… Поэтому отец, чтобы его не отвлекали, любил работать рано утром, когда все спали…
Под навесом, чуть в стороне от верстака, он вбил в землю две двухдюймовые трубы. В верхнюю часть труб с отверстиями (отверстий было три вида под разный диаметр осей) и продольными пропилами через центры отверстий вставлялась ось с колесом от мотоцикла, мопеда или велосипеда и крепко зажималась болтами-барашками. Отец садился на стул и не спеша принимался за работу: левой рукой стучал по спицам металлическим прутиком, сделанным из большого гвоздя, а правой - ключом для спиц регулировал их натяжение.
Обладая абсолютным слухом, он правил обода спицочных колес натяжением спиц по звуку, настраивая их в унисон (для тяжелого мотоцикла - приблизительно нота ми малой октавы), а не традиционным способом: отмечая отклонения мелом, как описано в справочной технической литературе. Одинаковое натяжение спиц способствовало правильной форме колеса и хорошему вращению.
Отец был мастером на все руки: клал печи, бетонировал, плотничал, столярничал, изготавливая красивейшую резную мебель, делал музыкальные инструменты: гармошки, балалайки… Так же как его отец – классный кузнец, любил работать с металлом: слесарничал, клепал, паял. Кроме того, обожал рыбалку, имел хороший сад и огород.
Его метод настройки спицочных колес был уникальным: я не встречал описание подобного метода ни в одном техническом журнале, ни в одной технической книге. Причем, правка обода была быстрой и очень точной: колесо крутилось идеально!