Зависть

Зависть
Сценическая интерпретация для  театра
по мотивам произведения А.С Пушкиа «Моцарт и Сальери», В. Гёте «Фауст"

                Сцена первая

Богато убранная комната композитора Антонио Сальери. Слева большой,старинный  стол, за которым Сальери работает; здесь же, на столе, хранятся дорогие его сердцу вещицы. На столе – в роскошных канделябрах горят только две свечи. Отблеск огней отражается в огромном зеркале, что расположено справа, напротив стола. У края зеркала. На стене висит скрипка. Недалеко от зеркала, чуть впереди, стоит маленький, круглый  столик, рядом два стула, с высокими, прямыми спинками. Прямо по центру – большие, резные двери. Слева от дверей висит маска, похожая на те, в которых играли в театре древней Греции. Именно к ней Сальери обращается  в своих монологах.
 Сальери сидит в глубоком кресле. Похоже, он спит. Звучит тревожная мелодия. В комнате - всполохи света. Слева появляется тень Черного человека. Затем и он сам. В руках его - книга. Он разглядывает спящего Сальери, затем медленно идет по комнате к столику у зеркала  и осторожно кладет книгу. Внезапно гаснет одна свеча.  Чёрный человек исчезает – издали звучит его голос:  Антонио!
 Сальери открывает глаза. Встаёт с кресла. Замечает книгу на столе. Подходит, берет книгу, читает: сначала молча, затем его пронзило, как током, он начинает читать вслух.

Сальери: Пусть в самый ад спуститься я готов,
Зато, я радостей не знаю,
Напрасно истины ищу…

Сальери повторяет последнюю строчку: «Напрасно истину ищу!».
Берет лист нотной бумаги, ему пришла идея, и что-то пишет, временами отрывается от листа, ходит по комнате, что-то бормочет. При этом он сильно возбужден. Пока он пишет, звучит мелодия, которую он сочиняет. Сальери снова берет книгу и пытается, читая, возобновить в себе вдохновение, которое пришло к нему от прочитанной им фразы.

Сальери: Повсюду мрак и тишина,
Меж туч скрывается луна
И лампа тихо угасает.
Над головою в тишине
Кровавый луч во мгле сверкает
И в кровь, стесняя сердце мне,
Змеею зависть проникает.

Звучит тревожная музыка и Сальери охватывает ужас, а не радость, от прочитанного. Он, будто бы, вызывает дух, который теснится в нем самом, мешает ему. И дух освобождается. Выходит наружу.

Сальери: О, дух! Ты здесь! Ты близок!
О, приди!
Как сердце бьется у меня в груди!

Музыка заполняет все пространство и вот, звучит голос: «К чему шуметь?! Я здесь, к услугам вашим».
В глубине появляется Черный человек со свечей в руках. Он проникает сквозь зеркало в комнату Сальери. Сальери поражен увиденным.

Черный
человек: (Ласково).
Привет мой вам, музыки жрец почтенный!
Сальери: Как звать тебя?
Черный
человек: (Интригующе).
Вопрос довольно мелочной
В устах того, кто слово презирает
И чуждый внешности пустой,
Лишь в суть вещей глубокий взор вонзает.
Сальери: (Настойчиво).
Так кто же ты?
Черный
человек: Часть вечной силы я,
я часть твоя!
Всегда, желавший зла,
Творившей лишь благое.

Черный человек подходит к столу Сальери и что-то ищет. находит нотный лист, только что написанный маэстро. Усмехается.

Сальери: А проще, что такое?
Черный
человек: Я отрицаю все – и в этом суть моя.
(Кидает вверх лист. Лист кружится, падает к ногам Сальери).
Сальери: Ты мне сказал: «Я часть твоя...?»
Черный
человек: (Обрывает на полуслове).
Я скромно высказал лишь правду без сомненья…
(Забирает с собой книгу, которую оставил в первом появлении, исчезает).

Сальери один.

Сальери: (Вослед).
Все говорят, нет правды на земле. Но правды нет и выше!
(Поднимает нотный лист, идет к столу. Открывает заветный шкаф в столе. Вынимает игрушки, которые напоминают ему о детстве, далеком прошлом).
Для меня
Так это ясно, как простая гамма.
Родился я с любовью к искусству;
Ребенком, будучи, когда высоко,
Звучал орган в старинной церкви нашей,
Я слушал и заслушивался – слезы
Невольные и сладкие текли.
Отверг я рано праздные забавы;
Науки, чуждые музыке были
Постыли мне; упрямо и надменно от них
От них отрекся я и предался
Одной музыке. Труден первый шаг
И скучен первый путь. Преодолел
Я ранние невзгоды. Ремесло
Поставил я подножием искусству;
Я сделался ремесленник: перстам
Придал послушную сухую беглость
И верность уху. Звуки умертвив.
Музыку я разъял, как труп. Поверил
Я алгеброй гармонию. Тогда
Уже дерзнул, в науке искушенный,
Предаться неге творческой мечты.
Я стал творить, но в тишине, но в тайне.
Не смея помышлять еще о славе.
Нередко, просидев в безмолвной келье
Два, три дня, позабыв и сон и пищу.
Вкусив восторг и слезы вдохновения,
Я жег мой труд и холодно смотрел,
Как мыль моя и звуки, мной рождены,
Пылая, с легким дымом исчезали.
Что говорю? Когда великий Глюк
Явился и открыл нам новый тайны
Глубокие, пленительные тайны,
Что так любил, чему так жарко верил.
И не пошел ли бодро вслед за ним
Безропотно, как тот, кто заблуждался
И встречным послан стороны иную?
Усиленным, напряженным постоянством
Я, наконец, в искусстве безграничном
Достигнул степени высокой. Слава
Мне улыбнулась, я в сердцах людей
Нашел созвучие своим созданьям.
Я счастлив был: я наслаждался мирно
Своим трудом, успехом, славой, так же
Трудами и успехами друзей,
Товарищей моих в искусстве дивном.
Нет! Никогда я зависти не знал.
О, никогда! – ниже, когда Пиччини
Пленить умел слух диких парижан,
Ниже, когда услышал в первый раз
Я Ифигении начальны звуки.
Кто скажет, чтоб Сальери гордый был
Когда-нибудь завистником презренным,
Змеей, людьми растоптанною, вживе
Песок и пыль грызующею бессильно?
Никто!.. А ныне – сам скажу – я ныне
Завистник. Я завидую; глубоко,
Мучительно завидую. – О небо!
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений – не в награду
Любви горящей, самоотвержения,
Трудов, усердия, молений, послан –
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!

Сальери преклоняет колено у алтаря/креста. Очень тихо входит Моцарт. Пытаясь разыграть своего друга, он оступается; грохот, Сальери, вздрогнув, оборачивается… Моцарт безудержно смеется.

Моцарт: Ага! Увидел ты! А мне хотелось
Тебя нежданной шуткой угостить.
Сальери: (Сдержанно).
Ты – здесь! Давно ль?
Моцарт: сейчас. Я шел к тебе,
Нес кое-что тебе я показать;
Но проходя перед трактиром, вдруг
Услышал скрипку. Нет, мой друг, Сальери!
Смешнее отроду ты ничего
Не слыхивал… Слепой скрипач в трактире
Разыгрывал: «О вы, кому известно». Чудо!
Не вытерпел, привел я скрипача,
Чтоб угостить тебя его искусством.
Войди!

Заметно, что Моцарт навеселе, он возбужден, смеется, ме-чется по комнате, при этом, не замечая настроения друга.
Входит слепой музыкант. В руках у него скрипка.

Моцарт: (Скрипачу). 
Из Моцарта нам что-нибудь!

Скрипач играет, кланяется. Моцарт в восторге. Хохочет до слез. Сальери внутренне раздражен происходящим, но сдерживает себя.

Сальери: (Скорее себе, не утверждая).
И ты смеяться можешь?
Моцарт: (Смеется).
Ах, Сальери!
Ужель и сам ты не смеешься?
Сальери: (Скорее в пространство, но для Моцарта)
Нет!
Мне не смешно, когда маляр негодный
Мне пачкает мадонну Рафаэля!
Мне не смешно, когда фигляр презренный
ПАРОДИЕЙ бесчестит Алигьери.
Пошел старик.

Слепой скрипач осторожно уходит. Моцарт его останавливает.

Моцарт: Постой же: вот тебе,
Пей за мое здоровье.

Дает ему монету. Скрипач уходит. Моцарт, не понимает Сальери, ищет выхода из неприятной ситуации. Решает уйти.

Ты, Сальери,
Не в духе нынче.  Я приду к тебе
В другое время.
Сальери: (Пытаясь загладить вину перед Моцартом)
Что ты мне принес?
Моцарт: (Осторожно, постепенно увлекаясь)
Нет-так; безделицу. Намедни ночью
Бессонница моя меня томила,
И в голову пришли мне две, три мысли.
Сегодня из я набросал. Хотелось
Твое мне слышать мнение; но теперь
Тебе не до меня.
Сальери: (Заинтересован).
Ах, Моцарт, Моцарт!
Когда же мне не до тебя?
(Играя радушие).
Садись;
Я слушаю.

Моцарт берет скрипку и начинает рассказывать сюжет/ музыкальные сочинения.

Моцарт: Представь себе… кого бы?
Ну, хоть меня – немного помоложе;
Влюбленного – не очень, а слегка –
С красоткой, или с другом – хоть с тобой,
Я весел… Вдруг: виденье гробовое,
Внезапный мрак иль что-нибудь такое…
Ну, слушай же.

В глубине, перед Сальери, появляется образ огромной скрипки, и невидимый скрипач выводит мелодию, которую Моцарт воспроизводит перед ошеломленным Сальери.

Сальери: (Себе).
Нет. Не могу противиться я доле
Судьбе моей: я избран, чтоб его
Остановить – не то мы все погибли.

Моцарт закончил играть. Сальери не сразу говорит.

Сальери: (Сдерживая эмоции).
Ты с этим шел ко мне
И мог остановиться у трактира
И слушать скрипача слепого! – Боже!
Ты, Моцарт, недостоин сам себя.

Сейчас в его душе возникает еще одно подтверждение своим мыслям, что Моцарту не заслуженно вручен небом «священный дар».

Моцарт: (Спокойно, почти безразлично).
Что ж, хорошо?
Сальери: Какая глубина!
Какая смелость, и какая стройность!
Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь;
Я знаю, я.
Моцарт: (Относится, как, само собой разумеется).
Ба! Право? Может быть…
Но божество мое проголодалось.

Моцарт кланяется и пытается уйти, но Сальери его останавливает.

Сальери: (Играя непринужденность).
Послушай: отобедаем мы вместе!
В трактире Золотого Льва.
Моцарт: (Легко соглашается).
Пожалуй;
Я рад. Но дай схожу домой сказать
Жене, чтобы она меня к обеду
Не дожидалась.

Уходит, напевая.

Сальери: (Вослед).
Жду тебя; смотри же.

Сальери задумчиво идет к столу, берет скрипку, на которой только что играл Моцарт. Видно, как тяжело дается ему решение, которое он сейчас должен сделать. Он колеблется.
Появляется за спиной Сальери, Черный человек.

Черный
человек: (Шепчет).
Остановить – не то мы все погибли!
Сальери: Да…
Мы, все жрецы, служители музыки,
Не я один с моей глухою славой…

Черный Что пользы, если Моцарт будет жив
человек: И новой высоты еще достигнет?
Сальери: (Соглашается).
Подымет ли он тем искусство?
Черный (Тихо смеется)
человек: Нет.
Сальери: (Как догадка, озарение).
Оно падет опять, как он исчезнет:
Наследника нам не оставит он.
Что пользы в нем? Как некий херувим
Он несколько занес нам песен райский,
Чтоб, возмутив бескрылое желанье
В нас, чадах праха, после улететь!

Черный человек подает Сальери Четки с ядом. Сальери молча принимает.

Сальери: Так улетай же! Чем скорей, тем лучше.

Решение принято. Сальери возвращается к своему прошло-му. Черный человек незаметно исчезает.

Сальери: Вот яд, последний дар моей Изоры.
Осьмнадцать лет ношу его с собою –
И часто жизнь казалась мне с тех пор
Несносной раной, и сидел я часто
С врагом беспечным за одной трапезой,
И никогда на шепот искушения
Не преклонялся я, хоть я не трус,
Хотя обиду чувствую глубоко,
Хотя мало жизнь люблю. Все медлил я.

Сальери у стола.
Как жажда смерти мучила меня,
Что умирать? Я мнил: быть может, жизнь!
Мне принесет внезапные дары;
Быть может, посетит меня восторг
И творческая ночь и вдохновение;
Быть может, новый Гайдн сотворит
Великое – и наслажусь я им…
Как пировал я с гостем ненавистным,
Быть может, мнил я, злейшего врага
Найду, быть может, злейшая обида
В меня с надменной грянет высоты –
Тогда не пропадешь ты дар Изоры.
И я был прав! И наконец нашел
Я моего врага, и новый Гайдн
Меня восторгом дивно упоил!
Теперь – пора! Заветный дар любви,
Переходи сегодня в чашу дружбы.

Все это время Черный человек незримо следить за Сальери. Сальери уходит.

Черный (Злорадно).
человек: Итак, смелей! Раздумья все долой
В мир зависти – иной
Спеши, надеждой окрыленной…
(Маске).
Я тебе преданным спутником стану
И ни на шаг от тебя не отстану.
(Кричит вослед Сальери).
Знай, что повсюду помощник я твой,
Стану рабом и покорным слугой.
(Смеется. Затем, продолжает чертовской танец).

Я знаю правду о Сальери без сомненья,
Ведь это только вы мирок нелепый свой
Считаете за все, за центр всего творения!
А я – лишь части часть, которая была
В начале всей той тьмы, что свет произвела.
Надменный свет, что спорить стал с рожденья
С могучей ночью, матерью творенья.
Но все ж ему не дорасти до нас!
Что б он не породил, все это каждый раз
Не разделимо связанно с телами.
Произошло от тел, прекрасно лишь в телах
В границах тел должно всего остаться,
И – право, кажется, недолго дожидаться –
Он сам развалится с телами в тлен и прах.

Черный человек вбегает на верхнюю ступень лестницы и спускаясь вниз по лестнице, влечет за собой черный шлейф, накрывая ступени, как саваном.













Сцена 2

Слева, из трактира доносится людской гомон, музыка. выходит Черный человек, одеты в плащ; капюшон прикрывает его лицо. Он проходит медленно, будто поджидая кого-то, останавливается. Из трактира выбегает Моцарт, бежит следом за Черным человеком, но тот исчезает. Не найдя Черного человека, Моцарт бредет назад в трактир и натыкается на предмет, напоминающий куклу в черном плаще. С этим Моцарту является видение:

Черный (Моцарту).
человек: Я бы хотел заказать вам реквием.
Моцарт: Для кого?
Черный Вы знаете его. Беритесь тот час за работу.
человек:
Моцарт: Да, да…

Видение исчезает. Из трактира появляется встревоженный
Сальери.

Сальери: (С подтекстом – где тебя носит?).
Что ты сегодня пасмурен?
Моцарт: Я? Нет.
Сальери: Ты, Моцарт, чем-нибудь расстроен?
Обед хороший, славное вино,
А ты молчишь и хмуришься.
Моцарт: Признаться,
(Будто извиняется).
Мой реквием меня тревожит.
Сальери: А!
Ты сочиняешь реквием? Давно ли?
Моцарт: Давно, недели три. Но странный случай…
Не сказал тебе я?
Сальери: Нет.

Моцарт садится за стол, думая о чем-то своем, потаенном. Сальери осторожно присаживается рядом. Моцарт словно очнулся от наваждения, посетившего его снова.

Моцарт: Так слушай!
Недели три тому пришел я поздно
Домой. Сказали мне, что заходил
За мною кто-то. Отчего – не знаю,
Всю ночь я думал: кто бы это был?
И что ему во мне? Назавтра тот же
Зашел и не застал опять меня.
На третий день играл я на полу
С моим мальчишкой. Кликнули меня;
Я вышел. Человек, одетый в черном,
Учтиво поклонившись, заказал
Мне реквием и скрылся. Сел я тот час
И стал писать – и с той поры за мною
Не приходил мой Черный человек;
А я и рад: мне было б жаль расстаться
С моей работой, хоть совсем готов
Уж реквием. Но между тем я…
Сальери: (Заинтересованно).
Что?
Моцарт: Мне совестно признаться в этом…

Моцарт нездоров, его мучают страх и тревога, которые, он заливает вином. Он, как натянутая струна, которая вот-вот лопнет. Состояние Моцарта граничит от депрессии до агрессивности. Сальери ищет в рассказе друга: догадывается ли тот, о его страшном намерении?

Сальери: В чем же?
Моцарт: Мне день и ночь покой не дает
Мой Черный человек. За мною всюду,
Как тень, он гонится. Вот и теперь
Мне кажется, он с нами сам – третий
Сидит.
Сальери: (Его тревога напрасна. Какое душевное облегчение).
И, полно! Что за страх ребячий?
Рассей пустую думу. Бомарше
Говаривал мне: «Слушай, брат Сальери,
Как мысли черные к тебе придут,
Откупори шампанского бутылку
Иль перечти «Женитьбу Фигаро».
Моцарт: (Оживляется воспоминанием прошлого).
Да! Бомарше, ведь был тебе приятель;
Ты для него «Тарара» сочинил,
Вещь славную. Там есть один мотив…
Ла-ла-ла-ла… Ах, правда ли, Сальери,
Что Бомарше кого-то отравил?

Внутренне Сальери весь сжался, но внешнее состояние его показывает, что Моцарт его развеселил. Сальери поспешно стал реализовывать свой замысел.

Сальери: Не думаю: он слишком был смешон
Для ремесла такого.
Моцарт: (Соглашаясь).
Он же гений,
Как ты да я. А гений и злодейство –
Две вещи несовместимые. Не правда, ль?
Сальери: (Как больной ребенок, ищущий поддержки, просто, не акцентируя).
Ты думаешь?
Ну, пей же.

Сальери почти машинально бросает яд в бокал Моцарта и подает ему. Здесь не холодный расчет, а скорее одержимость своей идеей: выполнить предназначенное ему свыше. Осмысление произойдет не ж сразу.

Моцарт: (С благодарностью).
За твое здоровье,
За искренний союз,
Связующий Моцарта и Сальери,
Дух сыновей гармонии.

Пьет.

Сальери: Постой,
Постой, постой!... Ты выпил… без меня?

Это вспышка душевного страха: «Что я делаю?», но только мгновение. И тут же – «Я избран».

Моцарт: Довольно, сыт я,
Слушай же, Сальери,
Мой реквием.

Играет.
Ты плачешь?
Сальери: Эти слезы
Впервые лью: и больно и приятно,
Как будто тяжкий совершил я долг,
Как будто нож целебный мне отсек
Страдавший палец! Друг Моцарт, эти слезы…
Не замечай их. Продолжай, спеши
Еще наполнить звуками мне душу…
Моцарт: Когда бы все так чувствовали силу
Гармонии! Но нет: тогда бы не мог
И мир существовать; никто б не стал
Заботиться о нуждах низкой жизни:
Все предались бы вольному искусству.
Нас мало избранных, счастливцев праздных,
Пренебрегающих презренной пользой,
Единого прекрасного жрецов…
……………………………………….
Не правда, ль?.. Но я нынче не здоров,
Мне что-то тяжело; пойду, засну.
Прощай же.
Сальери: До свидания.

Ты заснешь
Надолго Моцарт! Но ужель он прав,
Две вещи несовместные.

Сальери берет скрипку, но рвутся струны. Появляется Черный человек. Он торжествует.

Сальери: (Со скрипкой).
О, небо!
Что ж значу я, коль не достигну цели,
Венца, к которому стремился род людской.
К которому и сам стремлюсь я всей душой.

Черный человек торжествующе срывает венок с маски, что висит слева у двери и одевает на себя. Осуждающе:

Черный Ты знаешь то, что ты на самом деле!
человек: Надень парик с милионами кудрей,
Стань на ходули, но в душе своей
Ты будешь все таким, каков ты в самом деле!

Черный человек бросает маску на лестнице. Сам же уходит откуда появился; в зеркало.

Сальери: Не правда:
А Бонаротти? Иль это сказка
Тупой бессмысленной толпы – и не был
Убийцею создатель Ватикана?


конец