Началось строительство плотины. Острые секиры гномов были здесь как нельзя кстати. Магия Тригорья и чудесные способности русалов Алубехира тоже пригодились. Но, тем не менее, у реки была своя воля, и она подчинилась не сразу. Создание плотины отняло у защитников Брода восемь тяжелых дней и бессонных ночей. Неукротимая река была все-таки покорена, и деревянная запруда принялась за свое дело. Оннар начала мало-помалу расширяться в берегах.
И вновь настало нестерпимое время ожидания. День за днем тянулись в напряженном безмолвии. Все взоры устремлялись на дальний берег реки, который был теперь еще дальше, потому что на месте недавнего брода образовалась широкая заводь. С противоположного берега еще не дышал холодный ветер, вестник угрозы, но тревога, как и ранее, таилась в сердце каждого воина. И каждый понимал, что рано или поздно враг придет, и что, как бы внезапно это ни произошло, нужно быть готовым — и телом, и духом.
Дни постепенно становились все холоднее. Созданный защитниками Брода пруд уже покрывался тонкой коркой серебристого льда. Поначалу мороз схватывал только у берега, но затем стал понемногу пробираться к середине реки.
Время шло. Тянулись хмурые однотонные дни, взметенные снегами, охваченные морозами, и в беспокойных снах пролетали темные ночи. Наступил январь, и морозы заковали реку в толстые ледяные оковы. Уже за середину перевалили дни второго месяца зимы, когда случилось небольшое событие, благодаря которому разорвалась бесконечно долгая последовательность неотличимых друг от друга дней. В то прохладное пасмурное утро Фокрэл, как обычно, стоял на стене в глубоких раздумьях и бросал мимолетные взгляды за реку. Внезапно он услышал переполох в лагере.
Военачальник Хилта немедленно спустился с укреплений и в скором времени уже шел между шатров в сторону нарастающего шума. Вокруг Главного Капитана Гавани собиралась толпа. Акиткер в силу своего немалого роста возвышался над всеми остальными. И Фокрэл увидел ворона на его вытянутой руке. Когда-то его черное оперение красиво блестело, но теперь бедняга был взъерошен и растрепан, и, по всей видимости, немало перьев он потерял.
— Агдар возвратился! — радостно хохотал Акиткер. — Как же я волновался за тебя, дружище. Ты едва живой? Что же такое приключилось с тобой?
Он осторожно провел ладонью по его оперению, но и после этого оно не перестало топорщиться.
— Позволь-ка, почтенный Акиткер, — послышался голос Авироктала.
Король гальпингов вышел из толпы и приподнял лапу ворона, к которой был привязан небольшой свиток, которого Акиткер, похоже, на радостях не разглядел.
Авироктал бережно отвязал послание и развернул лист слегка размокшего пергамента. Толпа сомкнулась еще теснее. Самые любопытные взгляды норовили заглянуть за плечо короля Хилта.
— Это из Хоромходэка, — молвил Авироктал.
Радостное перешептывание покатилось по толпе, но внезапно прекратилось, когда все увидели, как помрачнело лицо короля. Через некоторое время он стал читать послание вслух:
«Славьтесь, доблестные защитники Гэмдровса!
Я, Король и Властитель Залесных Земель, Толибар, сын Толлатанана, извещаю, что зуосорейны ваше послание получили. Нами о войне оповещен Холм, сын Молота, властелин Береговых Гор. Ныне мы объединяем силы и в скором времени выступим в боевой поход. Все дороги чересчур длинны, за исключением одной. То путь через Вирлаэсс. Посему, после долгих совещаний мы порешили идти на штурм темных твердынь Омраченного Королевства, а именно — Алката и Линаля.
Вам же да помогут силы Поднебесья!
Король Хоромходэка».
Долго еще царило молчание. Смысл короткого послания не обрадовал никого.
— Нападение на Вирлаэсс! — раздался возглас в толпе. — Бросок в самое осиное гнездо! Что движет ими? Безумство?
Это был глава передового отряда халов.
— Отвага, Оросс! Отвага движет ими! — возразил вышедший из толпы Албин. — Я преклоняюсь перед мужеством короля Толибара и восхищен его решимостью. Гномам Береговых Гор я также выражаю почтение! Жалею лишь об одном: что я не с ними.
— У каждого свой путь и свое место в жизни, — промолвил волшебник Хордайн. — Тебе, храбрый Албин, суждено быть здесь и именно здесь принимать участие в этой великой войне.
— Увы! — опустил голову Албин. — Однако мой меч ковали не для того, чтобы ждать, но для того, чтобы действовать.
Авироктал был исполнен печали.
Линалю им лучше и вовсе не приближаться.
— У них не было иной дороги, — раздался голос Экгара. — Все остальные, как написал Толибар, слишком длинны. Они сделали верный выбор.
Верховный Маг только сейчас прибыл к месту всеобщего скопления и не сводил глаз со свитка в руках Авироктала.
— Но подмоги из Залесья уже можно не ждать, — вздохнул король Хилта и свернул послание.
— Мы ее в любом случае не дождались бы, — вставил Акиткер. — Кабы южане отправились иными путями, то за время их похода к нам война, скорее всего, уже успела бы завершиться. Но при таком раскладе дел, мощь супостата, давящая на нас, может ослабнуть, когда на юге появится еще одно место столкновения Света и Тьмы.
— Верное слово ведешь, Акиткер, — согласился Экгар.
— Верное-то верное, — опять подал голос Оросс. — Одно только худо: не ощутим мы того послабления.
— Кто знает, — пожал плечами Авироктал.
Экгар подошел ближе к Акиткеру, чтобы осмотреть ворона. Маг посмотрел в черный глаз Агдара и промолвил:
— Твой ворон попадал в большую передрягу. Ибо летел он сюда через землю врага.
— Что с ним случилось?! — ужаснулся правитель Гавани.
— По пути на него набросилась стая каких-то птиц. Скорее всего, это тоже были во;роны. Агдар спасал свиток. Накорми его, Акиткер, и пусть он восстановит силы. А когда он немного оправится, принеси его ко мне. Он многое видел, и то, что он видел, возможно, бесценно для нас.
— Хорошо, великий Экгар, — удивленно ответил правитель Гавани и понес ворона в сторону своего шатра. Толпа расступилась перед ним.
Тьма вновь опустилась на реку и окутала лагерь. Ночь начиналась. Где-то изредка завывали ветра. Часовые на стене закутались в плащи и изо всех сил боролись с дремотой, которая мерно наплывала на них и сонной пеленой затмевала глаза.
Внезапно резкий посторонний звук заставил дозорных встрепенуться. Он казался звонким, но был отдален. А последовавшее за ним лошадиное ржание, жалобное и громкое, полностью отогнало сонливость.
— Что там? — раздался недовольное бурчание гнома.
— Не знаю, — откликнулся человеческий голос. — Но похоже, что всадник на том берегу.
Все дозорные, сколько их было на стене, всматривались в ночной мрак.
— Да не один.
И вправду на противоположном берегу реки появились несколько всадников — темных, едва различимых силуэтов. На миг они задержались у самого берега. Но лед выглядел уже достаточно прочным, и всадники рысцой двинулись по нему на расстоянии друг от друга.
Они подъехали к самой стене, которая из-за созданной заводи вздымалась теперь прямо из ледяного покрова реки. Они остановились в некотором недоумении. Стена показалась им весьма необычной.
— Может быть, это Инклиод? — неуверенно промолвил часовой в сером хилтском плаще, тщетно пытаясь разглядеть их.
— Что еще за Инклиод? — пробормотал гном, который стоял рядом.
— Разведчик нашего короля.
Но Инклиода среди наездников не было. То были воины Огражденной Страны. Их было около трех десятков. Халы вскоре узнали своих собратьев и приветствовали их со стены.
— Здесь ли Албин, сын покойного Вельха? — спросил кто-то из прибывших.
В ответ послышалось:
— Здесь он…
— Мы примчались на крыльях беды! — прокричал всадник. — Горестные вести мы несем храброму принцу Албину и его людям!
Лагерь мало-помалу пробуждался. На стене и дозорных башнях появлялось все больше воинов. В скором времени прибывших халов впустили в лагерь.
Народ все больше просыпался и скапливался близ укреплений. Все тригорцы были уже на ногах. Здесь же были Фокрэл, Авироктал, Кэневаур с несколькими русалами, бородатый владыка Мадвиаля и прочие. Албин в сопровождении верного боевого пса быстрым шагом шел навстречу новоприбывшим.
— Бренгольх! — удивленно воскликнул сын Вельха. — Что ты здесь делаешь? Что-то случилось?
Бренгольх поприветствовал его и понурил голову.
— Беда, повелитель! — изрек он. — Величайшая из бед ворвалась в дом наших предков!
Албин нахмурил брови и с тревогой в голосе произнес:
— Не хочешь ли ты сказать, что…
— О да, повелитель Албин! Они напали на нас. Все решилось за одну ночь…
— Твари из Старой Крепости Антов?
— Хайл артмендвег! — ответил хал.
В течение какого-то времени он отрывисто говорил что-то на языке Огражденной Страны. Один из волшебников Тригорья горестно вздохнул. Это был Хордайн.
— Все ясно, — негромко промолвил он. — Афройн. Двимгрин.
Лицо Албина отражало великий ужас от услышанного и глубокую скорбь.
— А как же Вальдин? Что с ним? — спросил повелитель халов, когда Бренгольх закончил говорить.
— Наместник Вальдин погиб в битве на Спящих Холмах, повелитель. В последней битве Огражденной Страны…
Воцарилось молчание. Повелитель халов долго сжимал дрожащие губы, пытаясь сдержаться. Пес Варта сидел рядом. Казалось, он тоже все понял. Черный зверь жалобно скулил. Внезапно Албин поднял лицо к небу и в слезах прокричал:
— Будь проклята Старая Крепость Антов!
Он упал на колени и зарыдал. Осознание того, что произошло, едва укладывалось в голове. Никто не мог поверить в это. В сердцах многих еще были сомнения в том, что они правильно поняли принесенные вести, однако чародей Экгар рассеял их:
— Стена Эндгинг пала… Кэль сожжен… Нет больше Огражденной Страны.