Маг Вирридон был на одной из не разрушенных сторожевых башен, когда внизу неожиданно поднялась суматоха. Он стоял, лицо его было обращено к серой гряде Закатных Гор. Мысли чародея витали далеко-далеко за Хребтом.
Вдруг внизу раздались крики, запели рога и трубы, где-то недалеко зазвонил колокол. Волшебник открыл закрытые до этого глаза. Он ожидал увидеть новую стаю драконов, которая приближалась бы со стороны Хребта, но горы не предвещали угрозы. Тогда он глянул на юго-восток. Там он увидел почерневшее небо. Не мешкая он стрелой бросился вниз по винтовой лестнице. Спустившись с башни, он быстро зашагал в другую часть Рамэнии, где располагались ворота и площадь. Полуразрушенные строения и огромные обломки, которые громоздились тут и там, закрывали весь обзор: мрачного небосвода на юго-востоке он видеть теперь не мог. Навстречу ему попадались воины, которые в спешке бежали на срочные сборы. Они кричали что-то на своем наречии, их слова были непонятны и бессвязны. Но одно слово Вирридон услышал не единожды: «Афройн».
Наконец, он увидел Ноккагара. Тот стоял между Алморкадом и Гормом, и все они глядели на юго-восток, на заволоченное чернотой небо. Тьма наползала. Вирридон приблизился к ним и встал за их спинами. В следующее мгновение он услышал слова Ноккагара:
— О да, это афройнцы… И сам Двимгрин ведет полки.
— Двимгрин нынче стал велик! — сказал Вирридон. — Он возвысился в глазах Дардола и среди Шестерых вот-вот будет назначен главным. Недооценивать его не стоит.
— Мало того, Вирридон, — отозвался Ноккагар, — Двимгрина следует бояться. Он — истинный чародей.
В это время к Алморкаду подошли полководцы Берланд и Зилмит, а сними еще четверо воинов.
— Мы не стали дожидаться приказаний, мой король, — произнес Берланд. — Войска собраны на площади.
— Вы все сделали верно, — ответил владыка Эфоссора.
— Эрварейны ждут ваших распоряжений, — заговорил Зилмит. — Моряне ожидают владыку Горма. И маги тоже собрались, почтенный Ноккагар. Лошади готовы. Так когда выступать?
— Мы поведем войска в бой! — отозвался властитель Страны Эрвара. — Принесите мне мой шлем.
Раздался звук горна, ворота распахнулись, и из Рамэнии выехали вооруженные всадники. То был король Алморкад со своею дружиной. С ним рядом ехали Ноккагар и Горм. Здесь же в один ряд с владыками двигались знаменосцы. Их было двое; один держал знамя с изображением корабля на фоне моря, другой же, морянин, вез тоже нечто похожее — корабль-дракон на морских волнах.
За ними ряд за рядом выходило большое войско. В схватке с драконами пало немало храбрых эрварейнов, и численность войска тогда немало сократилась. Но пришли моряне и восполнили ослабевшие силы Эфоссора.
Все люди этого войска были всадниками. Скакунов хватило на всех. И эрварейны, и моряне были на лошадях. Суровые витязи Заморья, надо сказать, держались в седле умело, ничуть не хуже воинов Эфоссора.
Хмурый Алморкад ехал со своей дружиной. Около Горма были также верные ему люди. Первыми рядами выстроились копейщики Эфоссора. Остальное войско было построено смешанными рядами. Здесь были только эрварейны и моряне. Из магов в строю был один лишь Ноккагар. У многих это вызвало вопросы, но никто пока не решался спросить.
Полк за полком они вышли из стен Рамэнии и двинулись по дороге к каменному мосту. Они перешли через Красную Реку и помчались вверх по отлогому склону. Угрюмое небо висело за гребнем. Оно не приветствовало их. Когда подъем закончился, бескрайняя равнина открылась взору.
Лошади невольно остановились. Вновь увидели наездники и скакуны тьму впереди. Ноккагар смотрел на черную мглу, и тревога с новой силой вспыхивала в его сердце. Он страшился предстоящей битвы, но пока еще не утратил главного — надежды на почти немыслимую победу. Люди из дружин Алморкада и Горма поглядывали на Ноккагара и дивились его спокойствию, которое им только мнилось. Оно было лишь маской, которая скрывала все переживания в душе мага. Ноккагар боялся, что все может оказаться напрасным, что это только начало той войны, которую задумал Король Мрака, и осознание этого все больше съедало всякие надежды на спасение.
Ноккагар посмотрел в сторону Хребта и подумал о Трех Меченосцах. Как там они? В это же время где-то за грядой гор, Избранным в спину дышала угроза. Ноккагар не знал, что с ними, хотя и мог бы узнать, если бы мысленно переместился ближе к ним. Но было некогда. Мысли мага вернулись к предстоящему сражению.
Владыка Горм сощурил глаза и посмотрел вдаль. О подобном он слышал, но не более того. Он никогда не видел завесу Мрака своими глазами. Но тем не менее повелитель морян не испытывал страха перед неизвестным противником, и это было присуще его роду. С детства его учили быть бесстрашным. Одна только ненависть к супостату кипела в его сердце, готовая лютой яростью выплеснуться в любой миг.
Алморкад был печален. С юго-востока он перевел взгляд на восток, за необъятные просторы равнин, где горизонт был еще чист. «Где же ты, Антшина? Где твои воины? — подумал король Эфоссора. — Прибудешь ли на подмогу? Готовы ли к войне твои клинки и копья? Забудешь ли старую вражду, тобой же некогда учиненную? Или же силы Афройна уже сломили тебя и прошли к нам через твои земли, Антшина?» Он вздохнул и опять направил печальный взор к омраченному небосклону. Черная тень ползла навстречу.
Войско пошло быстрой рысью по дороге на юг, где виднелась цепь холмов. Земля монотонно гудела и дрожала под ударами тысяч копыт. Холмы Эрвара были все ближе. Чуяло сердце Ноккагара, что именно там, близ отрогов тех далеких взгорий, произойдет столкновение двух сил.
Полки эрварейнов и морян длинной молчаливой колонной проехали мимо берегов Сияющего Озера, над водами которого царил покой. Начинало смеркаться, и то чудесное свечение, которое излучала волшебная вода, было уже заметно. Многие узрели этот свет впервые. Многие видели его в последний раз.
Когда же Сияющее Озеро осталось позади, леденящий ветер окатил защитников Гэмдровса. Он не всколыхнул плащей, не взволновал прядей волос, не задел гордых знамен, но налетел на путников порывом лютого страха и могильного холода. Да не тот это был холод, от которого в зимнюю пору розовеет кожа и коченеют руки. Этот холод не снаружи объял, а проник в самую глубь сердец.
— Дыхание Мрака… — с трудом вымолвил Ноккагар и непроизвольно сжал в правой руке посох. — Зло рядом!
Тогда король Алморкад приподнялся в седле и устремил суровый взгляд в сторону тучи, край которой нависал уже прямо над головами.
— Покуда не наступила ночь, — громко проговорил властитель Эфоссора, — мы должны успеть столкнуться с полчищами Афройна! Галопом мчите скакунов! Вперед!
Конь Алморкада резво взял с места и понесся в сторону Холмов Эрвара. За ним во весь опор помчалось войско всадников. Они полетели на юг, как ураганный ветер, шквал праведных сил. Туча смерти встречно надвигалась на север, и ее гибельная тень тяжким, безжалостным бременем ложилась на землю.
Вскоре величавые холмы приблизились, и дыхание Мрака стало еще более сильным. Тогда Алморкад остановил светлую рать и сказал:
— Разделим войско! Половина его пойдет по дороге. Другая же половина двинется вдоль всхолмий, чтобы напасть на врага с фланга. Я сам поведу тех, кто пойдет навстречу афройнцам. Но кто возглавит остальных? Быть может, ты, достопочтенный Горм?
— Я идти с тобой, Алморкад, — отозвался Горм. — Не затем я прийти сюда, чтобы нападать со стороны. Мой сердце рваться в самый пекло.
— Хорошо, — кивнул Алморкад. — А как насчет тебя, достопочтенный Ноккагар?
— Нет, король Эфоссора, — ответил маг. — Мне должно быть там же — в самом пекле. Именно в очаге бойни больше пригодится жезл Тригорья. Кабы силы Тригорья были сейчас с нами, тогда я повел бы их тем путем, каким ты намерен отправить половину войска.
— Позволь же узнать, где все тригорцы? — спросил повелитель эрварейнов. — Я видел, что они выехали раньше нас и поскакали к Хребту. Я не вмешивался: маги мудры, и все их решения всегда правильны. Но сейчас я хочу узнать и терпеть я больше не в силах. Куда уехали чародеи, Ноккагар?
— Вирридон повел их, — сказал маг. — Они придут на битву, не беспокойся.
— Но ты не ответил!
— К чему зря обнадеживать? Может статься, их путь на запад оказался напрасным. Но так и быть, я намекну… Ты ведь видел, что с собой тригорцы увели лишнюю сотню лошадей?
— Стало быть, они отправились за помощью, — вздохнул владыка Сынов Эрвара. — На Перевал? Вряд ли они сыщут ее там.
— Все может быть, — ответил Ноккагар.
Алморкад развернул коня и оглядел людей своей свиты.
— Воевода Каварханд! Бери половину воинов и уводи их с дороги. Нападете с запада!
Вскоре рать разделилась. Каварханд повел часть ее на юго-запад по равнинному бездорожью. Они скрылись в рощах. Король Эфоссора бросил им вслед задумчивый взгляд и дал приказ продолжать движение. Остальное войско понеслось по дороге следом за могучими владыками Алморкадом и Гормом.
Дыхание Мрака со временем сделалось невыносимым, облекло в страх храбрые сердца воинов. Но те пересиливали волю безымянного владыки преисподней, вдохновлялись решительностью тех, кто вел их в битву. И только лошади порой не могли претерпеть страх. Они часто замедляли скачку, переходили на рысцу, а то и вовсе останавливались, фыркая и отводя глаза от юга. Однако же, через пару мгновений они вновь несли всадников вперед. У них не было вожака, который бы пробуждал в их сердцах отвагу. Да и не нашлось бы наверное такого коня, который бы не устрашился темной угрозы. А было время, когда их предки — благородные единороги древности сами наводили ужас на тварей Мрака. Теперь же такие вряд ли найдутся даже среди диких табунов, что не столь давно кочевали на север.
Под всеобъемлющей тенью огромной тучи властвовали холодные серые сумерки. Безмолвие поглощало все прочие звуки, и даже гул скачущего войска казался едва слышным.
Полчища Афройна показались внезапно, хоть и было известно, что они вот-вот появятся. Они будто выросли прямо из-под земли — так показалось воинам короля Алморкада и конунга Горма. Темной стеной явились они из ниоткуда и двинулись навстречу.
Алморкад поднял левую руку и остановил полки.
— Вот он — враг, покусившийся на наши земли! Да не покинут нас доблесть и отвага! В бой, славные защитники Гэмдровса!
Он с силой выдернул из ножен меч и обратил жаждущее черной крови острие на врагов. Скакун Алморкада встал на дыбы и прянул в следующий миг. Одновременно дернули поводья Ноккагар и Горм. И войска севера тронулись вслед за ними, как гигантская волна.
Они скакали, и несмолкаемо звучали боевые кличи. Они потрясали оружием и трубили в рога. В их сердца пылали ярость и жажда сражений. Они позабыли о страхе, перестали ощущать на себе дыхание Мрака, оставив лишь только надежду, затянутую доблестью и ненавистью к врагам.
Тысячи малфрунов были все ближе. Они шли отнюдь не беспорядочными толпами, как часто передвигались фрэги и прочие нечистые твари, но шагали ровными рядами, в такт несмолкаемому барабану, ритмично выкрикивая непонятные и непроизносимые для людей слова. То были не просто фрэги, то были бойцы Афройна.
Они шли строем. Двимгрин знал толк в воспитании воинов: силой нещадной жестокости, приказом плети и властью боли он создавал своих бойцов. Он собрал грозную, свирепую армию, лишенную всякого проявления трусости, нечета глупым полчищам Омраченного Королевства.
Над головами воинов Тьмы скалились деревянные идолы, страшные и уродливые. Где-то позади со скрипом и лязгом катились камнеметы, изготовленные против Рамэнии. Посреди же темных полков, возвышаясь надо всем прочим, передвигался огромный черный трон на тяжелых, как мельничные жернова, колесах. На нем восседала высокая фигура в длинном черном плаще, который почти сливался с самим троном. Сумрак окутывал ту фигуру. Светящиеся глаза, глубоко посаженные на мертвенно-бледном лице, которое было лишено всякого выражения, созерцали жалкого противника, что шел с севера. Черноволосую голову Двимгрина венчал холодно сверкающий металлический обруч, изрезанный огненными рунами, которые то и дело вспыхивали алыми переливами и вновь затухали.
Кровавый диск солнца тонул за Небоскребущим Хребтом. Войска Света и Тьмы стремительно сближались.
Каварханд и его отряды вскоре повернули прямо на юг, где чернело небо.
— Когда достигнем тех крутых склонов, чуть склонимся к юго-востоку, — сказал воевода Эфоссора, кивнув вперед, — а там со временем возвратимся к дороге.
Лес вначале плотно окружил их, но когда они взяли чуть западнее, он отступил, и всадники поскакали по дикому редколесью. Через некоторое время покрытая мхом земля под копытами лошадей стала мягче, а потом и вовсе перешла в болотистую местность. Войско пошло рысью. Копыта с хлюпаньем вдавливались в мшистую опору, утопали в мутной болотной жиже, которую еще не успели схватить зимние заморозки.
Солнце садилось за серый хребет Закатных Гор, когда они достигли наконец тех самых склонов, на которые указывал Каварханд.
Глава воинства глянул на восток, за лесоболотные земли. Под чернотой тучи погибели с грохотом разрывались яростные молнии, и все небо дрожало от мощных сотрясений.
— Нет, — громко сказал Каварханд, — не на юго-восток… Сразу поворачиваем на восток, чтобы успеть вовремя.
Полки резко повернули в сторону тракта, прочь от Холмов, и двинулись прямиком туда, где грозовым пожаром пылало небо. Болотистая местность осталась позади, земля снова отвердела, и темный лес разнородных деревьев принял их под свои неподвижные кроны, надежно укрыв от вездесущего вражьего взора.
По приказанию Каварханда войско замерло на месте. Полководец прислушался.. До ушей его донесся отдаленный шум сражения. Он определил, что нужно взять чуть правее, чтобы выйти на поле брани, и повел войско вперед в нужном направлении.
Звуки битвы раздавались все отчетливее. И вот наконец стволы деревьев впереди поредели, и ратные всадники узрели, как неравны силы двух сторон. Полчище Афройна было чудовищно велико.
Алморкад стоял уже на ногах. Его верный конь погиб. Король отчаянно отбивался от мечей и секир. Он закрылся щитом, и тяжелый удар вражьего железа скользнул по эмблеме страны эрварейнов, срубив древко торчавшей в щите стрелы.
Улучив момент, король Эфоссора вонзил свой клинок в нагрудный доспех огромного фрэга и сразу выдернул его. Из-под пробитых пластин брызнула черная кровь. Владыка эрварейнов отопнул тушу малфруна и тут же поймал новый удар, который пришелся справа. В перекрестье мечей Алморкад увидел искаженную злобой однорогую харю воина Тьмы
Фрэг изловчился и свободной рукой схватил правую руку короля, после чего стал с силой сдавливать запястье. Защитный браслет помялся, и Алморкад ощутил, как нарастает нестерпимая боль. Фрэг продолжал сжимать запястье. Его уродливая морда ухмылялась. Эрварейн сделал попытку взять меч в левую руку, но не успел: десница ослабла, и оружие выпало из нее. В то же мгновение фрэг выпустил его руку, после чего тяжелый удар кулаком в грудь сбил его с ног.
Дыхание перекрыло. Хрипя и задыхаясь, Алморкад лихорадочно нашаривал рукой выроненный меч, а фрэг с диким ржанием занес над его головой уже окровавленный за время битвы кривой клинок, чтобы вонзить его в сердце Эфоссорского короля.
Алморкад видел зависшее над ним острие, в любой миг готовой погрузиться в его тело, и уже начал прощаться с жизнью. Дышать он все еще не мог. Место удара разрывалось от невыносимой боли.
«По крайней мере, я умираю в бою», — подумал он.
Алморкад был готов принять смерть. Но покончить с ним фрэг не успел. Если бы он не медлил, наслаждаясь моментом… Но он медлил. Внезапно тело его дернулось, и он выпустил из рук оружие. Малфрун грохнулся наземь, и Алморкад едва успел откатиться в сторону, чтобы не оказаться придавленным.
Перед владыкой эрварейнов стоял Горм. С лезвия его секиры капала черная кровь. Он был без шлема, его косы совсем растрепались и были разбросаны по плечам. По лицу градом тек пот. А в глазах Горма горело пламя ярости.
— Благодарю, конунг Горм! — вымолвил Алморкад и стал подниматься на ноги.
Но морянин уже не слушал его. Он вскинул секиру и немедля бросился в гущу битвы, рубя треклятых врагов направо и налево. Фрэги ужасались, когда видели его лютую слепую ярость. Никогда доселе они не видали подобных ему воинов.
Алморкад отыскал взглядом свой меч и вновь взял его в руки. Вокруг кипел бой: громко звенели клинки, щиты звучно отражали удары, тучи стрел со свистом рассекали воздух, несмолкаемо ржали лошади, кричали люди, и горластые малфруны вопили на своем. Гремели барабаны Афройна.
Ручьями лилась горячая кровь на холодную землю. Шальные стрелы ранили и убивали, и один только черный трон они не задевали. Неведомая сила отражала их. Двимгрин сидел неподвижно и с холодным безразличием наблюдал за ходом сражения. При этом он замечал все. Ничто не ускользало от его взгляда в гуще смешавшихся рядов.
Ноккагар уничтожал врагов вспышками посоха. Маг сидел верхом и мало-помалу пробирался к Двимгрину. Тот был незыблем. Казалось, что колдун следит за битвой, и не видит его. Но это было не так. Он не мог не приметить старца в синем, который с каждым мгновением был все ближе. Двимгрин увидел, что это не Верховный Маг Тригорья, и не удивился этому.
На западе прозвучал рог, и на поле битвы вышло войско Каварханда. Острые мечи, секиры и тяжелые молоты яростной молнией ударили в левый фланг темных полчищ. Рокот неутомимых барабанов Афройна потерял ритм.
И тогда Двимгрин встал; ветер колыхал его черную хламиду. В руке колдуна появился Огненный Меч. Длинный, как копье, извивающийся клинок его был подобен огненному змею.
Двимгрин неспешно сошел вниз по аккуратно выполненным ступеням трона и ступил на землю. Настало время ему вмешаться в битву. Он взмахнул магическим мечом, и десяток воинов Света обратились в пепел, сраженные гибельным пламенем Старого Солнца.
Ноккагар вывел коня из гущи боя и предстал прямо перед властителем Афройна.
— Вот мы и повстречались, маг Двимгрин! — молвил Ноккагар. — Долго же я ждал этой встречи! Желал узреть тебя в черном и увидеть, насколько ты переменился.
— Я знал, что встречу тебя на пути в Эфоссор, Ноккагар Вездесущий! И что же нового во мне ты увидел?
Шум сражения не мог заглушить громкого голоса Двимгрина.
— Я вижу гордыню, величие и властность в твоих черных очах, — ответил Ноккагар. — Когда ты был одним из нас, там виделось другое. Но былой мудрости больше нет в этом высокомерном взоре.
Двимгрин молчал. Клинок его пылал, колдун держал его перед собой.
— Однако же, смею заметить, — продолжал Ноккагар, — что черный цвет тебе больше к лицу, нежели тригорский синий. Когда-то мы с тобой были на одной стороне, боролись с одним врагом. Теперь мы, к несчастью, противники. И мне придется вызвать тебя на бой, Двимгрин.
Маг сошел на землю. Лошадь тут же ускакала прочь.
— Я принимаю вызов, — кивнул колдун. — Хотя я желал бы сразиться с самим Экгаром. Но вижу, что он не удостоил нас своим присутствием, и сей бой пройдет без его участия.
Двимгрин вознес Огненный Меч и сделал шаг в сторону Ноккагара. В тот же миг маг Тригорья направил на врага свой посох, но вспышка, которая вылетела из него, даже не коснулась черных одежд Двимгрина. Она исчезла, а сам Двимгрин оставался спокоен. Все то же безразличие было в его лице, и даже не дрогнули его веки.
Колдун Дардола попытался ударить Ноккагара смертоносным клинком, но его оружие лишь отскочило от воссиявшего посоха тригорца, которым тот успел защититься.
Новая вспышка магического огня ударила в Двимгрина, и это не причинило ему вреда, как и в первый раз. Тьма была надежным оберегом чернокнижника, но и силы Света не хуже оберегали Ноккагара от огня преисподней. Они бились, сражались, но не могли причинить друг другу ни малейшего вреда. Их бой выглядел бесполезным, как столь же бесполезна извечная битва дня и ночи… Победа не давалась ни одному из них.
Гремел гром, и небо дребезжало. Клинки и шум боя вокруг нещадно терзали воздух, словно свирепые звери рвали добычу. Двимгрин и Ноккагар больше не сражались, а лишь смотрели в лицо друг другу и вели иной бой — бой мыслей. В глазах одного злобно дрожала ненависть, глаза другого являли непонимание и напряженные размышления.
Внезапно бой сил Света и Тьмы загромыхал с новой силой, крики малфрунов перешли в яростные вопли, а люди возликовали, ибо прибыли маги. Они подошли с тыла, синей волной накатили на фрэгов. Вирридон уверенно вел силы Тригорья на врага.
Но не только маги сидели в седлах. С ними были сотни могучих мужей в меховых плащах. Тяжелые цепы раскручивали они над головами. То были горцы Небоскребущего Хребта.
Двимгрин впервые за время долгой битвы обернулся и узрел, как гибнут его воины от окрепшей руки Света.
— Ужели это все силы, которыми располагает великий Афройн? — с усмешкой вопросил Ноккагар.
— Сражение еще не закончилось! — возразил Двимгрин, и меч его вновь вскинулся для удара, но и на сей раз удар был успешно отражен.
— Тем не менее исход его уже ясен, не так ли?
Какое-то время колдун молчал. Наконец его мертвенно-бледные уста произнесли:
— Ясен исход только этого сражения. Здесь вы одержите победу. Хотя исход главного сражения, которое решит судьбу мира, еще яснее. Тьма победит! Вы не сможете тягаться с мощью Темного Мастера! Или я не прав?
— Не прав. Главный исход этой войны еще сокрыт в тумане грядущего, и не стоит уверять себя в том, что случится именно так, а не иначе. Лучше просто верить.
— Тебе не ведома наша истая мощь, — усмехнулся Двимгрин.
— Не к мощи, но к правде устремится победа.
— Глупые и пустые слова! Вы в Тригорье называете это мудростью. Это всего лишь одно из бессчетных утешений, коими сполна потчует вас Экгар. Он закрывает вам глаза, а вы даже не пытаетесь открыть их. Оглянись, Ноккагар и узри истину. Стань сторонником нашего учения, покуда не стало поздно.
— Вашего учения? Ты хочешь, чтобы я преклонился перед Дардолом, как поступил ты? Никогда! Я живу во славу сил Поднебесья. Что же касается истины, то за нее ты принимаешь совсем не то, что следует. Твоя истина ложна, она навеяна тебе дыханием Мрака.
— Об этом можно спорить бесконечно, — отрезал Двимгрин. — Но споры здесь ни к чему. Если ты не принимаешь наше учение, то умрешь вместе со всеми.
— И после смерти на небесах меня встретит Зиждитель.
— Глупец!
— Напрасно стараешься, Двимгрин. Тебе не удастся убедить меня в чем-либо… Посему оставь это бесполезное дело. Слушай теперь меня. Я давно хотел кое-что узнать. Когда-то я пообещал себе, что, если мне посчастливится встретить тебя, я задам тебе один вопрос.
— Спрашивай.
Двимгрин опустил Огненный Меч. Пламя клинка заметно послабело.
— Что заставило тебя уйти из Тригорья? — спросил Ноккагар. — Почему ты перешел к Королю Мрака?
— Ты задал не один, а целых два вопроса, — изрек Двимгрин. — Но ответ я дам только на второй. На первый же пусть тебе ответит твой мастер Экгар. У него-то, поверь, есть что сказать по этому поводу… Вот мой ответ: Король Мрака дал мне то, чего мне не мог дать Экгар. У него я познал истинную сущность Мрака. И у него я почувствовал себя нужным этому миру.
— Мрак накрепко овладел твоим сердцем, — вздохнул Ноккагар. — Оно у тебя всегда было слабо, и всегда ему недоставало власти. Стало быть, ты получил то, что хотел? При этом ты стал одним из тех, с кем дотоле упорно боролся. Мне жаль тебя… Но что ты говорил об Экгаре? Он виноват в твоем уходе из Тригорья?
— Это так. Он изгнал меня! Изгнал, потому что я слишком сильно стремился к познанию.
— Ты обманываешь самого себя. Твое сердце предалось злу еще задолго до того. Ты давно хотел уйти, и то, что Экгар изгнал тебя, послужило лишь поводом для того, чтобы оставить тригорский посох. Ты ждал того повода, и он, надо сказать, появился не без твоего участия. Так ты и оставил нас без лишних подозрений.
Двимгрин ответил на это не сразу.
— Вижу я ошибался в тебе, — сказал он наконец. — Ты далеко пойдешь, тригорский маг.
— Увы, но то же я могу сказать и о тебе. Ты далеко пойдешь, слуга Дардола. Вижу я, куда ты метишь в своих желаниях, Двимгрин. Лучше скрывай эти мысли, а то Темный Мастер, чего доброго, ненароком прочтет их… И все-таки мне жаль тебя.
— Ни к чему мне твоя жалость! — вспылил Двимгрин. — Нынешний наш поединок закончился без победителя и побежденного. Но мы еще встретимся, Ноккагар. Когда-нибудь… Посмотрим, может статься, в другой раз наши с тобой силы не будут столь равны, как сегодня. А покамест — прощай!
И он исчез. Порыв ледяного ветра налетел на Ноккагара и отступил в следующее же мгновение. Двимгрина не было больше на поле брани.
Однако битва еще шла. Исход ее был близок. Луч солнца пробил черную толщу тучи и упал на землю. Оказалось, что утро уже наступило.