На днях со мной случилось такое, что вновь не в первый раз заставило задуматься о том, что правительство страны и народ страны – это по обыкновению вовсе не одно и то же. И США, где я сейчас проживаю, не является исключением из этого правила. А произошло вот что.
Мы с моим мужем Ральфом отправились недавно на юго-запад нашего штата Луизианы в город Лэйк Чарльз для того, чтобы продавать мои флористические коллажи на конференции для садовников. Такие мероприятия проходят здесь у нас с размахом. Садовники собираются со всей округи и заседают по два-три дня. В перерывах между лекциями на садовые темы садовникам предлагаются всевозможные товары, в основном это, конечно, посадочный материал. Конференция на этот раз проводилась в спортивном комплексе, так что я, как продавец со своим товаром наравне с другими продавцами находилась на поле для игры в баскетбол. Я была впервые в этом месте.
Вообще в городе Лэйк Чарльз я была уже не в первый раз. Два года тому назад у меня была персональная выставка в этом городе. Мэру этого города когда-то пришла идея продвигать молодых начинающих художников, предоставляя им право проявить себя на выставке в одном из самых лучших мест этого города - в здании Исторического городского холла.
Когда то в этом здании находилась городская мэрия. Надо отдать должное мэру Лэйк Чарльза и за его идею, и за то, как всё осуществлялось на практике. Вот взять, к примеру, меня. Я на тот момент – никому неизвестная художница-флорист. Послала образцы своих работ, как требовалось, на предварительный просмотр. Они понравились. Далее, как заведено, из городской казны были выделены деньги на рекламу о моей выставке в печатных местных изданиях (газетах, журналах), мою картину «Санкт-Петербург» куратор выставки показала на телевидении. Понятно, что на это всё у начинающего художника денег нет. На ресепшен в мою честь пришло много людей, было написано множество превосходных отзывов о моих работах. Мэр тоже пришёл на ресепшен, чтобы лично пожать мне руку. В общем, честь и хвала ему за такое отношение к молодым художникам. У меня остались самые приятные впечатления о моей выставке. Но, как оказалось впоследствии, и люди тоже запомнили меня.
Я сижу и продаю мои коллажи во время садовой конференции. Сначала один человек подошёл, посмотрел на мои картины и спросил: «А это не Ваша выставка была в Историческом городском холле пару лет назад?» Я очень удивилась и ответила да. Через какое-то время то же самое произошло со вторым, потом с третьим человеком, в общем, в результате несколько человек узнали и меня, и мои работы. Улыбались, обнимали и желали удачи.
Одна женщина (тоже продавец, как и я), узнав меня, тоже тепло пообщалась со мной, долго разглядывала мои новые работы, которых она ещё не видела, осЫпала их комплиментами и всё время старалась говорить так, чтобы я всё поняла, зная, что я живу в Америке сравнительно недавно. Она знала, что я приехала из России. Два утра, что мы встречались с ней она приветствовала меня не иначе, как … Ой, по-русски это звучит как то косноязычно, но по-английски было очень мило: «Доброе утро, талантливая художница!». А в течение дня, пробегая мимо моего места продажи, улыбалась мне самой широкой американской улыбкой и говорила что-нибудь приятное. Время от времени ко мне наведывался покупатель, который говорил, что услышал от одной женщины, что ему непременно нужно пойти и посмотреть работы одной русской очень талантливой художницы, поэтому он пришёл. Это были «проделки» моей доброжелательницы. А иногда и вовсе ко мне подходила целая группа людей во главе с моей доброжелательницей, которая, указывая на меня с моими картинами, восклицала: «Вы только посмотрите, какое чудо у нас здесь в этом году!»
Однажды передо мной предстал мужчина, сказал «Привет!» и стал рассматривать картины. Я ответила ему тоже «Привет!». Далее произошло невероятное. Он тут же спросил меня по-русски: «Русский?» Я не могла поверить, что человек распознал во мне русскую по одному произнесённому мной слову. Ответила, что да. После этого у нас завязался интересный разговор. Ральф тоже присоединился к нам. Тут я хочу признаться, что с недавних пор, мне стало некомфортно говорить при встрече с незнакомыми людьми, с американцами, что я из России. Мало ли, что у них в головах по поводу русских теперь. И в этом случае, признавшись, что я русская, я первые минуты разговора настороженно пыталась понять, как ко мне относится человек. Прошло какое-то время, и я успокоилась. Причин нервничать не было. Покупатель и мой Ральф в голос сказали, когда разговор коснулся ситуации в Украине, что «русские хотят защитить своих», и что им это совершенно понятно. Я выдохнула потому, что поняла, что мне одной не достанется сейчас за всю Россию. Мужчина показался мне совсем нетипичным американцем – он знал что-то из истории России, что-то из географии России. От него, например, я услышала «Так много людей погибло в Ленинграде во время войны» или «На Камчатке есть птица – золотой орёл, которая ловит своими когтями лосося прямо из воды». И если, в первом случае, я поддержала разговор и уточнила, сколько ленинградцев погибло, то во втором случае, я не знала, что и сказать про некоего золотого орла с Камчатки, о котором я слышала впервые. Мы о многом поговорили. Нам было интересно общаться, беседа текла в дружественной атмосфере. Один раз он насмешил меня тем, что обронил фразу о том, что «татары - это же выходцы из Армении» и когда я отрицательно закачала головой, он продолжал упорствовать, что он это точно знает. Мне, по происхождению татарке наполовину, это было очень забавно слышать. Про себя я подумала, что он, наверняка, читал что-то о крымских татарах (они особенные) в связи с событиями в Крыму. Но, мне кажется, они – выходцы из Турции.
Ему очень понравилась моя картина с пеликаном. Он сказал, что ему хочется иметь картину с пеликаном – птицей-символом нашего штата Луизианы. Но он просил скидку, которая меня не устраивала. Затем мы поторговались и сошлись на приемлемой для нас обоих цене. После этого мужчина попросил ему сделать памятную запись для него от меня. Я с удовольствием выполнила его просьбу. Мы раза четыре время от времени пожимали друг другу руки на прощание, после чего снова принимаясь обсуждать что-то очень важное, о чём мы ещё не поговорили. На прощание он на всякий случай попросил его извинить, если он что-то сказал не то про мою Родину, что могло меня ранить. Я успокоила его, что ничего такого он не сказал, он бережно прижал к себе мою картину, и на этом мы расстались.
На следующий день мы с Ральфом снова увидели его, направляющегося к нам. На этот раз он привёл свою подругу и уже представлял ей и нас, и мои картины: «Вот смотри, она из России. Вот смотри, какие необычные картины она создаёт. Мы подружились. Подруга ахала, он сиял.
Настало время собираться в обратный путь. Мы, как и все продавцы начали укладывать свой непроданный товар и переносить его в машину. Тут в суете я увидела несущуюся по направлению ко мне мою доброжелательницу с букетом ярко-синего дельфиниума. Она скороговоркой, стараясь сделать это побыстрей, произнесла: «Я увидела у тебя на одной картине, ты использовала лепестки дельфиниума На, насуши ещё.»
Я была очень тронута, поблагодарила её и мы обнялись. Правду говорят, что перевод с одного языка на другой схож с тенью от чего-либо. То, что она произнесла напоследок, снова звучит, как то странно для меня по-русски, а по-английски было органично и очень сердечно. Она сказала мне с душевной теплотой в голосе: «Ты такая чудесная!»
По дороге домой Ральф спросил меня, довольна ли я продажей, на что я ответила: «Так себе». Это правда. Я два дня находилась среди изобилия продающихся для весенней посадки садовых растений. Для меня, для заядлой садовницы это была истинная пытка и я тратила деньги на растения для моего сада быстрее, чем зарабатывала от продажи моих картин. Ральф, услышав моё мнение, философски заметил: «Зато друзей приобрела». И это была правда.
В машине звучала песня Елены Ваенги о грусти первой неразделённой любви. Мой американский муж, будучи за рулём, тихонечко осуществлял движения в такт льющейся мелодии. Я же смотрела в окно. В душе моей царил мир и покой. Вот изумрудное поле с новой травкой. Вот коровы с недавно народившимися телятами. Вот симпатичные домики мелькают за окном. В них живут люди. Американцы. Не надо им никакого мирового господства. Я это точно знаю. Это не их мечты. Господи, какая я была глупая, боясь заикнуться им, что я из России. Как, однако, меня «затюкало» телевидение по обе стороны океана! А я и поддалась. Ай-яй-яй! Теперь я спокойно буду говорить всем, что я из России, что я из татар. Нет-нет, не из тех, которые из Армении. Из других.
Луизиана, США.
2015 г.