Тэлеск с усилием разомкнул тяжелые веки. Когда зрение привыкло к полумраку, он увидел высоко над своим лицом ряды досок — прогнивший деревянный настил. Доски были положены плотно друг к другу, но все же несколько щелей среди них осталось. Через них внутрь пробивались тонкие лучики света. Пахло гнилью и сеном.
Голова заболела внезапной и сильной болью. Руки юноши дернулись, чтобы схватиться за нее, но стало понятно, что они связаны за спиной тугим узлом. К тому же они изрядно затекли: не только из-за веревки, но и оттого, что уже неизвестно сколько времени Тэлеск давил на них весом собственного тела. Ноги тоже оказались обездвиженными.
Юноша перевернулся на бок. Сеном пахло здесь неспроста. Судя по шелесту, оно было набросано здесь повсюду.
— Где это я? — произнес Тэлеск в надежде, что здесь найдется хоть кто-нибудь, кто ответит на его вопрос.
И его надежда оказалась не напрасной.
— В гостях у одинокого мельника, — послышался голос, — который приходится братом твоему доброму приятелю…
Тэлеск узнал голос Ихтора. И теперь он начал понемногу вспоминать все, что произошло накануне.
— Ихтор, прости меня! — проговорил Тэлеск. — Я глупый дурак! Если бы не я, мы бы сейчас наверное были уже в Феодене.
— Да ладно, чего уж теперь, — Ихтор вздохнул. — Что сделано — то уже сделано.
— Где мой меч?
Ихтор усмехнулся.
— Оружие пленников принято держать отдельно от них самих, — сказал он.
— А Камень?! — Тэлеск резко приподнялся и вновь упал на подстилку из сена.
— Твой, конечно же, у колдунов.
— А два других у тебя?
— Нет, — вздохнул Ихтор. — Но и в руки колдунов они еще не попали.
— Тогда где же они?
— В надежном месте. Но, к сожалению, далеко отсюда. Они заполучили только один Камень, и, похоже, они не знали, что у Меченосцев их три. Они думали лишь об одном из них.
— Но откуда им стало известно о нем?
— Известно не было. Но они догадывались, и сегодня догадки их подтвердились. Деяния Меченосцев не остались сокрыты от глаз Тьмы. Проявление силы Камня в Хилте было первым, что навело их на мысли о вашем могучем источнике силы.
— Откуда ты это знаешь?
— Я слышал их разговор, когда вы трое были без чувств. Их магия не смогла лишить меня сознания. Затем они положили нас сюда.
Тэлеск вновь приложил усилия и наконец сел. Вокруг было темно, но он понял, что это не очень большое помещение. Через просветы в стенах попадал не только свет, но и холодный, заносимый ветром воздух. Неподалеку угадывались очертания нескольких бочек и ящиков, а прямо перед собой в пяти шагах он разглядел небольшую дверь квадратной формы.
— А где же Рунш и Ликтаро? — спохватился он.
— Наконец-то про нас вспомнили, Рунш, — послышался смешок хала и шорох сена у дальней стены.
Тэлеск попытался получше всмотреться в темноту, но ничего толком разглядеть не смог.
— Прости, Ликтаро, — сказал он. — Я просто думал о другом. Но про вас конечно же не забыл!
— Ну вот, теперь очнулись все, — прозвучал голос Рунша. — Давайте же думать. Что делать будем? У кого какие мысли?
— У меня сейчас мысли только о еде! — откликнулся Ликтаро.
— И не у тебя одного, — сказал Тэлеск.
— О какой еде?! — вспыхнул Рунш. — Выбираться как будем?!
Ликтаро усмехнулся:
— Как ты себе вообще это представляешь? На данный момент никаких шансов сбежать у нас нет. Сейчас больше всего меня мучает вопрос, как долго нам лежать в этом коровнике?
— Это сенник, — поправил Рунш.
— Да какая к гоблину разница!
Тэлеск повернулся в ту сторону, где в темноте лежал гальпинг.
— А что насчет твоей магии, Ихтор? — спросил он.
Ответ пришел после многозначительного вздоха.
— Отчего все мнят магию и волшбу чем-то всесильным и совершенным, а всех магов считают великими и всемогущими? Мои руки связаны. Се значит, что и чародейство мое тоже связано. Я ничего не могу с этим поделать. И мыслю, что любой маг Тригорья при таких обстоятельствах тоже был бы бессилен.
— Как-то невесело все это… — вздохнул Ликтаро. — Тогда нам остается только ждать. Хотелось бы знать, что эти проходимцы собираются с нами сделать. Неужели поход Трех Меченосцев завершится здесь, на берегах озера Экир.
— Спрашивается, что вообще потащило Трех Меченосцев к этому озеру? — заметил Рунш.
— Да, это моя вина! — подал голос Тэлеск.
— Не кори себя, друг мой! — промолвил Ихтор. — Ты верил Хагу. Но впредь не верь больше никому кроме Рунша и Ликтаро. Даже мне не стоит доверять безропотно. Твоя жизнь очень дорога сейчас, ровно как и жизни других Избранных.
— Ты сказал «впредь»? Говоришь так, будто мы непременно выберемся.
— Это всего лишь очередное испытание для тебя и твоих друзей, Тэлеск. И его нужно пройти, чтобы двигаться дальше.
Долгое время они молчали. Ветер негромко свистел за деревянными стенами, глухо скрипели жернова злополучной мельницы, и воды озера отдаленно шумели.
— Сколько мы здесь уже? — вдруг спросил Тэлеск.
— Один день и одна ночь уже миновали, — ответил Ихтор. — Наступает утро нового дня.
— Так вот почему я так проголодался… — проговорил эрварейн.
— Тише! — прошептал Ликтаро. — Кажется, сюда кто-то идет!
Снаружи послышались шаги. На мгновение, тот, кто стоял за дверью притих, как будто прислушивался. Но вот лязгнул засов, и дверь отворилась. Хлынувший в помещение свет ослепил путников.
— Доброе утро! — раздался голос Хага. — Мастер Бэнгил и мастер Эсторган желают вас видеть.
Старик снял с пояса большой нож и подошел сперва к Ликтаро. В следующее мгновение он перерезал веревки на ногах, но узлы, которыми были стянуты руки, он трогать не стал. Затем Хаг освободил ноги остальным, после чего приказал встать и по одному двигаться к выходу.
— И смотрите у меня! — проговорил он. — Не дурить, а то пожалеете! Ножик мой не только веревки резать может.
Идти было довольно трудно. После долгого обездвижения ноги едва не отказывали. У Тэлеска все тело болело, и с каждым шагом он морщился от этой боли. Хаг равнодушно посмотрел на неровную походку пленников и вышел сразу же вслед за ними.
Вскоре старик уже представил их Бэнгилу и Эсторгану. Колдуны Дардола ждали пленников внутри все той же мельницы, которая молола несуществующее зерно. Они сидели за столом и смотрели на вошедших одинаково надменными взглядами.
Эсторган встал и громко произнес:
— Я хочу знать, как пользоваться этим? — Колдун показал круглый серый предмет, который крепко сжимали его пальцы.
Все четверо узнали эту вещь, но ничего не ответили. Тэлеск гордо смотрел в глаза колдуну и силился найти там хоть каплю чего-то человеческого.
— Я спрашиваю! — взревел Эсторган. — Как использовать его силу?!
Но ответа не последовало и на сей раз. В комнате на несколько мгновений воцарилось гробовое молчание.
— Я жду ответ! — Эсторган все больше впадал в ярость.
Ликтаро усмехнулся.
— Что, так не терпится стать властелином? — изрек он.
Глаза Эсторгана злобно сверкнули.
— Ты смеешь насмехаться, смертный? — прорычал Эсторган. — Ты не в том положении нынче, чтобы это делать! Достаточно одной лишь моей воли, и ты будешь загибаться в смертельных муках.
— Мы не знаем, как использовать это! — сказал наконец Тэлеск, поняв что обстановка накаляется. — Мы применяли его лишь для защиты.
— Глупцы! — ухмыльнулся Эсторган. — Ведомо ли вам, на что поистине способен сей предмет?
Пленники молчали.
— И как же вы защищались им? — вновь спросил Эсторган.
— Достаточно лишь взять его в руку, — произнес Рунш, — и он будет защищать обладателя.
— Ясно… Ничего нового вы для меня не открыли. Разберусь сам. Хаг, уведи их!
— Что вы собираетесь с нами сделать? — спросил Ликтаро.
Эсторган ухмыльнулся.
— Мы? Ничего! — ответил он. — Мне, ровно как и Бэнгилу, плевать на вас. Но есть кое-кто другой, кому вы более интересны. И в ближайшее время поступит распоряжение по поводу вашей дальнейшей судьбы.
— И кто же это распоряжается нашей судьбой? — с вызовом бросил Тэлеск. — Уж не сам ли Дардол?
— Именно он! — Эсторган пристально посмотрел на Тэлеска. — Слышу дерзость в твоем голосе.
— В моем голосе не дерзость. В моем голосе презрение! Я презираю вашего владыку и вас, подвальные крысы!
— Не отплатил бы ты за свои слова! — дрожащим от злости голосом проговорил Бэнгил.
— Он еще отплатит… — Эсторган все также пристально смотрел в глаза Тэлеска. — Сполна! Великий Мастер найдет наказание, достойное этой дерзости. Тебе повезет, ежели ты просто умрешь, жалкий смертный.
Но Тэлеск не думал отступать. Его не пугали угрозы в речах колдунов и их ненавистные взгляды. Кроме того, он осознавал, что они ничего не сделают без приказа, посему он решил воспользоваться этим, чтобы высказать им все в лицо.
— Великий Мастер! — усмехнулся он. — Так вы его теперь именуете? Знайте, что нас не бросает в дрожь от его имен! Рано или поздно шаткая власть Дардола падет, он будет повержен, а вас предадут казни.
— Шаткая власть? — поморщился Эсторган, не сводя глаз с Тэлеска. — Уведи их, Хаг. Бэнгил, проследи, чтобы все прошло без происшествий.
Испуганный старик Хаг неуверенно открыл дверь, и пленники друг за другом покинули мельницу. Когда их завели обратно в сенник и вновь связали ноги, Бэнгил подошел к Тэлеску и, склонившись над ним, сказал:
— Даэбарн, которого ныне больше нет, сказывал, что один из Трех дерзок в речах своих, что чересчур смело он отзывается о Великом Мастере. Наконец-то я узрел наглеца собственными глазами.
Тэлеск сидел на забросанном сеном полу, Бэнгил стоял перед ним. Взгляды их встретились, и долгое время они смотрели друг на друга с взаимной неприязнью. Наконец колдун развернулся и вышел.
Дверь захлопнулась, засов щелкнул. Снова наступила тьма. Еще день и еще ночь томились они без еды и воды в холодном сеннике. Ослабшие, они даже стали реже разговаривать. Но умереть от голода им не дали. На заре квадратная дверь открылась. Это были Хаг и Бэнгил. Колдун повелел Хагу развязать пленникам связанные за спиной руки и связать их спереди. Когда это было сделано, Хаг вышел, и через некоторое время вернулся с кувшином и хлебом в руках.
— Поймите правильно — это не из жалости, — ухмыльнулся Бэнгил. — Просто нельзя допустить, чтобы вы сдохли раньше времени.
Так было каждый день. Утром им приносили пищу и воду, и дверь после этого закрывалась до следующего дня. Лишь изредка ее отворяли, чтобы убедиться, что пленники на месте. А пленники уже не помышляли о побеге. Они ясно понимали, что ничего из этого не выйдет. Кое-как закутавшись в плащи и зарывшись в сено, в молчании они коротали ночи и дни. Время тянулось медленно, и вечностью казался каждый час.
Тэлеск думал о родителях, о родном острове. Теперь это казалось ему чем-то столь далеким и недосягаемым, словно ненастоящим, навеки утонувшим в сером сумраке прошлого. Мысль, что он никогда больше не увидит родителей, не войдет под крышу дома, в котором родился и вырос, угнетала его все больше. Он пытался думать о чем-нибудь другом — о чем-то хорошем и светлом. Иногда это ему удавалось, но не надолго, потому что в итоге все хорошее вдруг мрачнело и искажалось в его мыслях. Тэлеск не раз вспомнил прекрасную Карпилен, с которой судьба свела его на восточных отрогах Хребта. Как он мечтал увидеть ее еще хоть раз! Но все сводилось к одному — теперь он был узником, который бессмысленно коротал время в неволе и ждал своей участи.
Они не знали, сколько времени прошло: наверное, пять или шесть дней. Им было уже все равно. Даже Ихтор, который до недавних пор всегда считал закаты и рассветы, не мог точно сказать. Но череда унылых дней подошла к концу…
Однажды вечером, когда уже почти стемнело, снаружи послышался нарастающий шум. Вначале он был отдаленным и едва не сливался со свистом ветра, но с каждым мигом он был все ближе, и постепенно все другие звуки пропали на его фоне. И вот уже совсем рядом грохотали колеса телег, и тяжелый глухой топот сотрясал мертвую землю, смешиваясь с лязгом и звоном металла. Несмолкаемые хриплые выкрики и беспорядочные обрывки фраз, которые больше походили на рычание, перебивали друг друга.
Тэлеск открыл глаза. Любопытство взяло верх над усталостью. Он собрал все силы, подполз ближе к стене и приник к ней лицом. Через щель между досок он мог все рассмотреть.
Он никогда не видел их. Но без труда понял, что это именно они. Мимо проходили упорядоченные толпы облаченных в латы фрэгов. Глаза их горели в темноте красными огнями. С собой они тащили телеги, тяжело нагруженные разными ящиками и сундуками.
Как Тэлеск и ожидал, войско не собиралось проходить мимо. Вскоре оно остановилось, и послышался голос Эсторгана. Но Тэлеск не смог разобрать ни слова: то ли оттого, что он был слишком далеко, то ли оттого, что колдун вел речь на незнакомом языке.
— Тэлеск! Что там? — послышался голос Рунша.
— Отряды фрэгов, — почти обреченно бросил Тэлеск и отполз на прежнее место.
— Откуда это они? — проговорил Ликтаро, тоже придвинувшийся к стене сенника. — Неужели из Омраченного Королевства?
— Не похоже, — ответил Тэлеск. — Оно в другой стороне. Они, кажется, прибыли откуда-то с севера.
Ночь, которая наступила, как и ожидалось, не предвещала быть спокойной и тихой. Фрэги непрестанно шумели, гремели, горланили что-то на своем противном для слуха наречии. Время от времени снаружи слышались вопли и грохот разбиваемых ящиков. Должно быть, они делили награбленное добро.
Ночью Тэлеск услышал еще кое-что. Внезапно где-то совсем рядом раздался визг, тонкий и нестерпимый, от которого даже фрэги прекратили гвалт. Юноша узнал этот звук. Ему не нужно было выглядывать за пределы деревянной тюрьмы, чтобы понять, кто это и откуда. Это был уже известный Меченосцам гигантский нетопырь.
На следующий день, когда бледное солнце было уже наверное на юге, неожиданно лязгнул засов. На пороге пленники увидели темную фигуру огромного малфруна с толстым кривым рогом во лбу. Когда он вошел, с трудом миновав дверной проем, за его спиной появился еще один.
— Говорят, здесь Три Меченосца? — прохрипел первый.
Второй после этих слов дико заржал. Было очевидно, что это был смех, хотя больше это походило на икание или предсмертные вздохи.
— Всеобъемлющая Тьма! Да их тут четверо! — проговорил первый. — Кто здесь лишний?
Фрэг схватил за грудки первого попавшегося пленника и одной рукой поднял его с пола. Это был Ликтаро. Малфрун посмотрел на юношу в глаза и насмешливо произнес:
— Ты часом не из Трех Меченосцев?
Второй вновь рассмеялся.
— Убери лапы, грязное отродье! — стиснув зубы изрек Ликтаро.
Красные зрачки фрэга вспыхнули. Он с силой встряхнул юношу, отчего у того едва не потемнело в глазах.
— Я спрашиваю, ты Меченосец, щенок?! — прорычал он.
— Да… — выдавил Ликтаро.
— Ты слышал? — Первый фрэг обернулся ко второму. — Он Меченосец!
Теперь они заржали вместе. Малфрун отшвырнул юношу и шагнул уже было к Тэлеску, когда за спиной его раздался повелительный возглас:
— Заклятый! Что ты здесь делаешь? Вон отсюда!
На входе стоял Бэнгил. Первый малфрун недовольно рявкнул и покорно вышел. Второй покинул помещение вслед за ним, испуганно пряча глаза от колдуна.
— И готовь войско к походу, Заклятый! — бросил Бэнгил. — Завтра выступаем!
— Откуда пришли эти фрэги? — спросил вдруг Ихтор.
Колдун метнул в его сторону насмешливый взгляд и произнес:
— Какая тебе разница, смертный? Из Шангверна — деревни гурнов, что на северном побережье озера, близ устья реки Файтлари. Однако гурнов в Шангверне больше нет, как нет и самой деревни. Когда воинство Великого Мастера взяло Олдиор, а затем Дьюн, большая его часть двинулась обратно в Крепь Даэбарна, но часть направилась к берегу Экира.
На мгновение Бэнгил замолчал.
— А теперь извещу вас о главном, — продолжил он. — Нынешней ночью получен приказ из Ханборуна. Пленников, то есть вас, велено предать водам озера Аймкалас. С вами же в бездне этого озера сгинет и пресловутое оружие Трех Избранных. Но есть одна оговорка, — Колдун усмехнулся. — Велено утопить всех, кроме тебя!
Тэлеск увидел, что перст Бэнгила указывает прямо на него. И все похолодело у него внутри, а сердце сжалось от накатившей волны страха.
— Тебя, дерзкий юнец, велено везти в Ханборун! У Великого Мастера особые планы на твой счет. Сочти за честь — ты лично предстанешь перед Ним!
С этими словами Бэнгил удалился и замкнул за собой дверь.
Поутру пленников вывели на свет. Жадно глотая воздух, ведомые Бэнгилом, они медленно продвигались туда, где уже выстроились в длинную колонну обозы. Вокруг них в ожидании приказа об отправлении расположились сотни фрэгов.
Как только пленников подвели ближе, сотни пар глаз устремились прямо на них. Фрэги глазели на них не то с ненавистью, не то со страхом, не то с насмешкой, — этого было не понять. Воины Дардола знали, кто ныне в плену у Эсторгана и Бэнгила. А если даже не знали, то наверняка догадывались, что трое из четырех предречены как те, кто принесет погибель Великому Дракону.
Вскоре путники увидели и свою будущую повозку. На одной из телег стояла большая железная клетка, сделанная из толстых прутьев. Выглядела она тяжелой. Должно быть, предназначалась она изначально для какого-то огромного зверя.
Тэлеск на ходу размышлял о своей участи. Всех утопят, а ему предстоит умереть от кошмарных мучений в логове Короля Мрака! Эта мысль не давала ему покоя всю ночь. Никто не сомкнул глаз минувшей ночью. Одинаково для всех четверых она была ночью раздумий. И никто не проронил ни слова до самого утра.
«Но неужто ничего уже не сделать?! — отчаянно думал Тэлеск. — Три Меченосца попали в руки колдунов! Как же все это глупо! И в этом моя вина. Не надо было верить этому подлецу Хагу! Но кто же знал? Кто знал? Ихтор знал…»
Юноша увидел Хага. Старик укладывал какой-то длинный черный сверток в одну из повозок. «Старый кусок дерьма!» — скрипнул зубами Тэлеск.
Железные створки звякнули за спиной. Высота клетки позволяла стоять в полный рост. И пленники стояли. Они стояли и молча смотрели, как один из фрэгов вешает огромный замок и злорадно ухмыляется при этом. Их отчаянные взгляды надолго застыли на этом замке. Наконец они сели на дощатый пол клетки и вновь погрузились в грустные думы.
Эсторган велел Заклятому выдвигаться, и предводитель фрэгов громко прогорланил какие-то непонятные звуки, после которых малфруны повскакивали и встали вдоль обозов.
Длинная вереница повозок и телег, которые приводились в движение силами малфрунов, тронулась с места и поползла вдоль побережья большого озера. Одинокая мельница исчезала в тумане. Обогнув вскоре гребень холмов, войско взяло путь на восток — в сторону Хребта.