Жизнь продолжается!..
Размышления иммигранта - первогодка, состоящие из
пролога и эпилога.
Пролог. Гусиная песня
И какой же еврей в Союзе не любил свой дачный участок в период начала перестройки!
Его ли душе, измученной постоянный умственным трудом, будь он сапожник или главный конструктор космических кораблей, не возрадоваться заросшей сорняком поляне, свежему воздуху и возможности вырастить своими руками нечто такое, что можно потом и сьесть! Сбылась вековая мечта наших предков из черты оседлости, вынужденных в течение столетий кустарничать, врачевать, изобретать, торговать, двигать науку, но оторванных от земли – матушки. В конце концов, сказался и заложенный на генетическом уровне инстинкт наших библейских предков, добывавших хлеб насущный скотоводством и землепашеством.
Вот и я, простой советский служащий, сын пролетария и внук синагогального служки, с комсомольским энтузиазмом и профсоюзной настойчивостью взялся за освоение 4-х соткового back yard на берегу чудесного озера, полноводного, с бьющими по его периметру родниками, заросшего в западной части густым камышом. Северный берег озера пологий, с половодьем трав и плачущими над водой развесистыми вербами, на южном – небольшие холмы. Часть холмов заросла молодым сосняком, а на других в небольшом отдалении друг от друга стоят в раздумии над разливом пруда столетние дубы.
На восточном торце озера дамба, укрепленная бетонными плитами – любимое место отдыха дачного люда после плодотворных трудов на участках. На озере водятся утки: охота на них в этих местах запрещена, поэтому чувствуют они себя здесь вольготно. В местах, где бьют родники, озеро не замерзает и небольшая стайка птиц здесь постоянно зимовала.
… Заключительный акт драмы, именуемой исходом евреев из Союза, начался, когда собственно Союза уже не было. Последние отряды друзей и родственников спешно грузились в Боинги и автобусы, разьезжаясь кто в Израиль, кто в Америку, а кто в Германию.
Я ждал у моря погоду. Сидел на берегу любимого озера, созерцая смену времен года, прощаясь с улетающими на юг птицами и встречая из возвращение, а небольшая стайка уточек, подобно мне, тоскливо и, как казалось, с завистью посматривала вслед своим более решительным сородичам...
…Прошло время. Я живу в США, в Нью-Джерси, живу в стране, где все для меня ново и непривычно. Стараюсь понять эту чужую жизнь, которая должна стать для меня своей. Языка еще нет, но есть звуковые сигналы, которые позволяют мне кое-как общаться с окружащими. Отчаянный пессимизм и робкая надежда поочередно сменяют друг друга.
Моя area расположена рядом с живописным озером в Menlo Park. Каждое раннее утро я начинаю с прогулки вокруг этого пруда. Здесь безраздельно хозяйничают канадские гуси, имя которым легион. Я с интересом наблюдаю за повадками этих птиц. Всю зиму они ночевали на воде, а рано-поутру улетали на промысел. И лишь небольшая стая гусей оставалась на озере, выпасаясь на лужайках, прилегающих к нему. Эти гуси выглядели довольными и респектабельными, они бродили по окружности озера, не обращая внимание на людей.
Так длилось всю зиму до поздней весны. Затем гуси перестали слетаться на озеро. Вскоре поляны в окресте заполнили гусиные выводки с бодро-семенящими гусятами и их вразвалку ковыляющими родителями. Не было выводков только у птиц квартирующих на берегу озера. Эти гуси выглядели неуклюжими и тяжелыми. Они с натугой взлетали с водной поверхности озера и неловко плюхались на зеленый газон парка.
Что-то очень знакомое видится мне в поведении уточек на дачном пруду и канадских гусей на озерце в Нью-Джерси. Не так ли я смотрел много лет на отъезжающих в дальние страны друзей, боясь оторваться от поверхности своего озера, именуемого родиной. Не так ли я отяжелел от нерешительности и потери времени, стал апатичным и малодееспособным. Не так ли, как стайку гусей-домушников, меня ждет бесплодная жизнь в течение оставшихся, отпущенных мне Богом лет на этой земле. Может это и есть моя гусиная песня.
…Утром на прогулке я увидел, что в стае домоседов есть прибавление: маленькие гусята живо семенили вслед за дородной гусыней. Двигались они гораздо живей и энергичней, чем их старшие соплеменники. Их можно понять – ведь надо наверстывать упущенное. Значит, не все так плохо, жизнь продолжается и, как говорили на нашей не исторической, но фактической родине, еще не вечер...
…В понедельник я выхожу на свою первую в Штатах не слишком денежную работу. Неужто лед тронулся, господа присяжные заседатели? Впрочем, командовать парадом я уж точно не буду!
Эпилог. Будни охраны
Наша служба и опасна и трудна
и на первый взгляд как-будто невидна…
Оптимистическая комедия
«Если ты не начнешь как следует учиться будешь сторожем!»
Самая страшная угроза дяди Исаака, отца моего школьного закадычного дружка Тимки Тыкмана. Произносилась она с интонацией заклинания, когда Тимка в очередной раз приносил домой из школы не ту оценку. Поскольку случалось это не так уж редко, будешь сторожем понемногу становилось у нас нарицательным и вошло в обиход, как законный оборот русской речи. Диапазон применения этого выражения с течением времени становился все обширней—быть мне сторожем, если я завалю математику, буду сторожем, если не уговорю эту девчонку…
Сторожем мы назвали туповатого Степана Мефодиевича, который читал нам историю.
Надо сказать, что по союзной классификации профессий я экономист. Дома я считался специалистом широкого профиля, так как в течение своей более чем тридцатилетней карьеры работал в промышленности, на стройке, в коммунальном хозяйстве. Переход из одной отрасли в другую в единой, хоть и ущербной, системе не представлял особого труда и забот.
В Америке все происходит c точностью до наоборот. Многоразовые беседы по поводу моего трудоустройства последовательно убеждали всех моих экзаменаторов (попутно и меня), что работа в привычной сфере мне никак не светит. Садиться на велфер? Стыдно. Учиться, учиться и еще раз учиться? Поздновато. Делать что-то руками? Но они у меня, как говорится, были посажены и выросли не из того места. Да и возраст для того, чтобы это начинать зреловатый. Тогда-то я впервые услышал это сладкое слово Security из уст моего дружка, который обо мне знает больше, чем знаю о себе я сам.
«Это работа для начала что надо—большого ума там не требуется, да у тебя его и нет. А сила пока-что есть, бдительность в тебе воспитывали с детства, очки носишь только для чтения… Быть тебе Security Guard’ом» – безаппеляционно изрек мой решительный друг.
Как много значит звучание слова для характеристики самого обьекта, в данном случае профессии. Security guard – гвардеец безопасности—сразу хочется расправить плечи, втянуть живот и ринуться в… Ну куда надо, для того, чтобы оправдать это высокое и красивое звание. А что мы имеем в русском языке для характеристики этой профессии? Сторож, вахтер, охранник, какое-то аморфное дежурный и, наконец, вертухай –хрен не слаще редьки.
Не удивительно, что при таком отношении к охране, профессиональные сторожа и вахтеры из Союза не смогли бы выдержать жесткую конкуренцию в Америке. Поэтому среди иммигрантских слоев всех волн иммиграции их совсем мало.
В нелегкое и опасное охранное дело здесь ринулись люди, имеющие высокий образовательный уровень, обладатели редкоземельных в капиталистическом мире профессий—преподаватели гуманитарных предметов, экономисты, бывшие совслужащие…Обладатели красных дипломов, ученых степеней, музыкальные и театральные критики, труженики пера и чернильницы составили ядро будущего генофонда русскоязычной Security.
Теперь у входа в супермаркет или в залах краеведческого музея, в просторном холле оффиса или на площадке паркинга, на материальном складе или даже в SSS можно встретить наших людей – кадидатов наук, выпускников престижных вузов, заслуженных рационализаторов – участников всемирного эксперимента по сооружению самой большой в истории человечества пирамиды – социализма с человеческим лицом.
Люди как люди...
Не знаю, кто и какими качествами охарактеризовал меня на фирме, но спустя две недели после нашего разговора на 5-тый месяц моего пребывания в Штатах я вышел на свое рабочее место в большом 12-ти этажном здании-оффисе.
Круг моих обязанностей прост, как правда. Я должен непрерывно наблюдать в 4-х отсеках монитора за движением всех попадающих в поле зрения видеоглаза работников и посетителей, одновременно совершать 4-5 туров по 12-ти этажам здания, тут же посматривать за работой клинеров, в то же время следить за исправной работой лифтов и кондиционеров, не говоря уж об удовлетворении забот и чаяний работающей круглые сутки в билдинге публики… Впрочем, содержащая такое обилие разнообразных функций, инструкция разместиласть на полстранички.
Из инструктажа, который я получил непосредственно от босса, я понял только слово watch, которое он повторил больше десятка раз. Первое время такое раздвоение ( а то растроение) личности действовало на меня пугающе: следя за монитором я рисовал в своей воображении трагические события на этажах, мчась этажами я с ужасом думал, что там внизу. Каждого входящего-выходящего я пронизывал взглядом, пытаясь угадать в нем террориста или, на худой случай, расхитителя капиталистической собственности.
Затем страсти несколько улеглись и я, стал последовательно и в полной мере делать то, что требовал от меня протокол. Более того, мелькание сотен людей как-то замедлилось, что позволило мне различать отдельные личности, которые становились все более интересными, а наблюдения – более полезными.
Наибольшую сложность, как и ожидалось, представляет общение, а точнее, проблема языка. Посещение всяких школ и курсов, изучение множества учебников и самоучителей пока ничего, кроме сумбура в голове не создало. Первое время на каждого, кто пытался обратиться к Security Guard»у, я смотрел затравленно и обреченно, путаясь и переспрашивая. Затем выработалась целая стратегия поведения. На приближавшегося с каким-то делом визитёра я сам обрушивался с вопросом. Если мне была непонятна с первого раза его проблема, я произносил нечто нейтрально-глубокомысленное – Maybe…, заставляя собеседника быть более откровенным. Как правило, с третьего раза ситуация прояснялась и беседа заканчивалась к обоюдному удовольствию сторон. А вопросы-то было простенькие.
Мой язык совершенствуется сразу в нескольких направлениях. В своих глазах я выгляжу несколько старомодным, тем не менее виз-а- ви реагируют на мои пассы достаточно приветливо.
Своих испаноязычных клинеров приветствую сжатым над головой кулаком и без малейшего акцента произнесенным по-испански No pasaran. Единственному в здании кубинцу при встрече салютую Куба – си, благоразумно умалчивая вторую часть лозунга на счет янки.
…Приехавшему в Штаты из старой доброй Англии на заработки жителю Манчестера с оттенком лести напоминаю – Манчестер Юнайтед – чемпион, после чего его британская достаточно постная физиономия озаряется по-детски радостной улыбкой.
Желающим развить своей интеллект даю на ходу уроки русского языка. Молодая женщина с Ямайки вместо приветствия называет мне текущий день недели. Любимый ее день почему-то по-нье-дель-ньик. Она называет его два-три раза в неделю, давая мне возможность,поправляя ее, блеснуть эрудицией.
… Смотрю на проходящих мимо молодых людей (в основном программисты, менеджеры, инженерная публика). Вспоминаю родной ПКТИ, головастых и талантливых ребят конструкторов, технологов, строителей. Вроде не бездельники и могли бы жить – им бы понедельники взять и отменить… Не вышло, вместе с понедельниками отменили и другие дни недели. Поэтому-то все, кто не уехал за бугор, сегодня безработные, вернее беззарплатные, так как на работу все-таки ходят. Не жизнь, а сплошной понедельник.
…Подчеркнуто приветливый молодой человек. После 2-х месяцев взаимных вежливых экивоков решил узнать обо мне подробней. Мы с ним разговорились. Моего собеседника интересовало мое отношение к Богу. Я обьяснил, что, будучи человеком светским, к верующим отношусь с уважением. Из дальнейшего разговора я понял, что он исповедует религиозное течение мормонов.
Слегка поднатужившись и призвав на помощь все свои энциклопедические знания, я таки вспомнил, что президент Никсон был мормоном. Глубина моих знаний окончательно покорила Стивена и мне пришлось выслушать еще одну сентенцию о морали.
…История имела неожиданное продолжение. В день Рош-а –шуна (еврейский Новый год) в сентябре подьехали мои друзья из Нью-Йорка и мы присели сделать все необходимое, чтобы Новый год был счастливым и прибыльным.
В разгар праздничного обеда на пороге моего town-house возникли два юных джентельмена с Библиями (Новый Завет) в руках. Слегка ошарашенному хозяину они обьяснили, что их послал Стивен для душеспасительной беседы на предмет облегчения моего поступательного движения к храму. Пришлось обьяснить симпатичным юношам причину застолья, которое они застали, и то обстоятельство, что к одному храму я уже прибился. Мой друг, которому в бруклинской синагоге иногда доверяют подержать Тору, разразился пространной проповедью о ветхозаветных постулатах (благо английский у него получше и выпито уже было достаточно) и об исключительности Богом избранного народа… Подьевшая хлеба, но жаждуящую зрелищ застольная публика поддержала начинание моего богобоязненного друга…
…Два юных миссионера ушли через час обалдевшие от потока разнообразной информации, полученной от подвыпивших гостей. Думаю, в тот момент они были значительно ближе к тому, чтобы принять иудаизм, чем обратить меня в мормоны…
… Утерянные и забытые вещи. Возможности человеческого организма по части рассеянности поистине безграничны. Чего только не перебывало за относительно небольшой срок в камере хранения находок Security: ключи от автомашины и лайсенсы, пиджаки и кофты, очки и косметички, серьги и браслеты, органайзеры и кошельки… Летом, в разгар сорокаградусных по Цельсию жарких дней, в туалете кто-то забыл зимнюю куртку. За одеждой и предметами туалета, как правило, стесняются обращаться и они пылятся в каптерке, но от находок ключей и документов радуются, как дети, хотя порою остаются невостребованными и они.
Последний случай – женщина приносит мне электронную карту – ключ ко входным дверям. Жду день, второй- никто не обращается. Начинаю потихоньку спрашивать, не утерял ли кто. Молчание. На пятый день пытаюсь открыть входную дверь, лезу в кармат за своей электронной картой. Ан, нет ее. Сверяю номер находки со своим – точно, моя. Воистину возможности наших организмов в части рассеянности удивительны…
…Молодая темнокожая женщина – визитер прибегает с плачем: с паркинга угнали ее машину. Горе этой особы усугублялось тем обстоятельством, что машина оказалась незастрахованной. Вызываю полицию, дознание, report – на все это уходит часик. У пострадавшей к тому же нет никаких документов и она отправляется за ними; ключи остаются у меня, полиция отбывает. Пострадавшая приезжает поздно вечером. Ее машина одиноко торчит на площадке паркинга с обратной стороны здания против той, где она ее искала. Когда я увидел это средство передвижения, то понял отсутствие страховки на него—стоимость этой Антилопы-Гну едва ли достигнет суммы ежемесячного страхового взноса.
…Из числа тех, кто длительное время не замечал присутствия нового Security Guard была Удивительная Леди. Мои симпатии к ней проявились с первой же минуты, как только я ее увидел. Ровно в 6.05 р.м. ежедневно она энергичной семенящей походкой пересекала вестибюль здания, не обращая внимание не встающего при ее появлении Guard’а, проходила сквозь дверь-вертушку и энергичным взмахом руки призывала к себе автомобиль, который уже на всех пaрах ждал ее появления.
Такая безответная симпатия продолжалась почти два месяца. Наконец-то фортуна улыбнулась мне. В очередной раз Леди вышла в вестибюль с сотрудницей, с которой у меня уже был личный контакт на уровне : “How is your family?” После наших взаимных громогласных приветствий Леди не оставалось ничего другого, как поднять не меня глаза. И тут я, так долго ждавший этого благостного мгновения, сплоховал. Вместо того, чтобы сказать что-то впечатляющее из моих домашних заготовок, я брякнул дежурное :
“How are you?”
Леди подняла на меня глаза и после секундного раздумия вдруг спросила :
“Вас действительно это интересует?”
Как Вам нравится такой вопрос из уст американки? Конечно, и я опешил. «Интересует и очень» – все же нашелся ответ.
« Вы знаете, я чувствую себя хорошо, но вот мои доктора все жалуются на свое здоровье.»
С этими словами милая женщина, озорно сверкнув черными глазками, продефилировала далее по своему маршруту. С этих пор Удивительная Леди ежедневно желает мне “Take care”, а в 6.05 р.м. никакая сила не заставит меня отойти от дежурной стойки. Ах да, я забыл сказать, что удивительной Леди в декабре исполнилось 95 лет и она самая старшая из работающих в США женщин.
Мисс Клара Мартин, прошу любить и жаловать!
…Вот так, в трудах праведных и в общении с новым для меня миром людей тянуться часы, бегут дни, мелькают недели...
Я начал свой рассказ со слов Тимкиного отца о перспективе быть сторожем. Сегодня Тимка, живущий в Штатах уже более двадцати лет, вполне преуспевающий бизнесмен. И учился-то вроде не лучше меня, а в сторожах секюрю я. Верно, он во время уловил смысл того, о чем говорил ему отец. А вот я, недотепа, так и не мог понять, какую науку имел в виду мудрый старый Тыкман…
…Последние строки пишу на дежурстве в 11 р.м. В билдинге тишина, мой монитор во всех четырех картинках не показывает никакого движения. Благодать… Впрочем, извините, ко мне спешит леди.
« What happened? Thanks.»
Зря это я расслабился. На седьмом этаже в женском туалете большой разлив. Придется грудью прикрыть струю из биде до подхода сантехника.
-“Наверх вы, товарищи, все по местам…” – мурлычу я из «Варяга» и птицей взмываю на аварийный этаж в лифте…
Жизнь продолжается!!!