* Все найденные тут совпадения – совсем не совпадения, и уж, тем более, далеко-о-о-о-о не случайны!
Жили были хитрецы, прохиндей, да и вообще, редкого пошиба мерзостные люди. С ними, по-соседству, жил добродушный детина-богатырь. И были у него большие-большие угодья, много-премного еды, дров – жечь, не пережечь, да и изба огромЕнная. А еще, неподалеку жили другие, да и остальные с краешку ютились. Этих было всех больше, а роли их все меньше.
Хитрецы ежесекундно кооперировались и хитрили. Ну а чем же им еще и заниматься-то, коли ты от рождения хитрец? То против остальных что придумают, то против других какую каверзу устроят, то еще как-то. Остальные же терпели, наблюдали и трусили с ними скандалить. Но детину все чуть-чуть сторонились. Слишком уж боялись и хитрецы детину, хоть и планировали, каждый раз, как бы его надуть, как бы наколоть, а все осторожничали, и, боясь открытых противостояний, все подличали, падличали и паскудили.
То, вот, попытались его убедить в том, что мизинец его, дескать, вовсе не мизинец, а шпиЕн заморский и вражина, желает ему только зла, и вообще, мол, не родной он, а протез и к телу просто-напросто пришит, иль приклеен. Смутился детина, не поверил сначала, да вот и окажись тогда у хитрецов и старшой, что рождение богатыря видел, да и подтвердил, конечно, что-то еще, попутно и приврав. И детина, почти, поверил – душа широкая, да простая - кулаком так приложил свой же мизинец(будто кувалдой), что сам тут же и взвыл от боли. И мизинец тот и по сей день кровоточит... И вроде бы не совсем и дурак тот детина был и остается, но все ему отчего-то даже сейчас кажется, что хитрецы ему более друзья, нежели он сам, что они лучше него знают, как для него будет вернее и правильнее. Экий парадокс, не правда ли? Правда. По сей день – правда.
Хотя и случался раз момент, когда хитрецов было поболее, случался. Да и один из них возьми и начни спорт да ратно-богатырское дело любить. Ой как любить! Да так рьяно полюбил его, что и хитрость стала ему не мила. И подличать перестал, почти. Да и осознал он, вдруг, что хитрецы все хотя вроде бы и вместе, но то и дело норовят друг друга обхитрить и оболванить, да на части изорвать. И так ему они опротивели в тот же миг, так опостылели, что и решил он всех их истребить до единого. И даже с детиной начал общаться. Взял, да и сказал хитрецам, что забирает у них половину хижин, на которые они его раньше обхитрили. Испугались хитрецы, мигом все отдали. Думали, может подобреет, может как и обойдется? Но, не миновало: началась тут заварушка. Зря, что ли, бывший хитрец столько тренировался да каменья голыми руками крушил?
Правда уж слишком огромен был богатырь и, хоть и милее он был, чем остальные хитрецы... Да вроде бы и договорились они друг с другом не враждовать, все равно, пусть и подсознательно, бывший хитрец понимал, что рано или поздно, так или иначе, а ножик-то в спину ему воткнуть придется в богатырскую. Да и что – хитрецы? У них ведь за душою кроме хитрости и мерзости нету ничего, да и домишки у них все сплошь скудные, да мелкие... А вот детина... Хоть и говорили меж собой хитрецы, что с детиной лучше не связываться, но бывший точно знал, что, все равно, свяжется. И не важно, что вчера они вместе одного хитреца пополам разорвали, да и радовались тому немало...
Однако, некоторые хитрецы были хитрее и подлее остальных, а точнее один из них. Оттого его прохиндеем и звали. Он забрался на высокое дерево, наблюдая оттуда, кто же в итоге победит? И, то детине, то бывшему, то хитрецам - подкидывая кусочек мяса, дубинку, или еще чего-нибудь, забирая при этом телегами добро с тех и тех, и науськивая-таки, детину против бывшего. Знал ведь, что хитрецов истребят, ежели не поссорить детину с бывшим, а этого ни-ни. Так и до него ведь доберутся! Остальным, хитрецам и другим было очень уж тяжко. А прохиндей, что на дереве сидел, все хотел и мечтал, чтобы детина с бывшим схлестнулись. Они, как назло, возьми и схлестнись... Точнее, бывший таки напал на детину, вонзил свой ножичек ровнехонько под лопатку...
Что тут началось - мама дорогая!.. "Полилася" кровушка богатырская ручьем да "рекушкой", а бывший все наседал и наседал: бил и палкой, и арматурой, в попытке раздробить кости богатырские... Детина лишь прикрывался, отступал... И длилась драка сия множество суток напролет, с утра до вечера, с утра до вечера... Окреп чуть-чуть богатырь, весь под ударами бывшего, прикрывался и рана на спине началА затягиваться. И вдруг, несколькими ударами навстречу так пошатнул он своего оппонента, что тот, чуть не упал. Нос бывшего безвозвратно утратил былые правильные формы-черточки, несколько ребер предательски хрустнуло... Не поверил бывший, снова, изо всех сил замахнулся на детину, да тот встречной пощечиной иль оплеухой возьми и высади ему половину зубов, челюсть даже затрещала. Упал бывший, кажись, прямо на копчик, в глазах потемнело, и бывший, так поздно осознавший почему с детиной лучше было не связываться, лихорадочно пытался нащупать почву под ногами...
Следующим ударом ноги, детина, проломил грудную клетку ему, попутно переломав их с руками, которыми бывший хотел от удара укрыться. И когда уже занес свой кулачище(детина) на последний удар, тут-то и прохиндей подскочил, спрыгнул с дерева, да и в момент удара, абсолютно точно – последнего удара для бывшего - нанес и прохиндей некого рода свой пинок. И вот, окровавленный и, считай что мертвый - лежит на поле брани бывший. Присвистнули и съежились все видевшие это, и решили хитрецы, чтобы избегать в дальнейшем таких массовых драк, да и для других - не столь красивых целей - создать объединение. Объединение всех-всех-всех! Так его и назовем, и, ежели кто опять драться надумает, так мы его тут же общими силами разубедим в том, что это хорошая затея. И наделили тут всех правами равными, или, почти равными. Страх перед детиной заставил дать ему права чуть больше, чем у остальных. Дескать, ежели детина что решит запретить, так пусть и запрещает - не бывать тому. У всех хитрецов, до сих пор перед глазами вертелась картинка, как детина грудь проломил бывшему, стоял в ушах тот хруст... Нет, пусть уж если скажет, то так оно и будет, а не-то ведь и нам проломит... Пусть его.
А прохиндей и тут всех рас-паскудил и обманул.
- За долги то ваши, как платить будете? А ну, ты, хитрец, подавай обратно щит, которым я тебе голову спас!
- Так ведь, это... - мнется помятый хитрец, - разбили его, кажись...
- Разбили?! - негодует прохиндей, - А ну, если я тебя сейчас так же разобью?! - а он то и не дрался, силы все копил, только под конец, бывшему пинка отвесил... А хитрецы все сплошь разбитые, окровавленные, у кого руку оторвало, у кого ногу...
Что ж делать, назначили и прохиндея запрещальщиком. Да и как-то негласно, невольно, сделали его посреди себя главным. Бывшего же опустошили, да сделали из него говорящее чучело. Богатырю он и не нужен, но половину побоялись не оставить. А остальное... Остальное взял прохиндей себе. Взял его и в объединение, да правом голоса наделил. Богатырю-то не до объединений, вот и пусть его, вякает там эта кукла. От кого ж защищать? Да от всех... Пусть их и нету, почти совсем, а все одно - защитим. А за чей же счет пировать, да собираться будем? Хм... А ну, оглянулись, поглядели, тут прохиндей и вспомнил, что есть же и остальные. Просто помалкивали они да и трусили до сих пор, оттого и не замечательны были.
- А хотите, чтобы вам больше никогда не пришлось бояться? - спросил остальных прохиндей.
- Это как? Такое разве бывает? - смутились остальные.
- Еще как! Вот придет к вам задира какой-то, да начнет задираться, да говорить, что если я у тебя избу заберу? Бывает ли такое?
- Ну... - задумались остальные, - наверно и...
- Или, брат младший, озорник, вдруг, слушаться перестанет, да озлит на тебя всю родню, да друзей? Бывает али нет? - ехидно скривился прохиндей.
- Это... Кажись и быва...
- Вот! - обрывает прохиндей. - А хотите, чтобы больше никто не смог так вас обидеть, чтобы защититься теперь все могли?
- Да! Конечно!
- Тогда несите кажНый день дрова, еду, да прибирайтесь тут чисто-начисто, в месте, где мы сиживать все будем – тогда, так и быть, возьмем мы и вас в объединение "всех-всех-всех"!
- Но...
- И если вдруг какая нЕлюдь, будь-то из вас, иль из космосу прилетевшая, решит, что вам тут не жить, что вам тут теперь - не место, то мигом их, всей толпой мы образумим. Соберемся, все толково мы обсудим, проголосуем, а затем и образумим. И больше никогда не придется вам трусить.
- Но...
- Цыц! Видели детину? Он с нами, не сомневайтесь. А ну как я скажу ему, что вы тут на нас нападаете, да и его заодно хаете, да ни во что не ставите?! А?!
- Нет-нет! Не надо, товарищ прохиндей!
- Так что же? Вступаете в объединение?
- Сию же секунду.
И несут, и несут, по сей день все несут: и дрова, и еду, да уборку проводят. А прохиндей, коли заскучает, так и объявит вражиной кого из остальных. Молча вторят ему и хитрецы. Что ж им делать-то? Детину боятся, а прохиндею поголовно должны. Да и завел же он, поговаривают, живность, злую да лютую, которая враз любого в клочья разорвет. И вот и несут остальные, не замечая как их все меньше и меньше становится. А коли не несут – так их и права голоса лишают. Будто оно у них и взаправду было? А так, чтобы хоть раз толпой хоть кого-нибудь оборонИли – такого отродясь и не случалось(пока проголосуют, пока заметят, так и делу конец), даже и наоборот случалось. Прохиндей с хитрецами умудрился таки разладить детину самого с собой, да и заставь его самого себя по частям разрубить. Детина и разрубил, по доброте душевной. А за сим, пока лечится детина, взял да и нескольких остальных иль на части разорвал своею зверюгой лютою или просто раздавил. Так и поживают по сей день. Так и поживают. А тех, кто еду вовремя не приносит - сразу выгоняют. Вот, например, как сегодня, Веню Суэлова, Домина Канова, Йемю Менова, да и остальных... Вроде и много их – остальных, да и не дураки совсем, а все несут и несут, да убираются...
Не подозревая только, что еда, да и дрова – все больше на поминки свои, а не для защиты потребляются... Что вы, ну какая, к лешему, защита? Этого ведь и в задумке не было. Вы у прохиндея про шахматные доски-то летописи почитайте, там же все описано, подробно. Ни о какой защите и речи не было!
А они все несут... По сей день несут, несчастные.