Уже второй час ночи. А я не могу уснуть. Полная луна светит в окна в ореоле серебристых облаков и пытается зацепиться за пушистые ветки яблони.
Или мне не даёт покоя вчерашняя дорога в зимний лес?
Я шла, как обычно, до деревни Песок или до речки Тавеньги.
А вчера свернула на эту новую дорогу.
Сначала увидела срезанную ковшом бульдозера промороженную землю. В разрезе жёлтый песок и оборванные корни сосен.
Сосны ещё стоят по привычке прямо, устремив вершины в небо.
Ещё тянутся вверх. Но когда начнётся весна, их вскрытые вены будут сохнуть, а хвоя желтеть. Они ощутят боль своих ран.
Так и человек. Отруби у него корни, отбери дорогое и близкое, будет сохнуть и чахнуть.
А боль может причинить любое слово, чей-то злой и завистливый взгляд, разочарования.
Я подошла к соснам ближе. Рядом застыл мёртвым зверем большой жёлтый бульдозер. Железный, мощный ковш, резавший землю, бессильно лежал на дороге.
Я боязливо перешагнула через какие-то толстые резиновые шланги и ступила в пушистый не топтаный снег.
Осторожно, медленно делала шаги и вслушивалась в тишину зимнего леса.
Вглядывалась в сильные и высокие стволы, вскинутые в перистые облака.
Зимнее солнце гуляло здесь, перебегая от одного дерева к другому, играя в ветках, сочилось лучами мне в глаза.
Здесь было зимнее царство спящего леса. А летом с внуком мы собирали среди этих сосен белые грибы. Они, словно ждали нас, и выбежали навстречу.
Никогда не была на Синьге.
Где-то там, вдали, за горками перекатными, лежит это тёмное озеро. Дно его покрыто толстым илом. Имя ему дали вепсы. В нём больше рыбы, чем в ближних озёрах.
Слово «синьга» означает «узкая вода». Озеро, словно вытянуто в длину.
Когда-то жили здесь и работали в лагере сосланные люди. Раньше можно было увидеть насыпь узкоколейки, остатки лагерного посёлка. Кто-то мыкал здесь свою горькую, поломанную судьбу, валил лес, рубил сучки, грел озябшие руки у костров и с надеждой ждал возвращения домой.
Кто-то возвращался, а кто-то оставался тут, в тайге. И она поглотила эти могилы и память о них, поглотила землёй и мхом, забросала валёжником и сосновыми рыжими иголками.
И только выйдешь иногда случайно на заросшую ельником и грибами просеку, след от узкоколейки, или увидишь стальные колёса от вагона.
Сколько тайн хранит тайга. Но молчит она, прячет свои тайны.
Иногда дойдёт до нашего времени легенда, в основе которой лежит быль.
Бродили в давние времена Смуты в этих местах польско-литовские разбойники, лихоимцы.
Вот этот бор, корни которого срезал бульдозер, когда-то остановил их банду.
Литовцы уже шагнули в воды Тавеньги, ища переправы
Только вдруг зашумели сосны, заволновались.
Гул пошёл над лесом.
Ворон прокричал.
Закипела речка волной и стала подниматься к ногам лихих людей.
Захрапели кони.
И испуганные отступили враги.
С тех пор чтут потомки тех тавенжан не писаный закон – не трогать ни одного дерева в этом бору, даже сухого.
И природа накажет обязательно, если кто ослушается.
В благодарность была здесь у дороги поставлена часовня-пятистенок. И в праздник Воздвиженья Креста Господня шел сюда люд и даже скотинку вёл к бору, чтобы перезимовала она благополучно.
От часовни остался только синий камень у дороги. И я, устав, сидела на этом камне в размышлении.
А несколько лет тому назад был поставлен старожилами и освящён батюшкой Сергием Поклонный крест.
Богата наша земля природой, дарами её, реками и озёрами, тайнами и легендами.
И так мы крепко с ней связаны пуповиной. Только не все это понимают.
фото автора