Служили два товарища

               




Служили два товарища


– Ну что, Васек, дернем по чуть-чуть? Грех не обмыть боевые наши медали, да и Кузьмича помянуть надобно.
Алексей Юрков скривил свою веснушчатую физиономию и, ловко перехватив левой рукой костыль, как величайшую драгоценность достал из-под полы халата довольно вместительный пузырек со спиртом.
– Где же ты ухитрился раздобыть эдакое лекарство? – Василий был не столько удив-лен, сколько воодушевлен стараниями своего давнего приятеля. – Ты, Леш, просто фокус-ник.
Несмотря на стылую погоду, в неотапливаемой курилке прифронтового госпиталя сохранялся свой особый, простоватый уют. В притемненном уголке, где перекуривали Василий и Алексей, появился бодрящий спиртовой запашок. Слаженные действия остатков боевого расчета зенитного пулемета позволили осуществить приятный их сердцу ритуал успешно и быстро. Прошел первый, слегка удушливый момент, и вот живительная влага разлилась по искореженным войной телам друзей.

Еще задолго до войны Василий и Алексей организовали своеобразную бригаду высококлассных слесарей. Василий был слесарем-лекальщиком самой высокой, почти запредельной квалификации. Алексей тоже был неплохим специалистом, хотя до уровня товарища он, конечно, не дотягивал. Однако не в пример своему другу, он обладал бойким жизнерадостным характером, да и не был обделен организаторскими способностями. 
Постоянного места работы у друзей не было. В те годы за ними и закрепилось прозвище «летуны». Обычно Алексей узнавал по своим каналам где, на каком производстве, возникали проблемы с изготовлением уникальных слесарных изделий. Затем он связывался с руководством этих предприятий и предлагал свои условия для решения возникшей задачи.
              Василий в этом процессе никакого участия не принимал. Зато потом наступал его черед. Основную, самую сложную часть слесарной работы выполнял именно он. При этом Алексей, можно сказать, был на подхвате, проводил относительно простые, второстепенные операции. Выполнив заказ на одном предприятии, и получив весьма недурное материальное вознаграждение, друзья переходили на другое. Там они опять проводили аккордные работы, изготовляли сложные, порой уникальные, штампы и прочие изделия из металлов.
Так и продолжалось в течение нескольких лет, но вот грянула Великая Отечественная война. В первые же дни после ее начала был мобилизован Алексей. В то же время Василий как первоклассный специалист получил бронь от призыва в армию. Но, поработав какое-то время в тылу, он все же ухитрился записаться в добровольцы и ушел защищать Родину.
Прошло года два, и вот на одном из перекрестков фронтовых дорог закадычные друзья  встретились. Танковая часть, в которой воевал Василий, выдвигалась на передовую, а ее передвижение должен был прикрывать батальон зенитных орудий. В этом батальоне и служил Алексей. Встречу друзей описать просто невозможно… Такой искренней радости, что воспылала в их сердцах, хватило бы на большой праздник всей армии. Добрый и чувствительный Василий даже заплакал,  а вот энергичный Алексей с ходу начал  действовать.
  Прибежал он к своему командиру, капитану Обухову, и, нарушая все уставные нормы, буквально упал на колени. Его рассказ про своего товарища, состоящий, в основном, из превосходных степеней, оказался таким впечатляющим, что комбат оставил все неотложные дела и начал предпринимать всевозможные действия для получения в свое распоряжение этого слесаря-умельца.
Времени для переговоров было мало, а уж успехов в этих переговорах – и того меньше. Командир танковой колонны наотрез отказался передать зенитчикам своего лучшего механика. Что оставалось делать? В возникшей безысходности капитан Обухов решил созвать совет из ближайших помощников и организовать мозговую атаку. Прозвучали на нем разные предложения, но все они явно не могли принести положительного результата. Время шло. И вот тогда поднялся старшина Склянкин Иван Кузьмич и озвучил замечательное предложение: преподнести командиру танковой части десятилитровую канистру спирта. Эту подарочную жидкость Кузьмич обещал выделить из своего неприкосновенного запаса. Такое смелое и щедрое предложение сработало на отлично, и Василий из танкиста превратился в зенитчика. Друзья вновь были вместе.
Капитан Обухов слыл толковым командиром. Он быстро оценил талант нового бойца  и применил его по прямому назначению. В результате через пару недель все механизмы батальонных зениток были идеально отлажены и работали прекрасно. О заеданиях затворов и прочих пакостях вскоре даже стали забывать. Вот только тогда Кузьмич начал понемногу успокаиваться, понял, наконец, что не зря опустошил он батальонные припасы. И все же старшина не был бы старшиной, если бы при удобном случае не указывал Василию на то, какую великую цену заплатили за него. Кроме того, злопамятный Кузьмич иногда напоминал и о том, что танковая часть, где служил Василий, почти полностью погибла, подорвавшись на немецких минных заграждениях.
Боевые будни сменялись другими боевыми буднями. Время шло, приближалась великая Победа. Но вот произошло совершенно непредвиденное. Немецкие части внезапно осуществили прорыв фронта на направлении, которое прикрывал зенитный батальон закадычных друзей.
Молниеносный бросок танкового соединения смял наши передовые порядки, и про-рвавшиеся вглубь обороны «Тигры» и «Фердинанды» прошлись своими гусеницами по ближним вспомогательным частям. В центре этого прорыва оказался батальон капитана Обухова. Многие бойцы из личного состава погибли, а оставшиеся в живых были вынуждены отступить. Отступление это очень походило на самое настоящее бегство. Вместе с остатками своего батальона ретировался и его командир. Среди опрокинутых и помятых зенитных орудий и раздавленных ящиков с боеприпасами остались лежать исковерканные тела наших солдат. Проход фашистских танков по месту дислокации зенитного батальона практически не оставил даже раненых, если не считать двух солдат с простреленными ногами. Да, да, ими оказались старые друзья Василий и Алексей. Покалеченные ноги просто не позволили им последовать за своим командиром.
После скоротечного прохода немецких танков наступило кратковременное относительное затишье. Шок внезапного нападения стал проходить. Друзья очнулись и, оглядевшись в поисках спасительного укрытия, решили ползти к расположенному невдалеке заросшему оврагу. Как только двинулись они к спасительному месту, то их настороженное внимание привлекли непонятные звуки, похожие на отчаянное кряхтение  надрывающегося человека.
Валяющаяся поблизости зенитка поколыхалась, затем начала выправляться и вот постепенно приняла свое штатное, боевое положение. Из-под орудия показалась сгорбленная фигура старшины Склянкина.
– Что разлеглись? Нет, чтоб пособить старшему по званию.
             Несмотря на разорванную гимнастерку и затекший фиолетовой нахлюпкой левый глаз, от Кузьмича исходил дух спокойной уверенности. Прочь уныние и страх!
Дальнейшие события развивались с нарастающей быстротой. Раны были плотно перевязаны, зенитка выровнена в четкое устойчивое положение, подобраны и уложены разбросанные поблизости боеприпасы. Оставалось только одно – снять с орудия зенитный прицел. Только в этом случае ствол зенитки можно было поставить в положение, необходимое для поражения наземных целей. Задача эта оказалась не из легких. Если бы не рукастый Василий, то трудно было бы рассчитывать на успех, по крайней мере, быстрый. Известными только ему аккуратными движениями слесарь-лекальщик, хоть и не с первой попытки, но все же снял зенитный прицел. Теперь орудие превратилось в своеобразный скорострельный пулемет.
Восхищенно оценив умение Василия, Кузьмич все же не удержался и опять напомнил ему о невероятно высокой плате, внесенной за его переход в зенитный батальон.
Тем временем на горизонте показались автомашины немецкой пехоты. Кузьмич забрался на турель и приказал друзьям продолжить сбор боеприпасов. Ползком или на четвереньках раненные солдаты продолжили пополнять запас снарядов.
Дождавшись, когда немцы достаточно сблизились с остатками зенитного батальона, старшина открыл разящий огонь. Неожиданность такой встречи и большая скорострельность бывшей зенитки, изрыгающей неминуемую погибель во всем секторе движения немецкой пехоты, заставили врага на время отступить, причем, отступить с большими потерями. Однако не долго длилась радость победы. Фашисты очнулись и открыли ответный шквальный огонь. Небольшой пятачок, занятый нашими героями, превратился в кипящую кашу из комков глины и остатков батальонной техники. Какое-то время старшина Склянкин еще продолжал стрелять, но вскоре отрывочные очереди смолкли, и праведная душа оставила истекающую кровью плоть.
Пусть и не тяжелые, но многочисленные раны покрыли тела закадычных друзей. Помимо всего, Алексею оторвало по колено левую ногу, а Василий лишился двух пальцев на своей золотой правой руке.
Но главное! Главное было в том, что задержка немецкого наступления позволила командованию успеть принять меры для устранения образовавшейся прорехи в нашей обороне. Кинжальная танковая атака с двух сторон отсекла, расчленила фашистскую группировку. Прорвавшиеся немецкие танки попали в «котел» и вскоре были уничтожены.

– Вот мы с тобой, Васек, и стали кавалерами пусть не орденов, но медалей. Причем, самых главных медалей – «За отвагу», – Алексей бережно погладил блестевшую на его груди новенькую медаль. – А вот наш Кузьмич уж не сможет обмыть свою боевую награду.
– А ему-то что дали? – правая рука Василия была по локоть запеленована бинтами и продолжала ныть так, что он не мог последовать примеру своего друга. – Ты ведь все знаешь.
– Да, вроде, посмертно представили к ордену Отечественной войны второй степени.
– Почему второй?
– Почему, почему? По кочану, – Алексей одним из своих костылей пододвинул поближе к Василию стоящий рядом замызганный табурет. – Ты лучше, Васек, присядь, а то свалишься. Послушай лучше сюда.
Хотя у Василия, в отличие от друга, сохранились поврежденные, но обе ноги, он не стал спорить и смиренно выполнил его указание.
– Сел? Ну, хорошо, – продолжал Алексей. – А знаешь, чем награжден наш капитан Обухов? – его покрасневшее лицо резко усилило яркость веснушчатой россыпи. – Орденом Ленина!
– Вот это да! – Василий почти обалдел от услышанного. – Надо же! Так ведь он убежал с поля боя!
– Не убежал, а отвел остатки своей части на новые исходные позиции, чем и со-хранил наш батальон. Кроме того, за счет хорошего воспитания подчиненных, комбат сумел организовать заслон на пути вторжения фрицев…
– Какой заслон?
– Какой, какой. Да наш, во главе с Кузьмичем.
– Никак не соображу, – Василий покрутил своей забинтованной головой. – Ведь получается, что герою Кузьмичу дали только вторую степень «Отечественной войны», а капитану – высший орден? Ну и ну!
– Да не ершись ты, Васек. Нашему-то старшине уж все равно, а комбат ведь неплохой мужик. Так что просто прими к сведению. Лучше давай дернем еще по чуть-чуть.
Несмотря на душевное негодование, это предложение было принято Василием с благодарностью.
– Эх, Кузьмич, Кузьмич! Какие же он мне надфиля раздобыл. Даже тебе, Леш, слабо…
– Да что надфиля! Вот мы с тобой сегодня обмываем медали, а чем черт не шутит, может, потом получим за подвиги и ордена. Может, даже и высший орден Ленина, – философствовал уже опьяневший Алексей.
– Какие же ты совершишь подвиги с одной ногой?
– Эх, Васек, поднимись ты хоть раз выше уровня своих напильников! Пора бы знать, что орден Ленина дается не только за ратные, но и за трудовые победы. Так что у нас с тобой еще все впереди, – с пафосом сказал Алексей и внимательно посмотрел на свой пузырек, в котором еще оставалось немного спирта. – Давай лучше дернем еще по чуть-чуть за наши будущие трудовые свершения!
При этих словах Василию стало совсем грустно. Он бережно поднес свою культю к губам и тихонечко возразил:
– Какие, Леш, свершения? Ведь ты знаешь, что у меня на основной руке осталось только три пальца.
– Да не горюй ты, Васек! Главное, что мы живы, а три пальца – это совсем неплохо, – убеждал друга уже изрядно захмелевший Алексей. – Сколько пальцев нужно иметь, чтобы удержать стакан? Два! А у тебя – аж три.
Время было совсем не позднее, и старые друзья еще долго обсуждали свои, и не только свои, надежды и планы на будущую мирную жизнь.