Затрещина была такой силы, что Люмрик с резким выдохом покатился в траву, распугивая мелких кусявок и, кувыркнувшись, шмякнулся на спину. Полежав мгновенье, он вскочил и снова бросился на Руха.
- Стой, стой! – воин вытянул ручищу и уперся ей Люмрику в лоб, - Что ты собрался делать?!
- Драться!
- Четыре раза ты уже нюхал песок. Ты можешь победить размахивая кулаками?
- Ну… нет. Ты – вон какой… громила. – И люмрик еще пару раз махнул в воздухе кулачками.
- Значит что нужно сделать?
Люмрик недовольно прищурил глаз и сердито вздохнул.
- Уйти от боя, как ты учил!
- Нет! Ответ – садись - неверный. – Рух потянул мальчишку вниз, на узловатое бревно. - Уходить нужно было ДО боя. Если ты уйдешь сейчас, он получит, что хочет.
- А чего он хочет?
- Власти и унижения. Своей власти и твоего унижения.
Рух сорвал травинку и сунул ее в рот. Люмрик никак не мог отдышаться.
- Когда кто-то тебе навязывает бой, а ты от схватки уходишь, ты, во-первых, показываешь, что власть - не его, ты сам выбираешь правила, а во-вторых, если противник явно сильнее, ты лишаешь его возможности тебя унизить. То есть, ты оставил его без двух нужных ему вещей, сам ничего не теряя. Значит, ты победил.
- Сильно!
- А в случае, если ты уже ввязался в бой, но шансов победить мало, что нужно делать?
В небе, еле слышно цвиренькая пролетела сюшка. Люмрик проводил ее взглядом, внимательно, снизу вверх, посмотрел на Руха, отвернулся и пожал плечами. Он не знал.
- Нужно менять тактику. Горло. Тебе нужно добраться до горла. Знаешь зачем?
Люмрик слегка вжал голову в плечи и негромко спросил: «Перегрызть?». Рух хлопнул себя по ляжке и гулко расхохатался, видимо представив, как маленький, щуплый веснушчатый Люмрик в своих салатовых шортиках вцепляется зубами в какую-нибудь жилу на шее великана.
- Нет, не грызть. Иди сюда. Эту руку вот так, а эту – в замок. И дави... Накачать мускулы на шее – да дави, не бойся, это называется «удушающий прием» - практически невозможно. Горло – всегда беззащитно. Но главное – не…. , - тут Люмрик стянул руки, что было сил и Рух слегка поморщился, - …это. Для тех, кто хочет власти и унижения, очень важна зрелищность. А для тебя должно быть главное – эффективность. Для соперника размахивание кулаками, обмен ударами, даже если пару раз он получит по морде – имеют ореол мужественности, а когда ты добираешься до его горла, и потом валяешь в пыли, в этом никакой мужественности нет. Садись. Значит, ты опять - в лучшей позиции. Тебе не нужно красиво. Ты можешь делать что угодно. Не по правилам. И этим ты снова лишаешь его власти.
- Но…- Люмрик подумал, стоит ли продолжать, и все-таки спросил - он ведь все равно сильнее, а значит в итоге все равно побъет меня. Унизит. Получит то, что хотел.
Рух поскреб в затылке, как бы соглашаясь и выплюнул травинку.
- Сколько раз ты сегодня падал в траву от моих ударов?
- До обеда – семь и потом четыре.
- Было больно?
- Да…
- Само собой. Мало кто еще сможет дать тебе такую оплеуху, как я. Но ты не плакал, а вскакивал и снова рвался в бой. Потому что тебе было плевать на результат. Для тебя бой был – игра. Дело в восприятии. Ты не бился, ты играл. Не было страха. И это самое сложное: воспринимать любой бой абсолютно серьезно. Но при этом играть, быть в игре. Не знаю, как объяснить. Смотри, солнце уже прячется в ветки. Мать будет волноваться. Беги ка домой. Нет, стой!
Рух двумя крепкими ударами по спине и груди сбил с Люмрика всю пыль и тот помчал в сторону дома, словно и не провел полдня в упражнениях.
***
…Гурька подкрался из-за спины и что есть силы толкнул Люмрика в кусты кучины. Те были страшно жгучими, руки до локтя моментально защипало и Люмрик уже почти расплакался, как вдруг вспомнил про Игру и обернулся, широко улыбаясь, одновременно пытаясь прикинуть, как проще добраться Гурьке до горла. Но вцепляться в горло не пришлось. Гурька увидел Люмрикову улыбку и попятился. А когда Люмрик, продолжая улыбаться предстоящей потехе, сделал шаг, Гурька буркнул: «Придурок психический!» и вихляя задом направился куда-то к реке прямо через лес, пиная шишки.