Лариса спала крепким сном вот уже два часа кряду. Ирина вошла в комнату к сестре и попыталась ее разбудить, но та сердито отмахивалась, и тут же снова засыпала. Ирина смотрела на нее с печалью, ей было нестерпимо жалко Ларису. «Ведь она же губит себя, – подумала девушка и на ее глаза навернулись слезы. – А главное, ведь и слушать меня не станет, все по своему сделает», – с тоской подумала она и, постояв возле Ларисы еще немного, пошла на кухню пить чай.
– А где Ларисонька, – поинтересовалась Прасковья Даниловна.
– Она придет попозже, голова у нее разболелась, – опустив глаза сказала Ирина, она не умела врать, поэтому густо покраснела.
– Какая она у нас нежная и чувствительная, однако, – сочувственно произнесла Прасковья Даниловна, не обращая внимания на Ирину. – Может ее на воды свозить, дочка? Попила бы водички-то, полечила бы желудок. И голова у нее бесперечь болит, все может польза будет. Вон Лукины, прошлую вёсну возили своих дочерей на воды, так, говорят, и кашлять перестали.
– Да уж я и сама, маменька, думала об этом. Семен не будет против, он мне и сам предлагал за границу просто так съездить, капитал наш позволяет. Да только я подумала – зачем деньги тратить? И языков не знаю.
– И верно, Аннушка. А вот и Ларисонька пришла. Садись, доченька, я тебе чаю налью. Как твоя головонька?
– Болит, – хмуро ответила Лариса. – Как у вас тут пахнет противно. Это все ваши пельмени!
Проходя мимо матери, она вдруг схватилась руками за ее плечо и стала медленно оседать на пол.
– Ларисонька, что с тобой, деточка! – закричала в испуге мать.
– Что-то тошно мне, маменька, и голова вдруг вскружилась, – с трудом произнесла Лариса.
– Груня! Помоги мне отвести Ларису в комнату. Батюшки мои, побледнела-то как. А ты, Даша, сходи за доктором, скажи, мол, Анна Петровна просит прийти, с Ларисонькой, мол, что-то худо.
Доктор пришел очень быстро, осмотрев Ларису, он попросил Анну Петровну поговорить наедине, после чего она стала чернее тучи.
Вечером у нее состоялся тяжелый разговор с Семеном Трофимовичем. Было решено после Рождества ехать на месяц за границу на воды, сославшись на болезнь желудка, потом заехать на обратном пути в Иркутск и, до родов оставить Ларису с Ириной у дяди. Приказчика Андрея, чтобы не было подозрений и пересудов, решили тихо рассчитать, не раздувая скандалов, попозже.
Семен Трофимович велел передать Прасковье Даниловне, чтобы та тоже прикусила свой язык.
– Может удастся все сохранить втайне.
– Семен, а как же ребенок? Как ни крути, а наша кровинка.
– Когда Лариса родит ребенка, тогда и будем решать. Я сам в замешательстве, Анна. Сейчас главное, чтобы никто не догадался. Пусть Лариса полежит в постели несколько дней. А с Андреем я сам поговорю, – сурово произнес Семен Трофимович.
Весной Лариса очень легко родила сына. Три месяца она кормила ребенка грудью, но при этом никаких чувств к мальчику не испытывала. Целыми днями с ним занимались Ирина и Капитолина Тимофеевна. Она была безмерно счастлива, и всю свою нерастраченную материнскую любовь вкладывала в это крошечное создание. Ей все чаще и чаще приходила в голову мысль оставить ребенка у себя.
– Лариса, душенька! Отдай мне сыночка, я его буду растить в любви и ласке, ничего для него не пожалею.
– Ах, тетенька! Да я и не возражаю, он мне помеха во всем. Мне надо замуж выходить, а кто же меня с ним возьмет? Но я не знаю, как решат папенька с маменькой.
– Позволь мне с ними самой поговорить, душа моя.
К концу лета Семен Трофимович приехал в Иркутск по делам. И как не прискорбно ему было, он согласился с доводами Капитолины Тимофеевны, но с уговором, что заберут ребенка, как только решится судьба Ларисы. Через неделю он забрал своих дочерей и, оставив ребенка у дяди, они уехали домой.
Всю дорогу Ирина украдкой вытирала слезы, а Лариса временами загадочно улыбалась, она строила планы на будущую жизнь.
«Как все славненько сложилось. Руки мои развязаны, тетя Капа вырастит мальца, как своего. А что ей ещё делать? Она богата, только старенькая уже, но даст бог еще поживет. А я должна свою жизнь устраивать. Тут главное не промахнуться больше. Уж я теперь буду ухо держать востро. У папеньки связей много, найдет мне жениха под стать. Не вздремнуть ли мне? Дорога-то еще дальняя. Пожалуй, вздремну».
Семен Трофимович ехал домой с тяжелым сердцем.
«Ах, Лариса! Как же ты себе испортила жизнь! Вряд ли кто теперь на себя возьмет чужие грехи. А позору-то сколько! Эх, дочка, дочка!»
Он старался выглядеть спокойным, но в глазах его было столько скорби, что Ирина глядя на отца, понимала чего ему это спокойствие стоило.
«Папеньку-то как жалко, вон как осунулся. Какой это удар для него! Первый внук – тут бы радоваться и пестовать его, а приходится скрывать все и прятать мальчика. Маменька слишком много позволяла Ларисе. Прощала ей все шалости и вот что из этого вышло. Ах, надо было сразу ей все рассказать, пусть бы Лариса осерчала на меня, я бы стерпела все ее нападки, но беды бы этой не случилось. Как все теперь устроится? Бедный папенька», – с болью в сердце думала Ирина, глядя на отца.
А Семен Трофимович тем временем перебирал в голове всех женихов, которые годились бы его дочери в мужья, если бы она сберегла свою честь. Теперь, конечно, об этом не могло быть и речи. Шила в мешке не утаишь, по городу давно уже распространились слухи про Ларису.
Но был один человек, который кое в чем был обязан Семену Трофимовичу. То, что казалось невозможным раньше, сейчас показалось ему единственным спасением и выходом из создавшегося положения.
«Помещик Головцев! – мысленно возликовал он. – Вот кто спасет нас от позора. Он никогда не был женат, ему сорок лет, правда не очень красив, ну и что, зато любить будет Ларису. И потом, он очень богат, а Лариса стремится к богатству и роскоши. А со временем и Алешу к себе заберут. Кажется это неплохой выбор для Ларисы».
Семен Трофимович повеселел и остаток дороги он уже ехал в приподнятом настроении. Лариса спала и не подозревала, что ее участь уже решена.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/01/23/726