Эта легендарная реплика К. Станиславского на десятилетия осталась в памяти его современников и потомков.
«Не верю!» - молча, не разверзая уст, вопил и я, осторожно перелистывая пластиковую папку с прозрачными файлами, в которых один за другим моему взору открывались солидные документы, украшенные печатями весьма уважаемых инстанций и соответствующими подписями. Все эти бумаги с невероятным, почти фантастическим содержимым, касались одного, сидящего рядом со мной человека.
А рядом со мной сидела усталая, средних лет, хрупкая женщина с горящими чёрными глазами, которую транссибирская магистраль забросила в наш небольшой райцентр. Первая же ночь в крохотной гостиничке, где на первом этаже находилась котельная с гудящими насосами, вывела заезжую гостью из себя. На следующий день она появилась в кабинете моей супруги, занимавшей определённую должность в администрации района, а уже вечером моя сердобольная «благоверная» привела её в наш дом на ночлег.
- Знакомься, - объявила жена, - это Татьяна, она – экстрасенс, случайно, проездом в нашем районе!
Имя я, конечно же, изменил, поскольку совсем недавно, специально поинтересовавшись, обнаружил его в Интернете, а я не имею привычки делать рекламу кому бы то ни было. И даже несмотря на то, что с той памятной встречи прошло более двадцати лет…
Уже после первого получаса я понял, что общение с Татьяной требует недюжинной выдержки, поскольку оно носило практически односторонний характер: говорила без умолку она, а мы с женой слушали. Любой, даже чисто «дежурный», заданный нами из вежливости вопрос вызывал столь пространное и эмоциональное повествование, что, казалось, дама на годы была лишена общения с людьми. Лейтмотивом всех рассказов Татьяны были её уникальные, по её утверждению, способности, по сей день не признанные неблагодарным человечеством, несмотря на все её героические усилия. А усилия действительно были «героические»: в уже упомянутой папке хранились протоколы экспериментов, якобы подтверждающих сверхспособности Татьяны в самых различных областях – от медицины до ядерной физики. Дистанционное (по телефону) излечение больного ребенка от сахарного диабета, ускорение распада радиоактивных элементов, заразивших чернобыльскую зону… Чего там только не было – и всё за подтверждениями различных НИИ!
Естественно, что моя милицейская (в то время) душа отреагировала на всё это внешне совершенно невозмутимо, а внутренне – с полным убеждением, что документы – это хорошо сработанная «липа», а приезжая гастролирует по стране в поисках лохов. Это мы уже проходили, из памяти ещё не выветрились сеансы Кашпировского и Чумака…
Тем не менее, законы гостеприимства никто не отменял и приличный ужин – тоже. Уже поздно вечером Татьяна, наконец, обратила внимание на то, что я изрядно хромаю и поинтересовалась, что с моей ногой. Я ответил, что бревном раздробил большой палец, в связи с чем и бюллетеню.
- Покажите ногу, - предложила гостья.
Я сидел с противоположной от неё стороны стола и удивленно спросил:
- Мне что – валенок снять?
Дома было довольно прохладно, а травмированная нога мерзла, потому валенки мне пришлись кстати.
- Нет, не надо, просто выставьте ногу, - уточнила Татьяна, - чтобы мне было видно.
В полном недоумении я выставил из-за стола свой огромный серый валенок, на который Татьяна лишь мельком взглянула, быстро сделала рукой круговое движение в воздухе, напоминающее пасс фокусника и что-то шепнула.
- Идите! – буквально приказала она.
На улицу я тогда отваживался выйти только на костылях, дома осторожно передвигался без костылей, но «по стеночке», поэтому вскочить и бодро зашагать как-то не решился. Поняв, вероятно, моё состояние, Татьяна усмехнулась:
- Ладно, завтра разберётесь…
Всё действительно произошло «завтра». На рассвете я, движимый естественным утренним позывом, бодро пробежал в туалет, где вдруг с изумлением осознал, что не пользовался «стеночкой». Не веря себе, я буквально побегал босиком по коридору, кухне – НОГА НЕ БОЛЕЛА. Самое пристальное изучение показало, что внешне никаких изменений на травмированном пальце не произошло, но боль, изнурявшая меня уже в течение нескольких дней, исчезла начисто. Я свободно ходил и не нуждался ни в каких костылях. Такой эффект, осторожно решил я, может быть результатом какого-то гипноза, поэтому обольщаться не стоит. Вполне возможно, что скоро потревоженный преждевременными нагрузками палец заболит ещё больше, чем прежде…
В тот же день я, как было назначено, появился в кабинете травматолога.
- Во, он уже без костылей! – удивился мой эскулап.
Я рассказал ему всё… Мой «док» заставил меня разуться, осматривал палец чуть ли не под лупой, осторожно мял его так и этак:
- Не болит?
Палец не болел. Недолго поразмышляв, доктор объявил:
- Я в мистику не верю, а потому продляю тебе больничку ещё на десять дней! Хватит?
- Вполне, - обрадовался я, - на рыбалку хочу – нет сил. И так весь перволёдок пропал с этими болячками!
Уже на следующий вечер мы семьёй лакомились свежевыловленной жареной рыбкой. Четыре километра по лесной снежной тропе до места ловли и обратно я пешком преодолел без всяких проблем. Но гостьи нашей уже не было, днём она уехала, не оставив мне возможности ещё раз поблагодарить её за такую удивительную помощь.
Впрочем, побывала Татьяна у нас ещё раз, спустя несколько месяцев или год, проездом, с добром вспомнив о нашем гостеприимстве. Переночевав у нас, утром она вдруг неожиданно поинтересовалась моей профессией. Узнав, что я – «мент», вздохнула:
- Теперь понятно, почему на вас – порча. У вас не может не быть врагов!
- Естественно, - подтвердил я, - у какого мента их нет!
- Я сниму с вас порчу, но мне нужна свеча. Парафиновая не пойдет, нужна восковая, тонкая, церковная.
Мы с женой переглянулись. Такого добра у нас не водилось, а храма в нашем посёлке не было. Вдруг жена объявила:
- Кажется, я знаю, у кого можно спросить.
Она собралась и ушла, а через четверть часа вернулась с тонкой восковой свечой.
Я бы не «клюнул» на такую прохиндиаду как снятие порчи, но Татьяна действительно помогла мне с травмой ноги, поэтому не доверять ей оснований у меня не было. Зато было любопытство и у меня, и у супруги.
Уложив меня лицом вверх на диван, Татьяна зажгла свечу, предварительно прилепив ее к блюдцу. Снятие порчи проходило невероятно просто: «колдунья» кругами водила блюдечком со свечкой над моей грудью и раза четыре-пять негромко, скороговоркой прочла молитву «Отче наш». Я испытывал странные ощущения: как будто некая субстанция выходила из моей грудной клетки вверх непонятно каким способом, через какие пути, мое горло при этом оставалось совершенно спокойным. Какая-то сила изнутри слегка давила на диафрагму, рёбра… Я не отключался, спокойно созерцал всю процедуру, жена находилась рядом.
Совершенно необъяснимо вела себя… свеча. Она искрила почти как бенгальский огонь, разбрызгивая воск по спинке дивана и даже на обои за диваном. Но никаких «шулерских» манипуляций со свечой Татьяна сделать просто не могла, поскольку всё происходило в нашем присутствии.
Когда Татьяна ушла (она организовала тогда где-то в посёлке платный сеанс), мы с женой решили вновь зажечь недогоревшую свечу. Я опять улёгся на диван, а супруга пыталась повторить движения блюдечком. Свеча горела ровным спокойным язычком, как и полагается церковной свече…
Уезжая от нас, как теперь оказалось – уже насовсем, Татьяна преподнесла нам ещё один сюрприз. Будучи буквально на пороге, она объявила:
- Я вам воду в кране зарядила. Целебная вода будет у вас течь с девяти до десяти вечера в течение двух недель, пользуйтесь!
Горячего водоснабжения у нас не было, поэтому было ясно, о каком кране идёт речь. На следующий же день я решил проверить достоверность этого «завета».
К вечеру на кухне в ряд стояли три одинаково простерилизованные трёхлитровые стеклянные банки, накрытые чистым полотенцем. Одна была доверху наполнена водой из крана в половине девятого, вторая – в половине десятого, третья – в половине одиннадцатого. К налитым банкам никто не прикасался, поэтому разница сразу стала видна невооружённым глазом. Насыщенная кислородом холодная вода вызвала осадок воздушных пузырьков на внутренних «плечиках» банок. Но если в первой и третьей банках пузырьки воздуха были крохотные, из которых внутри банки сформировался целый слой, поясок, то в средней банке сверкали, как бриллианты, крупные единичные пузыри воздуха, которые неизвестно какая сила притягивала к стеклу и не давала вырваться наружу.
По вкусу вода во всех банках была одинакова, разницы мы не ощутили. Я не один вечер повторял этот опыт – результат был неизменно тот же… Забыв о назначенном Татьяной двухнедельном сроке, я вспомнил об опыте уже спустя более месяца. Налил, как прежде, три банки – пузырьки воздуха во всех банках были совершенно одинаковы.
Я не стал слепо верить в чудеса, сохранив здоровый скепсис, особенно – в отношение лечения травмы и снятия порчи. Здесь все мои ощущения вполне могли быть обусловлены применением гипноза. Но как можно усилием воли повлиять на физические свойства материалов (воды) и на физические процессы (горение)? Не знаю, но в чудеса всё равно не верю…