Соленая Река несла флот Гавани на север. Паруса были убраны, и корабли предались лишь воле течения. На западной стороне горизонта возвышались гигантские пики вечного спутника — великого Небоскребущего Хребта. На восточных берегах поначалу простирались лишь бескрайние равнины, но на вторые сутки пути с поры вхождения кораблей в реку те берега стали постепенно вздыматься, пока не превратились в обрывистые скалы. Там начиналась гряда Холмов Эрвара. К следующему же утру громадные утесы остались позади, превратились в отлогие склоны, открывая взору красоту рассвета.
Было утро одиннадцатого дня пути после отплытия из Гавани Вечной Дружбы, когда впереди завиднелись воды другой реки. Она мчалась с запада и сливалась вместе с Соленой в единый поток, образуя Красную Реку. Она являлась рубежом, который обособлял владения эрварейнов от прочих земель на юге.
От места слияния двух рек до Рамэнии, южной твердыни Эфоссора, оставалось совсем немного. Еще несколько миль пронесся флот, ведомый магами, по быстрине Красной Реки, и далеко впереди показался старый каменный мост.
— Дальше слишком мелко, и скоро начинаются перекаты, — проговорил он. — Да и в любом случае мы не пройдем дальше моста. Высадимся здесь, а дальше продолжим путь пешком.
Волшебным образом корабли перестали подчиняться течению реки, и все как один двинулись к левому берегу. Вскоре большой отряд тригорцев собирался на берегу, ожидая новых указаний. Ноккагар смотрел на восток. Там простиралась широкая редколесная равнина, а за ее просторами, сверкая острым шпилем, возвышалась высокая башня Рамэнии.
— Твердыня эрварейнов совсем близко! — воскликнул Ноккагар. — Вперед, не будем медлить!
И волшебники двинулись в сторону Рамэнии. Ветер юга веял угрозой, но угроза эта будто ослабевала. Южное небо было уже светлее, чем раньше, и большая черная туча почти рассеялась.
Когда воинство чародеев приблизилось к стенам крепости, стражи на стенах уже ждали их. Их луки были готовы выпустить рои стрел по одному лишь слову командующих.
Как только волшебники подошли к воротам, гордый юношеский голос со стены прокричал:
— Кто вы такие?! Зачем пожаловали?! Незваные гости нам не нужны!
— Кто мы такие? — переспросил Ноккагар. — Что за время нынче, если нас перестали узнавать? Невзирая на свою молодость, почтенный воин, ты должен нас узнать! Мы всегда приходим нежданно, но никогда не забредаем в чужие края по пустякам. Здесь нас не ждали, но здесь очень нуждаются в нашей помощи. Если уж ты до сих пор, не понял, кто мы, так может это тебе о чем-нибудь скажет? — Волшебник поднял над собой тригорский посох.
На миг наступила тишина. Наконец кто-то воскликнул:
— Маги Тригорья!
Другой голос повторил это, затем то же самое произнес третий, потом еще один. Вскоре весть о магах разнеслась по крепости.
Один из воинов поднял вверх руку и громко повелел остальным опустить луки, а затем обратился к Ноккагару.
— Мы просим прощения, великий Экгар! Маги Тригорья узнаваемы, когда ходят поодиночке. Но если вас целое войско, то это уже выглядит, по меньшей мере, странно!
— Ничего странного для столь темных дней! — отозвался Ноккагар. — Рад, что вы наконец узнали нас, однако я не Экгар. Мое имя Ноккагар. По велению мастера Экгара я привел сюда магов Тригорья.
— Впустить их! — прозвучало на стене.
Тяжелые железные ворота заскрипели огромными навесами.
Когда воинство волшебников вошло в Южную Крепь, молодой воин, который командовал лучниками, встретил Ноккагара со словами:
— Я еще раз прошу прощения, почтенный маг. Я лишь несу свою службу.
— Я все понимаю, — успокоил его Ноккагар. — Как твое имя?
— Кетлон, — ответил воин.
— Я желаю видеть правителя Нэвриана, Кетлон.
— К сожалению, правитель Нэвриан скончался пять месяцев назад. Нынче Рамэнией правит его дочь — Нэвилиарат.
— Надо же, как быстро все меняется! — изумленно проговорил Ноккагар. — Горестно слышать о Нэвриане. Но таков этот мир! Одни люди уходят, чтобы уступить в нем место для других… Что ж, тогда прошу провести меня к правительнице. Ведь с тобой стража пропустит меня быстрее, не так ли?
— Идемте, — сказал Кетлон и указал рукой на высокую башню, что теснилась невдалеке среди прочих высоких строений. — Правительнице уже доложили о вашем прибытии.
Башня, к которой они направились, была широка в основании, но кверху стены ее постепенно сужались, поэтому своей формой она напоминала клык. Недаром эрварейны нарекли ее Кэрнозол, Дозорный Клык.
В Кэрнозоле находились покои правителя крепости, а под самым ее шпилем висел колокол. Башня считалась главным наблюдательным пунктом, и с нее очень далеко просматривались прилежащие земли.
— Лет тридцать, если не больше, я не был в этих стенах, — задумчиво промолвил волшебник, озираясь вокруг.
— И не только вы, — сказал Кетлон. — Наверное никто из местных эрварейнов и не вспомнит, когда последний раз здесь видели посох тригорца. Только старики или странники, которые забредают к нам, могут рассказать, как выглядит маг. Неудивительно, что мы не признали вас сразу. Ваш приход — это праздник для Рамэнии.
— Погодите праздновать. Грядет война с Королем Мрака. Исход ее неведом даже алфейнам. Вероятно, она будет последней и самой короткой войной с ним. Вы ведь получили весть о войске, что точит мечи для нападения на Гэмдровс?
— Да. Еще с неделю назад в Рамэнию приезжал хилтский нарочный, а отсюда уже были посланы наши гонцы в Великий Эфтур, Акхидур и Эрдонир. Войска Эфоссора уже собраны, и скоро сам Король поведет их сюда.
Ноккагар и Кетлон шагали по каменной мостовой к высокой башне. Справа невдалеке начиналась каменная лестница, которая вела на второй ярус крепости. Основание башни начиналось между двух укрывищ из толстого камня, основная часть которых располагалась в глубинах земли. Эти укрывища использовались для размещения эфоссорских женщин, детей и стариков во времена воины.
К каменной арке входа в Дозорный Клык вела большая лестница. На верхних ступенях, которые были очень широкими по сравнению с нижними, вход охранялся двумя воинами. На привратниках блестели кольчуги, на их поясах висели мечи, а головы укрывали шлемы, которые оставляли видимыми лишь глаза и рты воинов. В руках они держали копья-бердыши. На широкие плечи стражей были накинуты черные плащи с белыми полами, застегнутые на груди каждого серебряной брошью в виде корабля.
Кетлон и волшебник поднялись по ступеням лестницы. Стражи беспрепятственно пропустили их внутрь. Затем Кетлон провел Ноккагара по короткому коридору, в конце которого маг сразу увидел тускло озаренный дневным светом зал. Деревянные двери, которыми затворялся вход в покои правителя, были настежь открыты.
Это был небольшой зал, посреди которого располагался большой камин. Вокруг него было расставлено несколько кресел. На противоположной входу стене Ноккагар увидел множество высоких стеллажей, заставленных старыми рукописями. Помимо этого, стены были украшены расписными мечами, щитами и доспехами.
Своды зала висели очень высоко над головой, а в стенах было множество узких окон, через которые в помещение проникал свет. У левой от входа стены, рядом с другой дверью, вероятно, ведущей в спальную комнату, стояла женщина зрелых лет в длинном облачении лазурного цвета. Ее русые волосы были собраны на затылке в большой клубок, а на голове красовался золотой венец.
Женщина повернулась к вошедшим и устремила на Ноккагара безразличный взор глубоких глаз, исполненный мудростью, которую она успела накопить за все прожитые годы.
Кетлон отдал ей низкий поклон и произнес:
— Моя повелительница, почетные гости прибыли к нам. Этот старец привел сюда могучее воинство магов.
— Хорошо, — ответила женщина, даже не взглянув на Кетлона. — Возвращайся к своим делам.
Кетлон, еще раз поклонившись, удалился:
— Позвольте узнать ваше имя, достопочтенный маг? Ведь вы маг? — попросила правительница.
— Да, — ответил Ноккагар. — И вы единственный человек здесь, который сразу узнал тригорца.
— Волшебников Тригорья невозможно не узнать.
— Раньше я и сам так думал, почтенная Нэвилиарат, но, прибыв нынче в эту крепость, убедился в обратном.
— По правде говоря, мне сообщили, что прибыли маги. Если бы я стояла на той стене, я бы тоже могла не узнать вас. Так как же ваше имя? Вы не Экгар…
— Верно, я не Экгар. Я лишь обладатель Серебряного Волшебства. Мое имя Ноккагар.
— Ваше тригорское звание мне ни о чем не говорит, — ответила Нэвилиарат. — Чего нельзя сказать об имени… Так звали того чародея, который был другом самого короля Эрдонира.
— Истинно так, почтенная Нэвилиарат, — ответил маг. — Этот чародей — я.
— Неужели?! — изумилась правительница. — Великая честь для меня — принимать столь почетного гостя!
— А все же перейдем к делу, — сказал волшебник.
Нэвилиарат посмотрела на него и вздохнула.
— Черная туча, не так давно затмевавшая солнце, понемногу рассеялась, — сказала она. — Но небо на юге темнеет вновь!
— Это дурное предзнаменование. Но с первой попытки Мрак не смог прорваться через реку Оннар. Война отсрочена, но ненадолго. Я чувствую, что первый удар падет именно на ваши земли. Так же считает и мастер Экгар.
Правительница Рамэнии промолчала и села в одно из кресел.
— С позволения матера Экгара, — продолжал чародей, — я привел на помощь Эфоссору три сотни магов.
— Магия будет нам очень полезна, — проговорила Нэвилиарат. — Вы пришли прямо из Тригорья?
— Нет, мы направились в Рамэнию из Гавани Вечной Дружбы. Сначала — по Туманному Морю, а затем — по водобегу Соленой Реки. Наши корабли стоят в паре верст отсюда.
— И как давно вы покинули Гавань? — спросила правительница.
— Нынче взошел одиннадцатый день с отплытия. Малфруны придут не скоро, но ждать осталось не так уж и долго. Когда будут готовы войска Эфоссора?
— Они уже готовы. В ближайшие дни Сыны Эрвара прибудут в Рамэнию. Король, должно быть, в пути. Он сам ведет войско.
— И велико ли войско Эфоссора? — спросил Ноккагар.
— Четыре тысячи воинов — от Великого Эфтура, одна тысяча — от Эрдонира, и по три тысячи были готовы выставить Акхидур и Рамэния. Мыслю, что это довольно много.
— Много, да мало, — горестно изрек маг.
— Но это вся армия Эфоссора, — промолвила Нэвилиарат. — К тому же появление магов удесятерило мощь нашего королевства.
— Увы, если даже стократно увеличить силы Эфоссора, то и этого будет мало, ибо нет того числа, которое смогло бы передать численность врагов. Ведь Дардол выпустил лишь малую часть своих великих полчищ.
— Не числом, но верой мы будем добиваться победы.
Правительница Рамэнии встала и устремила задумчивый взор в одно из южных окон, но увидела лишь лоскут безоблачного неба. Ноккагар подошел к стеллажам с рукописями. Одна из книг стояла обособленно от всех остальных. Он взял ее в руки.
Книга была облачена в черную кожу. Маг открыл ее и прочел заглавие. Там значилось:
Предсказания Кисторина Ясновидца.
Копия, созданная Мирлоком, писцом Балмеда I, правителя Рамэнии.
Переписано с копии, взятой из Великого Эфтура.
От года 2517.
В этой рукописи были собраны все предсказания знаменитого Кисторина: от маловажных до самых великих. Подлинник этой книги был создан магом Экгаром и по сей день хранился в Тригорье, а копий, подобных этой, существовало великое множество по всему миру.
Ноккагар без интереса пролистал ее и остановился лишь на последних страницах.
Второй приход Того-Чьи-Имена-Несметны
и Рождение Спасителей.
, — значилось в подзаголовке. А далее шли тексты пророческих писаний, старательно выведенные красивым почерком:
По сотне зим, по сотне лет
Четырежды стечет:
Вернется страх великий в свет,
Мир беды обретет.
Явится в сполохе небес
Царь алого огня,
Обрамлен он во Тьмы венец,
Его несметны имена.
И око всякое узрит,
Как звездный свет поблекнет,
Как Тьмы полымя озарит
Посланника из пекла.
Иное воплощение,
Намного больше мощи,
Чернее помышления, —
Велик хозяин ночи.
Злодейство высоко оплот
На сей раз обретет.
Оттуда новых детищ род
На землю снизойдет.
Того, кто век за веком спал,
Пробудит ветер зла:
Продолжить тайный час настал
Забытые дела.
Четырежды по сотне лет,
Да три зимы стечет:
Луна жатвы великий свет
Спасенья принесет.
Родятся Трое для Мечей,
И суждено лишь им
Спасти от мрачных палачей,
Трон свергнуть темных сил
И то, что первым создалось
Во светлый древний год,
Что в дни начала родилось,
То первым и падет.
Затмится зелени лоскут.
Покинут будет древний лог.
На полночь правят длинный путь
Белая шкура, сребрый рог.
И тот, кто в поисках беспрочных
Немало лет ведет,
Кто днем в тени, а ищет ночью —
Искомых не найдет.
Способный быть в обличье каждом,
Один из темного числа, —
Он сгинет в пролитой с небес
Во крови пастыря, однажды
Своих лишенного овец.
Был нищим светлый человек,
Во Тьме разбогател.
Во Мраке душу он навек
Оставить захотел.
И изольются реки зла
Потоком темным в свет.
Пощады у них нет.
Исток — Истленная Земля.
Ворожий полк несмет…
Два брега будут воевать,
Летит войны стрела.
Ноккагар пропустил несколько страниц и начал вполголоса читать с другого места:
Когда тропа в последний шаг
Свершится в сумраке огня,
Пусть единятся три клинка:
Вмиг уничтожит Тьму и Мрак
Единый дух — одна река.
Сменится темная пора,
Падет обитель зла,
И чаша темного царя
Исчезнет со стола…
Это были стихи, которые завершали последнее и важнейшее из пророчеств Кисторина Ясновидца. Ноккагар закрыл книгу и поставил ее на прежнее место.
— Где же они? — заговорила вдруг Нэвилиарат, повернувшись лицом к волшебнику. — Где обещанные Кисторином Избранные? Ведь крах Мира близок…
— Близок, но пока не неизбежен, — непринужденно возразил маг. — А Три Меченосца уже на пути к Ханборуну.
Правительница удивленно вскинула брови и взглянула Ноккагару в глаза. Не смеется ли он?
— Что вы сказали? — переспросила она.
— Вам не послышалось, почтенная Нэвилиарат. Избранные уже получили свои мечи на Кузнечном острове и отправились к далекому оплоту Дардола, дабы свершить возложенную на них миссию. Вручение Трех Мечей и отплытие Меченосцев из Хилта я видел своими глазами.
— Как бы я хотела увидеть перед собой хоть одного из них, — задумчиво проговорила правительница Рамэнии. — Перед ним я преклонила бы колена.
— Быть может, настанет час, когда все мы сделаем это. Весь мир восхвалит и возблагодарит их, коли они исполнят то, что суждено исполнить только им, — заключил Ноккагар.
Долгое время они молчали, о чем-то раздумывая, и Ноккагар наконец сказал:
— С вашего позволения, я удалюсь. До встречи!
Нэвилиарат не ответила и лишь кивнула. Ноккагар вышел из зала. Покинув Дозорный Клык, волшебник решил посмотреть крепость. Он неспешно поднялся на второй ярус Рамэнии, а затем обернулся, чтобы взглянуть на бассейн посреди которого, сливаясь со стеной укрывища, возвышалось большое каменное изваяние. Это было изображение короля Рамэнира, создателя твердыни, Он стоял по пояс в воде бассейна. Его неподвижный взор скользил поверх стен и крыш сооружений и устремлялся на юг. По замыслу тех, кто высек этот образ из твердого камня, Рамэнир должен был смотреть туда, где располагался Вирлаэсс, родина предков. Ныне Вирлаэсс был разорен, и Ноккагару на миг показалось, будто он увидел в каменных очах властителя скорбь по гибели великого королевства.
Маг отвернулся, прошел под длинной аркой высокого строения и вскоре оказался у края оборонительных укреплений.