Больше доверяйте внутреннему голосу (из книги "Снова декамерон, или Инструкция по технике безопасности для одинокой женщины)
Не могу сказать, что социальный работник — моё призвание. Но любое дело, которое приходится выполнять в жизни, всё же стараюсь делать на совесть — такой характер. Несколько лет работы в службе социальной помощи не были исключением. Я была завсектором, контролировала обслуживание более ста чело-век. Однажды к нам обратилась с заявлением женщина с просьбой помочь одинокому старичку — её соседу. На учёте у нас он не состоял, поэтому я отправилась по адресу, указанному в письме, чтобы увидеть истинную картину на месте.
Позвонила. Дверь долго не открывали, а когда, наконец, щелкнул замок, на пороге я увидела хозяина. Первая мысль была — наверное, ошиблась адресом. У входа стоял седой былинный богатырь, мощная стать которого едва помещалась в дверном проёме. Вряд ли такому человеку нужна помощь. И всё же, я представилась. Хозяин пригласил меня войти, и я прошла в гостиную.
Просторная квартира, заставленная красивой дубовой мебелью, ещё хранила тепло женщины-хозяйки. (Из заявления знала, что она совсем недавно покинула этот мир). Я обернулась к старику. Он с трудом, опираясь на инвалидные «ходунки» шёл за мной. Присела на край дивана у окна так, что солнечные лучи осветили моё лицо. Хозяин замер, остановился и слегка качнулся назад. Я подскочила помочь, хотя вряд ли смогла бы его удержать. Он отстранил мою руку и шагнул к креслу у стола. Вернувшись на прежнее место, я молча ждала, пока можно будет продолжить беседу.
Старость не испортила былой красоты лица, волосы, вероятно, когда-то были чёрными; сегодня седыми прядями они обрамляли классически правильные черты. Глаза уже утратили блеск и глубину, но всё ещё поражали своей выразительностью. Он странно, не отрываясь, смотрел на меня, ждал объяснений.
— Я пришла по просьбе Вашей соседки. Она предлагает поставить Вас на учёт в службу социальной помощи, но для этого нужно личное заявление. Вот я и пришла поговорить с Вами, нуждаетесь ли в нашей помощи? Вы одиноки или есть дети?
— Есть дочь, живёт в России, сын служит в Севастополе. Старшая дочь умерла пять лет назад. Погибла.
— Я вижу, Вам нужна помощь по хозяйству. Дети могут чем-то помочь?
— Они не знают о моей беде. Два месяца назад, когда жива была Марусечка, я был здоров. Она умерла в один день — инфаркт. Дети были на похоронах, тогда с ногами было всё нормально. А теперь вот ходить не хотят, наверное, не знают, куда и зачем?
— А детям не звонили, не писали?
— Нет, и не буду. Я, наверное, скоро сам уйду к ней, к же-не. Зачем их тревожить? Знаете, я никогда не был бедным и несчастным. Они знают меня сильным, пусть и запомнят таким.
В душе я была с ним не согласна. Мне лично было бы стыдно, если бы за моей матерью ухаживали социальные работники. Но спорить сейчас было бесполезно. Передо мной сидел человек, который привык принимать решения и нести за них ответственность.
— По правилам, мы обслуживаем только одиноких. Но я поговорю с директором и, думаю, мы сможем взять Вас на попечение. Я пришлю социального работника.
— Думаю, есть люди более нуждающиеся. Спасибо соседке за заботу, конечно. Если хотите мне помочь, зайдите ко мне не официально, на чаепитие. А соцработника не присылайте, не на-до. Зайдите только, очень Вас прошу…
Я молчала. Сказать «нет» язык не поворачивался. А обещать… У меня под опекой больше ста бабушек и дедушек, одиноких… И все хотят внимания. Погасшие, без огонька глаза смотрели на меня с мольбой.
— Хорошо. В пятницу, после шести… Ждите в гости, зайду.
Мы часто поступаем вопреки здравому смыслу, подчиняясь какому-то велению души, толчку подсознания. Наверное, это и есть судьба. Мы сворачиваем с проторенной дороги, и тем самым меняем свою жизнь.
Завершив рабочую неделю, прикупила «стариковское» по-мягче печенье, и пошла с обещанным визитом.
Иван Ильич меня ждал. Не позволил мне даже чайник вскипятить, усадил за стол.
— Не балуйте меня. Я должен привыкать обходиться без посторонней помощи.
За чаем он опять долго и внимательно разглядывал меня.
— Извините, Вы откуда родом?
— Одесситка.
— В Одессе, понятно, про национальность не спрашивают. Скажите, а немцев у Вас в роду не было? Может из колонистов?
— Нет. Поляки, украинцы, греки. А немцев не было.
Он взял с подоконника папку (вероятно, приготовил заранее), открыл её. Там хранились очень старые фото. Передо мной лежала чужая жизнь в документах.
— Я с 24-го года. В армию в войну попал, когда нас уже освобождали. Закончил воевать в Берлине. Потом ещё год служил там. Демобилизовался в конце 46-го.
На стол легла пожелтевшая карточка.
— Это она. Марта. Моя первая большая любовь…
Комментариев не требовалось. Удивительное сходство со мной. Такое даже у родственников не часто встречается.
— Да-да. И рост, и фигура… Я Вас увидел и как будто вернулся в молодость. Я так любил её. У нас должен был родиться ребенок. Меня вернули на родину. Переписываться не разрешали, время, сами знаете, какое было. А сердце до сих пор помнит…
Зазвонил телефон. На связи был сын. Иван Ильич бессовестно врал ему, что всё у него ладно, и на здоровье не жалуется.
— А сыну сколько?
— Сорок три. Он у нас младший. Служит пока, двадцать пять лет во флоте. Не могу, не имею права его волновать своими стариковскими болячками. Я же не бедный, могу оплачивать по-мощь. Но не хочу, не хочу, чтобы в мою жизнь вошёл чужой человек.
Пора было уходить. Я прошла в коридор, одеваясь, бросила взгляд в комнату. С противоположной стены с большой фотографии на меня смотрел офицер. Большой и сильный как отец. Из тех, кто не умеет просить о помощи, никогда не признает свою слабость.
Эта совсем неслужебная дружба с Иваном Ильичом длилась около полугода. В ней не было меркантильности, мне совсем не трудно было ему помогать. А от общения с таким человеком я получала такой заряд тепла и добра, который с лихвой компенсировал все мои хлопоты. На Рождество я пришла к нему с детьми, и с тех пор они тоже с удовольствием бывали в этом доме. Я вы-росла без отца. Теперь, нежданно-негаданно, у нас появился «дедушка».
Так всё бы и продолжалось, только занозой засела одна проблема: я всё время думала о его сыне, чувствовала почему-то вину перед ним, понимала, что эти тайны мадридского двора о здоровье отца нельзя хранить вечно. Обман может больно ранить, лишить взаимного доверия близких людей.
Летний отпуск мы с детьми проводили в палаточном лагере в Крыму. Тайно переписанный с определителя номер телефона сына давно мулял моё терпение. Я позвонила и, ничего не объясняя, договорилась с сыном о встрече.
Он встретил меня на автовокзале, пригласил домой, предложил погостить. А вечером состоялся длинный и нелегкий раз-говор.
— Я догадывался, что он скрывает болезнь, но не думал, что так серьёзно. Что, совсем из дома не выходит? И давно?
— Слёг практически сразу после похорон. К нам соседка пришла, говорит, тоскует старик, есть отказывается, на улице не бывает.
— А мне говорил, что по утрам трусцой бегает. Да… вот так новости…
— Я всё время чувствовала себя виноватой, что Вам не сообщила, теперь чувствую предателем, за то, что рассказала. Мы с ним большие друзья. Боюсь, теперь уже доверия не будет.
— Я поеду и заберу его к себе. О Вас не скажу. Он не будет знать, что Вы были у меня.
— Вы лишаете меня близкого человека. Но, наверное, это правильно. Здесь жена и дочь за ним присмотрят. Иван Ильич мне рассказывал, что у Вас дружная семья.
Он молчал. Только теперь, окинув взглядом сиротскую квартиру, я поняла: здесь свои тайны мадридского двора. В этой квартире давно не живёт женщина.
Два дня я погостила в Севастополе и вернулась в лагерь. Сердце щемило — нельзя безнаказанно вторгаться в чужие тайны. Как живётся людям, которые не умеют просить о помощи? Сильные и гордые, они не делятся ни с кем своей болью, могут ли они рассчитывать на доверие к ним? Можно ли любить и не доверять близкому человеку?
По возвращении домой, первый визит был к Ивану Ильичу.
— Сын приезжал, — поделился старик. – Настаивает, что-бы я переехал. Говорит, спишется на берег и будет меня нянчить. Видно его Светлана не хочет возиться со старостью.
Ох, они неисправимы, эти гордые мужчины! Все-таки не сказал отцу правду.
— Когда переезжаете?
— Никуда я не собираюсь. Я не хочу с Вами расставаться. Я — старик, вы молодая женщина. Я понимаю, что между нами не может быть никаких отношений. Но с Вами я вернулся в счастливую молодость. Видеть Вас — для меня такой источник жизни! Может быть, у Марты родилась дочь, может, живёт где-то. Она должна быть намного старше Вас. Но это не важно. Я как будто питаюсь этой былой любовью.
Я не знала, что и ответить. Что сказать, чтобы не ранить этого сильного и такого слабого мужчину?
Он погладил мою руку:
— Не волнуйтесь, всё как-то образуется.
Спустя неделю, придя домой после работы, обнаружила в гостиной на столе букет, а в кухне на табурете гостя. Красивый морской офицер рассказывал о себе моему сыну.
— Я к Вам за помощью. Отец без Вас не хочет ехать. Вот пришёл просить посодействовать. Нужно как-то уговорить старика.
— Что я могу?
— Очень многое…
Они оба такие упрямые… Старик всё-таки переехал. Со всем скарбом: со мной и детьми. Так уж случилось, что по наследству сыну он передал не только богатырскую стать, сильный упорный характер, но и любовь ко мне.
Знаете, можно целенаправленно искать мужа или любовника, испробовав все мыслимые и немыслимые варианты поиска, и… безрезультатно. Это насилие над судьбой. Возможно, нужный человек рядом? Может быть, он живёт в другом городе или в другой стране? Наши желания и побуждения не всегда имеют разумные объяснения. Иногда поступками руководит сердце. Больше доверяйте внутреннему голосу, возможно, он зовёт вас в счастливое будущее.