Дверь сняли с петель и безжалостно выбросили на свалку. Она плавно приземлилась плашмя на гору строительного мусора. Оставшись целой и невредимой, оценив положение, в котором оказалась, грустно скрипнув, вспомнила другие времена. Воспоминания легким облаком унесли ее в прошлую жизнь, на ту квартиру, где простояла она семьдесят лет.
Дверь висела на новеньких петлях, целый день то закрывали, то открывали ее. К вечеру она уставала от кружения и замирала в деревянной теплой коробке, закрытой на все замки. С утра начиналось новые хлопоты, открывала и закрывала вход и выход в квартиру всей семье, спешащей по делам и маленькому мальчику, который ходил в школу с большим отцовским портфелем из добротной кожи, поблескивающим двумя никелированными замками.
Жизнь большой семьи была разнообразна, но каждый Новый год дверь буквально не закрывалась от множества выходов и входов детворы, которая лупила ее санками по бокам, пробираясь скорее к лестнице. А там кто кубарем, кто на перилах добираясь до выхода из подъезда, с криками вываливалась во двор. Не успев очухаться от бесцеремонности ребят, дверь открывала и закрывала вход и выход в квартиру почтенным и молодым дамам, живущим в ней, вежливым, но очень деятельным, спешащим на рынок и в магазин для закупки провизии к новогоднему вечеру. Немного передохнув, дверь слушала звуки, доносившиеся с кухни. Там что-то жарилось, шкварча и потрескивая на сковороде, лилась вода, обмывая тяжелые фрукты, стучал нож, с треском врезаясь в упругую зелень. А запахи! Сладкий запах пирогов и ванили - наверное в духовке венский рулет; пряный - маринада и всевозможных закусок - наполнял дверь, и она становилась, как ей казалось, немножечко толще, едва помещаясь в своем проеме.
Задремав, дверь и не заметила, что наступило время обеда, и детвора, расталкивая друг друга, вдруг, ринулась в подъезд, наполняя криком все этажи. И конечно же, двери трудно было понять сколько их явится лупить ее ногами и руками, тщетно подпрыгивать до звонка и затем с таким же остервенением дергать за ручку. Но на этот раз пронесло! Дверь была предусмотрительно открыта вежливой хозяйкой, и ребятня, почти благополучно, проскользнула в проем, не считая двух тумаков санками. Все, вздохнула дверь с облегчением, теперь их не выпустят до вечера. По опыту она знала, что после обеда предложат детям отдохнуть. Ну, а вечером придут вежливые гости, надеялась она, хлопот не будет. Но, чего-то не хватает в этой праздничной суете.
Ну, конечно, вспомнила она, и внутренне сжалась. Еще не проносили елку! Отец семейства, похоже никак не может найти подходящую. Он всегда приносил огромную ель, до потолка. Да! Это испытание еще предстоит вынести. Ель, как правило, занимала весь проем двери, и протаскивали ее держа за толстый ствол, у нижних ветвей. Ветки буквально оглаживали ее своими колючками, оставляя везде малюсенькие хвоинки, которые кололись, еще долго сохраняя запах смолы. Дверь терпела это до тех пор, пока заботливая хозяйка не повыметет их из всех уголков. «Ну, вот, - встрепенулась дверь от прикосновения еловых иголок,- вот и она, легка на помине!»
Хозяин открыл дверь своим ключом, хотел войти тихо, сделать сюрприз. Но не тут – то было он не учел, что запах разлапистой ели с мороза в тепле становиться еще сильней! Дети ураганом налетели, на втаскиваемую ель, досталось и ели, и двери. Ребята упорно хотели помочь быстрее внести ее, но ель сопротивлялась всеми своими иголками, ощетинив их против детворы! «Да, она не я, - думала дверь, терпя из последних сил зеленую красавицу со всеми ее иголками, - Ну, же! Еще немножко. Все!». Ель потащили дальше по коридору, в большую комнату. Шум, визг, восторженные возгласы всего семейства.
Дверь, вздохнула с облегчением. Теперь надолго ее не потревожат, до самого вечера. У них приятное занятие - украшение елки. Слышны звуки музыки, позвякивание стеклянных бус, шуршание мишуры, негромкий разговор. Дверь задремала под звуки семейной идиллии. Очнулась она от ласкового прикосновения руки в кожаной перчатке и веселого звона дверного звонка. Вот и первые гости.
Хозяйка в красивом платье покружившись у зеркала пошла открывать дверь. Приветствия, поцелуи, милые подарки. Дверь в этот момент становиться центром внимания. Ее открывали и закрывали аккуратно после каждого веселого звона. Она подтянулась и старалась не скрипеть, мягко открываться и закрываться. «Какая у вас хорошая дверь! И высокая, и широкая», - удивлялись гости. И это было чистой правдой. Дверь была вежлива, она знала, как себя вести, ни один гость не зацепился в проеме, не споткнулся о порог.
«Да!», - вздохнув, дверь снова предалась воспоминаниям, они кружили ее воображение и память возвращала ее к прежней жизни. Хозяйка каждую субботу устраивала уборку и тогда дверь мыли с мылом, протирали все замки и смазывали петли отличным машинным маслом для швейной машинки. Затем дверь ополаскивали чистой водой и протирали насухо. Это были лучшие моменты в ее жизни. Она чувствовала заботу и была благодарна всему семейству и особенно хозяйке.
Шло время и в жизни семьи возникали разные обстоятельства были и неприятные минуты, когда кто-нибудь забывал или терял ключи и тогда двери приходилось терпеть настоящий вандализм. Любым инструментом: отверткой, топором или другим случайным предметом - ее открывали, а чаще всего взламывали замки, корежа ее, нанося царапины и вмятины. При этом ее колотили, снимали с петель. И каждый раз она, измученная и побитая испытывала настоящий ужас от мысли, что ее больше не повесят на петли, а выбросят и купят новую. Но дверь после многих манипуляций снова сажали на петли, смазывали, протирали, и она продолжала свою жизнь.
Шли годы и вот уже маленький мальчик, который ходил в школу с кожаным портфелем вырос, и в один прекрасный день он внес красавицу-жену на руках через порог. При этом дверь была внимательна и ни одно кружево пышного платья новой хозяйки не зацепилось в проеме. Они начали свою жизнь дружно. Часто выходили из дома и подолгу где-то гуляли, приходя только к вечеру.
Правда, новая хозяйка не устраивала мытье двери по субботам. Они всецело были заняты собой и, наверное, даже не думали о двери, всегда спешащие то на службу, то в театр, то в кино. Дверь мало-помалу стала стареть, и замки ее разболтались.
Как-то молодая хозяйка, забыв ключи, просто открыла замок маленькой копейкой. Такая уж она была веселая и сообразительная. За это дверь ее любила. «Да, - говорила себе дверь, - она не моет меня по субботам, не смазывает петли, но она меня не ломает, а находит легкие и веселые решения».
Вскоре появился еще один ходок - маленькая девочка. Она была очень аккуратна, но иногда двери доставалось от нее маленькой пластмассовой лопаткой. Это было смешно и весело, и нисколько не больно, а скорее щекотно. Подрастала девочка, старела дверь.
И вот в один из свободных дней пришел мастер. Ее сняли с петель утеплили, обшили новой искусственной кожей и поменяли замок. Дверь помолодевшая и пополневшая, снова оказалась на старых петлях, но теперь ей было тепло и новенький замок с никелированной ручкой ей тоже нравился. «Еще послужим!» - с теплотой о молодых хозяевах думала дверь и продолжала свою нелегкую жизнь.
И снова были дети, друзья детей, тумаки от санок и лыж, и елка под Новый год, и гости. И так дверь прослужила этой семье целую вечность.
Теперь она лежит на свалке никому не нужная, а вместо нее красуется железная дверь с панорамным глазком и безупречными замками. «Ну и пусть», - подумала дверь, зато через нее не будут проносить настоящую колючую ель, так как у новых хозяев искусственная елка. Прошли романтические времена!» - ворчала она, лежа на свалке.
Вдруг, она почувствовала на себе пристальный взгляд. «Смотри, какая дверь! Широкая, высокая, я такую ищу для оранжереи, да еще и утеплена, мои георгины не замерзнут! Замечательная находка, зови-ка грузчиков! Забираю!» - разразился тирадой слов крепкий мужчина, обращаясь к водителю грузовика. «Да, похоже, я еще пригожусь!» - подумала дверь. Тут ее подняли и бережно положили в кузов. «Трогай!» - крикнул новый хозяин водителю.
Дверь, лежа на дне кузова, под шуршание колес о грунтовку представляла себе жизнь на новом месте в окружении цветов. Да, наверное, это не плохо быть дверью в оранжерее. Эта мысль понравилась ей, и она задремала, под ровный звук мотора.