Всегда лучше сгореть, чем сгнить.
Не спали мы с Санычем в эту ночь. А у меня операция завтра на 10 часов. Нам хотелось жить ПАМЯТЬЮ.
Дожили мы с Санычем и нашей с ним памятью Логвоноского боя до утра. Я морально готовлюсь к операции. Как-то не ловко мне - Ваха уже 10 дней в госпитале ждет своей операции, а я как бы вторые сутки только здесь и, благодаря своим друзьям - Леше и Лиле, уже еду на операционный стол.
Нет, думаю. Сейчас наберу Лешку. Набрал. Мол, так и так - стыдно мне перед нашим Танкистом ... Леха не долго слушал меня: «Ща, брат, все решим. Скажи Вахе, пусть тоже готовится к операции».
Ваха проснулся, еще не знает, что у него сегодня. У Вахи на сегодня были другие планы.
Утренний обход. Наши белые халаты сообщают Вахе: «На операцию! Сегодня! Едете Ты и О..!».
Мы смелые парни. Не осколков, не пуль мы не боимся. Но вот что касается иголки и скальпеля... Оооо.. Тут мы дети...Это правда 8-й палаты)))
«Ваха, - говорю я ему, - ты, брат, первый на стол пойдешь!». «Ах ты, пехота, так это ты...». Нельзя описать словами все сказанное в тот МИГ Любви ко мне со стороны Вахи. «Нееее. Это все Леха!».
Ну, думаю, хана тебе, Леха! Попал ты, брат, за доброе дело под гусеницы нашего танкиста.
В палате смех. Все наша 8-я палата нас поддерживала в рамках приличия. Писать не буду об этой издевательской поддержке нашими палатными друзьями. Я всем сообщил, чтобы сегодня ко мне никто не приходил. Мало ли как она пройдет, эта операция… Осколок в 6 мм остановился от позвоночника.
Каждый из нас двоих думал о своем. Донецк в этот день жил под обстрелом. На улице красиво светило солнце. Пьем кофе, и тут Доктор Дима. «Ну что, парни, выходите на улицу, к «скорой» и поедем вас мучить». Я уже говорил, Супостаты – юмористы… Юмор у них такой))).
Ваха и я в ответ Доку: «Нас не возьмешь просто так! Мы одели Пояс шахида!».
Дима остановился. Он уже был наслышан о 8-й палате. «Вы что, гранаты взяли?». «Нет, - говорим ему, - мы в штаны наложил ». Смех особой палаты №8 Первого военного госпиталя слышали и третий и первый этажи. В общем, ваши герои едут на операцию! Картина еще та!Орлы в скорой помощи сложили свои крылья и ехали молча.
Заходим в операционный блок. Ждем, пока позовут. «Кто такой Ваха?». Он смотрит на меня и показывает на меня пальцем))) Прощались с ним, как перед боем. Ваха мне: «Брат, если что… Я... Ты...». Еле от меня оторвали этого танкиста))) Все врачи, кто видел это прощание, смеялись вместе с нами. Забрали Ваху на операцию. Не буду описывать, как было больно Вахе. Я все слышал. Не достали у Вахи пулю, глубоко она его убивала. Так он с ней и живет. И не просто, я вам скажу, живет - не сидит он на лавочке, не рассказывает девчонкам, какой он был танкист и как он был ранен. А продолжает быть танкистом! С болью от пули живет - солдат на войне. Она иногда напоминает ему о том, что она с ним.
Еле выходит наш Ваха из операционной. Смотрит на меня и говорит: «Сэр, вас там просють». Подходит медсестричка: «Прошу на стол». Повторили с Вахой наш с ним прощальный ритуал))).
Лег я на операционный стол. Долго шла операция. Док Дима все это время был с нами в операционной. Участвовал. Я все слышал. «Док, мы не можем его достать. Глубоко». «Давайте последний раз пробуем, и если нет...». «Его нужно в Р.. в госпиталь везти».
Тут включаюсь в диалог и я. «Доктора, я вас прошу! Достаньте эту ГНИДУ из меня. Боюсь, второй операции я не выдержу».
Бой моих врачей и осколка войны продолжается! Подходит доктор: «Фартовый, забираешь металлолом или выкидываем его?» Думаю, вы что, врачи, все сговорились называть меня так?! И кладёт мне в правую руку осколок Дьявола войны. Я так сильно его сжал в руке, что не заметил, как кровь пошла по пальцам... Он острым оказался, гад. Доктора, СПАСИБО ВАМ! Низко вам за всех нас кланяюсь!
Летят снега, свистят патроны,
Да только доктору не сон,
Он ищет. Может, там - на поле,
Еще сейчас солдатик мрет,
И он найдет, взгрузив на спину,
Уйдет среди летящих пуль,
Ему прикрикнет тот солдат игриво,
Оставь меня, иди родной,
Но нет! «Врач» слово милосердное,
И, несмотря на взрыв гранат, Он его уложит у коленок,
И пулю вражескую вынет из ребят.
Он перевяжет их, обмажет рану йодом,
и письма всем напишет, всем родным,
и только ночью, он не спит, ему так больно,
но это выбор был его родной души.
…Еле заходим с Вахой в нашу палату. Нас ждут наши друзья. «Как вы, парни?». «У О.. достали, а у меня хрен вытащить из корпуса получилось», - говорит Ваха.
Все, мы упали отдыхать. Как никогда, было тихо в 8-й палате. Госпиталь отдыхал от палаты №8! Но не долго. Через час Ваха: «Чего-то как-то тихо… Привыкнуть могут... Так! О…, ты как считаешь?». «Да, Ваха, - через боль я ответил ему, - пора напомнить о 8-й палате».
Саныч нам с Вахой: «Вы чокнутые! Вас резали, вы после операции! Вы что придумали?! Вас зашили только час назад! А ну тихо! Пусть люди от вас отдохнут!». Но было уже поздно. Я набрал своих друзей и сказал, что можно приехать ко мне. Не успел я положить трубку, а Лешка и Лиля уже открывали дверь палаты. Остальные уже выдвигались по направлению палаты №8.
Ваха тоже не сидел на месте. Ушел в поход. Еврея отправили на кухню - за БКа . Только Макс молчал, он знал, что спорить с танкистом и разведчиком бесполезно.
Следом за Лешкой и Лилей пришла Ася с мамой. И с порога: «Папа, в твоей разгрузке 13 осколков!». «14-й – мой. Вошёл в меня… Я вчера отдал ее, разгрузку, выкинуть - она вся в крови и грязи была». «Как ты, папуля?». Дочь не спала в эту ночь, смотрела и обнимала мою разгрузку. Она ее не выкинула. «Папа, можно я себе ее оставлю?». «Можно. Все хорошо, Ася, ПРОРВЕМСЯ!».
В палате № 8 уже четверо гражданских. Остальные скоро заполнят собой все пространство палаты.
Спасибо Вам, Друзья! Ваша поддержка мне очень была нужна.
Госпиталь насторожился. Ожила 8-я палата. Госпиталь ждал. Госпиталь жил. И мы жили. Пусть раненные, но живые.
А в Логвоново был последний день АДА для нашей разведки. В госпиталь поступали и наши разведчики... Я пока не видел наших. Я потом найду их в госпитале…
Война, будь ты, СУКА ПРОКЛЯТА!
Наши разведчики покидали Логвиново и уходили служить на небо. Гера, Давид, Пума, вам эти строки. Вечная память!
Да, небо забирает самых лучших.
Но как же с материнской болью быть?
Они для мам ведь были - солнца лучик.
И как теперь их мамам дальше жить?