Я, конечно, понимаю, что возить всех без исключения иностранцев на ферму, где нет света и воды – не то, что бы глупо… как-то экстремально жестоко. Но зачем еще они едут в Россию? В эпоху «5-10 оттенков серого»? (Не дает мене покое чужая слава).
Короче, то есть именно так, как я совсем не умею, говоря... Выждали когда как следует ударят морозы. Разработали "план мероприятия" и отправились хлебнуть русского колорита и русской же зимы. (Если часть государства, расположенную к Корее, Китаю и Японии ближе, чем к столице собственной страны, можно посчитать «переносчиком» такого колорита).
Однако «русский дух», на самом деле, лишь официальная цель визита. Я еду к лошадям. Это они – единственная интересующая меня фигура. На любом фоне.
***
Мягко горит приглушенный свет над столиком придорожного китайского кафе.
- Так уж вышло, - слышу я свой голос, - кроме лошадей в этой жизни меня интересуют только лошади.
- Да, мы поняли, что ты закоренелый лошадник.
- Слово-то какое хорошее! – смеюсь я. - Так о преступниках говорят – осторожно добавляю я для Шивани.
Ее русский впечатляет и без моих ремарок, но, похоже, необратимые профессиональные трансформации в моем организме уже начались.
- Получается, что лошади - это хобби? Ну как лыжи?
- Да. Для многих, именно так и получается, - отвечаю я. – И, кстати, если мне кто-нибудь скажет, что лошади плохо пахнут…
В этом месте мне очень хочется, соблюдая затронутую стилистику, заявить что-то вроде «пасть порву, ну и т.д.» Но я сдерживаюсь: очень уж подобный лексикон пропитан реальными воспоминаниями о встречавшихся на конюшнях… девушках.
- Заставлю весь табун перенюхать. Все сорок голов. – заключаю я.
***
«Давно собираюсь написать о том, что лошади, как и все существа, имеют свой запах. И зависит он исключительно от качества жизни конкретной, отдельно взятой лошадиной особи. Это не повод для обобщений. В реальности, однако, жуткое амбре способно перебить любое витиеватое изложение. Но это же недостаточное основание считать, что это естественный запах!» - философствую я про себя, направляя своих спутников через щедро заминированное коровами поле.
- О, а где-то рядом лошади! – доносятся до меня слова, смешавшиеся с запахом свежеразгруженного силоса!
- Это силос! – выпаливаю я. – Не путайте запах лошади с запахом человеческого отношения к ней!
«Не прошли даром мои философские измышления!» - думаю я осторожно поглядывая на Шивани. (Слишком много эмоций вложила в эти слова. Не специально. Русские думают сердцем.)
Но американцам, похоже, иногда настолько трудно жить в России, что у них периодически, словно предохранители срабатывают, и поток непостижимой информации и эмоций до них не доходит.
- Ого! И, правда, закоренелая лошадница.
- Я к тому, что «традиционный» запах появляется, когда лошадь содержат в непроветриваемом, не убираемом помещении, а наши лошади пахнут как лошади.
Я знакомлю приятелей с высоким вороным мерином. Нюхать его никто не торопится. Но носы не морщат.
Шивани любезно улыбается. А что еще делать в России гражданину США?
***
Хмурый весенний день грозит разразиться многочасовой моросью. Змеится под ногами потемневшая мощеная дорожка. Идем по набережной. Болтаем о вечном, не имеющем ни смысла, ни значения, как вдруг подруга заявляет: «О! Лошадками твоими пахнет!»
Эвфемизм, призванный пресечь на корню мои излияния на тему «лошади не воняют» - неуместен. Густой запах мочи, навоза, дешевого табака и перегара, пробирается в мозг, вызывая поток бесценных воспоминаний.
Я бешено, чисто по-русски злюсь. Злюсь на все, что не собираюсь никак изменить.
Только глаза Шивани, широко раскрытые каким-то озарением, вырывают меня из эмоциональной реальности, заставляя наконец по-настоящему осознать, что здесь происходит.
- Cultural gap! В Нью Йорке лошади так не пахнут? - Пытаюсь съязвить я. Получается неважно.
Шивани эмоционально качает головой.
- Вот об этом мы на ферме говорили, - виновато улыбаюсь я. - Просто люди, живущие в городе, только здесь лошадей и видят. И выводы делают соответствующие. Я сейчас!
***
Серая крупная лошадь дремлет, вытянув шею, склонив тяжелую голову. Девочки с банками коктейля, рискующие никогда не узнать какое отношение к лошади имеет злоупотребляемый ими напиток, сгорбившись, курят на скамеечке рядом.
Серая лошадь стоит, низко опустив голову. Неослабленные подпруги спортивного седла лежат поверх толстой корки серого спекшегося навоза, покрывающей живот. Молчу.
Сердце отчаянно стучит мне в горло. Ждут подруги. Насторожено поглядывают девочки с жестянками и сигаретами в руках и весьма нелестными словами в мой адрес, застывшими в мозгу.
Я, наверное, рада тому, что нет среди этих «любительниц лошадей» Любы, выросшей в доме-интернате вместе с сестрой. Нет Юры, который живет или в подъезде или на какой-нибудь конюшне, а для больного туберкулезом оба места жительства – не лучшие варианты.
Если бы рядом с лошадью всегда оказывались люди, у которых есть возможность выбрать, как им жить, как относится к своей и чужой жизни. Можно было бы не судить о лошадях по их запаху.
P.S.
http://www.proza.ru/cgi-bin/login/page.pl