Разум человеческий грехом поврежден.
Все, что ни придумает – против него же и оборачивается.
И дорожки наши кривые.
Куда ни пойдем – тупик везде или канава.
Те, кто на Востоке, мудрецы и не ходят никуда. Сидят на месте, созерцают. Зачем ходить по кривому?
Мы вот , до ближайшей канавы, и свалились туда пьяные. Тоже дело.
Вон, мимо нас сколько людей мелькает с лицами серьезными, будто знают куда идут.
Да все это маета. Только грехи приумножают. И не ведет никуда эта маета, к унынию, да одиночеству.
Страх свой днем не показывают, а ночью он полный хозяин.
Но есть, говорят, те, что Божью помощь призывают. Она им , как посох, как звезда в ночи.
И кривые дорожки исправляются потихоньку. Не сразу, но на ровную выходишь, не блудишь в темноте.
Знаю, об этом давно монах один беседовал со мной, в Серпухове.
Монастырь там есть, как раз для таких, как мы, заблудших. В прошлом годе был и в этом, если сложится поеду.
Может со мной кто захочет, принимают там, не обижают, работу по силам дают и кормят. Пить только нельзя, да и не хочется, просветление там.
- Не, Матвеич, я не поеду. В этой жизни я люблю только пить и курить. – Ирка отрицательно махнула светлой челкой. – Да никто не поедет туда, если пить нельзя.
- Не говори за всех, - прервал ее Матвеич, - неисповедимы пути.
//
Луна плескалась в тихой летней реке. Влада нырнула, чтобы достать ее. Вынырнула вся в лунном сиянии.
Если бы Митя знал слова: « Прекрасна ты, возлюбленная моя. И пятна нет на тебе», он бы сказал их Владе.
Но они были в нем, каждая его клеточка шептала эти дивные слова.
Они лились из его глаз, когда он смотрел на Владу, выходившую из реки.
Они обволакивали ее влажное тело, теплым мягким полотенцем. «Возлюбленная моя.»
//
День набухал жарой.
Предчувствуя блаженство беззаботного тюлене-валяния с Владой на горячем песке, раскаленном солнце, Митя побежал под свободный душ.
Семь утра, пляж Москва – реки пуст. Влажный песок приятно массажировал ступни. Вода в душе холодная, и это радостно бодрило.
Надо раздобыть горячий чай для Влады.
В пляжное кафе уже пришли работники.
Митька сначала предлагал помощь, как учил Матвеич, только потом обращался с просьбой.
- Вам не нужно помочь с уборкой? Чаю очень хочется, а денег нет.
Темные, с восточной поволокой, глаза бармена внимательно рассматривали Митьку.
- Мусор собери из мусорок и вокруг, там, окурки тоже. Потом в контейнер отнесешь. Знаешь где? На входе стоят. Еще в подсобке мешки с мусором есть.
Влада села за пустой столик, наблюдая, как весело управляется Митька.
Он помахал загорелой рукой, Влада улыбнулась в ответ.
Заметив Владу, хозяин кафе покинул барную стойку.
Стоял, подпирая плечом косяк входной двери.
На столе появился не только чай – хлеб, сыр, зелень, свежие помидоры.
Влада расцветала от солнечных лучей, от чувства собственной нормальности.
В купальниках все равны – шутила она.
Растворяясь среди множества людей на пляже, жадно вслушиваясь в их разговоры о вечеринках, работе, переписке в соцсетях и прочей незатейливой ерунде, она чувствовала, как ослабевают тиски холодных ночей бродяжьей жизни.
К вечеру солнце ластилось домашней кошкой. Деревья темнели, кое –где проблескивали золотые медальоны от заходящих лучей.
Молодой мужчина, отдыхающий рядом с Владой и Митей, сходил за пивом и рыбой.
Он открыл бутылку и предложил ее Владе.
- Разделите компанию. Меня Антон зовут.
На лице приветливая улыбка.
Влада согласилась.
- Поедешь со мной, красавица? У меня хата сейчас свободна,полный релакс.
Мужчина чистил рыбу. С наслаждением обсасывал красноватые кусочки.
Загорелый, накаченный торс с черными волосами на груди. Такие не знают отказа.
- Поехали, - повторил он приглашение, - дома коньяк есть. А это - что за пионэр с тобой? Кто он тебе?
Кто для Влады был Митька? Просивший ради нее денег у прохожих, уступавший ей место потеплее в трескучие морозы. А сам бегал вокруг и по - пингвиньи хлопал себя руками, чтобы согреться. Всегда рядом, когда хотелось плакать, громко, навзрыд. Кто он был для нее?
Впервые Влада прямо и твердо посмотрела в глаза мужчине:
- Да пошел ты.
//
В конце июля Матвеич с двумя бойкими товарками, - недавно из мест заключения, - уехал в Серпухов. Бродяги разбрелись кто куда.
На Курском остался жиганчик, «сторожить свою Ирку», никак не желавшую покинуть вагончик.
Он ждал от нее редкого внимания.
Из дневника Мити:
Мы устроились на пляже. С собой у нас два рюкзака: один потертый, но «wenger», нашли на мусорке, он большой, для меня. Там лежат зимние сапоги Влады. Зимнюю одежды мы выкинули, она была очень грязная, но сапоги Влада оставила, они еще из дома, натуральная кожа, и очень теплые. Влада их вычистила и положила в пакет. В большом рюкзаке у нас еще две толстовки, куртки – ветровки и джинцы. Второй рюкзак для Влады, с ее разными штуками. Еще есть теплый плед и два полотенца.
Ночуем в разных местах. Самое прикольное – в летнем ресторане для свадеб и банкетов. Они обтянуты пластиковой пленкой и никогда не закрываются. Там стоят мягкие диваны. После одной свадьбы мы нашли спрятанный ящик с вином и апельсинами. Попасть туда можно только ночью, днем или вечером пляжная охрана,спалят.
Когда ночью тепло ночуем под деревьями возле реки. Еще береза такая раскидистая, шатром. Владе здесь даже больше нравится.
Мужики скачут вокруг нее, как блохи. Влада боится, из-за нее со мной может что –нибудь случиться. Она не знает про заточку от жиганчика.