Димократия

               




Димократия



Ректора института звали Дмитрием Николаевичем Евтяровым. Личность была незаурядная: ректор высшего учебного заведения, не имеющий практически никакого отношения к подлинной науке. Странно? Но зато был он выдающимся организатором и гениальным хозяйственником, прошел войну и прекрасно разбирался в людях.
Рассказывали, что еще, будучи секретарем парткома одного известного всей стране вуза за какие-то особые заслуги получил он ученую степень кандидата наук. Диссертацию  ему попросту написали по распоряжению свыше. Вскоре уважаемого партийного работника назначили на должность директора филиала института. И вот после этого начался бурный расцвет личности Дмитрия Николаевича.
Первым делом он занялся созданием базовых кафедр на ряде ведущих промышленных предприятий города. Это сразу дало возможность не только увеличить число студентов, но и значительно повысить уровень их подготовки. Такой подход существенно укрепил деловые связи с руководством этих предприятий. Кроме того, ряд их ведущих сотрудников получили  дополнительный заработок, поскольку были оформлены как преподаватели полставочники.
В первые годы становления остро встала проблема нехватки учебных площадей. Но и она пусть не так скоро, как хотелось, но стала разрешаться. Директору удалось каким-то образом получить в свое распоряжение четырехэтажное здание школы, находящееся в аварийном состоянии. Для его капитального ремонта вездесущий хозяйственник сумел привлечь разные силы: трудились и бригады профессиональных строителей, и студенческие группы, и даже солдаты стройбата.
Почти одновременно с вводом в действие этого отремонтированного здания изменился и сам статус учебного заведения. Приказом министра филиал был преобразован в самостоятельный институт. Ректором института, естественно, стал Евтяров!
И все равно, несмотря на получение школьного здания, мест для проведения занятий со студентами не хватало. Многим показалось весьма странным решение ректора занять почти целый этаж теннисными кортами с сопутствующей структурой комфортного отдыха: банкетной комнатой, душевыми кабинами и прочим. В спортивном зале, только в зале, кафедра физкультуры иногда урывками проводила занятия со студентами. Но основное назначение этого помещения было иным: на кортах проходили неформальные встречи ректора с нужными людьми. И небезуспешно!
Вскоре на окраине города началось строительство целого комплекса зданий института. Следствием быстрого развития явилось появление новых факультетов и кафедр, а, следовательно, и рост числа преподавателей. Дальновидный хозяйственник постепенно сумел собрать в своем институте ряд выдающихся ученых. Обеспечил им хорошие условия для работы, солидную по тем временам зарплату. В дальнейшем некоторые из приглашенных специалистов получили автомобили, и даже квартиры. Все их усилия должны были быть направлены на получение выдающихся научных результатов и, конечно, на дальнейшее повышение уровня высшего образования.
Не забывал Дмитрий Николаевич и о своих личных интересах. В годы ректорства, как из рога изобилия, на него посыпались ученые звания и научные премии. Это и понятно, поскольку практически во всех монографиях, статьях, докладах и заявках на изобретениях значилась фамилия Евтярова, хотя руководящий хозяйственник даже отдаленно не представлял себе, о чем там идет речь. Только, пожалуй, звезда Героя Социалистического Труда являлась заслуженной наградой человеку, создавшего процветающий институт. Звание же академика и прочие атрибуты научного признания являлись чистейшей профанацией…
При этом все мало-мальски значимые решения принимались только ректором. Все его подчиненные, включая проректоров и деканов, по сути, являлись лишь исполнителями воли ректора. Такой стиль работы института с некоторых пор стали называть «димократией». Это оригинальное словцо образовывалось от уменьшительного имени ректора – Дима.
Какой юморист и когда придумал это название для царивших в институте порядков? Не знаю. К тому времени, когда я пришел туда работать, слово это уже широко использовалось в потаенных разговорах преподавателей.
В приемной и экзаменационной комиссиях института обязательно присутствовал специально подготовленный человек, пользующийся особым доверием ректора. Он следил за тем, чтобы дети нужных людей успешно сдавали вступительные экзамены и без каких-либо срывов зачислялись в институт.
Но  на этом «димократия» не заканчивалась. На должностях профессоров кафедр не-редко появлялись «мертвые души», которые как вполне живые люди получали зарплату. Кроме того, выработав таким способом определенный срок на занимаемой должности, некоторые даже получали аттестаты ученых званий. Эти и другие подобные действия «димократического» режима давали устойчивый положительный результат: наш институт становился одним из ведущих вузов страны.
Конечно, не всем нравились заведенные ректором порядки. Поэтому поведение преподавателей находилось под постоянным и строгим наблюдением. Евтяров отлично разбирался в людях, а уж свое ближайшее окружение формировал очень тщательно. Словом, все было под его контролем. Но все же иногда случались сбои в институтской «димократии»... На одной из профилирующих кафедр работал доцент Крылатов Михаил Германович – энергичный правдолюб и потомственный коммунист. Он гордился тем, что его дед был, не только знаком с Лениным, но даже одно время входил в его близкое окружение.
Так вот, этот неугомонный доцент, хотя и в деловой форме, подчас всенародно выражал свое несогласие с «димократическим» диктатом. Открыто поддержать его, за редким исключением, никто не решался – реакция ректората на такое вольнодумство могла быть крайне суровой, вплоть до увольнения бунтаря из института. Удобные механизмы реализации всех распоряжений ректора были хорошо отлажены. И все же в те годы имелся скрытый рычаг коммунистической демократии – выборы членов парткома института проводились с помощью тайного голосования.
Разумеется, обработка голосующих была организована на самом высоком уровне, но все равно результат оказывался неудовлетворительным: Крылатов постоянно избирался в члены парткома. Окружение ректора негодовало. Звучали самые радикальные советы:
– Да выгоните его, Дмитрий Николаевич! Компромата на него хватает.
– Если вы считаете, что мало, то мигом наберем еще. Какой засранец!..
– Как вы, Дмитрий Николаевич, можете терпеть такого поганца? Ведь он просто хочет утопить институт вместе с нами.
Ректор понимал все не хуже, а лучше своих ближайших помощников. Он думал, думал и придумал. Мудрый хозяйственник выпустил приказ по институту, в котором Крылатов назначался заведующим кафедрой.
Ничто не изменяет человеческое существо так сильно, как власть! Ни деньги, ни слава, ни даже любовь, а только власть есть высшее мерило воздействия…
Нельзя сказать, что все изменилось мгновенно, как по мановению волшебной палочки, но положительный результат для правящей верхушки «димократического» режима не заставил себя долго ждать. Пламенный революционер все больше и больше стал походить на конструктивного оппозиционера. Этого и добивался Евтяров. Преуспевающий хозяйственник интуитивно понимал, что ни одна сложная система, будь то техническая или человеческая, не может долго и устойчиво функционировать без отрицательной обратной связи или попросту – без оппозиции. Но эта оппозиция призвана не разрушать режим, а должна только устранять самые слабые и болезненные места его. В результате так и получилось.
Другие, менее громкие и яркие деяния ректора тоже были вполне успешны. Статус института продолжал расти. Его выпускники, можно сказать, были нарасхват ведущими предприятиями страны. Лаборатории института продолжали наполняться прекрасным современным оборудованием. Уровень научных разработок пользовался все большим уважением не только у нас в стране, но и за рубежом. Даже горбачевская перестройка и последовавший за ним бандитский режим Ельцина до поры до времени  не могли разрушить созданный Евтяровым храм высшего образования.
В то время особый интерес к нашему институту стали проявлять иностранные фирмы. Заключались договоры на проведение совместных работ, давались гранты на обучение талантливых студентов, приглашались для чтения лекций ведущие преподаватели…
Но время берет свое – состарившийся Дмитрий Николаевич должен был оставить пост, который он занимал не один десяток лет.  «Димократия» закончилась… Были назначены выборы нового ректора. Почти единогласно избрали еще достаточно молодого, но уже имеющего мировую известность физика-теоретика. Этот настоящий ученый, эрудит, интеллигент всегда был доброжелателен и приятен в общении. Про него говорили: настоящий демократ – в самом хорошем смысле этого слова. Все так, но физик не был ни организатором, ни хозяйственником.
Для успешного функционирования большого, даже можно сказать огромного учебно-научного комплекса, которым к тому времени стал институт, требовались профессиональные управленцы.  Они тут же и появились.
За годы правления нового ректора и его команды территория, занимаемая институтскими структурами, неуклонно сокращалась, и к концу пятилетнего срока уменьшилась примерно в десять раз. Почти все было разбазарено, разворовано, распродано… Про суммы денег, вырученных за это, знал только узкий круг управленцев. По институту ходили слухи, что бухгалтерия испытывает серьезные трудности при расчете заработной платы членов ректората – не хватало разрядов в вычислительной машине. Так ли это, не знаю. Но что твердо знаю: при таких хищениях зарплата преподавателей снижалась и к окончанию всего периода правления избранного ректора сократилась почти в четыре раза. За это время не было приобретено не одного нового прибора, ни для учебных практикумов, ни для исследовательских лабораторий. Старое оборудование обветшало, и работа на нем не могла дать хороших результатов. Разваливалось буквально все. И уровень подготовки студентов катастрофически снижался.
Многие молодые преподаватели ушли из института в поисках лучшей доли, а оставшиеся, в основном люди преклонного возраста, все еще пытались сохранить хоть какое-то подобие прошлого величия вуза. Но получалось это все хуже и хуже.
В среде преподавателей-старичков часто, при любом удобном случае происходили обмены воспоминаниями о былом, о прошлом.
–  Вы помните времена правления Дмитрия Николаевича? – Как-то спросил меня старый знакомый с соседней кафедры.
–  Как не помнить?
–  А ведь мы тогда роптали, возмущались. Называли методы его правления «димократией».
–  И правильно, что возмущались!
–  Правильно-то правильно… –  грустно вздохнул коллега. – Ну, а сейчас, что лучше?
–  Все в мире относительно, –  неопределенно ответил я.
–  Да… Но какие разительные перемены произошли при переходе от «димократии» к демократии? А ведь в слове поменялась лишь одна буква!
Мы продолжали стоять друг против друга и грустно улыбаться. А что еще оставалось нам делать?