Было раннее утро воскресного апрельского дня, когда молодая барыня Анна Петровна проснулась от острой боли в животе. Она с трудом дотянулась рукой до колокольчика и позвонила.
– Боже мой, никак уже началось!
Подождав еще немного, она снова изо всей силы стала звонить.
– Да где же эта девка? Груня! Груня! Где же тебя черти носят!
Анна Петровна должна была родить еще только через месяц, поэтому очень испугалась. Все еще памятуя с каким трудом появился на свет ее первый ребенок, Анну Петровну затрясло от страха, что в такой момент нет никого рядом, кто бы мог успокоить и поддержать.
– Иду я, барыня, – зевая и потягиваясь в спальню вошла пятнадцатилетняя Груня. – Чего звали-то? Рано же еще, барыня. Али чего случилось?
– Экая ты глупая, Грунька! Не видишь, что ли? Рожаю я! Беги, зови мамашу свою, а потом беги быстрее до моей маменьки.
Анна Петровна снова схватилась за живот, от боли и страха она, широко раскрыв глаза, закричала:
– Ой, тошно мне! Погоди, Груня. Барин-то вернулся, что ли?
– Приехали, барыня, приехали. Вы только вчера почивать легли, а оне и приехали. Не велели вас беспокоить, пусть говорят спит барыня, а сами в зале легли.
– Так чего же ты стоишь, глупая! Буди барина и беги к маменьке. Стой! Подай мне со столика стакан с водой.
Анна Петровна сделала два глотка воды и снова сморщилась от боли.
– Грунька, зараза! Ты почему все еще здесь?
На шум в спальню вбежал Семен Трофимович.
– Что, дорогая, уже началось? Я сейчас пошлю за доктором, ты потерпи.
Анна Петровна испуганно замахала руками.
– Семен, может не надо доктора? Маменька с нянькой Лизой сами примут роды и за бабкой Евдохимихой пошлем. Врач – мужчина все-таки, стесняюсь я.
– О чем ты говоришь, Аннушка? Он врач и стесняться его глупо. Ты вспомни, как Васеньку рожала, чуть сама не умерла и ребенок еле выжил. Я даже обсуждать это не хочу. Ты подумай в какое время мы живем. Какие бабки?
Уже начало смеркаться, когда на свет появились с разницей в пятнадцать минут две девочки.
Наконец в комнату впустили истомившегося Семена Трофимовича с пятилетним сыном.
– Васенька, посмотри какие у тебя славные сестрички родились. Теперь ты их должен любить, а потом, как подрастут защищать будешь. Ну, что ты так испугался? Подойди, посмотри на них.
Первенец четы Бастрыкиных был слабым и застенчивым ребенком. Он смотрел из-под руки отца на малышек и робко улыбался, не зная еще, как реагировать на появление девочек.
Обессилевшая Анна Петровна равнодушно смотрела на детей, глаза ее смыкались и, через некоторое время она погрузилась в крепкий, спокойный сон.
Счастливый Семен Трофимович взял за руку сына и тихо вышел из комнаты.
– Идем, сынок. Тебе пора уже спать.
– Папа, а ты мне сказку расскажешь?
– Расскажу, сынок. Я правда так, как няня Лиза не умею, но постараюсь.
Семен Трофимович, уложив сына, прошел на кухню, достал из буфета графин с водкой. Выпив рюмочку, он почувствовал облегчение и, напряжение суетного дня понемногу стало отпускать его. Он сел в старое кресло, обтянутое местами уже потертым бархатом. Это кресло, сохранившееся еще от матери, Семен Трофимович любил как память о ней. Он придвинулся поближе к печи и скрестив ноги, вытянул их.
Уже совсем стемнело, тихо горел огонек в лампе, от печи шло приятное тепло. Тонкий серп луны любопытно заглядывал в окно. Семен Трофимович с удивлением посмотрел на месяц, словно до этого не подозревал о его существовании. Глядя на мерцающие звезды, разбросанные по темному небосклону, Семен Трофимович почувствовал, как комок подкатил к его горлу.
– Как же давно я не смотрел на небо. Боже мой! Все дела и дела.
Ему вдруг вспомнилось, как в детстве матушка, укладывая его спать, сидя на краешке постели, держа за руку сына, рассказывала ему сказку про месяц и про звезды. Голос ее был тихий и ласковый, такой, что отчего-то иногда маленькому Семену хотелось прильнуть щекой к руке матери и плакать от умиления.
В лице Семена Трофимовича было столько тепла и нежности, что женщины, которые входили и выходили из кухни, с улыбкой и пониманием поглядывали на него. Счастливый отец никого не замечал и был весь в своих мыслях, он мечтал, что рождение дочерей принесет перемены в жизни, которые он ждал с нетерпением. Иногда он вскакивал с кресла и ходил из угла в угол. Мысли его то возвращались в прошлое, то вихрем устремлялись в будущее. Ему мечталось, чтобы дочери выросли образованными и воспитанными, такими, как его мать Ирина Сергеевна.
Прошло шесть лет с тех пор, как он женился на Анне Петровне. В первое время он часто сравнивал жену со своей матерью, и ему казалось, что он ошибся в своем выборе, но даже и думать не смел о том, чтобы разойтись. Он старался относиться к жене с уважением, ведь она мать его сына. Семен Трофимович вспомнил, как он переживал, когда по мере того, как стала проходить первая влюбленность, глаза его начали открываться. На красивую жену можно было с умилением смотреть только пока она молчала, стоило ей заговорить все чары рассеивались. Это было мукой для Семена. Очень долго в глубине души его прятался стыд за нее, за ее необразованность, пока он не понял, что все в его руках. Он замечал, что Анна старается и говорить, и делать так как он ее учил. Но во многом это была заслуга Капитолины Тимофеевны, жены его дяди Константина Сергеевича, который все так же жил в Иркутске. Когда родился Васенька он с удовольствием стал его крестным отцом.
Вскоре после отъезда Семена, Константин Сергеевич женился на милой и набожной Капитолине Тимофеевне. Они очень любили друг друга и долгое время переживали по поводу отсутствия детей. Капитолина Тимофеевна очень нежно относилась к Анне Петровне, тем самым заслужила ее доверие к себе. Анна стала примечать, как себя ведет Капочка, как говорит, как ходит. Такие перемены в жене очень радовали Семена.
Вспомнив о своем дяде, он встал с кресла и пошел в свой кабинет. Нужно было отписать Константину Сергеевичу о рождении девочек и пригласить его с женой на крестины. Он питал теплые чувства к брату матери и, часто с нежностью и благодарностью вспоминал о нем. Дядя был похож на его матушку, и был единственным близким человеком по родству и по духу.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/01/21/1384