ч.4
Поражение греческих ортодоксов и победа ново-юлианского календаря в Русской православной церкви
Теперь когда читатель из ч.3 узнал о почти всех тайный и явных силах которые стояли за принятие нового календаря и о тех кто был простив мы сможем снова вернутся в хронологическое русло нашего повествования.
Но не все были согласны. А дальнейшие события пошли своим чередом и тут надо отметить что не все православные иерархи были согласны с решением Всеправославного конгресса.
По этому поводу (несогласия с принятым решением) подробно высказался в своем меморандуме к Архиерейскому собору Элладской Церкви от 14 июля 1929 г. Кассандрийский митрополит Ириней (+1945):
"Какое право имел этот пришлец (Мелетий Метаксакис) без мнения митрополитов Вселенского престола созвать Всеправославный конгресс?
И согласно какому закону или канону предстоятель одной Поместной Церкви мог отменять решение всех восточных Патриархов по вопросу календаря и пасхалии, принятое выдающимися патриархами — Константинопольским Иеремией II, Александрийским Мелетием Пигасом, Антиохийским Иоакимом и Иерусалимским Софронием?
Допустимо ли в гражданских делах, чтобы низшая судебная инстанция отменяла решение высшей?"
Первая реакция на решения конгресса со стороны верующих и глав Поместных Церквей
Православное сознание верующих увы не могло сразу принять подобных деяний со стороны своего Патриарха, и поэтому уже 1 июня 1923 года в Константинополе состоялся заказной (проплаченный противниками реформы) митинг клириков и мирян, закончившийся нападением на патриархию с целью «свержения» Мелетия. Я уже об этом выше писал.
Но тут уточняю, что причиной отъезда Мелентия в Грецию было не бегство от взбунтовавшихся прихожан, а в связи с вступлением 20 октября 1923 года ему в г. Константинополь турецких войск.
Но как бы там ни было, а теперь перед Вселенским патриархатом стояла насущная необходимость претворения в жизнь принятых постановлений.
Поэтому 25 июля того же года Константинопольский Синод обращается с посланием Поместным Православным Церквам с предложением одобрить эти постановления, дабы огласить «решение Конгресса как решение Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви».
Однако решения конгресса со стороны глав Церквей получили следующий отклик.
Патриарх Фотий Александрийский (1900—1925 гг.) в своем послании к патриарху Григорию IV Антиохийскому (1906—1928 гг.) 23 июня 1923 года охарактеризовал их как «противные практике, преданию и учению Св. Матери-Церкви и предложенные под предлогом как будто легких модификаций, которые вероятно, вызываются требованиями нового догмата «современности». /Стр.50. 1952/.
Отрицательную оценку готовящейся календарной реформе дали и Патриархи Григорий IV Антиохийский и Дамиан Иерусалимский.
В частности Григорий IV в послании Вселенскому патриарху от 7 октября 1923 г. говорит о том, что решение об изменении календаря принято поспешно и применять его «преждевременно и сомнительно», а Дамиан Иерусалимский (1897—1931 гг.) в телеграмме в адрес Константинопольского патриарха от 6 сентября 1923 г. ещё раз подчеркивает:
"Для нашего Патриархата невозможно принять изменение церковного календаря, так как оно ставит нас в слишком невыгодное положение во Всесвятых паломнических местах по отношению к латинянам и из-за опасности прозелитизма".
Параллельно с этим три вышеназванных Восточных Патриарха выдвинули предложение созвать Всеправославный Собор для решения вопроса о стиле.
Патриарх Сербский Димитрий написал, что его Церковь примет новый календарь лишь при условии его одновременного введения всеми Поместными Церквами. Архиепископ Кирилл Критский предложил во избежание раскола отложить введение нового календаря до соглашения со всеми Поместными Церквами.
Но все эти попытки поломать реформу календаря как уде сам знает читатель потерпели фиаско и 5 православный церквей приняли изменения. Неясна была только позиция самой многочисленной из всех православный церквей –Русской православной церкви.
В связи с чем мы оставим Константинополь и мысленно перенесёмся в Москву в 1923 год и поострим как там отреагировали на нововведения патриарха Мелентия.
А в Москве в первые с времен Петра Первого был избран первый и последний независимый от светской власти в России Патриарх Тихон.
В это же самое время в связи с захватом в России государственной власти большевиками (стоявшими на атеистических позиция в отношении всякой из мировых религий) и началом в стране Гражданской войны сама РПЦ и все ее высшее руководство было в крайне тяжелом положении. Церковь не только политически преследовали ее уничтожали как контрреволюционную организацию!
И тем не менее Патриарх Тихон хоть и был ограничен властью в способах руководства РПЦ все же был ее реальным руководителем и он полностью согласился с предложенной реформой календаря и одобрил действия патриарха Мелентия и других участников вышеназванного конгресса в Константинополе.
А затем Патриарх Тихон и издал указ о введении нового стиля в РПЦ МП.
И вот этот то документ и являлся до недавнего времени совершено засекреченным документом в СССР.
И именно о нем не любят вспоминать нынешние иерархи РПЦ МП поскольку он их изобличает в прямом противодействия и саботировании выполнения решениям патриарха Тихона.
Авторитет которого был и есть настолько высок среди российских православных что РПЦ МП в 1989 году официально его канонизировала как святого новомученика.
Но чтобы не быть голословным я далее полностью приведу текст этого важного для нас документа:
«Божиею милостию Тихон Патриарх Московский и всея России и Православные Епископы, собравшиеся в граде Москве, всем Архипастырям, Пастырям и верующему народу Церкви Российской.
В заботах наших о благе и добром устроении Российской Православной Церкви, признали мы ныне необходимым исправление церковнаго времясчисления…
С многим тщанием рассмотрев купно с боголюбезными Епископами нашими постановление Вселенскаго Патриарха и, по всестороннем обсуждении, признав, что устанавливаемое им Церковное времясчисление:
1) вводится законною властию,
2) нисколько не затрагивает Догматов и Церковных Канонов православной Церкви,
3) оставляет празднование дня св. Пасхи, согласно постановлению 1-го Вселенскаго собора, в первое воскресенье после перваго полнолуния следующаго за весенним равноденствием, т.е. позднее пасхи иудейской,
4) находится в точнейшем соответствии с данными современной астрономической науки,
5) является не введением западнаго Григорианскаго календаря, а лишь исправлением старой пасхалии с исчислением дней Пасхи по времени матери Церквей Божиих – Церкви Иерусалимской ,
6) потребно и удобно для согласования Церковной жизни Русской с установленным уже в нашем отечестве и во всех Христианских странах времясчислением, мы и Епископы наши единогласно постановляем:
во-первых, пропустить во время исчисления 13 дней так, чтобы после 1-го октября стараго стиля вместо 2-го следовало 15-ое октября;
во-вторых, вопрос о времени празднования Св. Пасхи решить в согласии с Православными Церквами по постановлениям бывшаго в Константинополе в сем году всеправославнаго собрания.
Оповещая о сем постановлении Богохранимую Православную паству нашу, призываем всех возлюбленных о Господе Архипастырей и пастырей и верующих мирян принять сие исправление церковнаго календаря без всякаго смущения и колебания.
Исправление календаря церковнаго производится во ином духе и с иною целию, нежели вождями именуемых « обновленцев»;
наш дух – дух верности святым Канонам Церкви нашей ;
наша цель – да будет в Церкви Божией все устроено по лучшему чину и разуму.
Нет для Православнаго человека большей радости, как знать и сердцем чувствовать, что свои священныя церковныя торжества он празднует вместе со всею поднебесною Христианскою Церковью.
Когда мы знаем, что священныя песнопения в прославление Христа Воскресшаго в одно время с нами воспеваются и во святом граде Иерусалиме, на самом месте победы Христа над смертью и тлением, - тогда радость наша бывает исполнена.
Мы не должны быть лишены этого христианскаго утешения воспевать Господа едиными усты и во едино время со всею Вселенскою Церковью, и потому мы обязаны согласоваться св. Церковном времясчислении со всеми другими Христианскими Православными Церквами.
Это мы и делаем настоящим нашим постановлением об исправлении церковнаго времясчисления
Иначе мы уклонились бы от единства церковнаго и тем тяжко согрешили бы. Не должно быть раздоров о тех порядках церковной жизни, которые могут и должны быть исправлены. Да не будет сего!
Да будет мир и единомыслие во всем христианском мире и Бог мира и любви и единомыслия да будет со всеми нами.
( Подпись) Тихон, Патриарх Московский и всея России.
Донской монастырь, Москва, 1923 г. 1 октября».
И все было бы дальше прекрасно если бы как правильно отметил в свое время писатель М. Булгаков «Аннушка уже разлила подсолнечное масло»., в том смысле, что все планы и чаяния патриарха Тихона останутся только лишь на бумаге
А вот в роли этой самой литературной «роковой Аннушки» выступил реальный Лев Троцкий, второй по величине большевик в Советской России.
Ибо еще на а заседании Политбюро 22 марта 1922 года, по предложению Ленина, был принят план Троцкого по разгрому церковной организации: арест Синода и Патриарха («примерно через 10—15 дней»), печать должна была «взять бешеный тон», надлежало «приступить к изъятию во всей стране, совершенно не занимаясь церквами, не имеющими сколько-нибудь значительных ценностей».
В марте 1922 г. начались допросы Патриарха Тихона: он вызывался в ГПУ на Лубянку, где ему дали под расписку прочесть официальное уведомление о том, что правительство «требует от гражданина Беллавина как от ответственного руководителя всей иерархии определённого и публичного определения своего отношения к контрреволюционному заговору, во главе коего стоит подчинённая ему иерархия».
5 мая 1922 года Патриарх был вызван в суд на процесс московского духовенства. Суд вынес частное определение о привлечении гражданина Беллавина к уголовной ответственности.
После этого Патриарх находился под арестом в бывших казначейских покоях Донского монастыря, в полной изоляции от внешнего мира.
Судя по многочисленным публикациям в советской прессе весной 1923 года писем от граждан, требовавших сурово покарать «людоеда» Тихона, власти готовились к расправе над Патриархом.
В газете «Известия» от 6 апреля 1923 года печаталось сообщение: «11 апреля судебная коллегия Верховного суда начинает слушать дело бывш. патриарха Тихона и его ближайших приспешников <…>
Процесс будет слушаться в Колонном зале Дома Союзов». Номер же от 11 апреля содержал краткое извещение: «Процесс бывш. патриарха Тихона откладывается на некоторое время. О дне начал процесса будет объявлено особо».
12 апреля 1923 года Политбюро приняло решение:
«Поручить Секретариату ЦК вести дело Тихона со всею строгостью, соответствующей объёму колоссальной вины, совершённой Тихоном», что означало указание суду на необходимость вынесения смертного приговора
19 апреля 1923 года Тихон был под стражей препровождён во внутреннюю тюрьму ГПУ, где проходили допросы;
8 мая он был перемещён в ранее занимаемый им дом в Донском монастыре (продолжая находиться под стражей) — для того, чтобы туда могли прибыть делегаты обновленческого Собора, проходившего с конца апреля, с объявлением о лишении его сана и монашества.
Его заявление от 16 июня 1923 года в Верховный Суд РСФСР с ходатайством об изменении принятой в отношении него меры пресечения выражало раскаяние в «поступках против государственного строя»; в газете «Известия Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих, Крестьянских, Казачьих и Красноарм. Депутатов и Моск. Совета Рабоч. и Красноарм. Депутатов» за 1 июля было опубликовано «Факсимиле заявления гр. Белавина (бывш. патриарха Тихона) в Верховный Суд РСФСР» (текст заявления публиковался ранее, 27 июня):
«Обращаясь с настоящим заявлением в Верховный Суд РСФСР, я считаю необходимым по долгу своей пастырской совести заявить следующее:
Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я действительно был настроен к Советской власти враждебно, причём враждебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям.
Как то: обращение по поводу Брестского мира в 1918,анафематствование в том же году власти и наконец воззвание против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922.
Все мои антисоветские действия за немногими неточностями изложены в обвинительном Заключении Верховного Суда.
Признавая правильность решения Суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвинительном заключении статьям уголовного кодекса за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный Суд изменить мне меру пресечения, то есть освободить меня изъ под стражи.
При этом я заявляю Верховному Суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежёвываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции.»
Тот же номер газеты, рядом с факсимиле заявления Тихона, публиковал на той же странице освещение комментариев в иностранной прессе «об освобождении Тихона» и карикатуру на «эмигрантских „литераторов“» (центральная фигура изображала Керенского), оторвавшихся от чтения эмигрантских газет с сообщениями о гонениях на Патриарха и злобно глядящих на свинью с надписью «Заявление б. патриарха Тихона» — с возгласами: «Подложил свинью!» Там же печатался материал под заголовком «Религиозные гонения в Польше» — о притеснениях православных в восточных регионах страны (Ровно, Луцк и другие).
25 июня того же года было принято постановление о его освобождении, и 26 июня ему была предоставлена свобода в организации деятельности «Патриаршей» Церкви.
Большинство исследователей склонны видеть основную причину отмены готовившегося судебного процесса в уступке правительства в ответ на ноту Керзона (известна как ультиматум Керзона), вручённую НКИД 8 мая 1923 года, от имени правительства Великобритании.
Нота содержала угрозу полного разрыва сношений с СССР и требовала, среди прочего, прекращения репрессий против Церкви и духовенства (пункты 21 и 22 меморандума правительства Его величества).
Редакционная статья в партийной газете «Правда» от 27 июня 1923 года завершалась так: «<…> Пусть же пролетарии и крестьяне всего мира, до которых докатилась провокационная кампания политических архиепископов и благочестивых империалистов, — пусть же они узнают, каким плевком наградил их бывший патриарх, которого они хотели использовать, чтобы вонзить свои гнилые зубы в живое тело трудовой советской страны».
4 июля 1923 года «Известия» публиковали материал «„Обращение“ патр. Тихона к „архипастырям, пастырям и пасомым православной церкви российской“» от 28 июня 1923 года, в котором Патриарх Тихон ставил под вопрос легитимность Собора 1923 года (обновленческого) и пояснял:
«Из постановлений его можно одобрить и благословить введение нового стиля календарного и в практику церковную. Что касается моего отношения к Советской власти в настоящее время, то я уже определил его в своём заявлении на имя Верховного Суда, который я прошу изменить меру пресечения, то есть освободить из-под стражи.
В том преступлении, в котором я признаю себя виновным, по существу виновно то общество, которое Меня, как Главу Православной Церкви, постоянно подбивало на активные выступления тем или иным путём против Советской власти.
Отныне Я определённо заявляю всем тем, что их усердие будет совершенно напрасным и бесплодным, ибо Я решительно осуждаю всякое посягательство на Советскую власть, откуда бы оно ни исходило.
Пусть все заграничные и внутренние монархисты и белогвардейцы поймут, что я Советской власти не враг. Я понял всю ту неправду и клевету, которой подвергается Советская власть со стороны её соотечественных и иностранных врагов и которую они устно и письменно распространяют по всему свету. Не минули в этом обойти и меня; в газетах.
„Новое Время“ от 5 мая за № 606 появилось сообщение, что будто бы ко мне при допросах чекистами была применена пытка электричеством. Я заявляю, что это сплошная ложь и очередная клевета на Советскую власть».
Тем не менее, он оставался под следствием, и легализации (то есть регистрации в органах власти) Патриархии как органа управления не произошло;
Решение о прекращении следствия и закрытии дела было принято Политбюро ЦК РКП(б) 13 марта 1924 года, а затем и Президиумом ЦИК СССР 21 марта 1924 года.
В начале 1925 года, под руководством начальника 6 отделения СО ГПУ Евгения Тучкова, началась разработка «шпионской организации церковников», которую, по замыслу следствия, возглавлял Патриарх Тихон;
21 марта 1925 года последний был допрошен на Лубянке. Из постановления Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 19 июня 1925 года о прекращении и сдаче в архив дела ввиду смерти подследственного явствует, что существовало «дело № 32530 по обвинению гр. Белавина Василия Ивановича по 59 и 73 ст. ст. УК»; состав преступления по 59-й статье УК РСФСР от 1 июня 1922 года включал в себя «сношение с иностранными государствами или их отдельными представителями с целью склонения их к вооружённому вмешательству в дела Республики, объявлению ей войны или организации военной экспедиции», что предусматривало высшую меру наказания с конфискацией имущества.
И как сам видит читатель у Патриарха Тихона уже не было ни сил ни возможности довести до конца начатую им реформу календаря в Русской православной церкви.
И в первую очередь еще и потому что в самой РПЦ началась смута но началась она не через введения ново-юлианского календаря.
Церковная смута в России
К началу 1921 года в заседаниях Синода могло участвовать лишь весьма ограниченное количество епархиальных архиереев: многие были в эмиграции, другие не могли прибыть в Москву ввиду внешних обстоятельств.
Другой высший орган церковного управления — Высший Церковный Совет — распался за убылью своих членов. Вследствие такого развития ситуации высшая церковная власть практически осуществлялась единолично Патриархом; на территориях же, занятых белыми, с ноября 1918 года создавались временные церковные управления.
В ноябре 1921 года в Сремских Карловцах (Сербия) оформилось фактически независимое русское церковное образование, впоследствии именуемое как Русская Православная Церковь заграницей.
12 мая 1922 года протоиерей Александр Введенский, вместе со священниками Калиновским, Красницким, Белковым и псаломщиком Стадником, прибыл в Троицкое подворье на Самотёке, где тогда находился под домашним арестом Патриарх Тихон.
Обвинив Патриарха в необдуманной политике, приведшей к конфронтации Церкви с государством и к анархии в церковном управлении, группа потребовала, чтобы он временно отказался от своих полномочий.
По некотором размышлении Тихон подписал резолюцию о временной передачи церковной власти с 16 мая митрополиту Ярославскому Агафангелу.
14 мая того же года в «Известиях» было напечатано подписанное епископом Антонином Грановским и рядом священников воззвание Верующим сынам православной церкви России, говорившее о необходимости проведения нового поместного собора для преодоления церковной разрухи, вина за которую всецело возлагалась на Патриарха Тихона:
«Верхи священноначалия держали сторону врагов народа. <…> Руководимая высшими иерархами гражданская война церкви против государства должна быть прекращена».
Воззвание Антонина и иже с ним было также опубликовано в партийной газете «Правда», где его сопровождала статья от редакции «Церковная демократия против церковного феодализма», заканчивавшаяся словами: «<…> нужно приветствовать шаг церковной демократии, срывающей все личины с жадных святейших персон».
15 мая депутация обновленцев принята Председателем ВЦИК М. Калининым, и на следующий день было объявлено об учреждении нового Высшего Церковного Управления(ВЦУ).
Последнее полностью состояло из сторонников обновленчества; первым его руководителем стал епископ Антонин Грановский, возведённый в сан митрополита.
На следующий день власти, чтобы облегчить обновленцам задачу овладения властью, перевезли Патриарха Тихона в Донской монастырь в Москве, где он находился в строгой изоляции.
К концу 1922 года обновленцы смогли занять две трети из 30 тысяч действовавших в то время храмов.
Причем обновленцы как раз безоговорочно и приняли реформу Патриаха Тихона о введении в действие ново-юлианского церковного календаря!
Так начался так называемый обновленческий раскол, который до определённого времени поддерживался органами государственной власти РСФСР и СССР.
Церковная структура («староцерковники»), возглавляемая Патриархом Тихоном, оказалась вне закона.
«Второй Поместный Всероссийский Собор» (первый обновленческий), открывшийся 29 апреля 1923 года в Москве, в храме Христа Спасителя, высказался в поддержку советской власти и 3 мая вынес решение о лишении сана «бывшего патриарха Тихона», а также лишении его монашества: «<…>
Священный Собор Православной Церкви 1923 года осуждает контрреволюционную борьбу и её методы — методы человеконенавистничества.
В особенности Собор 1923 года скорбит об анафематствовании Советской власти и всех, её признающих.
Собор объявляет анафематствование не имеющим никакой силы.
2. Собор 1923 года осуждает всех тех, кто шёл этим путём и других вёл за собой. И прежде всего это касается ответственного руководителя всей церковной жизни — Патриарха Тихона, так как патриарх Тихон вместо подлинного служения Христу служил контрреволюции и этим, как лицо, которое должно правильно вести всю церковную жизнь, ввёл в заблуждение широкие церковные массы, то Собор считает Тихона отступником от подлинных заветов Христа и предателем Церкви.
На основании церковных канонов сим объявляет его лишённым сана и монашества и возвращённым в первобытное мирское положение.
Отныне патриарх Тихон — мирянин Василий Беллавин».
4 мая того же года, согласно сообщению «Известий», постановление Собора было вручено лично Тихону.
По своём освобождении 26 июня 1923 года, 1 июля Тихон издал специальное послание, а 15 июля того же года сделал с амвона собора Донского монастыря публичное заявление о своём возвращении к церковному управлению всею Российскою Церковью и признании ничтожными всех действий обновленческого ВЦУ и ВЦС.
Бывший тогда председателем Московского епархиального совета Василий Виноградов будучи в эмиграции, свидетельствовал в своей книге:
«„Покаянное заявление“ Патриарха, напечатанное в советских газетах, не произвело на верующий народ ни малейшего впечатления.
Без малейшей пропаганды весь верующий народ, как один человек, каким-то чудом Божиим, так формулировал своё отношение к этому „покаянному заявлению“:
„Это Патриарх написал не для нас, а для большевиков“. „Собор“ же 1923 г. ни на один момент не имел для верующего народа ни малейшего авторитета: все хорошо понимали, что вся затея этого „собора“ просто проделка Советской власти, никакой церковной значимости не имеющая.
В результате своего просчёта Советская власть очутилась перед совершенно неожиданным для неё фактом: подавляющая масса верующего народа открыто приняла освобождённого Патриарха как своего единственного законного главу и руководителя, и Патриарх предстал пред глазами Советской власти не как возглавитель какой-то незначительной кучки верующих, а в полном ореоле фактического духовного вождя верующих народных масс».
Освобождение из-под стражи и в особенности то обстоятельство, что Тихон начал совершать богослужения, на которые стекались большие массы народа, вызвали обеспокоенность в среде обновленческого руководства.
Под опубликованным 6 июля 1923 года материалом «Новое воззвание Тихона» (содержал извлечение из послания мирянам, якобы выпущенного «бывшим патриархом Тихоном», в котором вновь выражалась его «провинность перед народом и Советской властью» и осуждались действия «проживающих в России и за границей злоумных противников» её) была помещена подборка мнений обновленческих деятелей, которые выражали мысль, что теперь Тихон должен признать также и законность постановления «II-го поместного всеросс. собора» (то есть своё низложение), а новый председатель ВЦС митрополит Одесский Евдоким (Мещерский) комментировал:
«В бытность мою в Москве на всероссийском церковном соборе в кулуарах высказывалось предположение о том, что Тихон после того, когда карты его оказались раскрытыми, в значительной мере обезврежен. Однако мы не полагали, что Верховный суд проявит такое гуманное отношение к ярому врагу Советской власти.
Для „Живой церкви“ освобождённый Тихон также не страшен, так как контрреволюционная часть духовенства после отречения Тихона от контрреволюционных идей также поспешит от него отмежеваться.
Для остатков „тихоновщины“ освобождение Тихона, в смысле усиления реакционной части церкви, значения иметь не может. <…>»
Бывший же ранее председателем ВЦС митрополит Антонин (Грановский) в своём «разъяснении тихоновского обращения» характеризовал поведение Тихона после освобождения как «бесцерковную, гордую, чванную, самолюбовательную, раздорническую, спесивую манифестацию».
Основываясь лишь на устном обещании свободы действий, не имея канцелярии, Патриарх пытался организовать общецерковное управление:
был созван временный Священный Синод из трёх архиереев: архиепископа Тверского Серафима (Александрова), архиепископа Уральского Тихона (Оболенского) и викарного епископа Илариона (Троицкого); восстановлена деятельность прежнего состава Московского епархиального Совета под председательством профессора протоиерея Василия Виноградова, принимавшего также участие и в некоторых заседаниях Синода.
Проходившее в Москве 10—18 июня 1924 года «Великое Предсоборное совещание» обновленцев, которое избрало своим почётным председателем Вселенского ПатриархаГригория VII (тогда склонялся на сторону обновленцев под давлением кемалистов и был представлен в Москве архимандритом Василием Димопуло), на основании признания обновленческого Синода Восточными Патриархами вынесло заключение: «Отныне бывший Патриарх Тихон — глава секты».
9 декабря 1924 года при попытке разбойного нападения на дом Патриарха в Донском монастыре был убит Яков Анисимович Полозов — весьма близкий Патриарху человек, бывший его келейником с 1902 года.
13 января 1925 года Патриарх Тихон переехал в клинику Бакуниных (Остоженка, 19); но продолжал регулярно совершать богослужения в московских храмах. Последнее богослужение — хиротония епископа Сергия (Никольского) в храме Большого Вознесения у Никитских Ворот 23 марта(5 апреля) 1925 года, за два дня до смерти.
28 февраля 1925 года Патриарх Тихон обратился в НКВД с новым ходатайством о регистрации Священного Синода в составе:
Патриарх Московский и всея России Тихон — председатель, митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский), митрополит Уральский и Николаевский Тихон (Оболенский), митрополит Тверской и Кашинский Серафим (Александров), митрополит Крутицкий Петр (Полянский), епископ Херсонский и Одесский Прокопий (Титов), временно управлявший Самарской епархией епископ Мелитопольский, викарий Таврической епархии Сергий (Зверев).
Ходатайство удовлетворено не было.
25 марта (7 апреля) 1925 года, в праздник Благовещения, Патриарх скончался в возрасте 60 лет — по официальным данным от сердечной недостаточности, хотя существует версия о его отравлении.
Чин погребения был совершён 30 марта (12 апреля) 1925 года, в Вербное воскресенье, в Донском монастыре; участвовали 56 архиереев и до 500 священников, пели хорыЧеснокова и Астафьева.
Был похоронен с внутренней стороны южной стены трапезной Малого Донского собора.
В день погребения патриарха Тихона состоялось совещание собравшихся на его отпевание архипастырей, на котором обязанности Патриаршего местоблюстителя возложены были на митрополита Крутицкого Петра (Полянского).
15 апреля «Правда» и «Известия» опубликовали «Предсмертное завещание» от имени покойного Патриарха, якобы подписанное им в день своей смерти (существует в разных редакциях, которые готовились в ведомстве Евгения Тучкова); вопрос о его подлинности, которая сразу же была поставлена под сомнение, до конца не разрешн.
Но время идет и еще во временна СССР началась реабилитация Патриарха Тихона.
Так уже 1 ноября 1981 года Патриарх Тихон был прославлен в лике новомучеников и исповедников Российских Архиерейским Синодом РПЦЗ.
А 9 октября 1989 года был канонизирован Архиерейским Собором РПЦ[80]; стоит во главе Собора Новомучеников и Исповедников Российских.
Канонизация Святейшего Патриарха Тихона была первым шагом к прославлению новомучеников и новых исповедников Российских, пострадавших в годы революционной смуты и большевистского террора.
Но пока все это в 1923 году происходило с Патриархом Тихоном, когда он лишенный реальной власти боролся уже не только за сохранение РПЦ но и за свою жизнь в недрах Патриаршей канцелярии был неизвестными лицами якобы составлен и пописан самим Патриархом Тихоном вот такой документ!
«24-го Сентября сего года совещание епископов, возглавляемое мною, постановило принять в церковное употребление новое времяисчисление со 2-го октября старого стиля и осведомить об этом российскую церковь чрез особое послание.
По независящим от нас обстоятельствам послание о введении нового времяисчисления вышло из печати лишь в начале Ноября, когда удобное время для перехода на новый стиль уже прошло.
Во время печатания послания стало известно, что другие Православные Церкви, с которыми Российская Церковь всегда должна быть в единении, временно введение нового стиля отложили.
Поэтому и мы признаем необходимым повсеместное и общеобязательное введение нового стиля в церковное употребление временно отложить.
1923 г. Ноября 8 дня. Тихон, Патриарх Московский и всея России.
Донской монастырь».
И вот теперь и даже ранее начиная с 1943 г. когда начался в СССР процесс восстановления РПЦ МП тайные и явные противники перехода РПЦ МП на ново-юлианский календарь имеют грубо, говоря наглость утверждать, что указ был отменен самим Патриархом.
Хотя если верить документу, то «процесс перехода» был «временно отложен»!
А раз так то почему до сих пор начиная с 1943 г. в РПЦ МП не было принято никакого решения о том выполнять или не выполнять и если не выполнять то на основании каких причин ( с учетом того что и Константинопольская Патриархия и еще 4 восточных православных церкви перешли на ново-юлианский календарь) Указ Патриарха Тихона от 01.10.1923г. о введении нового стиля в Русской православной церкви? А РПЦ МП есть правоприемница РПЦ?
Так в чем дело Патриарх Кирилл?
(конец ч.4)