Дверь в бар никогда не открывалась бесшумно. Каждое человеческое существо, решившее надраться до зеленых человечков в глазах, или просто хорошо провести время, встречалось этим, по идее неприятным звуком. Звуком несмазанных петель. Если говорить начистоту, каждый раз он был одинаков, или отличался весьма незначительно. Но для каждого он звучал по-своему. Для неудачника, потерявшего последнюю надежду обрести счастье, дверь издавала пронзительный вой отчаявшегося волка, воющего на луну. Для суетливого клерка, истратившего на работе двойной лимит нервов, дверь исполняла партию вечно недовольной старухи, обеспокоенной падением нравов. Для пылающего сердцем юнца, спешащего на свидание, звук скрипящей двери и вовсе сравнивался с торжественной помпезностью симфонического оркестра.
Джеймс Уэйк в этот раз пропустил приветствие двери мимо ушей. У него хватало иных забот.
Прошествовав через полупустой зал (еще восьми не было!) к барной стойке, Джеймс устало присел на краешек высокого стула, правой рукой расстегнул одну пуговицу на рубашке, левую положил на стойку, три раза нервно побарабанив по ней. В этом не было необходимости – Боб, этот харизматичный лысик с окладистой бородой уже заметил его, и торопливо направился к нему, нацепив на лицо хитрую улыбку. Боб напоминал одновременно и бывшего фронтмена какой-нибудь рок группы, и бывшего священника (если священники вообще бывают бывшими), как бы странно это не звучало.
«Да ничего удивительного» - подумал Джеймс. – «Рок музыка та же религия. Там тоже есть ветхий завет, новый завет. И свой Иисус есть. Даже не один»
- Просто еще один день в офисе? – Боб положил свои толстенные руки на стол. В его глазах вспыхнула ироничная искорка.
- Вроде того. Вроде того, - Джеймс кисло улыбнулся. – Ты как всегда попадаешь в яблочко Боб.
Лицо Боба приобрело довольное выражение, как у кота объевшегося свежей сметаны.
- Как обычно?
- Нет, - отрезал Джеймс, задумчиво глядя на начищенную до зеркального блеска стойку. – Чего-нибудь покрепче. На твое усмотрение.
Если вы собираетесь посещать какой-либо бар более чем один раз – сразу налаживайте отношения с барменом. Тогда у вас появится гарантия, что напиваться вы будете максимально качественно, и что самое главное, строго соответствуя вашей проблеме. Бармены всегда знают, сколько и чего налить как обычному забитому буднями работяге, так и разбитому сердцу, ищущему забвения на дне бутылки.
«Бармены - это ангелы наших дней» - подумалось Джеймсу, когда Боб дружески похлопал его по плечу и удалился выполнять заказ. – «Выпивка – это вера, которую они вливают нам в кровь. Осталось только найти демонов, и изгнать их этой верой. Чем больше веры, тем меньше демонов. Только демоны возвращаются, а вера вечно куда-то уходит»
Джеймс тоскливо вздохнул, будто бы соглашаясь с самим собой. Посмотрел по сторонам, надеясь найти ответ на свой вопрос, который никому не задавал. Но ответа не было. Были только другие люди. Некоторые из них тоже могли искать ответы.
- Вот, держи, - Боб пододвинул стакан к Джеймсу и хитро подмигнул. – Надо будет еще, зови. Приятного вечера!
- Спасибо тебе Боб. Хороший ты человек, - Джеймс ухватил стакан тремя пальцами, и приподнял его, рассматривая. В стакане плескалась жидкость маняще-янтарного цвета. Виски или бурбон. Неразбавленные. Хороший выбор в обоих случаях.
- Что ж, начнем запасаться верой, - Джеймс не постеснялся произнести это вслух. Потом сделал солидный глоток, морщась от крепости напитка. Виски. Неплохой.
Его реплику услышал другой сидящий за стойкой посетитель. Низкорослый мужчина лет под пятьдесят, с поседевшими волосами и с плешью на макушке. Нос у него был тонкий, губы узкими, а глаза имели необычный оттенок, цвета сигаретного дыма. Он легонько ухмыльнулся фразе Джеймса, причем, только губами – глаза продолжали прожигать дыру на дне почти опустевшего стакана.
Джеймс уже видел его здесь. Причем не один раз. Завсегдатай. Джеймс тоже был завсегдатаем. Но при этом, ни разу не слышал, чтобы этот странный мистер сказал бы хоть слово. Ни разу!
«Наверное, в каждом баре, в каждой стране есть такой чудик» - решил про себя Джеймс, делая второй глоток.
Напряжение и сумбур в голове никак не хотели отступать. Определенно, дело дойдет и до второй порции, и до третей. А там… там видно будет.
«Пожалуй, не стоит упиваться до чертиков. Я все-таки пришел сюда, чтобы немного прояснить голову и сделать принятие решения легким и беззаботным. Может ведь получиться и наоборот»
А ведь день не предвещал никаких сложных дилемм. Обычное хмурое утро, яичница и бекон на завтрак, вялые попытки написать что-нибудь в домашней студии. Потом беспорядочное шатание по городу, в надежде обрести утерянное вдохновение. Но на телефоне высветился незнакомый номер, Джеймс, не раздумывая, принял вызов – могли звонить по работе. Так в какой-то степени и было.
Звонил Майкл Булли, старый «приятель» Джеймса по школе. Приятель – совсем не то слово, которое Джеймс хотел применить к этому вонючему уроду. Но общество старательно учит людей исповедовать деловой и взрослый подход в общении с окружающими. Какими бы мерзкими подонками они не являлись внутри. Майкл Булли в свое время немало попортил крови Джеймсу. Но разговаривали они будто старые друзья, расставшиеся буквально накануне вечером.
Слово за слово, Майкл предложил встретиться и обсудить кое-какие дела. Джеймс, сам не ведая почему, согласился. И спустя всего час они уже обедали в ресторане на углу пятой авеню.
Майкл сильно сдал, за то время что Джеймс его не видел. Появилось внушительное брюшко, лицо стало одутловатым и красным. Это приносило своеобразное злорадное удовлетворение. Но дела у этого жирнюка шли лучше некуда – он, как выяснилось, занимал важный пост в крупной рекламной компании. И эта компания нуждалась в композиторе для рекламных роликов. Майкл слыхал о Джеймсе от общих знакомых, и немедля связался с ним, как только возникла необходимость.
Джеймс был композитором. Хотя в последнее время начинал сомневаться, что достоин этого звучного титула. Музыку он писал для различных ток-шоу и передач местного телеканала. Работенка была довольно прибыльной, да и времени свободного оставалось предостаточно. Это было одним из главных плюсов для Джеймса – ведь он мог тратить это время на написание нетленных шедевров, которые составят его первый альбом, который само собой должен был взорвать мир. Ни больше, ни меньше. Но годы шли, и все чаще Джеймс ловил себя на мысли, что свободное время тратится как раз на основную работу. Не потому что она дико увлекала его. А потому что он стал сочинять настолько вымученно и через силу, что результат приходилось переделывать неоднократно, дабы довести композиции до необходимого уровня. Даже куратор Джеймса, Дин Уоллес, человек, смысливший в музыке столько же, сколько африканский туземец в квантовой механике замечал, что композиции становятся дерьмовей.
Внутренне Джеймс этого и не отрицал. И все равно не пытался разобраться в причинах этого явления.
Предложение Майкла Булли выглядело заманчивым. Объем работы предстоял даже немного меньше, чем на канале, а вот оплата – значительно больше. Однако Джеймс понимал специфику этой работы. Там не нужны гении. Там нужны опытные ремесленники. И тот факт, что Майкл узнал о Джеймсе именно как о таком типаже, красноречиво намекал Джеймсу как далеко он ушел от своих первоначальных планов и стремлений.
Джеймс сказал Майклу что подумает и перезвонит. И вот он в баре. Первый стакан сменился вторым, второй третьим, а решения всё не было.
«Пожалуй, стоит согласиться на предложение. Какая собственно разница, если мечты уже давно потеряны. Нечего тешить себя иллюзиями»
Когда-то всё было иначе. Джеймс, со своим другом Холденом, хотел создать группу. Они мнили себя эдакими мессиями, призванными в мир, чтобы спасти музыку от загнивания. Только, то время ушло, у Джеймса была работа и стабильность, а Холден… он вообще неизвестно где. Джеймс не набирал его номер уже чертову уйму лет. Если бы изображение на экране телефона могло покрываться пылью, номер Холдена пожалуй нельзя было б разглядеть за толстенным её слоем.
«Что ж, это жизнь, так бывает. Прошлое и так всегда тянет нас назад, а если ещё и самому гнаться за ним…»
Джеймс одним глотком осушил стакан, и уже приготовился расплатиться. Но неожиданно ощутил на себе чужой взгляд. На него смотрел этот чудаковатый тип с глазами редкого оттенка.
- Всё-таки Шекспир – долбанный гений. Всего несколько слов и вот уже есть универсальный вопрос, мучающий каждого из нас. Время от времени.
Голос у мужчины был мягким и глубоким. Взгляд ироничным.
- Простите, это вы мне? – удивленно переспросил Джеймс, не выпуская стакан из руки.
- В какой-то степени вам, - мужик потер наморщенный лоб. – В какой-то степени себе. Мне показалось, что у вас в голове то же что и у меня. Прощу прощения, если я ошибся.
Джеймс поначалу не хотел отвечать. Хотел просто собраться и уйти. Но в голове словно звякнул колокольчик, и возникла негаданная мысль:
«А почему бы собственно и нет?»
- Что, так заметно? – спросил Джеймс, обернувшись к своему обретенному собеседнику.
- На самом деле не очень. Но знаете поговорку: рыбак рыбака видит издалека? Тут она и сработала, я полагаю. В данный момент мы два рыбака поневоле, оказавшихся в одно время, в одном месте. Как вы думаете, это совпадение, случай, или судьба?
Джеймс напряженно сощурился, раздумывая над ответом. Три выпитых стакана замедляли мыслительные процессы.
- Не знаю. Думаю это неважно.
- А что тогда важно? – незнакомец склонил голову.
- Хм, - Джеймс нахмурился еще сильнее. – Наверное, просто жить настоящим моментом. Тогда и проблем меньше будет.
- Может быть, может быть, - незнакомец покачал головой. – Хотя такой способ жизни – довольно расплывчатая идея. Вы не задумывались над тем, как жизнь современного человека удивительно похожа на сон? Разные моменты стремительно сменяют друг друга, большинство из них мы никогда и не вспомним, некоторые стремимся запечатлеть в памяти любым способом. А некоторые сами оседают у нас в голове, не спрашивая у нас позволения. Именно они иногда всплывают со дна, и заставляют пробудиться. Вы понимаете, о чём я?
Джеймс не понимал. Но для поддержания беседы чисто машинально кивнул. Потом хлопнул себя по бедру и воскликнул:
- Вообще-то не совсем. Скажу честно – то, что вы говорите, немного смахивает на бред, и в обычное время я бы мысленно покрутил пальцем у виска, встал и ушел. Но сейчас мне очень хочется понять, о чём вы. Почему?
- Выпитый алкоголь вероятно. Или вы сами начали пробуждаться.
- Так о как пробуждении идет речь?
Незнакомец уставился на дно стакана, будто надеясь там найти ответ или хотя бы подсказку. Он нервно пожевал губами, помассировал виски и начал говорить.
- Я просто продолжаю свое сравнение жизни со сном. Мы всё время несёмся куда-то, к какой-то большой и великой цели, к которой нас готовят с рождения. Мы никогда не сомневаемся в существовании этой цели, мы ведь впитали это с молоком матери. И потому, редко обращаем внимание на всякие забавные мелочи, которые возможно призваны подсказать нам путь к истине. Эти мелочи становятся лишь ещё одной картинкой затерявшейся в памяти. Мы не трогаем её, и не думаем о ней. А она потом бах! и сама напоминает о себе. А ты сидишь и мучаешься – зачем я об этом думаю? Это и есть пробуждение. У вас так бывает?
Джеймс не мог припомнить подобного. Но начинал немного понимать странные речи этого незнакомца.
- Вот взялась ж эта грёбаная лампочка на мою голову! И почему ей не хотелось гореть как остальным? – чувственно воскликнул незнакомец, стукнув стаканом по стойке.
- Причём здесь лампочка? – Джеймс недоуменно вздёрнул бровь.
- Бросьте. Если я попытаюсь объяснить, вы, пожалуй, решите что я спятил.
- После выпитого, я готов решить, что сам спятил. Ещё немного безумия вряд ли сильно изменит ситуацию.
Незнакомец тоскливо вздохнул, пару раз провернул стакан, с интересом посмотрел на Джеймса. Решительно махнул рукой.
- Был один кабинет, где я проработал три года. Неважно кем. Там было шесть люстр, в каждой по три лампочки. Включалось всё одним выключателем. Все лампочки, на всех люстрах горели, кроме одной. Я никогда не обращал на это внимания, не задавался вопросом почему. А сегодня вот вспомнил. К моим заботам эта грёбаная лампочка не имеет никакого отношения. Но сейчас мне кажется, что именно она – ключ ко всему. Почему она не хотела гореть? Все они были взяты из одной партии. Все проработали три года. Кроме одной. Можно подумать, что она была с браком. А вдруг нет? Вдруг она просто не хотела быть как все? Нуждалась в своём собственном выключателе. Я весь день думаю о ней, пытаясь разгадать её загадку. Её ведь так никто и не заменил, за все те три года. Никто не озаботился ее судьбой. Бред это всё, да?
Джеймс пожал плечами, взволнованно покачал головой. Потом коротко ответил.
- Не совсем.
И после этого они с незнакомцем замолчали. И ещё долго сидели, не перекинувшись и парой слов. Но не было сопутствующего этому напряжения. Двоим рыбакам поневоле, случайно оказавшимся в одно время, в одном месте было о чем помолчать.
- Ещё? – спросил Боб, заметив, что Джеймс заелозил на стуле.
- Нет, веры мне на сегодня хватит.
- Веры? – Боб погладил свою гордость – бороду. – При чём здесь вера?
- Да так, - Джеймс усмехнулся. – Пробудишься, поймёшь.
Когда Джеймс уходил, он не замечал удивлённо-вопросительных взглядов Боба. Джеймс мысленно попрощался с чудаковатым незнакомцем, и был абсолютно уверен, что тот сделал то же самое. В словах не было необходимости.
Дверь сыграла ему вслед уникальную мелодию, показавшуюся старой и давно забытой. Была в ней тоска по ускользающему прошлому, но и радость от наступления будущего.
Морозный ночной воздух подействовал на Джеймса отрезвляюще. Рука сама потянулась за телефоном, выбрала из списка сохранённый недавно номер Майкла.
Тот ответил не сразу. Голос у него был вялым и сонным.
- Джеймс, тебя не учили, не звонить поздно ночью? Я вообще-то сплю.
- Да мне плевать что ты делаешь, урод! Я звоню тебе, чтобы сказать – катись-ка к дьяволу со своим предложением! Ты всегда был придурком, и я уверен, остался придурком. Теперь ещё и толстым. Если я ещё раз увижу тебя – разобью тебе морду, как это следовало сделать уже давно. Всего хорошего, жирнюк!
Стало легче. Одним камнем на душе меньше.
Следующим на очереди был Дин. Ему Джеймс грубить не стал – Дин, по сути, был неплохим человеком. Джеймс просто объяснил, что с завтрашнего дня уходит с работы. Готов заплатить любую неустойку, но менять решения не намерен.
Ещё один камень перестал обременять душу. Остался один, последний.
Джеймс долго не решался набрать номер Холдена. В какой-то миг он даже малодушно решил, что стоит отступить. Но стоило ему допустить мысль об отмене решения, как палец сам собой скользнул на кнопку вызова. Пошли гудки.
Когда вызов был принят, Джеймс не сразу заговорил.
- Алло, Джеймс ты? Чего молчишь? Давай, скажи что-нибудь. Джеймс?!
- Привет Холден, - произнес Джеймс, чувствуя, как напряжение его отпускает.
- Ну наконец-то! Чертовски рад слышать твой голос! Как ты?
- Я? Я проснулся Холден. Я проснулся…
Артём Кошиков, июнь 2012.