(Из жизни Григория)
Что вы знаете о чечевице? Вернее, что вы знали о ней в далёкие пост-перестроечные годы? Почему-то мне кажется, что представление среднего жителя восточно-европейской части России об этой полезной культуре ограничивалось в то время смутными литературными ассоциациями с постом, розгами и стоянием на коленях на горохе,- словом, с малоприятными, но абсолютно абстрактными понятиями из ушедшей навсегда эпохи гимназистов, кондуитов и Ваньки Жукова. Это сейчас чечевица гордо занимает почётное место в ряду таких полезных для здоровья злаков и бобовых, как булгур, альфа-альфа и, прости Господи, квиноа (а может, хвиноа?!). Такие вот мысли посещали перегретую на солнце Греции голову Григория, лежащего на берегу тёплого августовского моря и вкушавшего все прелести заслуженного отдыха в кругу близких друзей и родственников.
- Не перегрелся ли и вправду ваш Григорий? - спросите Вы, и будете совершенно правы, ибо кому и вправду придёт в голову чечевица, когда в наличии имеются такие куда более привлекательные блюда, как сувлаки, саганаки, долма и эта, как её? – вот-вот, - мусака! Но не торопитесь с выводами, чечевица в голову Григория забрела отнюдь не как кулинарная экзотика, нет, - её роль в этом повествовании гораздо монументальней, она, -хотите верьте, хотите – нет, - является чем-то вроде символа эпохи!
Спешу сразу оговориться, что символом не общенародным (как, скажем, Беловежская пуща, до поры до времени известная лишь зубрами и песней популярного ансамбля Песняры), а чисто камерным, можно сказать, семейным, понятным лишь узкому кругу близких Григорию людей. Как это ни удивительно, чечевица сыграла поворотную роль в жизни Григория и его семьи. Собственно, сам Григорий, как это часто случается, имел к этой истории лишь косвенное отношение, а главным действующим героем довелось быть Григориевой жене, что в общем-то неудивительно, поскольку кто как не женщина играет в семье роль добытчика-собирателя? Поймите меня правильно, я отнюдь не приуменьшаю роль мужчины, но согласитесь, что со времён первобытно-общинных, и, -кто знает?,- неолитических, - мужское участие в добыче хлеба насущного претерпело значительные изменения в сторону абстрагирования от собственно предмета поедания. Короче говоря, мужчина добывает деньги, а жещина (после добывания своей доли денег) использует деньги для добывания продуктов. Вы скажете, что не очень-то сложно сесть на машину и заехать в Перекрёсток по дороге с работы домой, но в то далёкое время, о котором идёт речь, всё было гораздо сложнее, поверьте мне на слово или спросите у оставшихся в живых очевидцев. Тогда, чтобы добыть кусок масла или сыра, бедной женщине приходилось метаться по всей Москве, и, замечу, обеспеченность жён автомобилями была примерно такой же, как сегодня – самолётами Гольфстрим. Что касается сахара – его к тому же выдавали по талонам (для непосвящённых объясняю – это такие кусочки бумаги, которые можно было при удачном стечении обстоятельств обменять на 1 кг сахара). Но это, собственно, необходимое вступление, пора перейти к делу.
История эта произошла в ничем не примечательном магазине на улице Островитянова, куда жена Григория зашла по дороге с работы домой. Сначала заход в магазин предвещал жене большую удачу, сердце её радостно затрепетало при виде висящего на витрине ценника на «сахар-песок, 1 кг 90 коп. По талонам». Она понеслась к кассе, где отдала все имеющиеся талоны плюс соответствующий денежный эквивалент в обмен на чек, и в предвкушении скорой добычи приблизилась к заветному прилавку. За ним стояла неприятного вида продавщица, с остервенением насыпавшая что-то совком в бумажные пакеты. Жена с заискивающей улыбкой робко обратилась к женщине с просьбой взвесить ей оплаченное количество килограммов сахарного песка и протянула чек. Продавщица обернулась с возмущённым видом и процедила сквозь зубы:
- Вы что, не видите, я чечевицу развешиваю!
Жена испуганно оглянулась в поисках не замеченных ею страждущих чечевицы, но не обнаружила таковых, и предложила продавщице прервать благородное занятие на минуточку с целью выдачи ей злополучного песка. Но, судя по всему, песок явно не входил в число приоритетов работницы прилавка, поскольку она не согласилась переключиться, и заявила, что сахар выдавать не будет, пока вся чечевица не будет расфасована. Поскольку чечевицы было много, ожидание могло затянуться на неограниченное время. Сзади образовалась очередь из людей с чеками, причем все они мечтали получить сахар, а не чечевицу. Это нимало не интересовало неприятную продавщицу, совок мелькал быстрее рук Мамлакат Наханговой (передовая сборщица хлопка сталинских времён), и ряды пакетов с чечевицей заполнили всё пространство за прилавком. В очереди началось брожение, самые решительные во главе с женой предложили позвать заведующую. Продавщица злорадно сообщила, что заведующей нет и в обозримом будущем не будет. Зажмурившись от ужаса, мужчина в очках и с портфелем попросил жалобную книгу. Очередь частично поддержала, частично осудила просьбу как чересчур смелую. Продавщица швырнула совок на прилавок и удалилась в подсобку. Очередь взволнованно обсуждала возможные варианты развития событий. Когда продавщица появилась вновь, все облегчённо вздохнули, но, как оказалось, напрасно.
- Достали вы меня, - скорбно констатировала продавщица, положила жалобную книгу на прилавок и ушла навсегда, хлопнув дверью.
Очередь разошлась, несмотря на чеки, отпуская нелецеприятные замечания в адрес жены и интеллигента в очках, отчаянно писавших что-то в книгу жалоб. Жена вернулась домой в слезах, и с того дня слово «чечевица» стало использоваться в семье Григория как имя нарицательное при описании соответствующих ситуаций, которых – увы! – случалось больше, чем хотелось.
Одна из них (случившаяся, впрочем, задолго до чечевицы, но получившая это имя пост-фактум) приключилась в очереди в пункт по приёму стеклотары в холодный ноябрьский день. Григорий с женой, в ту пору бедные (в смысле денег) научные сотрудники, отстояв на пронзительном ветру несколько часов, уже теряли чувствительность в членах, плохо защищённых от холода, но не теряли надежды на получение нескольких рублей взамен на рюкзак и сумку накопленных банок и бутылок в поддержку тощего семейного бюджета. Когда вожделенная дверь в пункт уже была совсем близка, на крыльце появился не вполне трезвый приёмщик и сообщил, что прекращает приём посуды в связи с одному ему известными обстоятельствами. Жена разрыдалась, Григорий, тоже не вполне трезвый, но резко протрезвевший, отправил её домой, а сам под осуждающими взглядами очереди, надеявшейся неизвестно на что, методично перебил у помойного бака все до одной банки и бутылки. С тех пор вся стеклотара по уговору незамедлительно отправлялась в помойку.
- Позвольте, но причем здесь Греция и пляж? - спросите Вы. Дело в том, что Григорий как раз обдумывал, можно ли в разряд чечевицы отнести событие, имевшее место накануне, совсем в другую эпоху, в другой стране, при обстоятельствах казалось бы исключающих появление этого зловредного, но, как оказалось, вездесущего бобового. Как уже было обозначено, местом действия был пляж рядом с прекрасным пятизвёздочным отелем на одном из прекрасных греческих островов. Всё было прекрасно в этом отеле и в Греции вообще, и на этом острове в частности, может быть, даже слишком прекрасно, как это иногда случается. Может быть, именно поэтому компания русских друзей, приехавших в этот прекрасный отель из России и других стран, решила отметить какую-то знаменательную для себя дату не в прекрасном ресторане отеля, а в довольно-таки паршивой забегаловке на пляже в непосредственной близости. В качестве оправдания столь опрометчивого решения могу сказать, что располагалось заведение прямо на берегу моря и предлагало только что выловленных соблазнительно-крупных креветок с немудрящим салатом и дешёвым домашним вином. К тому же не возбранялось употребление каких угодно собственных напитков. Компания, куда входили несколько супружеских пар вместе с малолетними детьми была расслаблена приятным отдыхом и ставшими уже привычными гостеприимством и честностью греческого населения. Поэтому, когда разносящий закуску человек с хитрыми глазками и лоснящимся лицом несколько раз повторил невнятную фразу по поводу «рашен дринк-дринк», поначалу никто не обратил на неё внимания. Однако вскоре стало очевидно, что число поданных креветок (а оплата шла по их количеству) оказалось значительно меньше заказанного, а в ответ на просьбу донести оставшихся, вышеупомянутая фраза была повторена снова в том смысле, что рашен уже ничего не соображает, когда «дринк-дринк». В принципе, компания уже была вполне сыта, но затрагивание национальных корней обидело, к тому же никто не был пьян настолько, чтобы не понять, что речь идёт о наглом грабеже. Впрочем, все, кроме жены Григория были ещё настроены благодушно, и столь же благодушно попытались объясниться с хозяином заведения, который оказался не греком, а турком. Ко всеобщему удивлению он ответил грубо, предложив заплатить и убираться вон, опять же упомянув всуе русское происхождение присутствующих.
Дальнейшее в памяти Григория прокрутилось, как лента ускоренного кино: его жена, раскрасневшаяся в праведном гневе и прекрасная, как Боадицея, наступающая на турка, его друг и соратник по бизнесу недвусмысленно угрожающий сравнять с землёй ничтожный гриль-бар, по стоимости не сравнимый даже с часами на его запястье, испуганные лица детей и женщин, его собственная рука, нащупывающая тяжёлую стеклянную пепельницу, стайка испуганних англичан неожиданно выступивших с заявлением, о том, что их тоже неоднократно здесь обсчитывали... Удивительно, что до потасовки и вызова полиции всё-таки не дошло, хотя Григорий вполне реально представил себе возможность и такого финала. На деле всё закончилось прозаичней – деньги были заплачены, и компания вернулась в отель как бы ни с чем.
До конца отпуска событие обсуждалось со смакованием подробностей и с явным сожалением, что не удалось всё-таки врезать турку. Потом все разъехались по домам, и вроде всё уже забылось, когда полгода спустя Григорий получил мэйл от жены своего соратника с комментарием, что, мол, трепаться-то вы горазды, а решает-то всё на самом деле профессиональный подход. В мэйле дирекция того самого отеля благодарила за полученный сигнал и сообщала, что в связи с санитарным состоянием не соответствующим нормам гриль-бар на соседнем пляже закрыт. Этот досадный инцидент позволил, впрочем, приобрести давно желанный участок пляжа для расширения территории отеля.
- Конечно, легко бороться с чечевицей, когда в обществе на твоей стороне закон, справедливость и просто здравый смысл, но ведь не все же решаются! А может, всё-таки надо было врезать тому турку...
Октябрь 2010