Подружки у Вероники, конечно, были. Она с ними даже одежку для пупсов шила. Могла и кукольное жилище обустроить. Получалось очень даже уютно. Но вот играть в дочки-матери не умела. То ли дело в войнушку с мальчишками. Она среди них была своим парнем. Одним словом - пацанка. Друзья ее даже девчачьим именем не называли:
- Ник, айда на автобусах кататься.
- Денег нет, - разводила руками Вероника.
- А кто про них говорит? Мы не в автобусе поедем, а сзади.
И однажды показали, как лучше зацепиться за бампер. Был вечер. На окраине города, где они жили, машины в это время уже не ездят. Только изредка до конечной остановки доезжает рейсовый автобус. Дождавшись его, они прицепились. Ноги скользили по накатанной снежной дороге. Было весело, но когда водитель, отъехав от остановки, стал набирать скорость, она струсила и отцепилась. Пацаны не уехали, не бросили ее одну. Она виновато смотрела на них:
- Сдрейфила.
- Да ладно тебе. Мы в первый раз еще меньше проехали.
В принципе трусихой-то она не была. Вот на дерево залезть или на крышу сарая – это, пожалуйста. Но прыгать с такой высоты вслед за ними все же боялась. И снова они над ней не смеялись. Ей вообще многое прощалось. Но Вероника все девчачье от мальчишек тщательно скрывала. Только, когда оставалась наедине с собой, позволяла мечтам уносить себя в замки и дворцы. Представляла себя принцессой в длинном пышном платье с маленькой блестящей короной в пышных светлых кучеряшках, вместо взаправдашних выцветших тонких косичек. А рядом обязательно был принц. Он нежно смотрел на Веронику и восхищенно говорил: «Принцесса, вы прекрасны!» Он и сам был красавцем. Непременно в бархатном камзоле, с пышным кружевным жабо, приколотым к белоснежной рубашке огромной изумрудной брошкой. Изумруды она видела в книжке про царя Салтана. Очень они ей понравились. Еще там была царевна Лебедь. Решив, что такой красивой она никогда не станет, даже когда вырастет. Вероника очень обиделась на Пушкина: «Зачем такую красивую придумал?» Книжку спрятала подальше, чтоб на глаза не попадалась, а Пушкина с тех пор просто не любила. Мама особо не ругала ее за дружбу с мальчиками и пацанское поведение, но в семь лет почему-то отдала в танцевальный кружок. Несколько лет на каждом занятии ей вдалбливали:
- Держи спинку ровно. Что ты, как медведь, косолапишь, - и, что особенно раздражало Веронику, - улыбаемся, девочки, улыбаемся!
В итоге, когда она выросла, то из журавленка с тонкими ножками, превратилась в этакую павушку-журавушку. Вот только отношения с мужчинами не складывались. Они видели в ней неприступную крепость. Спина прямая, плечи развернуты, подбородок чуть приподнят. Все вместе выглядело так, будто она гордячка. Редко кто отваживался пригласить ее на свидание. А смельчаку, которому все же удавалось завоевать ее сердце, тоже приходилось не сладко. Вероника утратила способность быть своим парнем, но мужчин понимала лучше, чем женщин. Надо сказать, что с мужем ей все же повезло. Он от природы был неплохим психологом и, подобрав однажды ключик, так построил отношения в семье, что, похоронив его, она и не помышляла о другом мужчине.
Несколько лет одиночества сделали ее сентиментальной. И, когда Вероника познакомилась с Арсением, ее подкупили его нежность и романтичность. Оставаясь одна, она удивлялась: «Зачем мне это надо?» Понимала, что долго не выдержит мягкость его характера – не для нее это. Ей нужен уверенный, смелый мужчина. А этот... Устанет от ее прямолинейности и принципиальности и когда-нибудь просто сбежит. Но, как только слышала его голос, или читала смс, забывала все доводы разума и трезвые рассуждения. Ее истосковавшаяся душа взлетала и парила в мечтах. А, может, все было намного проще? Он сумел подарить ей ту детскую мечту:
- Принцесса, ты такая... Таких больше нет.
Именно эти слова говорил ей тот принц с изумрудной брошкой на кружевном жабо. Только тот, из детской мечты, увозил ее в свой великолепный дворец, а этот... Как и предполагала Вероника – сбежал. Даже не попрощался. Ей, как принцессе, можно было все. Она, воспользовавшись этим правом, несколько раз позвонила ему. Но принц не ответил. Тоска заставляла снова и снова брать телефон в руки, но гордость победила. Вероника не удаляла его номер из телефонной книги лишь потому... Да неважно почему. Может, надеялась на что-то. Надеяться можно всем. И даже принцессам.
Приближалось 31 декабря. Были куплены все обычные продукты, наряжена елка, развешена на окне гирлянда. Вероника крошила оливье и вспоминала, как ровно год назад Арсений позвонил именно в тот момент, когда куранты начали свой праздничный перезвон. Она удивилась. Ей точно было известно, что на праздники к нему приехала жена. Поэтому совершенно не ожидавшая звонка Вероника, ошеломленно слушала Арсения. Сначала поздравил ее, а потом, называя самыми ласковыми словами, объяснялся в любви. Счастливая Вероника, забыв обо всем на свете, отвечала ему тем же.
А сейчас, размешав салат, занялась другими деликатесами. Делала все машинально. Несколько месяцев молчания вытравили из нее не только радость, но и надежду. Не успела пристроить противень на стол, как зазвонил мобильник. На экране высветилось «Сенечка». Удивление, волнение, возмущение, сарказм. Все эти чувства она испытала одновременно. Пока решала для себя очень важный вопрос: отвечать или нет, телефон замолчал. Чтобы немного унять бешено колотившееся сердце, Вероника закурила. Не успела положить зажигалку, как телефон вновь затрезвонил. Она взяла трубку. Не произнесла ни слова. Даже обычное «алле» не сказала. На том краю сотовой сети тоже молчали. Но, видимо, сообразив, что соединение произошло, Арсений заговорил:
- Принцесса.
Вероника упрямо молчала.
- Вероничка, здравствуй.
Она ответила одним словом:
- Здравствуй.
Арсений не стал ходить вокруг да около:
- Прости меня. Я - кретин. Думал, смогу забыть тебя. Не получается.
Вероника молчала. Не услышав ответа, он забеспокоился:
- Ты здесь?
- Да, я слушаю.
- Понимаешь, так получилось, что сначала навалились проблемы, а потом... Как-то неловко было.
- Сейчас стало удобнее?
- Солнышко, я, правда, не мог.
- Невозможно позвонить только с того света, - жестко парировала Вероника, - нашел же ты возможность позвонить в новогоднюю ночь, когда рядом была жена.
- Она в это время смотрела салют возле окна. И ты прекрасно знаешь, какие у нас отношения. Мы только создаем видимость того, что у нас семья. Ей был безразличен мой звонок.
- Это ваши взаимоотношения. Меня они не касаются. Но зато касается твое молчание.
- Мне было не очень приятно рассказывать о том, что случилось.
- Или просто не доверял, - не унималась она.
- Девочка моя, ты же знаешь мою позицию: мужчина должен сам решать свои проблемы.
- Решил?
- Не совсем.
- А что же тогда звонишь? Или надумал все-таки поделиться ими?
- Мне всегда нравилось смотреть на тебя, когда ты злишься, - Вероника почувствовала по интонации, что он улыбается, - твои полеты на метле меня… возбуждали.
- А метла сломалась, - она уже не скрывала иронию, - видимо, от частого употребления рассыпалась.
- На чем же ты сейчас летаешь?
- Пришлось смастерить новую. С бо;льшим ресурсом.
- Солнышко…
- Скажи, зачем ты звонишь? - перебила его Вероника, снова заговорив резко.
- Хочу, чтобы ты меня простила.
- Это для тебя важно?
- Да.
- Ты прощен.
- Так звучит, что я не чувствую этого.
- Я действительно тебя простила. Дальше что?
- Я хотел бы приехать?
- Зачем?
- Как зачем?
Голос у Арсения был не просто удивленным, каким-то оторопелым. Вероника улыбнулась:
- А ты что, хотел, чтобы я после всего, восприняла твое желание с восторгом? Может, я должна от радости запрыгать и захлопать в ладоши?
- Ты не хочешь меня видеть? - скорее утвердительно произнес Арсений.
- Сначала поинтересовался бы, как я жила все это время. Хотя бы ради приличия.
- Прости, разволновался...
- А, знаешь, я с самого начала знала, что ты рано или поздно сбежишь.
- Я не сбежал, - возмутился Арсений, - у меня действительно были проблемы.
- Можно было предупредить, что какое-то время ты будешь отсутствовать. А так мне пришлось придумывать разные оправдания, одно нелепее другого. Даже не зала жив ли ты.
- Я пытаюсь исправить свой промах.
- Я перестала тебе доверять, - отрезала Вероника, - уверена, что, если у тебя снова возникнет проблема, ты опять исчезнешь. И опять молча.
- Я многое понял за это время.
- Я тоже.
- Принцесса…
- А вот тут ты абсолютно прав, - она снова не позволила ему высказаться, - я действительно принцесса. Беда в том, что ты не принц, а скорее, - помолчала, подыскивая нужное слово, - ты оказался той самой горошиной, которая мешает мне спокойно спать.
- Могу предложить еще пару тюфяков, чтобы не чувствовать ее.
- Будет достаточно забыть о твоем существовании. А тюфяки прибереги для своей проблемы.
- Ты не такая жестокая, какой хочешь сейчас казаться.
- Видимо, учитель был хороший.
- Дай мне шанс. Пожалуйста.
- Сенечка, - немного ехидно сказала Вероника, - мы разговариваем битый час, а ты так и не озвучил свою проблему. Либо ты мне не доверяешь, либо она надуманная.
- Значит, нет?
- Мне жаль, что ты напрасно потратил столько времени на разговор со мной.
- Я могу хотя бы звонить тебе?
- Запретить не могу. Но и обнадеживать не буду, - понимая, что еще немного, и ее гордость сдаст свои позиции, Вероника поспешила попрощаться, - удачи тебе. Пусть в новом году проблемы не докучают тебе очень сильно.
Отключив телефон, она поднялась, чтобы заняться, наконец-то, окорочками. Но снова, обессилено опустилась на табурет. Она не злилась. Ей не хотелось плакать. Апатия навалилась на плечи и мешала дышать. Вероника закурила. После нескольких затяжек вдруг что-то изменилось. Захотелось швырнуть телефон в стену с такой силой, чтобы он разлетелся на миллион осколков. Но вместо этого она открыла список абонентов, нашла его номер, стерла имя «Сенечка». И сразу же вписала другое. Теперь, если ему вздумается позвонить, на дисплее высветиться «Горошина».