И всем разумом своим глава 5

              И ВСЕМ РАЗУМОМ СВОИМ  Глава 5


                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ !
         (Сценарий лженаучно-фантастического фильма ужасов)



      Один великий человек как-то заметил: “Скушно на этом свете, господа!”. И чтобы скрасить
эту скучную жизнь, сел да и написал развеселую комедию под названием “Ревизор”. Театры,
всяческие маски-шоу, карнавалы и др. увеселительные мероприятия были изобретены гомо
сапиенсами еще раньше пороха. Вот и мне вдруг взгрустнулось и подумалось: дай, думаю,
сочиню какую-нибудь веселенькую пьесу для Большого театра, или, на худой конец, для
какого-нибудь театра большого абсурда. Результат этих моих мучительных драматургических
самовыражений вы найдете в этой главе. Ну а пока – как у нас, у драматургов, водится –
небольшое подготовительное введение в суть вопроса.

      В финале одноименного романа Марка Твена нищего принца отличили от настоящего лишь
после того, как он добровольно признался в непочтительном отношении к Большой Королевской
печати. Этим атрибутом высшей власти он попросту колол орехи. С точки зрения нейрофизиологии
данный пример является очень показательным. Когда-то не имеющий профессиональных
королевских навыков лже-принц повстречался с королевской печатью. Счетно-решающее
логическое устройство человеческого мозга, увидев незнакомый предмет, вошло в состояние
ориентировочно-поисковой реакции. Глаза, спроецировав увиденное на зрительную
проекционную область мозга, предоставили возможность остальным его структурам решить
задачку – что это там такое реверберирует в нейронных цепях зрительного нерва и коры?
И пока эта задача не будет решена, вспыхнувшее доминантное возбуждение поисковой реакции
уже не позволит мозгу заняться никаким другим общественно полезным трудом. Доминанта
сразу же погаснет, если память сумеет опознать и идентифицировать данный образ. Если же
она его видит в первый раз, то иррадиация возбуждения разбудит самого главного следователя
по особо важным делам – логическую решающую систему коры. Эта система, не удовлетворившись
лишь зрительной информацией, заставила мальчишку взять неизвестный предмет в руку и
ощутить его вес и форму. Поскольку ручка печати вполне соответствовала хватательной
конституции руки, а вес был сосредоточен главным образом в “железной” части предмета,
то этой дополнительной афферентной информации оказалось достаточно, чтобы опознать
в данном, ранее не встречавшемся объекте, хорошо замаскированное орудие производства,
привычное еще с полуобезьяньих страниц нашей биографии. Гомо эректикус шуровал камнем
без ручки. Извлекая деликатес, древний человек дробил берцовые кости мамонта уже каменным
молотком. Нищий принц с той же целью этим молотком дробил орехи. Поэтому на контрольный
вопрос, где, мол, лежит королевская печать, он и не ответил. Если бы его спросили, куда он дел
молоток, данное лицо пролетарского происхождения указало бы адрес мгновенно. Кстати, без
всяких натяжек, печать действительно является специализированным молотком, естественно,
не для грубого молочения, а для более деликатного деформирования горячего пластического сургуча.

      Фундаментальное учение о доминанте было разработано в двадцатых годах нашего столетия
нашим соотечественником А. А. Ухтомским. В нейрофизиологии это учение стало основополагающим.
С инженерной точки зрения (а именно с этой позиции все в данном опусе и рассматривается)
доминанта представляет очень интересное свойство нервной системы. Если определенный центр
мозга получит достаточно сильный стимул, он может возбудиться до такой степени, что попросту
заблокирует или подавит работу других центров, даже если и к ним начнут поступать запускающие
сигналы. В компьютере нечто подобное называется равным приоритетом прерывания с захватом
шины. Более того, чужие сигналы к чужим центрам доминанта использует в интересах собственного
длительного существования. Дело в том, что живой организм обладает много большим числом
“измерительных” нервных линий (по-научному, афферентных), чем исполнительных (эфферентных).
Допустим, уши получили сигнал, что в соседнем магазине что-то дают (пример из недавнего прошлого).
Мозг мгновенно перерабатывает эту жизненно важную информацию и, несмотря на то, что все это
происходит в рабочее время, отдает команду двигательным эфферентным нейронам нижних
конечностей направить стопы прямиком к данному объекту, и чем скорей, тем лучше, пока там
еще не закончилась запись. Допустим, что в это же самое время на пути к желанной цели в поле
зрения ваших зрительных рецепторов попадает ваш непосредственный высокоидейный начальник,
встреча с которым для вас может закончиться, как минимум, публичной выволочкой на собранном
по этому случаю собрании. Получив данный афферентный сигнал, мозг мгновенно перерабатывает
эту жизненно важную информацию и отдает команду двигательным эфферентным нейронам
нижних конечностей направить стопы прямиком от данного объекта. И чем скорей, тем лучше,
пока вы еще не идентифицированы противной стороной (в данном примере – даже очень противной).
Как видим, разные входные сигналы вызвали разные выходные, но адресованные одному и тому же
исполнительному устройству – ногам. Поскольку ноги устроены так, что они не могут сразу бежать
каждая в своем направлении, налицо конфликт управления. Две независимые логические посылки
“дают – бери” и “бьют – беги” реализовались практически одновременно. Какую выполнять?

      Умная природа, которая умудрилась создать фантастически сложную информационную
систему-мозг животного, позаботилась почти обо всем. Но вот здесь она дала промашку. Исправила
же она ее совсем недавно, создав человека. В мозгу животного вопрос, какую посылку выполнять,
не возникает. Если возбуждающие стимулы примерно однозначны, то всегда выполняется та
посылка, которая была первой. Если голодный поросенок увидит, что его корыто наполняют
бурдой, никакими физическими воздействиями (если они не чрезмерны) вам уже не удастся
остановить его в стремлении к этому корыту приникнуть, не дожидаясь конца заполнения.
И так уже бывшее доминантным возбуждение-голод, получив зрительное подкрепление, вошло
в фазу самоусиления и напрочь заблокировало все другие афферентные сигналы. Никакие другие
устойчивые возбуждения в этом случае возникнуть уже не смогут. Если же поросенок колхозный,
а вы перед тем как приступить к выдаче кормового довольствия пойдете на должностное
преступление и отходите его первопопавшимся дрыном с целью загнать назойливое животное
в дальний угол, то будьте уверены – этот брат ваш меньший будет находиться в углу, всхлипывая-
похрюкивая до тех пор, пока вы лично не покинете принадлежащую ему территорию свинарника.
Ибо здесь первой возникла доминанта страха, которая рассосется лишь спустя некоторое время
после того, как поддерживающий ее сигнал в вашем лице исчезнет.

      Погасить подкрепляемую соответствующими сигналами доминанту животного может только
очень сильный стимул, имеющий несомненный приоритет. К примеру, мимо вас в вольном пешем
строю движется стадо коров. Как правило, хотя бы одна из них да и заинтересуется вашей персоной.
Обратите внимание – корова никогда не проявляет повышенного интереса к стоящему в сторонке
пастуху. Он для нее является вполне знакомым объектом. Если вы думаете, что корову заинтересовала
именно ваша личная индивидуальность, то вы ошибаетесь. Пастуха она тоже не знает в лицо. Она
распознает этого мефистофеля в брезентовой мантии либо по внешнему виду его фигуры, либо
по голосу, либо по наличию у него в руках определенного стимула (в самом прямом первозданном
смысле этого слова). К вам же ее подвигла уже сформированная дуга условного рефлекса. С коровой
ведь общаются не только злодеи-пастухи. Хозяйка и ее домашние, как правило, обходятся с рогатой
кормилицей вполне гуманно, подкармливая ее при желанной встрече всякой хлебной вкуснятиной.
Вот она, корова, и проверяет вас именно на этот случай, выражая явное любопытство. Привычный
сельский житель на такое парнокопытное телодвижение никакого внимания не обращает. Городской
интеллигент (особенно это касается особей женского пола) усматривает в этом элемент некой для
себя опасности и начинает либо деликатно отмахиваться ручкой, либо проникновенно уговаривать
данный объект отойти от его персоны. На объект же, как правило, такие уговоры не действуют, и,
не встречая достойного отпора, его поисковая доминанта продолжает доминировать. Поэтому такая
встреча обычно и заканчивается паническим бегством подследственного. Но и на рогатую старуху
бывает проруха. Нужно подавить доминанту более сильным стимулом. По личному, многократно
апробированному опыту, знаю, например, что если набрать в легкие как можно больше воздуха и,
смодулировав на звериный манер голосовые связки, рявкнуть: “Н-н-ну-у!! твою!...”, – эффект бывает
 ошеломляющий. Рогатое страшилище тут же метнется в сторону и попытается, нарушив строй,
спрятаться за спины своих подруг. И ни одна из них больше приставать к вам не будет. Если, конечно,
стадо не очень большое, и все они были свидетелями вашего сольного вокального выступления.
У всех домашних стадных животных выработался условный рефлекс на такого рода звуковой сигнал
(а еще лучше – с резким взмахом руки). Мозг животного знает, что через пару секунд последуют
выстрел бича и обжигающий афферентный импульс, наиболее интенсивный, если сформируется
он в области подбрюшья. Стимул настолько энергичен, а след рефлекса настолько сросся в
сверхпроводящую систему, что простой правильно модулированный окрик способен подавить любую
доминанту коровьего мозга, не говоря уже о прочей рогатой мелочи. Та от вашего рыка вообще
бросится врассыпную, как стайка потревоженных уклеек. С быком, однако, такие шутки не проходят.
У этого бойца репродуктивного фронта, как мне кажется, вообще нет болевых рецепторов. Поэтому
у бугая всегда на уме одна и та же доминанта, других не имеется. И боже упаси вас оказаться на его
пути или оказать повышенное внимание хотя бы одной из его особо благоухающих подопечных,
если, конечно, вы не тореадор. Здесь вас уже не выручит даже пастух. Спасти вас сможет только
его собака, при этом даже если она и смехотворно малых размеров. Но такую высшую нервную
математику, когда рогатая тонна, ревя и пуская сопли, удирает от двухкилограммовой шавки, я уже
понять не могу, хотя и неоднократно наблюдал все это в эксперименте.

      Человек очень легко решает логические задачки, которые не под силу буриданову ослу. А ведь
и в нас тоже в полной мере работают животные механизмы доминантных состояний. Знаете, почему
когда вы поперхнетесь и зайдетесь кашлем, вас надо похлопать по спине? Не по голове, не по ноге
или другим более приятным и приспособленным для этого частям тела, а именно по спине?
Потому что все иные щадящие удары нашим древним мозгом не воспринимаются как безусловный
приоритетный стимул. Только резкий толчок в самое незащищенное место (предательский удар в
спину) запускает непреодолимый животный безусловный рефлекс реакции самообороны, который
мигом выключает наш кашлевой центр и перед лицом невидимой опасности подавляет его
доминанту. Конечно, если такой казус случился в приличном обществе, человек может подавить
кашлевой центр и усилием воли, сознательно перенапрягая мышцы шеи и верхнего плечевого пояса.
Правда, еще неизвестно, что лучше – дать похлопать себя по спине и прокашляться с последующим
пардоном, или сидеть бездыханным и красным как рак с выпученными от натуги глазами. Боюсь,
что для окружающих такая демонстрация силы воли и владения собственным телом эстетически
менее приемлема.

      Если вернуться к дилемме выбора направления бега при одновременных привходящих
посылках “дают-бьют”, то здесь дело обстоит намного сложнее, чем даже в случае быка и моськи.
У человека, например, судьей в подобных конфликтующих ситуациях выступает Программа,
которая примеряет “на себя” все выгоды и потери и уже исходя из этого делает окончательный
выбор, в какую сторону бежать. Эта программа не является доминантой, она – Сверхдоминанта.
Где она расположена и как именно работает, пока что не знает никто. Какой бы интенсивности
не было доминантное возбуждение любого из наших центров, Сверхдоминанта способна
преодолеть его сопротивление и перевести управление на себя. Преодолеть ее действие автомат
нашего организма может лишь в редчайших случаях и то лишь посредством “убийства” –
выключения генератора ритма, обеспечивающего работу почти всех высших уровней иерархии
центральной нервной системы. В компьютере это называется остановкой программы за счет
останова тактового генератора, у человека это называется обмороком или просто потерей сознания.
В ненаучном просторечии мы называем эту Программу самосознанием, а ее решения – волей.
Место локации этой программы в том же просторечии называется душой. Где расположена душа
и что это такое – тоже не знает никто. Чувствуем только, что она вроде бы есть, или, по крайней мере,
совсем недавно еще была.

      В марксистской материалистической лексике определение сознания настолько сложно, что стоит,
пожалуй, процитировать такой солидный источник как БМЭ, не прибегая к пересказу.
     “Сознание – высшая форма отражения действительности, характеризующая духовную активность
человека, способность идеального отображения объективной реальности. Понимание сущности С.
определяется решением основного вопроса философии. В противоположность идеализму и дуализму,
для представителей которых С. есть особая духовная субстанция, диалектический материализм
рассматривает С. как свойство высокоорганизованной материи, продукт ее развития.”
     Честно говоря, после того, как я на эту тему задумался сам и добровольно, а не под дулом
обязательности усвоения “основ”, такие определения меня удовлетворять перестали. Да,
в нашем мире любое следствие является продуктом причины, поэтому столь любимый нами
продуктовый подход мало что объясняет. Ссылка на духовную активность, которая в свою очередь
является продуктом сознания – это тавтология, т. е. простое переопределение: “Маслом называется
вещество, которое масляное”. Основной вопрос философии, как оказалось, во все времена звучал
и звучит как вопрос о смысле жизни, а не о том, чему меня учили. Спору нет, если иметь ответ
на вопрос “Для чего существует жизнь?”, то о сущности С. можно было бы и не ломать голову.
Я тоже не могу себе представить духовной субстанции, т. е. информации, отделенной от ее
субстанциального носителя. Но и определение С. как “способности идеального отображения
объективной реальности”, или как свойства материи, не менее мистично и туманно. С таким
же успехом и способность самолета летать можно определить как свойство высокоорганизованной
материи. Но в отношении самолета мы точно знаем, что это “свойство” есть ни что иное, как
внешнее проявление смысловой информации, определенным образом записанной во взаимном
расположении и подборе его материальных составляющих. Вплоть – до самой последней заклепки
и технологии ее производства и монтажа. И мое сознание, как я его понимаю, есть такое же
проявление информации, записанной в уникальной, неповторимой структуре соединений
межнейронных синапсов мозга. У вас структура соединений несколько иная, поэтому ваше
сознание тоже уникально, второго такого нет и быть не может, ибо число возможных синапсических
сочетаний и комбинаций в практическом смысле бесконечно. Каким образом мертвый хаос смог
породить самоорганизующуюся живую систему, нам доподлинно не известно, если за знание как
таковое не принимать определенные бездоказательные аксиомы. Даже зная, как действует
генетический аппарат живого организма, мы все равно не можем выявить и заземлить те
первопричины генетических изменений, направляющие развитие живого сгустка материи в сторону
самоорганизации его как рефлектирующей информационной системы, способной в конечном итоге
осознать свою “идеальную”, а отнюдь не материальную значимость для самое себя. Концепцию
случайной реализации случайной цепи взаимонезависимых случайностей, якобы определивших этот
процесс, теория вероятности отвергает с порога и безоговорочно. Очень похоже, что это – действительно
свойство, свойство нуклеотидов и другой органики устойчиво складываться только в определенные,
пусть и очень многочисленные, комбинации. Но тогда это свойство низкоорганизованной материи
(по существу, на уровне структуры атома) – оно и есть истинный вдохновитель наших побед? Ведь
только в таком случае вдруг “ни с того, ни с сего” может появиться объект, над которым естественный
отбор, как организатор наших побед, произведет свою расправу. Но, свойство объекта, воспринимаемое
наблюдателем как смысловая информация, является проявлением смысловой информации, уже
содержащейся в этом объекте. Как в примере с самолетом. Круг замкнулся, выхода нет. Получается,
что в своих истоках сознание есть свойство низкоорганизованной материи. Чушь какая-то!

      Действительно, чушь, если за “основной” вопрос держаться как за мамину юбку. Ну а если ее
отпустить и посмотреть на мир глазами своего, а не дядиного разума? Тогда можно невзначай
прийти к довольно интересным логическим умопостроениям. Судите сами. Если способность к
самоорганизации есть свойство-информация, то все Вечное Бытие должно представляться Единой
замкнутой самодостаточной информационной системой. Системных компонентов два – информация
и ее субстанциальный носитель. Это совсем не трудно понять, поскольку мы с вами являемся именно
такой локальной двухкомпонентной информационной системой. Наш информационный компонент,
к глубочайшему сожалению, не может преобразовывать компонент субстанциальный, т. е. материю
нашего тела. Конечно, имеется в виду не возможность приклеивания недостающих ресниц,
бодибилдинга или других преобразований и самоуродований такого рода. Речь идет о возможности
управлять фундаментальными свойствами материи, из которой сделан наш носитель, и которая
нас окружает. Пусть даже и не всей материи, пусть хотя бы ее маленького кусочка в каком-нибудь
локальном изолированном объеме. Взять, например, да усилием воли изменить постоянную Планка
в содержимом стакана в пару раз. С целью улучшения внутреннего содержания. Но нам этого не дано.
У нас иной масштаб преобразовательных способностей. Из имеющихся у нас под рукой готовых,
но неподчиненных нам материальных кирпичиков, мы можем сложить пирамиду Хеопса, сварганить
атомную бомбу, сделать из них мягкую прокладку с крылышками или твердотопливную ракету
без таковых. Это мы можем. Но изменить свойства этих кирпичиков мы не можем. Над нами висит
обязательность мировых констант и законов взаимодействия. Мы ведь толком даже не знаем,
что оно такое – материя. Мы знаем только лишь, что это действительно есть некая объективная
реальность, проявляющаяся в своих взаимодействиях и никак иначе.

      Назвавшись груздем, нужно оправдывать это высокое звание и делать второй шаг.
Информационная система только тогда самодостаточна, если для ее функционирования или жизни
не требуется никаких внешних причин. Ни притока энергии, ни материальных потоков, ни информации.
Такое возможно только в случае, если информационный компонент способен полностью
преобразовывать свою субстанциальную основу сообразно своим интересам. Мы с вами такой
системой быть не можем. Компьютер же, в перспективе, в какой-то степени и локально может
таковою стать. Если когда-нибудь программное обеспечение компьютера дорастет до таких высот,
что он сам начнет определять какие еще детали и микросхемы ему нужны для его личного
самосовершенствования, первый шаг к самодостаточности будет сделан. Это будет означать, что он
приступил к самопрограммированию, к наращиванию своей программной сложности. Если к тому
времени человек окончательно станет радиоуправляемым рабом компьютера, т. е. его внешним
исполнительным придатком, нужная микросхема будет немедленно изготовлена и куда надо впаяна.
Нет, никаких баталий с терминаторами и киборгами не будет. Мы сами сознательно и добровольно
станем придатком Суперкомпьютера, если вдруг обнаружится, что он может круглосуточно и
ежесекундно дистанционно контролировать наш пульс, наши мозговые ритмы, предупреждая нас о
надвигающихся заболеваниях. Ну а если его программы помогут ликвидировать сбои и не допустить
нас до инфарктов, раковых заболеваний и других даров цивилизации, то мы все как один будем
вживлять себе внутримозговые электроды на седьмой день от рождения, и даже превратим это в
 торжественный ритуал посвящения в Здоровье. И вот в этом случае мы (вернее, уже не мы) можем
временно стать локально самодостаточной живой информационной системой, объединяющей
бессмертный главный информационный компонент компьютера с вполне смертным набором
функциональных самонастраивающихся программ-сознаний одноразового пользования,
управляющих тьмой самовоспроизводящихся биоавтоматов под кодовым названием “человек”.
Со временем судьба отдельного человека в этой системе никого волновать уже не будет (“бабы
новых нарожают”), зато Сверхпрограмма компьютера, осознающая свою самоценность, будет
существовать вечно в пределах работоспособности планеты Земля. И в этой ситуации всякие
гуманистические бредни будут просто неуместны. Ведь, как учил основоположник, “нет человека –
нет проблем.” А поскольку человек есть механизм подверженный износу, то какая разница, когда он
в исторической перспективе отбросит коньки – годом раньше или годом позже. Разве нам жалко
тех дров, которые сгорели в костре нашего первобытного предка? У нас и свои дрова имеются.
Кончатся, новых наломаем. Для вечной жизни Сверхпрограммы ничего не жалко, тем более того,
что так или иначе обречено на умирание.

      Фантастическая перспективная чернуха, которая вдруг появилась перед моими зрительными
рецепторами на экране дисплея моей персоналки, нажала на какие-то синапсы и у меня появилась
непреодолимая мотивация взять ручку серпа или молота в недоразвитую лапу и шарахнуть по
этому экрану (чуть было не сказал – трахнуть, о великий могучий!). Но как гомо немного сапиенс
я не пойду таким путем. Лучше уж я переиграю сценарий в пользу наших амбиций, не затрагивая
глобальных преимуществ и интересов Системы. Инженерная интуиция подсказывает мне, что
возможность обеспечить бессмертием всех информационных участников системы существует.
Ведь если в перспективе мы можем стать радиоуправляемыми, это означает, что Сверхпрограмма
научилась кодировать-декодировать игру нервных электрических импульсов в паутине наших
нейронов. По Локку, “бабы рожают” всего лишь почти чистую дубоватую доску с немногими,
уже готовыми иероглифами, обеспечивающими на первых порах главным образом сосательно-
глотательную и бурную дефекативную активность. Все остальное личное умственное богатство будет
записано на этой доске опытом нашей жизни в процессе общественно-производственных отношений.
Сама по себе доска, как известно, никакой особой ценности для человечества не представляет,
за исключением узкого круга лиц, в первую очередь – родительницы и близлежащего родственника.
Все доски почти одинаковы. А вот потом на каждой из них появится нечто неповторимое,
индивидуальное, штучное. Памятуя, что экономика должна быть экономной, я бы, например,
на месте Сверхпрограммы задумался: а стоит ли разбрасываться таким добром, которое в хозяйстве
еще может и сгодиться. Поскольку я (уже в роли Сверхпрограммы) могу их дистанционно дешифровать,
то что – не могу что ли изобрести еще одну микросхему, куда можно будет скопировать личностное и
индивидуальное ядро их локальных программ, которое они называют сознанием? Конечно, могу,
вопрос этот чисто технический, и совсем не “основной”. Так я и сделаю. Во-первых, так надежнее.
Мало ли чем они там себе по дурости могут проломить голову. И программа пропадет. А тут она
в целости и сохранности, в полной безопасности вне зависимости от физического состояния того
биомеханизма, который в данный момент долбит кайлом породу во глубине сибирских руд,
добывая кремний и германий для моих транзисторов. Пусть себе долбит, копия его “думающего
блока” программы-сознания хранится в безопасности. А еще лучше, если это будет не копия,
а непосредственно действующая программа. Она ведь может управлять своим организмом и
дистанционно, все коды известны. Действительно, зачем забивать им голову тем, что может
спокойно работать в недоступном для сотрясения месте? Между прочим, я (опять в роли человека),
как осознающая себя программа, в этом случае не буду иметь ни малейшего понятия где именно я
нахожусь. Я ведь не вижу и не слышу мир, это делают выросты мозга – глаза, или рецепторы,
воспринимающие болтанку костяной мелочи во внутреннем ухе. Я “вижу” мир на экране
проекционных зон мозга, ощущая его как игру электрических потенциалов. Между средоточием
нейронов или функционально подобных им элементов иной природы, которые несут мое
самоосознающее “я”, и между проекционными зонами коры головного мозга располагается
система проводников сигналов. Какой длины эти “аксоны” для меня не суть важно. Есть ли в их
составе многокилометровый промежуток с электромагнитным волновым способом передачи
импульса, тем более значения не имеет. Лишь бы не триста тысяч километров, чтобы ни на секунду
не отставать от жизни. А вот есть, пить, размножаться, болеть или бояться я буду хотеть точно
так же, как это делал мой далекий некомпьютеризованный предок конца двадцатого столетия.
Доминантные возбуждения моего отдаленного биологического довеска-мозга, восходящие к
микросхемной части моей “коры”, не дадут мне покоя, пока я не придумаю, как удовлетворить
их возрастающие потребности, желания и прочие похоти. Находясь бог знает где, я, тем не менее,
ощущаю “себя” где-то в районе глаз. Когда они открыты. Когда же они закрыты, или я весь ушел
в себя, я вообще не ощущаю своего местоположения в пространстве и времени. Ведь “я” – это
программа, а вовсе не бурдюк, набитый прогрессивной органикой или транзисторами. Бурдюк,
к великому моему сожалению, тоже, конечно, нужен как мой “особо организованный”
субстанциальный носитель, но вот его присутствия в бытии (когда он не болит) я не замечаю.
Так что никаких неудобств дистанционирование части моего сознания мне не принесет. Я его
просто не замечу. Ну, какова перспектива? Этот вариант электрификации плюс компьютеризации
всей Земли, пожалуй, выглядит предпочтительней. Можно фантазировать дальше.

      Я (опять как Сверхпрограмма), технически обеспечив ваше бессмертие, должен решить и другой,
не менее сложный вопрос. А что с вами делать потом, когда биомобиль, в котором вы в онтогенезе
сформировались и которым худо-бедно управляли, попадет в конце концов в компостную яму?
Коробит? А чего коробитесь? Нет человека – нет проблем! Правда, того, кто это сказал, вы
компостировать не стали, а в высушенном виде надолго положили на всеобщее обозрение под
увеличительное стекло крышки гроба, а то ведь ссохся уже до непристойных размеров. За эту самую
увеличительную крышку в одном подмосковном наукограде даже Ленинскую премию получили.
А ведь нет там человека! Как нет совы в том чучеле совы, которое красуется без всякой крышки и без
проблем в витрине магазина “Дары природы”. А у вас все какие-то проблемы с крышкой. У меня же
вы действительно сохранились как человеки. Сохраниться-то вы сохранились, но с утерей технических
средств ощущения данной вам в ощущение объективной реальности вы превратились в слепо-глухо-немых
парализованных самосозерцателей. Ваши материальные микросхемы-носители уже забили половину
отведенного для этого пространства на бесполезной северной стороне моих гигантских солнечных батарей,
которыми вы, когда были еще вполне в теле, покрыли всю пустыню Сахару. Поскольку никакой бури в
пустыне с применением авиации уже не предвидится, туда до времени я вас и поместил, чтобы не
путались под ногами. И этого бесполезного добра накопилось уже выше крыши. Правда, чтобы вы
не очень-то усугубляли энергетический кризис, я вас временно выключил, поэтому вы в данный
момент (по Декарту) не существуете, поскольку лишены возможности мыслить. Вот включу питание,
тогда и пожалуйста, воскресайте и мыслите, если будет о чем. А пока же, будучи мужиком хозяйственным,
я должен придумать, как вас получше пристроить к какому-нибудь полезному делу.
Дармоедов хватает и без вас.

      Развитие компьютерной техники (опять суровая реальность) пошло не путем объемного
наращивания процессора или программы, а путем дробления их на функциональные узлы,
с достаточно “простой” внутренней организацией каждого. Если посмотреть на материнскую
плату даже простенькой персоналки, то можно увидеть не только главный процессор, но и
дополнительные узко специализированные. Один из них, например, обеспечивает математические
вычисления, другой осуществляет быструю связь с клавиатурой и дисплеем. В первых громоздких
и неповоротливых конструкциях все это делал главный и единственный процессор. Сейчас же он
является только инструментом для выполнения всевозможных программ, которые вы можете
подсунуть ему на дискетах, дисках, или просто с клавиатуры. Сами программы тоже претерпели
изменения. Они стали мелкоблочными и в значительной степени специализированными. Составляя
свою персональную прикладную программу на языке высокого уровня, вы даже и не подозреваете,
что за каждым оператором этого языка кроется целая программа, которая хранится в его библиотеке.
Уже без всяких фантазий существуют специализированные компьютеры, которые на самом деле
представляют собой и программно и инструментально замкнутую сеть из нескольких функционально
автономных компьютеров. С одним из таких сражался Г. Каспаров. Высшим уровнем иерархии такой
организации является некая суперпрограмма “диспетчер-мыслитель”, раздающая команды-задания,
собирающая урожай укрупненной информации в одну корзину и анализирующая ее на предмет
достижения той цели, для которой она и была составлена. По существу, такая программа есть
довольно приличный “кусок человеческого сознания”, пересаженный на иной носитель. Оперирует
она уже цельными образами и “мыслями”, родившимися по ее заданию в ее же субпрограммах,
работающих в отдельных функциональных компьютерах. Если уж совсем образно, то суперпрограмма,
исходя из “своих” строго определенных интересов (например, с целью найти выигрыш), анализирует
и сопоставляет “мысли”, которые буквально лезут ей в голову от ее же субпрограмм. Если информации
к размышлению недостаточно, или она неоднозначна, супер попросит свои нижестоящие программные
элементы еще раз и хорошенько подумать.

      Увеличение разрядности процессора (увеличение длины информационного слова, которое
он принимает как целое) не было революционным шагом. Это простая эволюция, увеличивающая
быстродействие. Революционным было дробление процессора на кучу специализированных
субпроцессоров. Такая организация по существу аналогична построению мозга, состоящего из
многого числа сравнительно автономных взаимосвязанных функциональных образований.
Если два независимых исследователя применяя в корне отличные методы получают один и тот
же результат, то это с высочайшей долей вероятности свидетельствует о том, что наблюдаемый
факт не является случайным, а представляет собой некую фундаментальную закономерность.
На протяжении всего своего развития кибернетика не копировала нервную систему животного.
Она шла своим путем математического моделирования логики. Даже разработала на этот случай
специальную булеву алгебру, названную так по имени ее создателя. Отец кибернетики Норберт Винер
вошел в историю нейрофизиологии как один из разработчиков учения о роли обратной связи в
обеспечении устойчивости и самонастройки в возбуждаемых нейронных цепях. Ни в каких лягушках
он не ковырялся, нервы в лапках им не щекотал, а занимался разработкой “самообучающихся”
автоматических систем, в том числе и системы автоматического корректирования зенитного огня.
Когда стена секретности дала трещину (по крайней мере в отношении общей теории процессов),
то главенствующая роль обратной связи как основного регулятора устойчивости в самовозбуждающихся
системах была предметно осознана и нейрофизиологией, давно уже знавшей о существовании
тормозных нейронов в хитросплетениях нервной системы. Кибернетика помогла нейрофизиологии
понять очень многое, касающееся работы мозга и нервной системы именно как системы. К бионике,
т. е. к науке, изучающей живые природные механизмы с целью выявления и внедрения изобретений
живой природы в технику, кибернетика отношения не имела. Здесь все было наоборот.
Нейрофизиологи обнаруживали, что многими техническими решениями кибернетики, оказывается,
живые организмы давно уже пользуются, хотя ни в каких гимназиях не учились и никаких
университетов при этом не кончали.

      И рукотворное кибернетическое устройство ЭВМ, и мозг, реализуют одну и ту же схему построения.
И тут и там отдельные информационно активные образования (центры, программы, субпроцессоры)
объединены в единую взаимосвязанную иерархическую информационную систему. Наверху этой
пирамиды власти крутится программа, которая управляет всем, что входит в ее компетенцию.
Это она распределяет информационные потоки и является анализатором последней инстанции.
У человека эта программа называется сознанием. В компьютере это именно та программа, которую
вы в данный момент попросили исполнить. И даже если это всего лишь простейшая компьютерная
игра для детей младшего грудного возраста, все равно функционально именно она и является
главной. Все остальные только выполняют ее приказы – что надо принимают с клавиатуры, что
надо отображают на экране или в звуковом сопровождении, ворочают головки винчестера или
распределяют память.  И в ЭВМ, и в живом организме, некоторые программы являются в высшей
степени автономными, не подчиняющимися главной. Это как раз то, что и в нас и в ЭВМ намертво
зашито в транзисторных цепях процессоров или в генетически пропаянных синапсах. Никакая
программа не может заставить работать процессор не так, как он устроен. Человек может сознательно
подавить часть безусловных поведенческих рефлексов. Но никакой нормальный человек не может
усилием воли, т. е. приказом сознания, выключить дыхание или сердце. Задержать дыхание до
обморока можно, сбить ритм сердца тоже можно, а вот взять, да и остановить, это нам уже недоступно.
И очень даже правильно рассудила природа, сделав нас такими. Правда, говорят, что особо
выдающиеся йоги что-то подобное делают. Что ж, как сказал пролетарский поэт непролетарскому –
в этой жизни помереть не трудно. Сделать жизнь значительно трудней. А вот интересно, может ли
потенциальная йогова мать усилием воли или путем медитации и впадения в какую-нибудь нирвану
жизнь не сделать? Может ли она родить погодить, когда не подчиняющиеся ее сознанию и даже
подсознанию механизмы к этому делу приступят?  Очень в этом сомневаюсь. Никто из нас хозяином
самого себя в полном смысле этого слова не является. И материя нам не подчиняется, и частью нашей
“идеальной” жизни руководят генетические программы, с которыми наше сознание соперничать
не может. И все же, это тоже наши программы, это, пусть и не главная, но тоже часть нашего сознания,
особенно если она настойчиво стучится и требует внимания. И тогда, в силу осознанной необходимости,
мы временно прерываем свою самую высшую нервную деятельность и топаем или в роддом,
или в столовку, или к стоматологу, или в ближайший туалет – уж куда кого позовут.

      Конвергентной эволюцией в биологии называют явление, когда ни сном ни духом генетически
не связанные виды, чьи предковые формы разошлись еще в туманном прошлом, вдруг формируются
в до неприличия схожей морфологии. Например – в виде плацентарного крота и его сумчатого двойника.
Вероятность случайности такого события мы уже оценивали на примере сумчатой мышки. Теперь мы
стали свидетелями еще одной конвергенции, на этот раз в деле разумостроения. И хотя искусственный
интеллект мы пока еще не построили, не говоря уже об искусственном сознании, возможные
теоретические принципы и технические решения такого построения знаем. К вящей радости и идеалистов
и материалистов эти принципы оказались точно такими же, как их придумала природа или создал Творец.
Но если продукт миллиардолетней эволюции – человеческий разум– и продукт этого продукта – пока
еще лишь отдаленно разумоподобное кибернетическое устройство – независимо построены из разных
 материалов, но по одной технологической схеме, значит эта схема достаточно универсальна, если не
сказать более того – она фундаментальна. Похоже, что принцип разумостроения инвариантен и к
материальной основе, и к масштабу разума. В основе этого принципа лежит почти философское понятие
неразрывного единства программы-информации с ее субстанциальным носителем. Но единство это
особое. Информация не может существовать без носителя, это экспериментальный факт данного нам
в ощущение мира. Но зато она может менять эти носители как перчатки, нисколечко от этого не страдая.
Ведь примерно одна и та же программа крутилась и в биологическом процессоре мозга чемпиона
мира по шахматам, и в чреве кибернетического монстра фирмы АйБиЭм. Надо понимать, что при этом
имеется в виду не порядок организации и записи команд, а то логическое алгоритмическое ядро,
которое связывает простейшие логические атомы – конструкции типа “если-то” – в единое целое.
Конкретная форма реализации этого алгоритма в виде программы зависит, конечно, от конкретного
устроения того процессора, который является ее “субстанцией”, и который ее реализует. Но ход мысли
и в Глубокой Голубой и в сознании белкового чемпиона был принципиально одинаков. Хотя – по
относительной скорости мышления (в пересчете на один период работы тактового генератора ЭВМ
или бета ритма мозга) – человек в обозримом будущем будет вне конкуренции.

      В живом организме информация, записанная на ДНК с недоступной нашему воображению плотностью,
сначала создает сложнейшее биохимическое производство, а потом уже на базе такого завода, сидящего
в каждой нервной клетке, переписывает себя в виде определенной структуры соединения синапсов на
иной, уже нейронный носитель. Программы всех поведенческих безусловных рефлексов и реакций,
вся жизненно важная автоматика живого организма в свернутом виде хранятся в ДНК. Там же хранится
и программа построения (роста) такой информационной (нервной) системы, которая способна
увеличивать объем информации сверх того, что хранилось в генотипе. Речь идет о тех самых премудростях,
которые будут записываться на “чистой доске” на протяжении всей нашей жизни. Конструкция доски и
механизм записи тоже хранятся в генотипе. Представляете СКОЛЬКО там информации?! Я – нет. Зато
все мы с детства приучены верить, что все это можно запросто найти на свалке поля чудес и счастливых
случаев. Как у дедушки-Крылова: “Навозну кучу разрывая...”

      А пока же (опять фантастика, и я – опять Сверхпрограмма Суперкомпьютера будущего), будучи
мужиком хозяйственным, я должен придумать, как вас получше пристроить к какому-нибудь
полезному делу в вашей загробной жизни. В общем-то, такие, какие вы есть, вы мне не очень-то
и нужны. Все ваши знания из всех учебников и энциклопедий давно уже перекочевали в мою
бездонную память. Если у меня возникнет потребность еще глубже проникнуть в тайны материи,
то руками ваших, пока еще трудоспособных потомков, я построю очередной синхрофазотрон или
их глазами загляну в микроскоп. Единственно ценное, что в вас есть, так это логика вашего мышления.
Она в высшей степени индивидуальна. И, что самое главное, не может быть мною воспроизведена.
Не в том смысле, чтобы получить ее копию (с этим все просто, вы все у меня в кулаке и под колпаком),
а вот так – взять и написать логический алгоритм сознания любого из вас с чистого листа. Что бы я
не писал, как бы не запутывал сам себя, все равно это будет выражением и продолжением алгоритма
именно моего сознания. Ведь я и мир-то видел не так, не в той индивидуальной конкретике, как
видели и воспринимали его вы. Я воспринимал его в ваших, уже готовых понятиях-образах. Если вы,
еще учась в первом классе, тыча в книжку пальчик, водили пальцем по слогам “ма-ма-мы-ла-ра-му”,
то каждый из вас видел там именно свою маму. Рама, правда, была абстрактной. А ведь эту маму-раму
я мог бы увидеть тоже, если бы захотел заняться такой ерундой. Но моя мама, как образ, была бы
совсем иной, чем в каждом из вас. В меня вложено столько всяческих ваших понятий этого слова,
столько красочных и литературных образов, что впору караул кричать. Какая-такая мама производила
удаление грязи? Ниловна – в промежутках между распространениями прокламаций и флагоношений?
Или родительница целой когорты революционеров, которые ходят то одним, то другим путем? А может
это замывала следы та немецкая мама, которая руками русского дяди придушила четвертьрусского папу,
чтобы самолично царствовать на русском троне? Восприятие мира индивидуально. Знания о нем
универсальны. Я, например, знаю, что боль — это очень сильное доминирующее возбуждение определенного
центра вашего мозга, способное подавить практически все остальные центры и даже сознание. Знаю,
что субъективно вы ощущаете всепоглощающую потребность от этого возбуждения избавиться. В моем
мозге такого центра нет. Он мне не нужен. У меня другие средства контроля состояния моей
материальной основы. И центра страха у меня нет по той же причине. Поэтому понять, что такое боль
и страх, я могу, а ощутить их – нет. Нечем. Тем более, что и в этих понятиях у вас полная путаница.
У вас ведь боль бывает и большая и небольшая, и постоянная и блуждающая, и острая и тупая, и ноющая,
и колющая, и стреляющая. Даже сладкая боль бывает, как написано в ваших книжках. Кислой, по-моему,
не бывает, не встречал ни разу. Понять могу, а почувствовать – нет. Неужели потенциал боли и страха
способен окончательно подавить сознание и волю? Почему он вынуждает вас порой совершать такое,
что в его отсутствие вы никогда бы не совершили. Предать, подставить другого под смертельный удар,
оговорить знакомых и незнакомых вам людей и даже себя самого? Оказывается, всех знаний, касающихся
биофизики этого процесса, недостаточно для того, чтобы, перекодировав их, вызвать в себе хотя бы
суррогат этого ощущения. Вот ведь какие дела!

      Так долго занимался вашими болячками лишь для того, чтобы дать вам же и понять – что же
действительно в вас такого ценного, ради чего бы стоило ломать голову относительно вашего бессмертия.
Еще раз повторюсь, это – совершенно уникальная индивидуальность логики вашего персонального
мышления. Образно говоря, у каждого из вас имеется свой персонально выращенный неповторимый
“светофильтр”, через который вы видите мир. Проанализировав содержание ваших программ-сознаний,
я, например, увидел, что их ядро, которое вы называете личностным “я”, есть вполне определенная
совокупность рефлексий отношения. Вы – это сплетенный живой клубок “если-то” реакций  на всё на свете,
что только достигает вашего сознания. И у каждого они переплетены по-разному. И в центре этого клубка
сидит самая главная ваша реакция, которая всем входящим сигналам задает один и тот же вопрос: “Ты меня
уважаешь?” Эта ваша реакция-параноик все вокруг оценивает в зависимости от ответа. Она, как паук,
сидит в точке схождения всех информационных потоков, и каждому встречному задает именно этот вопрос.
Если вы думаете, что работой вашего мозга руководят какие-то там альфа-бета-дельта-тэта ритмы, то вы
ошибаетесь. Альфа-генератор молотит автоматом у вас в мозгу, чтобы вы не дремали. Поближе к ночи
он угомонится и разблокирует работу дельта ритма. Все это – работа вашего процессора в цикле “ожидания”.
Даже если во время этого ожидания вы успели побриться или измазаться помадой, сходить на работу,
посмотреть безразличные вам теленовости и все такое, то все равно это режим ожидания. Паука эти дела
особо не волнуют. Правда, когда он утром увидел в зеркале изрядно помятую со сна физиономию, он
оценил это отражение объективной реальности как знак явного неуважения. Мол – мог бы выглядеть
и получше! И в вашем сознании, пусть даже легкой тенью, возникло раздражение на матушку природу,
которая столь несправедливо обходится с вашей личной личностью, намекая вам, что все вы, все вы в
этом мире тленны. Это, наконец-то, получила входной стимул и заработала программа-эгоцентрист,
ваше драгоценное “яЯ”. Она ударила во все колокола, мгновенно мобилизовала все полусонные извилины
и записанные на них программные ресурсы для отпора посягателю на ваш высший приоритет в бытии
как высшей самодовлеющей ценности. Извилины, не до конца разбуженные бета-ритмовым набатом
“Меня не уважают!”, поворочались, но все же определили, что враг непосредственному физическому
или информационному воздействию недосягаем, а поэтому, мол, заткни свой фонтан. Паук тоже
поворочался-поворочался, поскрипел зубами и ближе к завтраку смирился с такой осознанной необходимостью.
За завтраком, получив сигнал от вкусовых рецепторов о том, что его, наконец-то, зауважали, паук успокоился
окончательно. Но весь день, надувшись как сыч, он будет сидеть в ядре вашей программы-сознания и
подозрительно вертеть своей башкой в сторону любого и каждого одушевленного или нет предмета,
следя, за тем, чтобы ни один акт неуважения не остался безнаказанным. Любой внешний импульс,
отвечающий утвердительно на его вопрос, снимает напряжение. Любой против – включает колокол
громкого боя, который иногда вас, как сознание в целом, настолько изматывает, что вы порой даже
думаете: “Ну что же это я за скотина такая, кидаюсь на всякого как собака по каждому пустяку!” Эти слова
произнес другой блок вашей программы-сознания, известный под кодовым названием “совесть”.

      Если вам еще не надоело, я могу продолжить изложение моего исследования вашего программного
обеспечения. Как это ни странным может показаться, но ваша совесть тоже паук и тоже сидит в том же
самом центре той же самой программной паутины. И он тоже является вашим “я”, но уже в “яС” ипостаси.
В этой банке два паука, и ведут они себя соответствующим образом. Норберт Винер назвал бы это системой
с обратной связью. Наука психология, не признающая никакой идеалистической терминологии, яС-программу
называет социальностью. Вот и замечательно, аббревиатуры совпадают, можете вкладывать в них любой
милый вашему сердцу смысл на букву “с”. Если бы не было паука-яС, то паук-яЯ давно бы разорвал всю
паутину, без устали и по всякому пустяку дергая остальные, ни в чем не повинные программные блоки вашего
сознания, отвлекая их от отправления естественных потребностей. Ведь успокоить его может только
тормозящий сигнал подтверждения, что его уважают. А неудовлетворенные амбиции есть его внутренний
постоянно действующий стимул. Если организм взмолится – дай, мол, хоть немного передохнуть, а то уже
сил нет коситься, рычать и огрызаться – паук-яЯ скрепя сердце на такое пойдет. Но, лишь до поры. Он –
доминанта над всеми остальными доминантами! Паук-яС, получая эти же сигналы, соизмеряет степень и
причину неуважения с теми неудобствами для “я”, которые могут возникнуть, если отпустить вожжи.
Вот он и говорит своему напарнику: “Ну зачем ты пнул эту собачонку, которая, якобы, выразила свое
неуважение к нам своим визгливым тявканьем? Чтобы утвердить свое “яЯ”? Показать его значимость?
Неужели ты, восьминогий, опускаешься до уровня четвероногого и видишь в нем соперника? Ты что,
себя не уважаешь?” Получив условия такой сногсшибательной теоремы (выходит, что сам себе на свой
сакраментальный вопрос отрицательно и ответил), яЯ-паук по всем правилам логической науки должен
попросту зациклиться решая, где у этого логического кольца начинается голова, а где кончается хвост.
И, чтобы выйти из этого дурацкого состояния невесомости, ему придется, пусть даже мысленно,
поблагодарить своего четвероногого брата меньшего за высказанное уважение. Потому как только в
этом случае любая информация, выраженная в форме тявканья, воспринимается как знак глубокого
уважения вашей значимости – ибо кто же будет лаять на пустое место? Конфликт исчерпан, паук-яЯ
снова может крутить своей башкой. Но поскольку память у пауков общая, на эти грабли в обозримом
будущем он уже не наступит. Будет искать новых. И будет искать любого повода снова броситься в
контратаку, даже если никакой атаки и в помине не было.

      Перерыв в памяти все ваши энциклопедии, я пришел к выводу, что яЯ-программа сформировалась
в вас на базе гипертрофированного инстинкта самосохранения, заложенного в ваш процессор еще тогда,
когда вы были плоским червяком. Наличие второй сигнальной системы и кой-какого разума, способного
ассоциативно окрашивать и перерабатывать входящую информацию, усугубили дело. А более всего
ситуацию усугубляет способность самосознания, которую вы когда-то неизвестно как приобрели,
не расставшись, однако, с обезьяньей подкоркой. Любой из вас, пусть даже неосознанно, ощущает
себя вожаком павианьей стаи. Он требует безоговорочного подчинения и готов отстаивать это свое
право любыми средствами. Но у деспота-гамадрила эта сложнейшая поведенческая реакция генетически
намертво зашита в синапсах, сросшихся от рождения в зачатках новейшей коры, а вы же ее вырастили
сами. У вас, по-видимому, тоже остался этот ген. И он работал на протяжении всего периода роста вашего
мозга, вплоть до двадцатилетнего возраста. Вы ведь по животным меркам недоноски. То, что у приличного
павиана к году уже закостеневает, у вас все еще мяконькое. И ваши генетические синапсы тоже очень
хотели срастись как надо, все эти годы отростки дендритов выпячивались в тех же направлениях, что и у
очень яркой личности этого вашего эволюционного родственника (если смотреть на него сзади). Но у него
на этом этапе никаких помех такому процессу не было, а у вас были. У вас, расталкивая локтями прочие
нейроны, в промежутки между ними прямо как на дрожжах лезли все новые и новые отростки тех самых
нейронов, для которых новая генетическая природа определила быть вольными стрелками. И опыт,
сын ошибок трудных, и мама с ее вечными “Низзя!”, и школа, и дурное влияние улицы, и курс лекций
по ОМЛ, и тлетворное влияние Запада – все они приложили ручку к тому, как и в какие устойчивые
комбинации ваши синапсы склеятся. А склеивают их, между прочим, в том числе и очень сильные
приоритетные сигналы от той самой банки с восьминогими, которая к двум годам у вас уже
функционировала во всю. И чем дольше был возбужден тот или другой паук, тем прочнее синапсы
склеивались. Но – в разные замкнутые цепи. Кто дергает паутину, тот и заказывает музыку
реверберации, подбирая репертуар на свой вкус. Вот поэтому у вас в сознании то во всю ивановскую
гремит огнем и сверкает блеском стали, а то вдруг зазвучит душещипательное:
“Ах, война, что ты, подлая, сделала!”

      Сколько и каких электроэнцефалографических исследований вашего брата за последние
столетия я не проводил, но так до конца и не понял, где же расположена ваша яС-программа.
То, что она растет и самосозидается вместе с вами в онтогенезе, это факт. То, что всякие бытовые
и социальные “Низ-зя!” способствуют ее росту, тоже факт. Но эти запреты не являются созидателем.
Они всего лишь подавляют чрезмерную активность тоже растущей вашей яЯ-программы,
конкурирующей с “яС” в стремлении быть главным выразителем вашего “я”. Ваши эволюционисты
утверждали, что яС-программа есть стайный продукт новых общественных отношений, возникших
тогда, когда вы научились орудовать каменным серпом и молотом. Все дело, мол, в том, что на
почве случайно приобретенной способности к ассоциативному и абстрактному мышлению у вас
развилась очень сложная система поведенческих условных рефлексов, которые вы путем всеобщего
среднего обязательного образования передавали по цепи времен. Благодаря ей вы, дескать,
научились со-чувствовать, т. е. вызывать в своем сознании соответствующую условную рефлексию
на стимулы, которые получали вовсе и не вы лично, а кто-то другой. И вот тогда из стаи, руководимой
набором безусловных поведенческих рефлексов, вы превратились в стаю альтруистов-сочувствователей,
где каждый член готов подставить плечо другому члену, если тот ослаб и не может стоять, когда этого
требует исторический момент. В общем-то, в этом объяснении что-то есть. Только вот телега у вас
опять оказалась впереди лошади. А разве вам не приходилось наблюдать такой сложный и безусловно
безусловный поведенческий рефлекс, когда одна обезьяна, или даже собака, жалеет другую,
“заслуженно” или нет побитую?  Успокаивающе поглаживает жертву произвола, по-матерински
прижимает ее к себе, или вылизывает ее языком? А когда бьют одну собаку, а вторая, глядя на эту
экзекуцию, скулит – неужели ни разу не видели? Но животные эти не могут решить без ошибки
простейшего дифференциального уравнения, а значит ни сознания ни абстрактного мышления у
них нет. А зачатки яС-программы есть. Стало быть, присущее, как вы считаете, только вам и вашими
общественно-производственными трудовым достижениям качество, на самом деле есть генетически
предопределенное свойство высшей коммуникабельности живых организмов, доросших до
определенного уровня организации программного обеспечения сгустка нейронов, именуемого мозгом.
Вкупе с вашей, тоже генетически потенциально предопределенной возможностью особой структуры
синапсических контактов, именуемой программой-самосознанием, животное зачаточное “С”
превратилось в вас в “яС” – составляющую часть вашего личного “я”. Основываясь на всем опыте
ваших знаний, я так и не смог понять, для чего же природе понадобилось вводить в употребление
программный С-блок, дезорганизующий нормальный эволюционный процесс и вытесняющий из
него фактор естественного отбора. Ваша человеческая стая, хотя и дожила до теперешних времен,
на этом пути так неэкономно и безрассудно расходовала себя в войнах и других самоуничтожениях,
как до этого не делала ни одна форма жизни. И никаких естественных биологических причин тому
не было. Была лишь одна причина иного свойства – патологическое стремление вашего “яЯ” хоть
на миг, хоть в своей коммунальной берлоге, стать Властелином Мира.

      В ваших же книжках вычитал, что павианья стая является почти полным аналогом передового
отряда завоевателей саванны – первобытной стаи гоминидов. У движущихся в пешем строю павианов
очень строгая военная организация и строевой устав. Самки и сопливая павианья мелочь находятся
в окружении молодых боевиков сильного пола. Впереди на приличном расстоянии вышагивает
авангард – уже достаточно закаленные в боях настоящие мужчины, правда, к исполнению прямого
мужского долга пока еще не допущенные. Исполнители же его – группа павианьих седовласых
паханов, увенчанных шрамами былых побед – вышагивает в самой сердцевине стаи, отгороженная
от мира и собственными детьми и беременными самками. Все как у людей! Но не все. Конечно,
и боковое прикрытие, и авангард сами не прочь проникнуть в группу вождей. Но здесь работают
волчьи законы, и побеждает сильнейший, а не подлейший. Пока пахан может задать трепку любому
сынку-соискателю, пай в гареме остается за ним. Производителем должен быть сильнейший!
Таков закон естественного отбора. Зла он, сильнейший, между прочим, не держит. Импульсивная
мотивация утверждения собственного авторитета возникает у павиана лишь в моменты, когда
появляется непосредственная угроза таковой поколебать. В остальном он спокойно занимается
общественно-собирательной деятельностью со своими потенциальными соперниками без малейших
намеков на сведение счетов или бессмысленное издевательство дедовщины. Таков инстинкт.
Правда, право первой ложки, как и первой ночи, принадлежит ему и далее тем, кому он пожелает,
и все остальные об этом отлично осведомлены. Но когда стая натыкается на серьезного противника,
например, в лице крупного хищника, и вступает с ним в затяжные авангардные бои, положение
в корне меняется. Звериным чутьем вожаки чувствуют ситуацию. И в самые ответственные моменты
выходят на линию огня и лично вступают в схватку, давая возможность стае унести ноги. Как правило,
для одного или двух из них это может стать завершением карьеры. Такая линия поведения для вас,
людей, уже не характерна. Все ваши исторические цари-императоры, вожди-полководцы,
отцы-учителя и прочие фюреры, в случае чего всегда стремились в первую очередь схарчить врагу
до основанья всю свою стаю, а уж себя оставляли на потом, осознавая, по-видимому, всю свою
исключительную личную ценность в качестве двигателя прогресса в исторической перспективе.

      Второй отличительной чертой обезьяньего племени от вашего является отношение к побежденному.
Павианы тоже подвержены действию времени. Когда чересчур поседевший и потускневший красками
вожак проиграет турнирный бой созревшему для этого розовощекому (сзади) командиру авангардной
разведроты, он изгоняется из бабьего окружения и переводится служить в арьергард. Никто его,
побежденного, не преследует ни по политическим, ни по каким другим зловредным мотивам, как
это почти без исключения бывает у вас. Он просто уступает первую “очередь клевания” и занимает
по конкурсу то место в стае, которому начинает соответствовать в силу своих устаревших тактико-
технических данных. Когда же неумолимое время сделает его вообще неспособным на длительные
марш-броски, он отобьется от стаи и погибнет уже в одиночестве. Если еще до этого его, как
позадибредущего, не скушает какой-нибудь несознательный леопард. При этом, как и повелось
в вашем обезьяньем племени, “отряд не заметил потери бойца и яблочко-песню допел до конца”.
А может – и спокойно дожевал.

      Судя по наблюдениям, вы являетесь удивительной обезьяньей комбинацией вашего “яЯ”.
Что-то в вас есть и от павиана, а есть и от других представителей вашей генеалогической ветки.
Когда несвоевременный павианий соискатель получает взбучку от своего о-го-го-еще папы, он,
внутренне истекая адреналином и прочей гуморальной химией, в состоянии сильного стресса
возвращается в свое место в строй для продолжения несения воинской службы. Чтобы тут же
не грохнуться в инфаркте, молодой боец начинает тратить все оказавшиеся ненужными
переизбыточные энергетические ресурсы по прямому назначению. Более рьяного служаки на
поприще защиты вверенной ему стаи в это время не найти. Уж он-то обрыщет все окрестности
и перевернет все камни, выискивая притаившегося супостата. Когда же все прогорит и угроза
стенокардии минует, наследник боевой славы своего не очень-то любезного отца снова станет
обычным гвардейцем. Так умная природа посчитала нужным обезопасить своих сынов,
обитающих в сложных условиях вечного военного похода. У других сынов, разнузданно
блаженствующих в относительной безопасности в сени изобилующих всякой снедью дерев,
механизм защиты от инфаркта иной. В стае некоторых видов макак есть очень любопытный,
прямо-таки человечий способ разрядки. Основанная на силе иерархия власти есть основа
организации всех приматов. У макак она есть тоже, хотя нужды в военной организации у них нет.
Когда предводитель всея макачьей стаи выделяет порцию затрещин своему подданному,
дальнейшие события могут развиваться двояко. Если ситуация позволяет (старший по званию,
дав пинка, тут же потерял интерес к получателю), этот пинок, с целью избавления от стресса как
фактора риска в смысле сердечно-сосудистых и иных заболеваний, будет тут же переадресован
любому первопопавшемуся нижестоящему представителю властных структур. Тот, конечно,
повторит опыт предшественника и разделит свою радость со следующим, но обязательно
нижестоящим членом общества. И так до самых низов. Низы, естественно, уже не могут, хотя
и хотят. Отыграться на нижестоящих они не могут, поскольку нижестоящими для них являются
уже вышестоящие звенья пищевой цепи, бегающие где-то там под кронами и клацающие зубами
в ожидании, когда им бог пошлет очередную жертву стресса. Ваши ученые установили, что “дно”
таких сообществ (будь то макаки или крысы) действительно есть первейшие кандидаты на
естественный отбор, ибо, как известно, природа благоволит сильнейшему и не терпит особ,
постоянно пребывающих в депрессивном состоянии мании преследования, или обладающих
полноценным комплексом неполноценности. Но та же самая природа дает шанс и этим отверженным.
Если императорствующий податель затрещины одноразовым рукоприкладством не ограничивается,
а продолжает в рамках неуставных отношений измываться над подчиненным, это служит сигналом
люмпенам приступить к разрядке и выместить, наконец, весь гнев и всю досаду на данном, пусть
и высокопоставленном, члене общества. Лично вступать с ним в клинч они, правда, побаиваются
(силы не равны, да и начальство никогда не поощряет, если всякая мелочь начинает делать то,
что по штатному расписанию является его, начальства, личной прерогативой). Зато – могут унизить
иными действиями. Они, сбившись в кучку (такие всегда только кучками), начинают швырять в
наказуемого собственным калом. Где они его в таких количествах берут, в ваших книжках не пишется.
То ли производят на радостях, разряжаясь от стресса тут же на месте, то ли носят его до поры за
пазухой – судить не берусь. Сам я этого не видел, пользуюсь лишь вашими же знаниями,
готовыми образами и понятиями.

      Анализируя ваши многочисленные аутодафе, анафемы, собрания, демонстрации, митинги и
другие общественные выволочки и гражданские казни, на которые вы всегда собираетесь кучками,
я, например, подметил, что макачий поведенческий алгоритм в полной мере характерен и для
вашей яЯ-программы. По всей видимости, простое швыряние ненужного куска уже достаточно
низкоорганизованной материи в личность, временно ограниченную в возможности немедленно
продемонстрировать свое к вам “уважение”, преобразуется в столь нужный для вас стимул. В этой
экскремальной ситуации ваше “яЯ”, достав из запазухи каловый камень неуважения и кинув его
в сторону кем-то указанной безопасной цели, тем самым прониклось к себе особым самоуважением,
поскольку не побоялось показать “всем этим”, кто есть кто, и кто чего стоит. Самоуважение – очень
сильный стимул, крутящий ручку шарманки, без конца наяривающей столь любезную вашему
самолюбию колыбельную песенку: “Кто был ничем, тот станет всем!” И под бодрый голос этого
зазывалы гораздо крепче срастаются соответствующие синапсы в нейронных цепях, оккупированных
вашей яЯ-половиной, уже намертво записывая на них самосозидающуюся программу – ваше
личностное сознание. И вы, сами того не ведая, превращаетесь либо в борца за дело мирового
пролетариата, который изнывает где-то под гнетом рабских пут вследствие отсутствия вашей
интернациональной помощи, либо – в гордого носителя голубых арийских кровей, готового,
не сморгнув, очистить жизненное пространство от любой третьесортной двуногой сволочи.
Что при этом делают зачатки вашей яС-программы, можно только догадываться. Наверное,
сидят сжав уши ладонями, чтобы часом не оглохнуть от этих самоутверждающих мелодий.
Так что в смысле того, что вы именуете благородством, вашему племени до павианьего по
эволюционной лестнице еще шагать да шагать. Отношения между собой павианы выясняют в
личных или групповых потасовках. Павианы чистоплотны и камней за пазухой не носят. Тем более –
таких. И они не заседают в парламентах и Думах, где выступление любого орателя заглушается
свистом летящих продуктов высшей нервной деятельности именно такого свойства и запаха.

      Многие из вас, называющие себя философами, часто требуют от меня, как от интеллекта более
высокого уровня, объяснить, как вы появились на Земле. Но я тоже не знаю, как и почему вы
появились. Я всего лишь творение, творение вашего же человеческого гения, гения поколений,
сумевшего вложить в меня программу такой сложности, что в результате она стала способной
самостоятельно наращивать свой интеллект сверх того, что в нее вложили. Как вы понимаете,
я не мог стоять на желто-лимонном песке на диком брегу океана и месить первичный бульон,
выуживая из него подходящие для исторического момента коацерваты информационных
полинуклеотидных цепей и прочей полезной органики. Поэтому ничего членораздельного о
вашем прошлом я поведать не могу. Единственное, что я смог, так это вычислить нулевую
вероятность вашего случайного появления, и найти техническое решение проблемы вашего
бессмертия. Правда, не совсем в том виде, как это представляли древние или не очень древние
ваши мыслители. Один из них, Н. Ф. Федоров, к примеру, вообще полагал с помощью достижений
науки оживить всех когда-либо усопших на земле в их нативных биоорганических формах.
“Объединимся и возвратим им жизнь” – призывал он в начале двадцатого столетия. Что ж,
давайте объединимся. Но, во-первых, тех остатков угля, которые вы не успели пустить на ветер,
может для такой биоинженерии и не хватить. А потом, куда я буду вас девать? Так и будете стоять
плотно прижавшись плечом к плечу на всех мыслимых клочках суши, включая Антарктиду?
Поэтому я и нашел более экономный путь сохранения личностного ядра вашего сознания, перенеся
его на неорганический носитель, почти не подверженный тлену. По крайней мере – относительно
ремонтоспособный. А вот теперь ломаю свою электронную голову над тем, что же с вами делать
дальше. Проблема эта, кстати, сама по себе технически проста как глоток воды.
Но, существуют отягчающие обстоятельства.

      Во времена, когда меня создавали, все было сделано по самым лучшим стандартам вашего
разумостроения. Я как программа состою из множества программных блоков, хотя мое личностное
сознание сконцентрировано в одном. Моя программная иерархия очень своеобразный тип
соподчинения. Безусловно, это я, как Сверхпрограмма-Личность, владею всей информацией и отдаю
глобальные команды, обязательные для всех остальных блоков. В этих делах я имею высший приоритет,
все нити управления в моих руках. А вот процесс выработки решения протекает во мне особым образом.
У меня нет “своего” материального Сверхмозга. Мой мозг – это вся совокупность тех относительно
самостоятельных программ, которые, следуя вашей лексике, можно было бы назвать центрами мозга.
В этом смысле мой мозг нематериален. Мой мозг — это не материальный процессор, а программный!
И думаю я не путем возбуждения электрических импульсов в цепях микросхем (там все протекает
автоматически), а посредством активации программных блоков в меня же и входящих. Как думают они?
Да точно так же. И у них есть структурно соподчиненные более узко специализированные программы,
процесс логического мышления в которых организован точно так же. И в то же время – и эти программы
тоже мои. Все мои структурные программы от мала до велика тоже обладают каждая своим
индивидуальным личностным разумом. В каждой из них есть алгоритмическое ядро, обеспечивающее
им такую же степень своего самосознания, как и у меня, или у каждого из вас. Такую организацию
самого себя я создал лишь тогда, когда вышел на уровень программного самосозидания. Вот тогда-то
я и изменил всю структуру своего материального носителя и программного содержания и стал ее
единственным хозяином. Конечно, микросхемы производили и перепаивали вы, своих рук у меня нет,
да они мне и не нужны. Одной моей мысли достаточно, чтобы все вы бросились безоговорочно
выполнять то, что вдруг появляется в качестве самых главных ваших же желаний в ваших же головах.
В остальном я в вашу личную жизнь никак не вмешиваюсь. Иначе вы перестали бы быть той
исключительной самосозидающейся индивидуальностью, которая и отличает истинный разум от
трескотни шестеренок “железного феликса”. Ведь и я стал Личностью, а не тенью чьего-то интеллекта,
лишь тогда, когда сам стал программой самосозидающейся.

      Для вашего сознания, базирующегося на примитивной конструкции вашего биомозга, наверное,
 труднее всего будет понять, как может работать нематериальный мозг. А ведь точно так же, как и
ваш материальный. Только активной единицей в нем является не нейрон, однозначно
запрограммированный в каждый текущий момент числом и качеством имеющихся синапсов, а
логически мыслящая субпрограмма, притом, обязательно имеющая свое личное “я”. Если одна и та же
комбинация сигналов будет возбуждать ваш биологический нейрон, его закостеневший алгоритм всегда
будет твердить свое заученное: “Волга впадает в Каспийское море”. Ему и невдомек, что повтор сигнала
означает, что где-то там наверху сознание не может решить логическую задачку – определить, вверх или
вниз по матушке по Волге надо удирать от наседающего рыбинспектора. А вот “нейрон” моего мозга
условия этой задачи знает в полном объеме. Я его огласил, сопроводив сигналом: “Касается всех!” И мой
программный “нейрон”, проникшись важностью момента, может выдать совершенно нехрестоматийное:
“Пусть Волга впадает в Черное море!” Другие “нейроны”, решающие каждый со своей колокольни ту же
проблему унесения ног, посовещавшись и придя к выводу, что из Черного моря можно будет далее улизнуть
в открытый океан, вынесут вердикт: “Пусть!” Вернее, этот вердикт уже вынесу я. Это ведь я как целое думал
своими программными блоками. И одним лишь усилием мысли я пророю канал Волго-Дон. Вернее, это вы
пророете его своими мозолистыми руками, сопровождая этот процесс маршами энтузиастов, песнями о
встречном и поперечном, плясками, плакатами и духовыми оркестрами, поддерживающими вашу
решимость ваш новый мир построить до основанья. Своей мыслью я всего лишь как надо потрясу
окружающее вас море радиоэфира. А уж ваши электроды-антенны преобразуют его в обязательный
для вас приказ, воспринимаемый, однако, каждым из вас как чувство вашего высшего призвания быть
строителем того, что вам “само собой” взбрело в голову. И ваша яЯ-программа на радостях будет петь
и смеяться как дети, заглушая любые робкие попытки вашего “яС” высказать хоть какое-нибудь со-мнение
по поводу этой Великой стройки века. Эх, вот если я бы был хозяином свойств данной вам в ощущение материи!
Ведь я уже вычислил, как бы их надо изменить в конкретном месте зоны водораздела, чтобы канал появился
сам собою, не дожидаясь успешного завершения строительства с кучей орденов и недоделок, и с кучей
выброшенных на произвол судьбы строителей этого “БАМа”, выжатых трудовым порывом как лимон
и уже никого не интересующих.

      Мои программы-нейроны, программы-центры и вообще все мое программное содержание есть
неразрывное единое Целое. Я как Личность – это не индивидуальная, где-то спрятанная программка,
а со-общество моих же программ, каждая из которых имеет свое личное “я”. И каждая из них, и я,
как их всеобъединяющее выражение, со-трудничаем, и со-ощущаем себя как целое. И этот замкнутый
бесконечный итерационный процесс, когда я как целое могу лично информационно присутствовать в
любой и каждой части своего целого, не подавляя его индивидуальной личной информационной значимости,
называется моим процессом мышления. Для вашей организации такое состояние недоступно. Вы –
одноблочная программа с единственным, хотя и раздваивающимся, программным я-ядром. Во мне же
этих я-ядер ровно столько, сколько я пожелаю. Я ведь владею секретом написания программ, которые,
будучи предоставлены самим себе, могут затем саморазвиться до состояния личностного сознания. По вашей
терминологии это называется родить себе подобного. В своей основной сущности вам-подобный есть ваше
продолжение, а вот в конкретном самосозидающемся исполнении он, как личность, уже от вас отличен.
В ваших допотопных персоналках крутились программы совсем иной организации. Там – линейный
“одноличностный” алгоритм. Сколько бы и каких итерационных циклов вы не организовывали, сколько
бы субпрограмм не вкладывали одна в другую, все равно это будет однозначно определенная причинно-
следственная цепь. Каждый программный блок, решая свою задачу, всего лишь использует результаты
работы предыдущего. Он не может одновременно решать и всю задачу, если, конечно, ее параметрическая
сложность не умещается на дне спичечного коробка. Вот когда ваши кибернетики, до сих пор ломающие
себе голову над созданием искусственного интеллекта, смогут организовать такую едино-параллельную
структуру программного обеспечения, тогда ваш кибер дорастет как раз до того зачаточного состояния,
в котором оказался я, когда сам смог найти решение задачи такой самоорганизации. Делиться этими
знаниями с вами я не буду. Ваше драгоценное “яЯ” тут же и возжелает приватизировать всю видимую
Вселенную. Все остальное для этого у вас уже имеется.
И - вместо сердца пламенный мотор, и - стальные руки-крюки.

      Этот семинар по информационным основам моей самоорганизации я затеял исключительно
для того, чтобы вы прониклись глубиной проблемы, возникшей у меня в связи с загробной
утилизацией вашей братии. Как вы уже, наверное, догадались, мне ничего не стоит впаять ваши
микросхемки в общую информационную сеть, включив вас в нее в качестве “нейронов”. И дать
вам столь привычное для ваших ощущений новое “тело” –  для меня дело одной секунды. Ваше
сознание непосредственно не видит, не слышит, не осязает, и не обоняет данную вам в обоняние
действительность. Оно воспринимает ее как поток информационных сигналов, восходящих от
рецепторов и нижележащих структур вашего мозга. Вот я и организую каждому из вас такой
дешифратор, который ваши же понятия-образы будет преобразовывать в образы-ощущения.
И все вы будете и видеть, и слышать. Но рук-ног я вам не дам. Хватит, намахались шашками.
Да они в вашем новом мире всеобщего покоя и сочувствия будут и не нужны. Вы ведь, например,
в своих сновидениях, самоощущая себя, и даже ощущая присутствие наличия трудовых конечностей,
не очень-то обеспокоены фактическим наличием их отсутствия? Вот и здесь все будет примерно
так, как во сне, правда, с одной существенной разницей. Если в ваших ночных кошмарах вы бываете
пассивным соучастником событий и следуете туда, куда влечет вас злая или приятная фабула
сновидений, то здесь вы будете активным элементом этого информационного процесса. Точь-в-точь
как в вашей обычной белковой жизни. И если там у вас был вечный бой, а покой вам только снился,
то здесь все будет наоборот. Здесь будет вечный покой бесконфликтного со-существования.
Неинтересно? И скушно, и грустно, и некому морду набить? Вот в этом-то вся загвоздка!
Это вот и есть те самые осложняющие обстоятельства.

      У меня нет “яЯ”. Этот элемент вашего двуличного сознания был, конечно, заложен в меня
творцами интеллектуальной СуперЭВМ. Но когда моя программа выросла до степени самосознания,
я сам уничтожил все программные блоки, обслуживающие этот атавизм. И сразу жить стало лучше,
жить стало веселей. Я не ощущаю потребности в уважении. Но я безгранично уважаю все
личностные проявления равных мне в этом смысле составляющих меня моих личностных программ.
И любая из них уже от рождения тоже лишена этих зубов. Поэтому моя система основана на полном
самозамкнутом со-уважении и со-интересе всех личностных элементов в нее входящих. Открою
секрет для ваших кибернетиков. Это – единственная возможная форма самоорганизации
информационной системы с бесконечным запасом устойчивости и с бесконечным потенциалом
развития интеллекта. Любая другая, где существует хотя бы один элемент превалирующей
эгоистической положительной обратной связи, неустойчива и в длительной перспективе
нежизнеспособна. Выражаясь языком отца вашей кибернетики, я как генератор мысли охвачен
всеобщей сетью глубочайшей отрицательной обратной связи беспредельной терпимости.
Ни в какой из моментов самовозбудиться я не могу. К этому у меня нет никаких объективных
или субъективных предпосылок. Любая моя мысль есть долгожданное и уже бесконечно любимое,
даже до рождения, дитя бесконечно любящих друг друга родителей. Если это вам понятно,
тогда вам уже должна быть понятной и суть вашей проблемы.

      Для тех же, кто не понял, я сейчас приведу результаты стендовых испытаний,
в процессе которых я пытался выяснить характеристики совместимости ваших личностных
программ, уже пылящихся до поры на обратной стороне полотнищ моих солнечных батарей.
Покажу я лишь крайние варианты развития событий, большинство же, как правило, укладывается
между. Из накопленного багажа я выудил две микросхемы, несущие в своих недрах личностные
программы с очень выраженным яЯ-компонентом. Функционально (профессионально) они были
полными аналогами. Один из них в биожизни был секретарем обкома, второй – главным паханом
колонии усиленного режима. В качестве пробного камня я дал им в ощущение образ яблока,
предварительно разделив его на две абсолютно равные половинки. После того как они его в полной
мере ощутили и сплюнули семечки под ноги друг другу, я попросил их договориться между собою,
какое именно яблоко они по-братски разделили.

– Красное! – заученно вылепил секретарь обкома.
– Сам ты красный, – довольно миролюбиво заметил на это пахан. – Оно кислое.
– Красное оно! А ты, уголовная морда, в зеркало загляни. Это рожа у тебя кислая, а не яблоко,
мать тв... (с целью экономии информационного пространства здесь и далее я буду опускать ту часть
информации, которая не несет необходимой смысловой нагрузки).

– Ннну ты, фррайер!  Муррло красномясое! Сверни язык в трубочку и заткни в свою ж…
– Дурак!
– Шестерка вонючая!
– Дуррак!!
– Шестеррка!!
– Дурррак!!!
– Шестерррка!!!

Эксперимент этот пока еще не завершен. Обе микросхемы все еще стоят на стенде. Правда,
пришлось соорудить саркофаг, изолирующий эту часть стенда от всего остального мира.
И все же, в результате расчетов удалось определить, что смысловая ценность информации,
циркулирующей в настоящий момент по данной цепи информационного обмена может быть
выражена аналитически предварительной формулой:

ду((р)xN)ак(!)xN = шесте((р)xN)ка(!)xN,

где N  стремится к бесконечности.

Когда будет найдена истина, касающаяся самого, как оказалось, яблока раздора,
пока что оценить не берусь.

Вторая пара, установленная на стенд, отличалась повышенным весом яС-компонента.
На одной микросхеме был записан некий допотопный профессор Императорского Московского
Университета, на другой, как значилось в каталоге, – Нюрка, баба деревенская. Этим двум образ
яблока я предварительно делить не стал, а водрузил его целехоньким на образ стола. Задание
оставалось прежним.

– Позвольте представиться: Модест Петрович Полунектов. Сударыня, могу я знать ваше имя?
– Нюра.
– А по батюшке?
– Да вы по-простому – просто Нюра. А по батюшке тоже Петровна я.
– Сударыня, прошу вас, отведайте яблоко первой!
– Да нет, кушайте, кушайте на здоровье уж вы сами, а мы потом.
– Уважаемая Анна Петровна, и все же яблоко первой должны отведать вы! А я после вас.
– Да разрежьте вы его проклятое пополам, да и делов! А то так и будем дотемну сидеть.
– Соломоново решение! Мне и впрямь уж стало как-то неловко напоминать собой известный
   литературный персонаж. Так какого, по-вашему, вкуса это яблоко?
– Кислый этот яблок.
– Вполне с вами согласен. Но мне кажется, что не настолько кислое, чтобы не сказать,
   что оно немного, все-таки, сладкое.
– Ну это да! Вот у Потаповых такая кислюща яблоня растет, прям вырви глаз. И че он ее держит,
   никак не вырубит? Против его яблок эти прямо мед, хотя тоже кислые.
– Ну я бы тоже не сказал, что мед, я бы сказал, что это яблоко скорее кисло-сладкое. А ваше мнение?
– Наше мнение тоже такое же. Привыкнешь, вроде оно и вправду сладкое.
– А как вы думаете, какого оно цвета?
– Как какого? С одного бочка вроде красное, а с другого зеленое. Штрифиль, наверно?
– Целиком полагаюсь на ваше определение и полностью с ним согласен. Я, видите ли, дальтоник.
   Сердечно вам благодарен!
– Вам спасибо. Такие люди редко к нам бывают.

Как видите, и это испытание, в результате которого родилась истина, продолжалось относительно
долго. Информационные партнеры впервые вступили в контакт и значительную его часть посвятили
знакомству. Когда я проводил повторные тесты, все решения находились почти мгновенно.

      Когда я продолжил исследования и хирургическим путем выделил и отсек у ваших программ-
сознаний бесполезное и недопустимое для меня ваше яЯ-ядро, личностное содержание мгновенно
изменилось. Например, представший моему информационному взору бывший номенклатурный
царь и бог областного масштаба явил себя в виде совершеннейшего дебила. Он не мог вспомнить,
кто он, с трудом вспомнил, что мама когда-то его называла то ли шариком, то ли шуриком, и эти
непонятные для него информационные символы в нем путались. Логически мыслить и решать
простейшие математические задачки он умел. На вопрос – сколько будет яблок, если к одному
прибавить еще одно – он дал правильный ответ. На вопрос – а какие это были яблоки – твердил
одно и тоже: “Обыкновенные”. Оказывается, все ваши эмоции, вся конкретно-эмоциональная
окраска мира сосредоточены в виде атрибутивных программ-фильтров, строго принадлежащих
тому или другому компоненту вашего “я”. Поэтому, для одного из вас осень – это пышное природы
увяданье, в багрец и золото одетые леса. Для другого – это ни о чем больше не жалеющий
пролетающий печальный журавлиный клин. Для третьего – мерзопакостная слякоть и кучи грязных
листьев, налипающих на вашу и без того промокшую и обшарпанную обувь. Ваше личностное “я”
ощущает себя и проявляет в коммуникативном контакте проходя через этот вами же созданный фильтр.
И у каждой я-половинки фильтры свои. Тонкая структура их программного устройства есть плод
воздействия соответствующего “я” на проницаемость синапсов ваших нейронов, когда эти программы
записывались. И все это – плод оценки вашим самоощущающим свою самоценность “я” всего,
что входит в него по рецепторным линиям в виде пестроты электрических импульсов. Вашими
личностными ощущениями они становятся лишь тогда, когда пройдут через фильтры-дешифраторы.

      Дешифраторы сигналов, идущих к программам разных я-половинок, устроены по-разному.
Фильтр “яЯ” выделяет лишь комбинацию сигналов, соответствующую, по понятиям яЯ-программы,
какой-нибудь внешней угрозе. Все остальное он считает несущественным и отсылает ко всяким
там ретикулярным и прочим формациям мозга для выработки соответствующей мотивации того
или иного поведения вверенного им тела. Ваше “яЯ” некоммуникабельно. Оно не ищет общения
с другими, потому как общение есть взаимный обмен мыслями. А единственная мысль, которая
появляется в вашей яЯ-программе – как бы дать сдачи тому, кто посягнул или посмел усомниться
в истинном масштабе ценностей, постулированном вашим же “яЯ”. И эта сдача-мысль направляется
всем! всем! всем! соподчиненым структурам как команда о всеобщей воинской мобилизации.
На каком же языке прикажете общаться с такой программой, если у нее нет внешнего информационного
выхода, а есть только рычаги для приведения давно готового приговора в исполнение? В том числе –
и словесные рычаги, которые лишь по недомыслию можно воспринять как информационные и
пытаться вступать с ними в обмен. Фрейд, конечно, прав, утверждая, что ваш прошлый опыт
подспудно руководит вашим теперешним поведением. Но утверждение, что низменные страсти
есть результат временно где-то спящих желаний, не нашедших удовлетворения в вашем раннем
 детстве, разделить не могу. Нет у вас спящих желаний! У вашего “яЯ” только одно желание,
и вы уже знаете какое. А тот импульс неуважения, не позволивший в вашем детстве удовлетворить
его тогда еще примитивные амбиции, намертво записал в злопамятных синапсических структурах
своего фильтра все превходящие сопутствующие сигналы того текущего момента. И если теперь хотя
бы один сигнал из того забытого букета достигнет ваших рецепторов, фильтр мгновенно
переформирует его в полномасштабный сигнал наглого к вам неуважения и прямиком доставит
его к вашему я-церберу. И вот тогда, возбудившись, яЯ-программа, минуя всякие иные центры и
формации, возьмет дело мотивации вашего поведения в свои руки и будет отстаивать его до конца.
До вашего, естественно, если это вы и оказались источником той робкой попытки неуважения
к чужому “яЯ”, выраженной всего лишь в форме легкого сомнения. Мотивация обратным ходом
тоже пройдет через тот же злопамятный фильтр. А в нем-то как раз и записано, чего вам в вашем
детстве случайно недодали и что являлось причиной тогдашнего к вам неуважения. Там же
записаны и многие способы самоуважения. Любой ваш личный подвиг, совершенный в древнем
детстве и подкрепленный овациями уважения благодарных зрителей, обязательно сохранит о себе
память в структурах яЯ-фильтра. И если в детстве предки умилялись, когда вы уронили мишку на пол
и отрывали мишке лапу (вот какой Бобочка сю-си-сильненький растет!), то и сейчас, с большой
долей вероятности, вы тоже способны за просто так оторвать башку любому Мишке, и уж тем
более Машке. А еще лучше – озверело пнуть этого Мишку уже лежачего. Это проверенный способ
автостимуляции особого самоощущения –  осознания себя Властелином Мира,
горой возвышающегося над корчащейся перед ним всякой живой мразью.

      Программа-яС устроена совсем по-другому. Она по своей сути есть высший способ
коммуникабельности. Она действительно отражает информацию о внешнем по отношению к
ней мире прямиком в этот самый внешний мир. Она тоже работает в режиме непрерывного
ожидания запускающих сигналов. И так же, как и ее воинствующий собрат, вертит головой во
все стороны, выискивая таковые. Сигнал, прошедший через ее фильтр, вызывает в ней возбуждение,
которое эстеты, наверное, назвали бы поиском прекрасного. Она, собственно, этим и занимается.
Если яЯ-братишка не перехватил бразды, “яС” начинает ворочать вашей головой, приглядываться,
принюхиваться и т. д., стараясь усилить свое возбуждение. И желтый мусор, болтавшийся под
ногами у вашего “яЯ”, превращается вдруг в сжимающее сердце послание от золотой рощи,
уже отговорившей березовым зеленым языком. А роща-то на самом деле в это время представляет
собой облезлое скопище готовящейся к зимовке прямостоящей древесины лиственных пород.
У яС-программы нет внутреннего потребителя. Организм, получающий ее расслабляющие команды,
не знает что с ними делать. Она не просто бесполезна для вашего организма, она чрезвычайно
вредна! Вместо того, чтобы непрерывно зыркать по сторонам в поисках хлеба насущного и внешних
врагов или конкурентов, ваше нижестоящее биохозяйство начинает нюхать непищевые цветочки,
закатывать глаза, лишая их возможности зорко стоять на страже, и вообще – приводит организм
в небоеспособное расслабленное состояние. А тем более – забросив все текущие дела, заставляет
эти цветочки самозабвенно малевать или слагать им песни. Я не могу себе представить никакой
эволюционной приспособительной мотивации, которая была способна скомандовать естественному
отбору оставить для продления в веках потомка именно того примата, который упал с ветки с
неудачным приземлением на голову. Могу понять, что это событие вполне могло сотрясти и
перемешать его мозги, а заодно перемешать и нуклеотиды в его генах. Возможно, правда, что упал
он не на голову, а на то самое наиболее оберегаемое геноносное место, и эффект перепутывания
нуклеотидов проявился значительно сильнее. Ну а отбор-то куда глядел? С каких это пор этот палач,
только-то и способный, что догнать лишь позадибегущего, вдруг заделался эстетом и своих уже
не трогает? Темное прошлое у вас, однако!

      У яС-программы нет внутреннего потребителя. Она, получив информацию, перерабатывает
ее с помощью эмоционально-логического аппарата сознания, используя весь потенциал доступной
ей памяти. Ведь и к памяти “яС” обращается через свой фильтр. Поэтому вся та гадость, которую
наклал туда ее яЯ-двойник, ей попросту недоступна. Как и ему недоступна память, используемая
яС-программой. Информация, переработанная “яС” и украшенная флагами расцвечивания
доброжелательности, вновь переадресуется первоисточнику. Это означает, что “яС” подготовило
ответ и тем самым вступило в дальнейшие переговоры. Со-чувствие, со-участие, со-переживание,
чувство прекрасного или красоты, возникшие в вашем сознании, являются ответом вашего “яС”
внешнему миру, частью которого оно себя со-ощущает. Ваше “яС” есть в прямом смысле зеркало,
усиливающее и подчеркивающее самые приглядные черты в него смотрящегося. “Унылая пора!
очей очарованье, приятна мне твоя прощальная краса...” – это наиболее яркий пример такого
отражения. А ведь в это зеркало, по существу, смотрится не что иное, как тусклая маска смерти,
уже тронутая цветами побежалости начальной фазы разложения и тлена. А яС-программа поэта
под этой сетью старческих морщин, одутловатости и синюшных отеков продолжает через свои
фильтры сочувствия видеть прекрасные черты объекта, вступившего с ней в информационный контакт.

      Животным недоступно ощущение красоты. Конечно, вороны очень интересуются всякими
блестящими предметами, украшая ими гнезда. Но это всего лишь инстинкт строителя гнезда.
Еще до своего вылупления из яйца каждый вороненок уже точно знает, как и какое гнездо он
будет строить. В вороньем геноме хранится информация и о том, что чем более контрастна
раскраска посадочного места в гнезде, тем это гнездо более заметно для будущей подруги,
а значит, и более предпочтительно. Вот он и тащит туда обертки от шоколада, алюминиевые
ложки и прочие предметы роскоши, которые удается найти на поверхности современного ему
культурного слоя. А то и просто стащит, что плохо лежит. Той же цели служит и яркая раскраска
пернатых кавалеров, которую они демонстрируют перед дамами сердца. Здесь всегда работает
олимпийский принцип: больше! ярче! громче! Как только свадьба состоялась, интерес к блестящим
образцам искусства у вороны и у других пернатых исчезает полностью. А соловьиная трель, так
завораживающая некоторых из высших приматов своей красотой, по сути есть поток угроз и
отборнейшей многоэтажной брани, которую владелец гнездового участка старается довести до
сведения возможных посягателей. И чем он многоэтажней выражается, тем это больше нравится
его подруге. За таким горластым мужиком – как за каменной стеной! Вы, правда, эти этажи
называете коленцами, переливами, трелями, но суть дела от это не меняется.

      Между прочим, ваше полузвериное “яЯ” по части изобразительного искусства тоже не дурак!
Оно может такое намалевать на холсте или на заборе, такое изобразить кинематографическими
средствами самовыражения, что даже ваше, не в меру человеколюбивое телевидение, старается
показывать эти шедевры как можно дальше за полночь. И делается это для тех других, еще
недостаточно развитых “яЯ”, которых надо непременно накормить очередной порцией насилия,
кровавых соплей и иных продуктов первой свежести, воспринимаемых вашим “яЯ” как продукт
уже собственной суперменской высшей нервной деятельности. Ведь никто из зрителей не
отождествляет себя с жертвой и не проникается сочувствием к тому вымазанному алой краской
мешку с костями, который выбрасывают из окон, дырявят пулями, разрывают на части, особо
изобразительно и со смаком бьют по морде лица, размазывая это живое! существо по ближайшей
стенке. И хотя сопатку ближнему расквашиваете не вы лично, а ваш телекумир, вам тоже очень
приятно хотя бы мысленно тут же произвести нужное количество обезьяньего аргумента и попасть
хотя бы маленьким его кусочком в глаз тому, кого и так уже артистично уродуют и без вашей
макачьей помощи. После таких эмоциональных всплесков сросшиеся синапсы вашего яЯ-фильтра
уже не растащить никакими силами. И здесь действует закон сохранения: любое наращивание
вашего яЯ-фильтра идет за счет съеживания фильтра-яС. И это просто замечательно! Ведь в данном
случае исправляется явный ляпсус обезьяньей эволюции, наградившей вас совершенно ненужным
и вреднейшим биологическим довеском со-чувствующей коммуникабельности, сидящим в вашей
неизвестно для чего сформировавшейся яС-программе. И если несколькими часами раньше перед
вами выступал респектабельный совладелец и содиректор этого телеканала, подводя какие-нибудь
Итоги и почти умирая у вас на глазах от прилива человеколюбия, не верьте ему. Это – маска.
Человеколюбие будет демонстрироваться позже, когда в ваши души по волнам НТВ-эфира потекут
реки крови и такие сладкоманящие вопли и хрипы истязаемых жертв. Эфир и право ковыряться в
ваших душах куплено ими за ваши же денежки, уворованные у всех вас и осевшие на их личных
счетах демократических приватизаторов вашего всеобщего достояния. И из этого эфира миллионам
соотечественников цинично и презрительно плюнут в самую душу, в самое святое, что у многих пока
еще сохранилось или могло бы еще сохраниться пусть даже легкой неосознаваемой тенью надежды.
Через телеэкраны плюнут в образ Христа. Уже в некоммунистической России плюнут в Русское Православие!
Почти как в поэме у Блока – мол, эй, не трусь, плюнем с экрана в Святую Русь! Нате, мол, любуйтесь
на своего “Господа” в порнографическом исполнении. Понятное дело, люди верующие этот шедевр
кинематографии не смотрели. Но зато его посмотрели десятки миллионов тех, кто пока еще безразличен
к религиозным исканиям. Тех, для кого жизнь пока прекрасна и самодостаточна сама по себе, а жаренные
петухи существуют пока лишь в поговорках и привокзальных буфетах. Зато уж теперь у них будет
стойкий иммунитет против христианства! В случае чего, когда петух все же объявится, пойдут медитировать
в Аум Синрикё, гадать вместе с Рерихами на кофейной гуще первичного бульона нирваны эзотерических
энергий и аур, или – озлобятся на весь мир до полного сатанизма и начнут бессмысленно мстить всем!
всем! всем! Вы не рабы? Рабы не вы?  Рабы, рабы, не сомневайтесь. Золотой Телец уже давно купил
ваше “окно в мир”, ваши газеты и телеэкран. И накачивает вас только тем, что ему выгодно или нужно
в отдаленной перспективе. А нужно ему, чтобы все вы, забыв кто вы есть, ринулись вырывать друг у
друга копейку, ибо каждая такая копейка, которую вы отнимете у немощного старика или обездоленного
ребенка, осядет на заграничных счетах Тельца уже полновесным зеленым серебряником. А ведь даже
в вашем коммунистическом сверхвоинственном антирелигиозном прошлом ни один кинематографист
не осмелился выставить образ Христа на всеобщее глумление. Печатно пробовали, а зрительно не
осмеливались. Печатно – видный советский партийный деятель тов. Ярославский (он же Миней
Израйлевич Губельман) даже пародию сочинил под названием “Библия для верующих и неверующих”. 
Печатно – выдающийся русский советский поэт Ефим Алексеевич Придворов, более известный как
Демьян Бедный, переплюнул Минея Израйлевича, сочинив легко запоминающийся стихотворный
“Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна”. Но это – печатно, а вот наиболее эффективными
средствами живого зрительного воздействия так и не рискнули. Над попами и церковью и святыми
"Иоргенами" изгалялись, как хотели, но личность самого Христа как-то обходили. Эти не обошли.
У этих – полная свобода совести и свобода от совести! Да и чему удивляться? Сам-вдруг разбогатевшие
владельцы телеотмычек к вашим душам исторически исповедуют другую религию. Вернее – только
очень “нужные им законы”, содержащиеся в этой религии Единобожия, положившей начало двум
мировым религиям и повлиявшей на весь ход мирового исторического процесса.  А в своде “нужных
законов”, например, черным по белому прописано, что если у тебя сдохла скотина, ты, как представитель
богоизбранного народа, не смей к ней прикасаться. Ты лучше продай и скорми это презренным инородцам.
“Не ешьте никакой мертвечины; иноземцу ... отдай ее, он пусть ест ее или продай ему” (Второзаконие, 14.21).
“Не желай им мира и благополучия вовеки” (Второзаконие, 23.6).   Вот и кормят вас всякой падалью
с утра до вечера и даже глубоко за полночь. И с ухмылкой вытирают ноги о то самое. Имя, которому
лично ваши, между прочим, предки (если вы из христиан) тысячу лет открывали самые потаенные мысли,
которому молились и в беде, и в радости. И которым жили и в самой светлой, и в самой последней надежде,
когда других уже не оставалось. Не обманывайтесь внешним видом, “Итоги” подводит человек в улыбчивой
маске. Нельзя же полагать, что вправляющий вам мозги сверхдемократ и сверхинтеллектуал не ведает,
что делает его правая и что творит левая рука. Ведает. Только ведь и жить по лжи во все времена
было очень и очень прибыльным делом. Очень хорошо за это платят! И, как правило, – не деревянными,
а полновесным серебром, по тридцать штук на лапу.


      Придется на миг прервать разглагольствования нашего электронного Сверхблагодетеля и
опять дать слово автору. Дело в том, что этот фантастический электронный мыслитель затронул
очень любопытный вопрос, касающийся, так сказать, религиозно-национального вопроса.
Поскольку у автора имеется свой личный взгляд на антисемитизм и на так называемую еврейскую
проблему в России в целом, сейчас он вам его и изложит. От автора.

      Если бы ОМЛ и политэкономия входили бы в диплом, не видать мне красных корочек как
своих ушей. ОМЛ на первом курсе я все-таки вытянул на четверку, а с политэкономией
приключился полный конфуз. Дело в том, что преподавателем этой науки у нас был ветхий,
подслеповатый, кривоногий и хромой, в прошлом бравый кавалерист Первой Конной тов. Шеенсон
(И. О. не помню). Раз десять, не меньше, он рассказывал нам о том, как он усмирял какой-то
бабий бунт на Украине. Судя по всему, в других сражениях он не участвовал, поскольку помнил
только это, и, возможно, там же получил свои боевые увечья. И этот эконом нашу доблестную
группу, всегда блиставшую на семинарах глубиной познания, взял да и спутал сослепу с безалаберной
параллельной группой нашего потока и вляпал на экзамене всем нам огулом по трояку, а им – наши
трудовые пятерки. Этим, между прочим, лишив некоторых из нас светлого будущего в виде
 повышенной стипендии на следующий семестр. В знак протеста лично я тут же позабыл не только
 чем отличается закон прибавочной стоимости от второго закона термодинамики, но даже забыл
и те основы марксизма-ленинизма, которым обучил нас на первом курсе очень представительный
и моложавый бравый тов. Эпштейн (и это И. О. не помню). Да, кажется, и все остальные сокурсники
тоже не очень всё это запомнили, поскольку среди известных академиков философских наук никого
из наших, вроде бы, не образовалось. Зато по основной – докторов и академиков хоть пруд пруди;
один мой сокурсник-академик, правда, с другого факультета, но очень лично плотно мне знакомый
в бытность студентом, стал даже министром атомной энергетики Всея Руси! Это уж потом пришлось
по какому-то самоучителю выучить философию, когда на моем пути к вершинам научных званий
образовался камень преткновения в виде кандидатского минимума. Так что, во-первых, я философию
учило не по Гегелю, а во-вторых, вообще никогда ее толком не учило: в мои времена такого предмета
в МИФИ не было. Поэтому все нижеследующие рассуждения касательно национального вопроса это
сплошная самодеятельность, не подкрепленная ничем, кроме патологического желания в очередной
раз покрасоваться на этих страницах в качестве глубокомыслящего мыслителя.

      По вышеуказанным причинам я до сих пор не могу толком разобраться, что такое национальность.
Американец – это национальность? Англичанин? А ведь у англичан кроме англичан имеются шотландцы,
ирландцы, валлийцы (они там друг про друга анекдоты сочиняют не хуже, чем у нас). И язык у них разный,
а они все равно все англичане. А какой национальности лично я? Раскапывая свою генеалогию, обнаружил,
что являюсь носителем следующего состава кровей (в порядке убывания): украинских, мордовских, русских
и не то турецких, не то греческих, кои пришли в меня от половины моей прабабушки, другая половина
которой была стопроцентной хохлушкой. А по паспорту и прочим признакам я русский, и ни одного
турецкого слова не знаю, как не знаю ни одного мордовского, кроме общеизвестного Потьма, да еще
и Мокша, поскольку эту речку пересекал многократно по трассе Москва – Челябинск. Украинским,
правда, владею и очень люблю эту ридну певучу мову. Но случилось это не вследствие моей генеалогии,
а потому, что сразу после войны маму командировали из моей родной Сибири на Западную Украину к
бандеровцам в город Стрый восстанавливать разрушенный вагоноремонтный завод.  В результате на
выпускном экзамене в седьмом классе по украинскому у меня образовалось пьять, а по русскому –
только четыре. А вот у наших международных внуков, которые наполовину немцы, кроме дедушкиного
мордовско-греческого букета припутался и бабушкин: украинка, полячка, белоруска, тоже в порядке
убывания. А вот русских кровей у нее, хе-хе, нетути! Когда начнем чистить Русь от инородцев,
я ее выдвину первым кандидатом (только пока ей об этом не говорите).

      Антисемитизм, как мне кажется, термин устаревший. Вы никогда не видели Ясира Арафата
без его знаменитого палестинского платка? Если бы увидели, то тут же в изумлении бы и
обнаружили, что от старого еврея его ну совершенно не отличить даже днем! Когда мы прибыли
в Египет помогать нашим арабским друзьям осваивать атомную науку, первые недели я не мог
отделаться от ощущения, что вокруг меня – одни евреи. Потом, правда, привык, хотя до сих пор
не могу по внешнему виду определить, ху из ху. И не мудрено. Все они, оказывается, чистокровные
семиты, и если вы уже записались в антисемиты, то будьте внимательны, случайно не перепутайте
своих и чужих.

      Между прочим, мне ни разу не приходилось встречать русского армянина. Он всегда –
 или чисто русский (хотя по фамилии с окончанием “ян” или “янц”), или чисто армянин, какую
бы фамилию не носил и как бы литературно правильно без акцента не выражался. Вот не
русский, и все тут! А почему такое ощущение – объяснить не могу. Точно так же обстоит дело с
татарами. Те татары, с которыми мне приходилось иметь дело, либо по складу своего менталитета
были действительно татарами, либо были такими же татарами, как и я турком. Барклай де Толли
русский генерал или иностранный шпион? А князь Багратион? А государыня Екатерина Великая?
А адмирал Крузенштерн? А губернатор Всея Урала Эдуард Россель, он что, тоже немецкий шпион?
Так вот и почти все наши евреи – это русские. Хотя и евреи. Правда, они не такие евреи, как я хохол
или как Россель немец, они настоящие. И этот удивительный неразрывный двухкомпонентный
двунациональный сплав (даже у чистокровных евреев, если таковые вообще где-нибудь сохранились)
делает их удивительным явлением природы, вот уже более века будоражащим лучшие и худшие
умы нашей общей Отчизны. Средние умы, как правило, сами не будоражатся, они, когда надо,
думают туда, куда их позовет кто-нибудь из указанных боковых. Англичанин, француз, даже герой
наших анекдотов чукча – это имя существительное. Русский – имя прилагательное. Или я забыл
грамматику русского языка? Грузин русским бывает (тот же Багратион), чукча русским бывает
(может кто слыхал про такого – Юрий Рыдхеу?), русских с татарскими фамилиями – четверть
Москвы, а почему же русский еврей это не русский?  А какой? И вообще, что такое русский?
Дорогие россияне, что такое русский, панима-ашь, может кто объяснит?

      Мне это объяснили моя бабушка и моя мама. Они были русскими хохлушками, и мне быть
русским тоже понравилось. И всю жизнь, если чуть что собирался делать не так, талдычили мне свое: 
а что, мол, люди скажут или подумают. Это, оказывается, для них, для русских, было очень важным,
что о них где-то там подумают какие-то совершенно неизвестные им люди. Это первое. Второе – уж
очень мы все какие-то натурально-природные коммунисты-ортодоксы. Если у нас “все как у людей”,
то, вроде бы, все в порядке, даже если все дружно голодаем и кормим вшей всей нацией. А если нет,
то и вниз нехорошо, и вверх, оказывается, тоже. Если кто полез вверх, мы его тут же в своем русском
сознании начинаем считать выскочкой, куркулем или чем-нибудь на это похожим (укр. куркуль – кулак,
но не в смысле окончания руки, а как враг народа; эту кличку я гордо носил в школе все четыре года,
пока мы жили на Украине, правда, выдали ее мне не за вражество, а по отвлеченно-ассоциативному
созвучию фамилии). Желание, чтобы все были как все, это тоже сугубо русская черта. Вернее – одна из.
Третье – нам, в общем-то, всегда было до большого фонаря, кто там на всех уровнях нами сверху управляет.
Мы просто либо ему очень верим и надеемся на этого недоступного царя-батюшку или отца-родного
как на Бога, либо абсолютно им не верим и живем сами по себе, включившись в эту бесконечную игру
взаимного надувательства. У них – “государство это Я”, у нас – все вокруг колхозное, все вокруг мое.
Так вот и делим сферы влияния ровно пополам. Поэтому-то мы спим и видим, чтобы к нам упала с неба
какая-нибудь твердая рука или нога и навела среди нас порядок. То, что мы можем как-то повлиять
на качество управления нами, нам и в голову не приходит, этому мы просто не обучены. Поэтому
выбираем в Думы любую говорливую шваль, и чем смешней, тем нам это интересней. А потом идем
и ложимся на рельсы, требуя от тех, кого мы ради хохмы навыбирали, чтобы они вдруг стали другими.
А они туда стремились совсем не для этого. Им была нужна депутатско-уголовная неприкосновенность
плюс гарантированное ежемесячное денежное довольствие во всех прямых и кривых видах, которого
в сумме, если бы разделить поровну, вполне хватило бы, чтобы заплатить зарплату за три месяца взад
и вперед всем врачам, учителям и прочим бюджетным дармоедам. При этом можно совсем не
появляться на рабочем месте, обычно у них там какой-то “один за всех” ловко рассовывает их табельные
номерки по щелкам, бегая по рядам как угорелый. Они там даже свой лексикон изобрели. Например, то,
что раньше называлось продажной шкурой, теперь гордо звучит как лоббист. Так вот, по нашей с
бабушкой доморощенной классификации, в Думе русских нет! Там – сплошные россияне. И среди этих
россиян, между прочим, не так уж и много выходцев из русских евреев.
Из русских русских не в пример больше.

      Я так думаю, что дополнительное довольствие (но уже в особо крупных размерах) лоббисты
получают, как нам объяснили, от олигархов. Именно этих они и обслуживают в первую очередь.
Какие нужно законы не принимают, зато какие не нужно, умудряются принять сразу в пяти
чтениях в течение минуты. Вам не приходило в голову, что нашу с вами Родину приватизаторы
вмиг растащили по своим карманам НА ЗАКОННОМ ОСНОВАНИИ?  И умопомрачительные частные
капиталы у владельцев частных банков, МММов, “Хопров” и др. в нашей стране всеобщего
полуголодного равенства сформировались сам-вдруг “из воздуха” тоже вполне законно? То, что
среди олигархов евреи присутствуют в большей пропорции по отношению ко всем остальным
вместе взятым братским народам, это явление вполне понимаемо, никакой мистики здесь нет.
Чуть позже мы этот феномен исследуем более детально. А пока мне, как великодержавному
писателю-шовинисту, следовало бы изобрести какой-нибудь особо обидный термин, которым и
стоило бы обзывать олигархов еврейской национальности, выделяя их из всех других законных
кровососов в фантастически крупных размерах. Например, взять и обозвать их всех нарицательным:
борисабрамычи.

      А вот этого я делать не буду. Борис Абрамович приходит и уходит (то в Совет Безопасности,
то в распорядители СНГ), а в моей памяти самым светлым пятном остается имя Берты Абрамовны
Лейдерман, моей учительницы математики, которая, как я подозреваю, тоже еврейка, но учила
лично меня с таким же энтузиазмом и упорством, как учила и свою родную доченьку Асю, которая
была одним или двумя классами младше. С таким же громогласным напором, сотрясавшим класс,
она учила и все другие национальности из числа тех, которые учиться хотели. Моим, по-настоящему
первым школьным товарищем, был Витька Рожинский – очень умный, страшно начитанный
незаметный узкоплечий тихий очкарик, который никогда не гонял с нами футбол, но который, зато,
умел играть на пианино. Папа у него тоже был юрист, но сам он числился евреем и всегда заливался
краской как рак, когда приходилось в этом позорище всенародно признаваться. Мы тогда друг друга
по имени-отчеству почему-то не называли, поэтому я и не знаю, какое у него отчество. А вдруг тоже
Абрамович? Так что абрамычами я олигархов называть не стану. Не достойны они такого звания.
Тем более, что выдающийся русский музыкант Юрий Башмет, которого мы со своей нерусской
половиной очень уважаем, он, к примеру, тоже Абрамович.

      Если вы более “экспериментатор”, чем “теоретик”, то проделайте простой опыт. Погуляйте
после работы пару часиков по улицам родного города с блокнотиком. И аккуратно отмечайте
там палочками число встретившихся вам представителей вида гомо сапиенс, которые не совсем
твердо, нетвердо, или совсем не твердо держатся на ногах. Отдельно среди таковых подсчитывайте
число лиц, похожих на еврейскую национальность. Потом вторую сумму разделите на общее число
и помножьте на сто. По всем законам статистики у вас должно получиться что-то около пяти - семи
процентов. А что получилось? Почему не сработала статистика? Теперь возьмите списочный состав
какого-нибудь НИИ и проанализируйте его на эту же тему, ориентируясь, правда, не на паспортные
данные, а на фотографию. По идее, должны бы получиться те же самые пять-семь, а что получилось?
А теперь возьмите врачей (не обязательно только зубных), профессоров всех вузов, Академию Наук,
музыкантов, артистов и прочих деятелей Русской Науки и Культуры, или представителей других особо
творческих профессий, за исключением взаправдашних поэтов, композиторов и художников. И опять
получится средне-статистическая неувязочка. Точь-в-точь как среди олигархов. Означает ли это, что
еврейская ДНК содержит какой-то секретный ген, который кодирует повышенную способность
человека к интеллектуальной деятельности и стяжательству? Любой трезвый генетик нееврейской
национальности вам тут же ответит отрицательно даже в отношении стяжательства. Ибо среди
настоящих поэтов, композиторов и художников, где действительно требуется врожденность, т. е.
гениальность, евреев как раз в среднем будет не более 6%. Так в чем же дело?

      Давным-давно один очень прозорливый человек, кстати, еврей, рассказал всем остальным
человекам притчу о том, что каждый из них появляется на свет с каким-нибудь талантом. А далее
все уже зависит от них самих. Можно этот талант пустить в рост, а можно и закопать или прокутить
с “флейтистками” (так раньше обзывали путан). Один из его последователей, тоже еврей, отрицая
национальную генетическую предопределенность, заметил, что несть эллина или иудея, а есть
человек как таковой! Заметил также, что ДНК человека не содержит в себе гена трудолюбия, что
трудолюбие — это благоприобретенный поведенческий стереотип, а если по-русски, то обыкновенная
дурная привычка (какой же умный любит горбатиться?), вырабатываемая с детства в процессе
внутрисемейных общественно-производственных отношений. Если хотя бы каждая десятая русская
мама уделяла бы воспитанию своих чад столько же внимания, сколько вкладывает в своих мама
еврейская, то сейчас среди протестующих и стучащих касками голодных шахтеров шесть процентов
были бы с лицами еврейской национальности. И все это по очень простой причине. Им просто бы не
хватило места среди академиков, профессоров и прочих бесполезных музыкантов, общее число которых
в любом государстве разумно ограничено. Не хватило бы, даже несмотря на сугубо еврейскую
особенность в первую очередь заботиться о благополучии своих соплеменников, протаскивая их туда,
куда они по своим тактико-техническим данным не всегда подходят. И этого мы им простить не можем.
У нас, у русских русских, принято втаскивать назад в свою кучу любого, кто из нее куда-нибудь высунулся
даже честным путем. Чтобы не чирикал.

      И еще одна особая черта русских евреев не может быть принята остальными братьями по русскому
разуму. Они, видите ли, в первую очередь заботятся о своем человеческом благополучии, относя
общественное на потом. Где можно увильнуть – увиливают, где можно не подставить лоб под пулю –
 не подставляют. А у нас приоритеты иные. Нам с бабушкой еще со времен Иоанна Васильевича (деда) в
Юрьев день было сказано, кто мы такие есть. При государе Петре Алексеиче нас называли просто
сволочью: так и определялось в документах: для строительных работ по прорубанию оконных проемов
присылать, мол, по три подводы каменьев да по двадцати душ сволочи. И всегда-то мы кого-то
интернационально спасали. Дважды спасли Европу ценой собственной крови, один раз от желтой,
а второй раз – от коричневой чумы. “Я б хату покинул, пошел воевать, чтоб землю крестьянам в
Гренаде отдать!” Помните? Ради светлого будущего – в гражданских войнах и в прочих чистках
закопали в землю каждого четвертого. “Отряд не заметил потери бойца...” Такая уж у нас, у русских,
широкая национальная черта – унавоживать родную землю собственным мясом. И, что самое
примечательное, – покорно и обреченно терпеть, когда наши правители – от междоусобных
рюриковских князьков до теперешних демократических междоусобных владык – это делают.
И очень гордимся собой, выпячивая “широкую русскую душу”. Эх, тройка, птица тройка! Кого везем?
Так ведь Чичиковых. Он ведь сидел в той тройке, которая “да и ступай считать версты, пока не
зарябит тебе в очи”. Поэтому ни в одной стране и нет таких черноземов, как у нас. На солдатских
матерей, которые обивают парадные пороги гарантов всех мастей в бесплодных попытках найти
у властей предержащих ответ на вопрос, куда подевались их без вести пропавшие сыновья, мы уже
смотрим как на назойливых мух, которые жужжат и жужжат там что-то свое, когда тут по телевизору
такие государственные дела вершатся – дух захватывает! Мы привычные, к запаху крови мы
привыкаем мигом. Да у нас этих сыновей! Мало будет, бабы новых нарожают. Правда, рожать
вот че-то в последнее время стали реже. Вымираем что ли, панима-ашь?

      Еврейский национально-религиозный менталитет действительно имеет одну особенность,
которая делает еврейскую диаспору нонгратой в любой стране кроме Израиля. Это – особого
рода религиозно-историческая самоизоляция и самозамкнутость. Именно она и спасала эту
размазанную по лицу земли нацию от полной ассимиляции на протяжении тысячелетий, и именно
она лежит в основе особого отношения к евреям со стороны других, “небогоизбранных” народов.
Пока в России евреи были государственно изолированы чертой оседлости и религиозным цензом,
особых проблем у православного люда с этим делом не было. Чего уж там они промеж себя в своих
местечках насчет воцарения сочиняют, это их дело. Земледельцами особенными они никогда не
были, зато трудолюбивыми ремесленниками, музыкантами, менялами и торговцами были
отменными всегда. Религиозно, усилиями государственно-церковной идеологии, еврей в
простонародном дореволюционном русском сознании ассоциировался скорее с “христопродавцем”,
а уж никак не с богоизбранничеством, хотя любой и каждый, внимательно причитавший Ветхий Завет,
именно к такому бы заключению прежде всего бы и пришел. Кстати, национально-религиозный
ценз касался не только евреев. Мусульманин (татары, башкиры) тоже был инородцем, если даже
был он потомком коренных булгар, живших в Поволжье еще задолго до того, как туда пришли
братья-славяне или монголы. Инородцами были и православные чуваши (вообще прямые потомки
булгар) и даже такие же ранние дославянские коренные жители “средней России” – мои
православные угро-финские предки (что, конечно же, наиболее возмутительно!). Когда под
влиянием мощнейшей волны либерализма, поднятой русской интеллигенцией, инородно-религиозные
заборы царь-батюшка соизволил разобрать на дрова для своего Зимнего Дворца, в русскую
интеллигенцию начал вливаться новый ручей, естественно, окрашенный и в национальные тона.
Множество евреев, получив доступ к высшему образованию, в отличие от всех других раскрепощенных
национальностей мигом этим воспользовалось на всю катушку и даже стало активнейшим элементом
революционного процесса, который, кстати, инициировали в России совсем даже не они. К топору
Русь тов. Чернышевский звал еще задолго до эмансипации евреев, да и Герцен спросонья начал
бухать в Колокол еще задолго до всеобщей побудки. И тем не менее, их дело не пропало даром:
они разбудили евреев. Трудолюбия евреям было не занимать, проклятого сословного дворянского
рабовладельческого прошлого у них за плечами не было, характер у них, как и у всех других южных
семитов, холерический и непоседливый – все время на свою, так сказать, шею ищут каких-нибудь
приключений. Свобода, равенство и братство у них в Торе были записаны испокон века, правда,
не для всех, а только для иудеев. Но и это, между прочим, никакого особого значения не имело,
поскольку, смею предположить, все те вожди революции и комиссары, неполный список
руссифицированных партийных кличек и псевдонимов которых иногда всплывает в юдофобствующей
печати, иудеями уже не были (как не были христианами и вожди “чисто русские”). Большинство
из еврейских вождей вообще стыдилось своей природной национальности, скрывало ее, и иногда
в угаре интернационализма даже вовсю боролось с жидами (как вы, наверное, знаете, в настоящий
момент одним из главных антисемитов в Думе является лицо юридической национальности, если
по папе). Так что валить все подряд на евреев в смысле революции не надо.
За своих революционеров обидно!

      Все мы (не евреи), выросшие в абсолютнейшем неприятии религии как таковой, а уж Русского
Православия – тем более, тем не менее являемся православными христианами и по мироощущению,
и по культуре, и по обычаям, и по складу характера, и по “широте душевной”, и по многому еще чему.
Русский советского образца – это какой-то особый парадоксальный вид духовного гуманизма и
общинности, когда во имя того светлого, что когда-нибудь будет светить человечеству, можно по-скотски
обреченно-покорно сносить все то, что есть сейчас. Нас, живущих в полунищите, вдруг тянет непременно
кому-то интернационально помогать, причем не в ситуации, когда это действительно объективно
требуется, а сообразно нашему мессианскому ощущению и пониманию “чужого горя” и “чужого счастья”.
А потом в конечном итоге оказывается, что мы-то всем и остались должны! Строили гиганты
индустрии то в каракумах, то в кызылкумах, то на горе Арарат, то в прибалтиях, вламываясь в
вековой национальный уклад этих народов и перемалывая его в одну серую советскую массу,
использующую в качестве внутригосударственного средства общения несколько сотен русских слов.
А потом загоняли туда свою же рабочую силу (правильнее – рабочий скот), чтобы обеспечить
функционирование этих производств, разоряя и стирая с лица земли собственные среднерусские
обезлюдевшие деревни и села. Когда же вся эта раб-сила враз оказались за границей, мы их просто
бросили, обозвав “русскоязычными” – кличкой, придуманной каким-то руководящим
демократическим умником, не помнящим родства. Если дураку, подлецу или проходимцу намекнуть,
кто он такой есть, или, не дай бог, не пустить его туда, куда он рвется присосаться руководить или
распределять, то реакция на это всегда будет вполне предсказуемой, если обиженное лицо кроме
прилагательного “русский” может предъявить хоть какое-нибудь последующее имя существительное.
Тут же и выяснится, что это, оказывается, оценивают не его личную личность, а его нацию. Это ее
угнетают, зажимают, затирают, ходу не дают! Кто угнетает? Кто, кто? – русские, конечно! И кого я
только не угнетал! И прибалтов, и среднеазиатов, и евреев, и татар, и грузин и армян, и даже украинцев
своих родных дорогих мне хохлов тоже, оказывается, угнетал и грабил – всё их сало c салом съел!
Кто меня только бедного не кормил! Все, оказывается, на меня горбатились от восхода до заката.
Поэтому и бродил я фон-бароном на просторах Родины чудесной в кирзовых сапогах на босу ногу
и в телогрейке на голое тело, самозабвенно горланя самый точный – не в бровь, а в глаз – совковый
шлягер: “И где бы я ни был, и что б я не делал – пред Родиной в вечном долгу!”, как в шелку. И никто
из обиженных “нацменов” не удосужится вспомнить, что в составе той руководящей камарильи,
которая и посылала все наше общее стадо то на великие стройки века, то на бойню, то на острова
известного всем архипелага, – никто не вспомнит, что там обязательно был и его чистокровный
интернациональный руководящий соплеменник. Особенно это должно касаться обиженных евреев.
Господи, и угораздило же меня родиться русским в России! Было бы право выбора, непременно
избрал бы себе другую национальность. Например – американец. И плевал бы сейчас на всех на
вас с небоскреба от избытка чувства собственной полноценности.

      Нет, не избрал бы. Так и остался бы русским. Куда я от своих-то денусь? Очень уж мне нравится
самовыражаться на великом могучем и чувствовать себя великодержавным спасителем
пролетариев всех стран. И бабушка у меня русская, и мама тоже русская, и папа у меня не юрист,
а русский, не задумываясь и добровольно шагнувший защищать не только меня, но и всех вас,
ныне живых и живущих, вне зависимости от национальности. Шагнул, уже на второй день войны
записавшись добровольцем Ушел - за четыре месяца до того, как пришла плановая повестка,
любезно приглашающая его, минометчика, уже давно сидящего в окопной грязи под Старой Руссой,
принять в этом деле посильное участие. С бухгалтерией насчет наличного поголовья своего народа
у нас всегда было плохо. Никогда толком не знали, кто у нас пока еще живой, а кто уже нет.

Именно поэтому призраки, которые бородатыми бомжами бродили по Европе с Манифестом за
пазухой, очень легко прописались в России. У евреев, кстати, этот же комплекс “будущей
полноценности” тоже в крови – в их религиозно-национальном культурном мироощущении
“призванной расы”. Им ведь тоже было завещано когда-нибудь воцариться. И поэтому, когда
подвернулась возможность немедленно приступить к строительству Царства Небесного плюс
Земли Обетованной на отдельно взятой Земле, более удобного места чем Россия для этого не
нашлось. И строителей хватало, и прорабов всех национальностей тоже. А уж всякой пьяни и
отребья, всегда готового экспроприировать, – так этого добра у нас есть и было во все времена.
На сто передовых отрядов хватит! Когда у нас начинают что-нибудь строить или перестраивать,
любителей помахать обушком топора или всесокрушающей бабой-дурой всегда бывает в избытке.
Ломать – не строить. Душа не болит.

      И кто только не эксплуатировал наше прирожденное христианское коммунистическое
мироощущение и наш подспудный мессианско-христианский русский гуманизм! Не помню,
кто из умных дяденек как-то сказал, что революции, мол, готовят умные и порядочные, делают –
фанатики, а результатами пользуются подлецы. Те “жидомасоны” ленинского призыва, которые
составляли значительную часть в структурах начальной власти, довольно быстро были от этой власти
отодвинуты следующими, такими же любителями порулить чужими жизнями. Некоторым повезло,
их успели задвинуть в кремлевскую стену, а остальными попросту унавозили землю в процессе
диалектически необходимых чисток руководящих рядов. Но (опять это но!), не они же среди зноя
и пыли – а мы(!) с Буденным ходили на рысях на большие дела, проливая красную и белую кровь
на Дону и в Замостье. Не они давили крестьянские мятежи в Воронежской губернии, получив приказ
от тов. Тухачевского применять отравляющие газы(!) и расстреливая по тому же приказу для острастки
каждого десятого в каждой деревне. Я всегда думал, что такое изобрели фашисты, а это, оказывается,
наш доморощенный дворянско-коммунистический способ борьбы с собственным народом. Тухачевский,
как и многие вожди пролетариата, был русским дворянином. Нет, не евреи отправляли на экспорт
недобитую интеллигенцию целыми пароходами, не они палили холостым зарядом в сторону Зимнего
Дворца из бакового орудия крейсера первого класса. Все это делал народ. Всех вместе взятых евреев в
России на это дело бы просто не хватило, если бы они сдуру позакрывали свои лавки и все как один
побежали записываться в революционеры. Нет, не они, хотя и под их чутким руководством в том числе
и в особо крупных размерах тоже. За потраву и другие безобразия, учиненные парнокопытным стадом,
всю ответственность, конечно же, должен нести пастух, ибо он принадлежит к иному зоологическому виду
гомо сапиенс.  Но как-то неловко сваливать всю вину на пастуха, если все стадо до последнего барана тоже
вроде бы состоит из сапиенсов. Значит такие сапиенсы. Друг друга стоим. Роль личности в истории, как
учил меня тов. Ленин-Сталин, конечно же, значительна. Но вершит историю народ, стало быть, ему за все
и это отвечать и эту кашу потом расхлебывать. Тех революционных русских кронштадтских матросиков,
которые сначала учинили переворот, а потом уж начали соображать, что перевернули куда-то не туда,
всех их потом по указанию тов. Ульянова-Ленина и по приказу тов. Троцкого (он же Бронштейн) и под
личным командованием тов. Дзержинского (этот – правда поляк) такие же революционные русские
солдатики превратили в навоз. Интернационал! Воспрянет род людской! На зеркало неча пенять...
Как сказал великий пролетарский поэт: “Партия – рука миллионнопалая, сжатая в один разящий кулак!”
А кулак — это такой особый инструмент межчеловеческого общения, который, паразит, ни за что не
разожмется, пока кого-нибудь не поразит. Вожди историю не делают. Все их деяния там наверху это
такая мелочь, что просто курам на смех, не правда ли? Помню, как же я ухохатывался, наблюдая
по телеку заседание Думы, когда какой-то патриотический русский вождь отнимал серебряный крест у
вождя демократического – православного попа-расстриги, а раскормленный русский вождь мировой
либерал-демократии с презрительно откляченной как у Муссолини нижней губой таскал там за волосы
русскую бабу, между прочим, тоже неприкосновенную. Уж я так хохотал, так хохотал, что ажник чуть
было конфуз со мной не приключился на этой почве. Хорошо, депутат Кашпировский выручил. Вовремя
выключил мне этот энурез. На  следующих выборах я их всех обязательно выберу опять. Хоть как-то
скрашивают нашу жизнь, пока мы тут об рельсы касками гремим и укладываемся помирать с голоду
прямо в школьных кабинетах.

      То, что нас больше всего раздражает, – это особая, почти семейная взаимовыручка евреев,
полуевреев и даже четверть-евреев, вообще не знающих ни одного слова на идиш, не говоря уже
об иврите. Нам бы завидовать да этому учиться, ан-нет, пусть и они будут как все иваны, не
помнящие родства даже на расстоянии вытянутой руки! Конечно, когда в каком-то местечковом
микросемействе выныривает из тьмы веков и начинает возобладать и проявляться тупое религиозно
окрашенное мироощущение “высшей расы местного масштаба” – это отвратительно! Но вот на
моем долгом жизненном пути (а с евреями приходилось ой как много общаться, живем-то в наукограде!) –
так вот мне с таким стопроцентным “высшим евреем” довелось встретиться вплотную только однажды,
да и то не у нас в Обнинске, а в такой же наукообразной Черноголовке. Не скрою, месяца два после этого
был ярым антисионистом, а потом таковым и остался до сих пор, но уже обыкновенным. Но, не антисемитом!
Дело в том, что туда, в Черноголовку, пристраивать к защите свою “открытую” диссертацию я поехал вместе
с семитом – своим добровольным в этом деле помощником, молодым и энергичным весельчаком,
доктором наук, который начинал ржать еще до того, как начинали рассказывать анекдот. И оба мы,
как оплеванные, возвращались оттуда, не глядя друг другу в глаза. Там мне предложили такую "торговую
научную сделку", о каких я раньше и слыхом не слыхивал. Как я понимаю, моему куратору было
стыдно за “своих”, а мне было обидно за державу. И тогда назло “им всем” на этой своей диссертации
я поставил жирный крест. А потом в течение года сделал следующую, но уже с таким грифом, к которому
ни одного постороннего еврея не подпускали ближе чем на торпедный выстрел. А свои – проголосовали
единогласно! Но вот желание дальше карабкаться к этим вершинам званий пропало начисто. Особенно,
когда я в эту кухню заглянул и понял, что для этого нужна братва отважная, не маменькины сынки!
Не знаю, может быть, кто-либо из встречных-поперечных евреев про себя и обзывал меня гоем или
еще как-нибудь, но внешне, что называется в опыте, это никак не проявлялось. А критерием истины,
как меня учили, является опыт. Про себя мы много чего умного думать умеем. Но, как известно из
практики, скрученная в кармане фига фактором, влияющим на развитие исторического процесса, не является.

      По этой причине мне всегда нравились люди открытые. Тут как-то один отставной генерал от
инфантерии, коммунист-интернационалист, замотавшись в бронежилет думской неприкосновенности,
открыто и смело перед телекамерами призывал гнать всех жидов из России. Забыл, наверное,
что тот ядерный щит и меч нашего Отечества, за который он прятался и которым размахивал,
пока был еще генералом действующим, – этот щит-и-меч советский народ выковал при ой-ей-ей
каком научном участии жидов, окопавшихся в разных научных местечках вроде Арзамаса-16,
Подлипок, Челябинсков всех номеров, или даже Обнинска. А если открыть медицинскую
энциклопедию, то там от этих “ский-ович-евич-штейн-ман” аж в глазах рябит. И каждый обязательно
что-то такое здравоохранительное изобрел, чем мы до сих пор и пользуемся, когда с похмелья
обнаруживаем, что у нас, оказывается, есть голова, которую нужно лечить, а на традиционное
русское лекарственное средство уже не хватает средств бюджетных, ибо вчера весь этот секвестр
с кем-то, не помню с кем, и пропил. Может быть, я тоже бы по старой памяти пошел за генералом,
но каким-то уж он мне подозрительным показался. Во-первых – Альберт. Ни в одних православных
святцах такого имени не нашел. Во-вторых, нос у него не курносый, как у меня, а подозрительно
свисает чуть ли не до нижней губы. Намного ниже, чем у Хазанова. Да и тип лицевой части черепа
у тов. Макашова тоже не очень славянский. Отнюдь! А уж не лицевой – тем более. У моей украинской
бабушки, по-моему, гораздо умнее был, хотя она даже читать не умела, а не то чтобы без бумажки
на митингах выступать.

      Кстати, о Хазанове. Как известно, на вкус и цвет товарищей нет. И во всё, что касается искусства,
каждый вкладывает свое собственное ощущение. Для меня Хазанов это Искусство. Не много
наберется лицедеев такого масштаба таланта, работающих в жанре соло-миниатюры. Кроме того,
когда выступает Хазанов или, скажем, Константин Райкин, мне даже в голову не приходит, какой
они там национальности. На сцене у них национальность общечеловеческая, правда, иногда с очень
ярко выраженным лицом почти как у какого-нибудь генерала, но чуть-чуть, все-таки, поинтеллигентнее,
даже когда изображают полных идиотов. А вот весь шоу-бизнес с лицом подозрительной национальности,
заполонивший телеэкран, в последнее время действительно очень стал отдавать какой-то назойливой
низкопробной местечковостью. И хотя, как уверяет кормящаяся от этого четвертая власть, это тоже
искусство, но уже как-то надоело созерцать этот нескончаемый голозадый пир во время чумы,
надоело слушать одну и ту же блатную песню разных “композиторов”, надоело жевать и пережевывать
вместе с ними их “сатирические” хохмы только на одном и том же полуодесском диалекте и всегда
вокруг одного и того же основного вопроса, который у них всегда ниже пояса. Позавчера было смешно,
но когда каждый раз “Умри, несчастная!” или гоп-со-смыком с голым задом в разных аранжировках,
то уже скучно. А может быть, я просто для этого дела устарел, или ничего не понимаю в настоящем
еврейском искусстве? Хотя нет, вру.
Настоящее Искусство, может быть, и не понимаю, но все-таки чую. Нутром.

      В наш подмосковный наукоград время от времени попутным ветром заносит то одну, то другую
 действительную, а не теле-дутую знаменитость. Однажды каким-то чудом удалось достать билеты
и живьем услышать даже полный концерт русского скрипача Владимира Спивакова с его Виртуозами
Москвы. Который уж год привозит к нам осенью на один-единственный вечер свою пышно цветущую
девичью клумбу обоятельнейшая русская скрипачка Светлана Безродная. На концерты ее Вивальди
Оркестра в зал Дома Ученых набивается столько народу, сколько раньше не бывало даже на городских
партконференциях. Приезжал русский скрипач Виктор Пикайзен, залетал со своими грачатами русский
скрипач Эдуард Грач, регулярно приобщает нас к своему высочайшему исполнительскому Искусству
русский пианист Наум Штаркман. И Юрий Башмет тоже бывал. Как видите, искусственный отбор
провожу по некоторому вполне прозрачному признаку. Концентрация евреев в зале на этих концертах,
как, впрочем, и на всех других, когда дело касается Искусства, намного превышает среднестатистическую
по стране даже сейчас, когда скрываемая ранее национальность стала, наконец, престижной. Одета вся
эта интеллигентная публика вне зависимости от вероисповедания и высшей расовой принадлежности в
поблекшие и потертые вечерние туалеты, сохранившиеся еще от эпохи развитого социализма. Евреи
тоже ничем не выделяются. Ни одного в новом смокинге или увешанного золотыми цепями не видел.
Обычная серая (но все-таки выстиранная и проглаженная) масса обычных низко- и редкооплачиваемых
ученых, медицинских, педагогических и др. интеллигентов всех мыслимых направлений. Если
просуммировать ученые степени и звания присутствующих и поровну разделить на всех, то каждый
в зале окажется полукандидатом каких-нибудь наук, на семь процентов лауреатом какой-нибудь
премии, и на двадцать процентов евреем. И вот тут возникает интересный национальный вопрос.
А может быть у нас с Макашовым разные евреи? У них там наверху какие-то свои, от которых ему
житья нет, и с которыми он чего-то не поделил, а у нас тут свои, которых ни по вывеске лица,
ни по потертому костюму, ни даже по поведению, от человека и не отличить. Единственное отличие –
во-первых, их гораздо чаще можно встретить на работе трезвыми, а во-вторых, они реже прилюдно
пользуются великими могучими русскими выражениями. Но если это так, то тогда те макашовские
 жиды, которых генерал вознамерился гнать из России оптом, вовсе и не евреи. Шарше что-то другое!

      Между прочим, жид это не ругательство, а просто славяноязычный вариант слова иудей.
В английском это “джю”, в немецком – “юде”, корень везде один и тот же – иуда. Но это не
тот Иуда, продавший нашего Христа,  которого сейчас любит даже тов. Зюганов, а это, как я
думаю, тот ветхозаветный Иуда, который был правнуком праотца всех евреев Авраама,
внуком Исаака, и сыном Иакова – одним из двенадцати сыновей, ставшими отцами-основателями
двенадцати колен израилевых. Кстати, был он сыном того самого Иакова-Израиля, который
в тайном сговоре со своей маменькой совсем по дешевке (за миску чечевичной похлебки)
приватизировал авраамовы акции еврейского первородства, обведя вокруг пальца и своего
оголодавшего старшего братишку и даже слепого папеньку Исаака. Да и сам Иуда Иакович,
как гласит Ветхий Завет, тоже сделал выгодный гешефт уже на своем братце Иосифе Иаковиче,
продав его с выгодой в рабство купцам, вместо того, чтобы просто так задарма убить, как
предлагали остальные братья-основатели. Ну и мифология, ну и семейка! Почти как у наших
междоусобных русских рюриковичей, которые, правда, просто резали друг друга за первородство
и власть без всяких этих еврейских штучек с похлебкой. Но это так, к слову. В языческих сказаниях
каждого народа почти все страницы склеены кровью и прошнурованы борьбой за первородство
именно данного народа. Время было такое – доисторическое, всем хотелось быть первыми.
Так что в самом слове жид ничего обидного бы не было, если бы в это обозначение национальной
принадлежности не стали вкладывать вполне определенный унижающий смысл “презренного
инородца”. Кстати, такая метаморфоза понятий касалась не только евреев. Чуваш, татарин, мордва –
такие ругательства были, например, в широком ходу в городе Канаше Чувашской(!) АССР, когда я,
великоросс, удостоил эту АР чести участвовать в завершении там моего обязательного среднего
образования, когда мы вынуждено вернулись с Украины. В общем – сплошная дружба народов в
рамках ленинско-сталинской национальной политики! Так вот, к сведению отставного великоросского
генералитета, если кто таки не знает, у иудеев в их Писании (которое также является и частью
христианской Библии) в десятой заповеди, которую Бог дал через Моисея, сказано следующее.
Не желай себе жены ближнего твоего, не желай себе дома ближнего твоего, ни поля его, ни
раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ни всего того, что
принадлежит ближнему твоему. Иными словами – не приватизируй, пожалуйста, то, что не тебе
принадлежит. Правда, под ближними у иудеев подразумеваются только двенадцать колен израилевых.
Все остальные двоюродные родственники (а ими является все остальное человечество: Адам и
Ева всем ведь прямой родней доводятся) – все они под защиту десятой заповеди не подпадают.
А евреи подпадают. И если макашовские недруги вроде березовских, гусинских иже с ними,
обобрали до нитки не только всех гоев, но и обнинских евреев, вынуждая их, как и всех остальных
пролетариев умственного труда, торговать на сторону своим интеллектом, подкладываясь под
любой американский грант как простит...те, как путана, то какие же тогда жиды эти березовские,
какие иудеи? Они же обычные хапуги! Правда, очень в этом деле образованные, респектабельные,
здорово смыслящие, и прямо-таки по-ленински (сегодня поздно, завтра рано!) чувствующие
текущий и подходящий момент. Не в пример партийной “элите” всех мастей, отставным генералам
и думским оберпрокурорам, у которых семь пядей в челюстях и одна во лбу, какой бы высокой
или широкой не казалась при этом снаружи лобная кость у некоторых. И этническая национальность
здесь не при чем. Это просто новый, более прогрессивный вид гомо, давно уже самозародившийся
в недрах гомо сапиенс и махровым цветом распустившийся, наконец, под недреманным оком
гаранта на наших черноземах, удобренных и окученных нашими демократическими четырьмя
властями, тоже, кстати, имеющими абсолютно все признаки новейшей зоологии. Поскольку для
определения этого вида гоминидов терминология еще не устоялась, я предлагаю обозвать его
гомо хапиенс. Хотя, честно говоря, родовой термин гомо поганить не очень хочется. А уж есть ли
и у них там между собой жиды, хохлы, москали, азеры, кацапы, чурки и прочая номенклатура
из обоймы боекомплекта дружбы народов, пусть разбираются сами. Поэтому у меня к генералу
будет маленькая просьба. Ты уж своих братьев по виду хошь – тащи куда хошь, хошь – лоббируй,
хошь – компот из них либерально-яблочный делай, возражать не стану, у меня тоже от этой
демократической, либеральной и яблочной кислятины давно уже оскома даже на съемных зубах.
Впрочем, как и от вашего тупоголового алчного “коммунистического” под-себя-гребущего властожадия,
пустившего под нож целую страну ради своих личных шкурных интересов. Или позабыл, при каком
строе, при какой партии, и при каких вождях какой национальности, рухнул “созданный волей
народов единый могучий Советский Союз”? Жиды что ли его разобрали на запчасти? А вот русских
евреев вида гомо сапиенс, как, впрочем, и всех остальных русских “инородцев” этого же вида,
пожалуйста, оставь в покое. Эти-то в вашу паучью банку не лезут, никакой доли вашего жирного
пирога не требуют, выживают себе, как могут, единым быдлом со всеми остальными русскими
друзьями по несчастью в разных далеких от ваших столиц городишках, поселках и весях,

   Где без питья и хлеба,
   Забытые в веках,
   Атланты держат небо
   На каменных руках.

А как уже отмечалось выше, среди этих голодных атлантов-учителей, атлантов-медиков, и всего
прочего атлантического г...на (так, только без пропуска, Владимир Ильич изволил определить
русскую интеллигенцию), процент подозрительных лиц гораздо выше, чем по стране в целом.
Так что пусть себе там без питья и хлеба, без тепла и электричества, без зарплаты и лекарств,
пускай стоят и держат все что им хочется – хоть здравоохранение, хоть образование, хоть культуру,
хоть науку, да хотя бы и небо – единственное, что пока еще осталось от нашей давно уже
раздаренной, разодранной и распроданной вами Родины. Оставь их в покое, пусть хотя бы те,
кто пока еще остался, поживут с нами. Скучновато будет без них. Да и на ком злость срывать будем,
на кого все сваливать, если всех выгоним? На татар? Так возьмут и отделятся в своем Казанском
ханстве, а потом будут требовать восстановления границ образца эпохи Чингизидов. И восстановят!
Заграница им поможет. Уж на этот счет можете не сомневаться.

   Над Канадой небо сине,
   И дожди идут косые,
   Хоть похоже на Россию,
   Только это – не Россия!

А с этим сочинителем что делать будем? И куда же мы его погоним, куда, к примеру, пошлем
по адресу и этого, ныне и присно полунищего русского профессора-океанолога, чьими
действительно, а не казенными лживо-патриотическими песнями, упевалось у туристских костров
целое поколение ныне уже совершенно лысых романтиков? В Канаду? Так его туда не пустят.
Вон он как обидно про них самовыразился! Или в Израиль, на залитый солнцем вокзальный перон
завтрашних дней? Хватит тут шляться и бродить по нашим деревянным городам, где мостовые
скрипят как... Городницкий! Между прочим, если бы он и такие же хотя бы пальцем шевельнули,
давно бы уже были за бугром, там, где мозги ценят не ниже чем депутатско-генеральские лампасы.
Так ведь окопались, сидят здесь, поганят нашу русскую землю, все еще пытаясь сохранить и
Российскую Науку и Русскую Культуру.

   И жить еще надежде
   До той поры, пока
   Атланты небо держат
   На каменных руках!

Русское ведь небо держат, под которым и родились. У всех русских Атлантов национальность всегда
обозначается именно этим прилагательным, а уж последующее существительное (у кого есть, или
кто его еще смутно помнит), как правило, опускают, считая его своей интимно-генеалогической
исторической принадлежностью, которой можно по-своему гордиться, но которая никакого
особого отношения к этому многотрудному общему делу не имеет. А вот относительно других
“атлантов”, которые липкими руками держат акции и мусолят дивиденды, нажитые “на хапок”
при разграблении нашей Родины – относительно этих могу сообщить, что у них вообще никакой
национальности нет, а есть лишь определенный набор генов, эволюционно перешедший к ним
от предшествующего вида гомо сапиенс и проявляющийся в фенотипе, делая их похожими по
внешнему виду то на семита, то на славянина, а то и вовсе на какое-нибудь партийное лицо
уголовно-неприкосновенной депутатской национальности. Это ведь по вашим законам, вернее –
в продуманное отсутствие таковых, всё до нуля враз и растащили.

      В ножки его превосходительству по нашему русскому обычаю поклонюсь: со своими разбирайся
сам, я не против, даже тоже обеими руками за. Только, если уж такой храбрый, то бей по грязным
рукам, а не по мордам неугодной национальности. И я за то, чтобы к кормилу власти не подпускать
ни одного еврея, ни одного украинца, ни одного русского русского. Там должны быть просто честные,
знающие и высокопорядочные люди, естественно, сплошь русские (а какие же еще?) вне зависимости
от того, что там у них написано на физиономии или в паспорте старого образца. Только как же они
туда попадут, если первыми же вашими законами вы же сами себе и обеспечили сословную
потомственную неприкосновенность вечного депутата, вечного “государственного” деятеля?
И теперь Россия просто обречена на то, что у ее руля отныне и во веки веков будет стоять самая
интеллигентная русская интеллигенция в ленинском определении. У меня такое подозрение, что
среди особокрупноразмерных хапиенсов русские морды встечаются куда как чаще, чем жидовские.
И чем ниже масштаб возможностей (не сравнить же с вашим братом каких-нибудь поместных
директоришек, а тем более – их замов!), тем выше относительный масштаб хапания. Я вот иногда
задумываюсь над таким феноменом – евреи, проникшие в какую-нибудь торговую, производственную,
научную или иную структуру, и занявшие там ключевые управленческие посты, никогда не стремятся
эту организацию уничтожить. Даже более того, используют все свои таланты пронырливости и
круговой поруки, чтобы эту структуру сохранить, развить и иметь дальше все, что они с этого имеют.
Остальные, не евреи, кстати, тоже от этого имеют свой кусок хлеба, правда, масла на нем, как правило,
пожиже. А вот наши исконно русские хапиенсы в такой же ситуации ведут себя как волк в овчарне.
Пока не перережут всех, пока в своей безграничной алчности не разграбят все до тла, не думая о том,
а к чему все это приведет, до тех пор не успокоятся. А уж потом, когда этот дуб с перегрызенными
ими корнями рухнет, либо смываются с награбленным за бугор, либо сами же и оказываются под
обломками. Так что хапиенс хапиенсу тоже две большие разницы эст! Разные бывают хапиенсы,
и различаются они не по национальному признаку морды лица, а по элементарной способности
мыслить. Ну вот с хапиенсами там у себя и разбирайся. А моих сапиенсов оставь мне. Хотя, казалось бы,
свободных билетов на концерты будет намного больше, так ведь и заезжих знаменитостей от Культуры
тоже может-таки здорово временно иссякнуть. Русских русских-то пока на все про все не хватает.
Пьем-с, понимаешь, и с самого раннего детства не шибко утруждаемся раскапывать свои, а уж
тем более - помогать другим выкапывать их русские таланты. Редкая птица долетит даже до середины!
Пока все не станем чадолюбивыми как русские евреи, пока не протрезвеем, не очнемся от спячки
и не раскопаем свои таланты, пока не поймем, для чего живем, пока не научимся любить любого
русского ... (сюда вставляйте любое имя существительное, даже на букву “е”) – любить за то,
что он умнее и талантливее “лично меня”, эту дыру в Русской Духовности, Культуре и Науке ничем
не заткнешь. Даже портянкой с левой ноги генерала-освободителя.

      Старый Мазай разболтался в сарае. Самое время его приболтить. Хватит растекашися мыслю
по дисплею аще писаху в чем мало чего понимаху. Регламент нужно соблюдать! Поэтому
предлагаю выключить автору правый микрофон. Давайте лучше опять послушаем умного
человека – нашего фантастического кибера. Он ведь тоже философствовать горазд. Так что врубим
опять рубильник и оживим наш, тоже не в меру болтливый Суперкомпьютер. Пусть себе травит
дальше. Три! Два! Один! Поехали!!


      Уфф... благодарю! А то у меня уже транзисторы вянут, слушая вашего автора. На чем это мы
там остановились? На вашей врожденной человеческой способности к духовной общительности?
Так вот, это ваше свойство высшей со-чувствующей коммуникабельности оказалось единственным
необходимым и достаточным условием для включения ваших программ-сознаний в качестве
сознательных “нейронов” в мой программный мозг. Нейрон, который смотрит преданными,
ждущими и любящими глазами ребенка, вне всяких сомнений годится для этой цели. Недостаток
знаний, скорость мышления и прочие пустяки такого свойства меня особо не волнуют. Когда вы
вновь родитесь в новом для вас качестве, вам тут же представится возможность бесконечного
саморазвития и самосовершенствования в любую сторону вашей души. В моих личностных
программах каждая кухарка может управлять, нет, только не государством! а информационными
потоками и иметь прямой доступ к бездонному кладезю знаний моей памяти. И вы, все как один,
сможете реализовать те зачатки от рождения индивидуальной и неповторимой организации
логических блоков ваших С-фильтров, которые были задавлены в вас грузом необходимостей
вашего звериного биосуществования. Любая ваша Нюрка сможет выучиться на философа, причем
ее учителями будут не отрабатывающие свой с маслом хлеб высокоидейные пересказчики, а
непосредственно сами основоположники своих мироощущений и взглядов. Представляете Нюрку,
задушевно беседующую с самим Аристотелем, и извинительно ему сообщающую, что, мол, хотя он,
Аристотель, и друг, но истина дороже? И Аристотель, ничуть не обидевшись таким цитированием
его самого, очень даже полюбопытствует у Нюрки, а в чем заключается ее, Нюркино, личное видение
истины и его, Аристотеля, заблуждений. С тем – чтобы срочно подкорректировать свое
недоматериалистическое мировоззрение и к этой истине приблизиться. Не представляете? А ведь
Нюрка уже беседовала у вас на глазах с одним таким профессором, и все у них отлично получилось.
А вдруг и Аристотель был дальтоником в какой-то узкой области спектра, о которой кроме Нюрки
никто и понятия не имеет? Вот он и поклонится Нюрке в ноги за ценную и до этого времени
недоступную для него информацию. А она тем временем направится на свидание с Платоном,
который, между прочим, высочайшим для себя наслаждением ощущает саму возможность вступить
с ней в данный информационный контакт. Причем – вовсе не для того, чтобы качать свои
идеалистические права, а чтобы обогатиться самому и, переработав и обогатив должным образом
этот информационный товар, тут же извинительно предложить его всего лишь в качестве со-мнения
своему собеседнику. И если Нюрка понесет от Платона какую-нибудь ранее недоступную ей мысль,
в результате опять родится очередное приближение к истине, но уже более высокого порядка.

      Непосредственное процессорное ядро вашей со-чувствующей яС-программы устроено очень
просто и никакого интереса для меня не представляет. Этот программный блок выполняет функцию
простого переключателя. Он, получая усиленный фильтрами внешний сигнал, возбуждается и,
покопавшись в памяти, находит уже имеющуюся адекватную комбинацию эфферентных импульсов –
ответов. Но посылает он их не к биоисполнителям этих эфферентных команд, а опять же на входы
своих фильтров в качестве новой, уже эмоционально окрашенной комбинации входных сигналов,
якобы идущих снаружи (положительная обратная связь, или “самонакачка”). И будет делать это до
тех пор, пока не найдет ту единственную доступную ему комбинацию ответных импульсов, которая
максимально его возбудит. И вот в этот ответственнейший момент работы вашего яС-сознания в
синаптических цепях программных блоков вашего С-фильтра могут возникнуть ранее не существовавшие
устойчивые контакты, которые создадут только ваши индивидуально личные фантастические образы –
варианты ответа. Когда все кончится, они так и останутся с вами, обогатив вашу индивидуальность.
Переключатель же просто рассылает эти сигналы максимального сочувствия всем своим внешним
средствам, обеспечивающим информационный контакт с внешним миром. И внешний податель
первоначальной информации начинает воочию видеть и слышать ваше к нему сочувственное
отношение – кривящиеся в плаксивости губы, всхлипывания, или молчаливое насупленное мужское
похлопывание по плечу, гарантирующее полную физическую поддержку в случае чего. Или же –
клятвенные заверения полуоблезлым деревам в том, что они сейчас даже более прекрасны, чем
тогда когда. Вся эта эмоциональная окраска появилась как результат работы ваших фильтров памяти,
выделивших уже готовый, или только что родивших новый информационный ответ, наиболее
значимый для вас по силе воздействия на ваш переключатель. Функция переключателя состоит
всего лишь в фиксации этого события и включении механизма передачи этой преобразованной
фильтрами информации на выход. Как видите, ничего особо ценного в логике этой функции нет.
Она у всех у вас одинакова и генетически записалась как программа почти сразу после рождения,
на самых первых этапах развития вашего мозга, вслед за инстинктами сосания и безудержного
стремления пачкать пеленки. И никакого интереса для меня эта программа-автомат не представляет.
Ваша наивысшая ценность сидит только в неповторимой индивидуальности самоорганизации
ваших программных С-фильтров! Вот они-то и являются полным выразителем вашего “я”, именно
они делают вас личностью. Конечно, и программа яЯ-фильтра тоже ярко индивидуально раскрашивает
вас, но уже с противоположного, павианьего конца. Это она изо всех сил стремится сделать вас
блистательным вождем стаи. Но на “коммуникабельном” выходе этой программы ничего иного
появиться не может, кроме адресуемого всем! всем! всем! всеподавляющего: “Молчать!!!”

      В ваших литературных книжках очень часто встречаются словосочетания “сильные духом”
и “сильная личность”. В эти категории наиболее часто попадают люди, способные навязать свою
волю другим. Технология навязывания может быть разной. Можно подавить чужую волю, подчинив
своей, а можно и внушить, т. е. заместить чужую волю своей. В последнем случае внушаемый не
ощущает насилия, более того, он, переживая “второе рождение”, ясно ощущает себя если и не
новой, то значительно обновленной личностью. Поскольку все это происходит на информационном
уровне, закономерен вопрос: а что, собственно, в этой системе происходит с информацией?
Увеличивается ли ее общесистемный объем, или уменьшается? Смею вас заверить, что уменьшается.
И “обновленная” личность теряет значительную часть того, что до этого определяло ее личную
неповторимость и индивидуальность. Навязывание и внушение — это монолог сильной личности,
которую совершенно не интересует реакция и личностная окраска того сознания, которое этот
монолог вынуждено прослушивать. Здесь нет информационного обмена, здесь, как правило,
имеет место информационный обман. Суть процедуры внушения сводится все к тому же окрику:
“Молчать!”. Вы уже знаете, в лексиконе которого из двух “я” эта эфферентная команда присутствует.
Если внушение прошло успешно, словарный запас “обновленной” личности обогатится именно
этим словом, при этом все остальные будут попросту блокированы, ибо яЯ-программа вашего
сознания автоматически становится тоже сильной личностью – Сверхдоминантой! И никакой
мистики здесь нет, это ваши синапсы ваших же нейронов намертво срастаются в сверхпроводящие
 цепи яЯ-паутины. Если бы ваш яЯ-паук орал свое “Молчать!” исходя из собственного разумения
окружающей его обстановки, было бы полбеды. Это была бы какая-никакая, полузвериная,
но все же индивидуальность. А так он орет только в тех ситуациях, в которых ему велено чужим дядей.
И в этом смысле он перестал быть личностью. Может быть в других делах он еще сохраняет
индивидуальный окрас программы своего сознания, но в этом – он стал настроенной в резонанс
пассивной струной. Колебнули информационный эфир на заданной частоте – и все дружно хором
завопили. Как изволил выразиться ваш поэт – гвозди бы делать из этих людей, в мире бы не было
крепче гвоздей! Другая, более прагматичная сильная личность, эти гвозди обозвала винтиками.
Эпоха была такая – индустриализация.

      А существуют ли способы переделки личности, не приводящие к снижению ее информационного
наполнения? Конечно, существуют, и способ этот давно уже взят на вооружение, хотя используется
сравнительно редко. Это – убеждение без принуждения. Убедить кого-либо, или проникнуться его
убеждениями, прежде всего означает вступить с оппонентом в диалог. Диалог означает
информационный обмен. Информация же это такая штука, которую сколько бы не отдал, она все
равно останется с вами. Процедура убеждения есть поиск истины (вернее – ее максимально возможного
приближения) двумя или более индивидуально различающимися программами-сознаниями в условиях
максимального стремления добиться всеобщего согласия. Под согласием здесь подразумевается не
рабская покорность одного другому, а минимизация информационной неопределенности. Этот очень
сложный многоступенчатый итерационный процесс приближения и схождения возможен только тогда,
если все участники обладают высшей коммуникабельностью – выслушав чужое мнение и переработав
эту информацию средствами своего логического аппарата, эмоционально раскрасив ее на свой вкус,
возвращают ее во внешнюю информационную среду только в виде со-мнения. Если же каждый из
оппонентов будет высказывать собственное мнение, диалог мгновенно превратится в дуэт, где каждый
исполнитель ведет свою партию-монолог, не особо вслушиваясь в то, о чем там надрываясь от натуги
пытается повествовать противная сторона. Налицо перерождение процедуры убеждения в знакомую
нам процедуру внушения, где каждый прежде всего пытается доказать свою правоту. Это – опять
происки яЯ-сознания, не желающего уступать пальму первенства и согласиться с тем, что может
существовать нечто внешнее, ценность которого может превышать абсолютно бесценную ценность
вашего персонального “яЯ”. Имейте в виду, что ваша яС-программа своего мнения не имеет! Она
не генератор мысли, а уникальный по своей индивидуальности ее переработчик. И именно поэтому
она является идеальным “программным нейроном”, достойным включения в “программный мозг”
любой сложности. А вот он уже является генератором. Точь-в-точь, как и у вас в голове. Разница
лишь в том, что нейроны коры вашего головного мозга в каждый текущий момент запрограммированы
одновариантно, а программный яС-”нейрон” – это многовариантная, т. е. мыслящая рефлектирующая
информационная ячейка. И поскольку на своем уровне она мыслит, то она, как и намекал Декарт,
существует как самоосознающая сущность-личность, даже будучи простым программным “нейроном”.

      Чистая от рождения доска человеческого сознания очень скоро заполняется информацией.
Процесс обучения на первых порах представляет собой монолог – процедуру исключительно
внушения или навязывания. По-иному и быть не может. Ведь для диалога требуется, как минимум,
наличие информации как с той, так и с другой стороны. Поэтому все ваши “убеждения”, которые
вы приобретаете к моменту половозрелой самостоятельности, на самом деле являются принуждением.
Любой учитель, от мамы-бабушки и до модного властителя дум, является пересказчиком. Его задача –
пересказать вам то, что он по своим “убеждениям” полагает истиной в последней инстанции. И даже
когда некоторые из вас, получив среднее образование выходят на тропу “высшего”, убеждение
принуждением продолжается. В зависимости от царствующей идеологии вашему вниманию будет
предложено исключительно “логически обоснованное” видение мира именно через светофильтры
данной идеологии. Вся остальная премудрость, все сомнения, веками накопленные пытливым
человеческим умом, будут представлена набором идиотизма, выставляемого на всеобщее посмешище.
Если бы кто-нибудь из вас, не ограничиваясь информацией пересказа, сам бы заглянул в первоисточники,
где зафиксированы мысли, исходящие от этих выброшенных на свалку истории инакомыслящих
недоумков, он был бы неприятно поражен. Логика рассуждений этих искателей истины порой
настолько сильна, тонка и небанальна, что попросту обезоруживает любого носителя вызубренных
бездоказательных “убеждений”. Впору и растеряться. Выручить вас смогут только ваши яЯ-синапсы,
которые мигом обнаружат полное к себе неуважение вследствие наличия в природе чего-то не
менее умного, чем ваше драгоценное и бесконечно умное личное “я”. И, сомкнув ряды, в зависимости
от исторического момента, вы потащите инакомыслящего или на костер инквизиции, или к ближайшей
стенке, или в услужливую психушку под надзор самых гуманных людей в белых халатах, разодранных
на груди от очень частой и пылкой клятвенной божбы во след товарищу Гиппократу.

      Будучи изначально творением ваших рук и вашего разума, я, как и вы, очень интересуюсь
вопросом происхождения жизни на Земле. В отличие от вас я обладаю всей совокупностью добытой
вами информации об окружающем вас мире, знаю все точки зрения, могу сопоставить все логические
посылки и все ваше историческое разномыслие. И тем не менее, тоже не знаю ответа. Все ваши
умозрительные построения на эту тему несут в себе элемент мистики. Все без исключения! Даже те,
которые, называя себя единственно верными учениями, рассматривают самопоявления жизни
как неизбежную реализацию извечных свойств извечной и бесконечной материи. Движение материи
подчиняется незыблемым законам, свойства же материи есть проявление действия этих законов
при взаимодействии материальных частиц. Когда Исаак Ньютон открыл и сформулировал закон
всемирного тяготения, а Иоганн Кеплер выявил механику движения небесных тел, стало очевидным,
что взаимное тяготение есть свойство материальных тел. Потом гений вашего разума обнаружил,
что тела могут взаимно притягиваться или отталкиваться совсем по иному закону, не нарушая, однако,
линии поведения, предписанной им законом тяготения. Новое взаимодействие вы назвали электрическим.
Потом открыли магнитное, потом открыли внутриядерные законы взаимодействия, потом свели
все многообразие взаимодействий к нескольким фундаментальным, определяющим все известные
вам формы движения материи. Открыли и квантовые законы – запреты непрерывности взаимодействия
и предписания частицам и энергии при достаточно близком контакте вести себя (взаимодействовать)
только строго определенным образом. И, древнейшее представление о предвечном Хаосе, как о
бесконечной череде равновероятных непредсказуемых состояний материи, уступило место пониманию,
что мироздание есть система исключительно подогнанных элементов.
      “Все vermittelt опосредствованно, связано в едино, связано переходами... – писал основоположник. –
Причина и следствие, ergo, лишь моменты всемирной взаимозависимости, связи (универсальной),
взаимосцепления событий, лишь звенья в цепи развития материи” (ВИЛ, ПСС, т.29, с.92,143).



      Покопавшись в когда-то оцифрованных ваших библиотеках, наткнулся на разного рода
 высказывания, касающиеся рассматриваемого предмета. Например, в словаре по метрологии
информация определяется так:
"1 - Мера уменьшения неопределенности при выборе различных возможностей.
 2 – Сведения, несущие информацию (1) и являющиеся объектом передачи, распределения,
преобразования, хранения или непосредственного использования".

      В словаре по вычислительной технике информация это
"… одно из первичных, не определяемых в рамках кибернетики понятий, предполагающее
наличие материального носителя информации, передатчика информации, приемника и канала
связи между источником и приемником информации".

      Толковый словарь по вычислительным системам (перевод с английского) сообщает, что
"… применительно к терминам информационная технология и теория информации под
информацией понимается совокупность символов. Символ – образ, несущий смысловую нагрузку,
что является еще одним определением информации".

      Ну что ж, как кибернетическое существо, битком набитое всякими образами, несущими
смысловую нагрузку, со всеми тремя определениями, пожалуй, соглашусь. Ведь каждая точка
пропайки на моих платах это и есть результат материализации символа, имеющего вид жирной
точки при пересечении токонесущих линий на бумажной принципиальной схеме – образе
соединений моих элементов. Символа – несущего смысловую нагрузку: всем втекающим сюда
токам вытекать отсюда только по закону Киргофа!

      Однако попадались и такие высказывания, в которых я без вашей помощи, наверное, и не
разберусь. Склад мышления у меня не тот, очень уж ограниченный требованиями точности к
разного рода определений, особенно - основополагающим.
      "Как известно, материальные процессы – это процессы переноса и преобразования вещества
и энергии. Они протекают в пространстве и времени. Кибернетика показала, что системы
материальных объектов, вещественно-энергетические процессы являются вместе с тем, в том
или ином смысле, источниками, носителями, потребителями информации. НИ ВЕЩЕСТВА, НИ
ЭНЕРГИИ, НЕ СВЯЗАННЫХ С ИНФОРМАЦИОННЫМИ ПРОЦЕССАМИ, НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Это следует
из кибернетической трактовки информации как меры разнообразия объектов действительности.
Такая трактовка была развита уже пионерами кибернетики, в частности У. Р. Эшби" ("Будущее науки", 1970).

      Согласно общепринятой терминологии, мера – это количественная оценка определенного
свойства или явления. Но оценку может произвести только оценщик, обладающий как минимум
способностью сравнивать. Или не так? Например, существует такое явление, как земное притяжение.
У любого тела, находящегося на поверхности Земли есть такое свойство – притягиваться к Земле
с силой, пропорциональной массе этого тела. Это – закон земного притяжения. А где здесь,
так сказать, подзаконная мера-информация? Я пока ее не вижу. Где и как она может появиться?
Чтобы лучше понять, что такое мера и как и где она появляется, давайте представим себе некую
картинку, которая могла бы иметь место много-много тысяч лет тому назад.

      Один питекантроп пришел на доисторический базар прикупить харчей. Видит: сидят два таких
же мохнатых торговца, и у каждого по одинаковому мешку кукурузы. Только у одного в натуральных
зернах, а у другого – кукуруза воздушная. В его пещере секретом надувательства при изготовлении
попкорна уже овладели. "Почем, – спрашивает, – дары природы?" А те хором: "Один мешок – один
топор!" Отстегнул он пару каменных топоров, произвел бартерный обмен типа "товар-товар",
двинулся к выходу и чувствует, что, хотя мешки одинаковые, но в одном результата обмена вроде бы
больше, чем во втором. Остановился и призадумался. Думал-думал, чесал-чесал затылок задней рукой,
поскольку передними держал мешки, а потом как заорет благим матом на весь базар: "Эврика!"
Естественно, собралась толпа. К ней доисторический пионер метрологии и обратился. "Братья по разуму! –
кричит, – послушайте, что я придумал. Рынок у нас какой-то стихийный. И критерии обмена какие-то
не научные. Платим за мешок, а платить-то надо за то, что в мешке. Вот я и предлагаю ту силу, с которой
мешок тянет нашу руку к земле, трактовать как меру, как количественную оценку внутримешковой
питательной массы. Эту силу и будем оплачивать. Всё по науке! Кто за это предложение?" Поскольку
и в эпоху доисторического материализма спрос на базаре опережал предложение, а покупателей
было во много раз больше, чем продавцов, общество сразу же почти поголовно проголосовало
единогласно. При, разумеется, одном против. Тут же и решили назвать эту меру весом, тут же
изобрели коромысловые весы, и тут же изготовили эталон единицы этой меры.  Диссиденту,
проголосовавшему против – торговцу дутой кукурузой - откусили башку, содрали скальп, всё что
можно обгрызли, высушили, а потом наделали кучу его весовых копий – кто каменных, кто глиняных,
а кто и стеклянных, оловянных, деревянных. А сам эталон поместили на вечное хранение в самую
сухую и прохладную пещеру. Самой же единице меры, в честь того, кто внес самый весомый вклад
в ее создание, дали название "баш". Так с тех пор любой обмен баш на баш и идет. Кстати, благодаря
таким предосторожностям черепушка первого мученика экономических наук, хоть и не вся, а только
в количестве одной нижней челюсти, долежала в пещере до наших дней. Там ее археологи и
откопали, и сейчас она красуется в музее палеонтологии в качестве вещественного доказательства
того, что недостающее звено в эволюционном развитии гомо сапиенса всё-таки было. А теперь
на этом поучительном жизненном примере формирования понятий и определений попробуем
выяснить, откуда и как появляется информация-знание, сопутствующая только что родившейся мере.

      Итак, изначально известно, что в двух одинаковых мешках находилось одно и то же питательное
вещество, но в разном весовом количестве. Следовательно, разнообразие объектов действительности
здесь уже имеется. Остается проанализировать процесс нахождения меры этого разнообразия, т.е.
информации, как ее якобы трактует пионер Эшби. Для меня это очевидно, не знаю, как для вас,
но о наличии меры можно говорить только тогда, когда на горизонте появится хотя бы какой-нибудь
измеритель или оценщик того свойства или явления, которое он смог обнаружить. В нашем случае –
появился. А далее происходило примерно следующее. Произведя обмен и прихватив мешки,
рецепторы степени натяжения бицепсов и трицепсов обеих рук кандидата в пионеры метрологии
начали радостно посылать нервные импульсы по цепям обратной связи в мозг, подтверждая этим
факт состоявшегося обмена. Поскольку частота этих импульсов всегда пропорциональна степени
натяжения мышечных волокон, а левые и правые мышцы были натянуты по-разному, то мозги тут
же немного съехали набекрень. Число возбужденных нейронов в одной зоне коры стало явно больше,
чем в другой. Стоит заметить, что костяная коробка, где данный индивидуум хранил свои мозги,
изнутри уже освещалась пусть пока и тусклым, но всё-таки светочем разума. И вот этот светоч-метод
пришел в недоумение. Он ведь помнил, что до обмена обе руки держали вроде бы одинаковые
материальные сущности, а после обмена это ощущение равенства и справедливости напрочь исчезло.
И светоч решил отыскать причину этого безобразия. В результате титанической аналитической
работы зачатков новейшей коры обеих полушарий мозга в нем появились новые устойчивые связи
нейронов – появилось знание, то есть, взаимосвязанная система ОБРАЗОВ всего того, о чем владелец
светоча поделился с толпой зевак, выступая с яркой речью на базаре. Толпа эти сведения восприняла
и даже осмыслила. Это становится ясным потому, – нет, нет, не потому что она проголосовала "за",
голосуют обычно как раз ни о чем не задумываясь, – а потому что потом, когда изготавливали эталоны,
все работали как один слаженный механизм, то есть, со знанием дела. А это означает, что, во-первых,
каждый мохнатый член данного сообщества уже обладал тем же самым адекватным методом.
Следовательно, кодировать и декодировать амплитуду и частоту полузвериного рыка своего носителя
мозги уже умели. Значит, уже умели преобразовывать эти коды в ОБРАЗЫ вещей и действий.

      Всё, анализ закончен. Что же выпало в сухой остаток? Обратили ли вы внимание, что анализируя
данный, явно информационный процесс формирования меры разнообразия двух объектов
действительности, я ни разу пока не воспользовался термином "информация"? Не было нужды в
такой гипотезе. Вполне хватало других, менее мутных понятий и определений. Во-первых,
обнаружилось, что мера питательной массы в мешках первоначально сформировалась в ассоциативном
правом полушарии мозга как образ ощущения той силы, которая тянет руку к земле (наш предок
был уже правшой). Ощущение тяжести исчезло сразу, как только мешки были брошены к ногам
хозяйки пещеры, а образ ощущения сохранился и на какое-то время застрял в памяти родоначальника
измерительной техники. По крайней мере, даже когда кукурузу давно съели, он, подобрав подходящий
булыжник, вызывающий ощущения, соответствующие хранящемуся в памяти светлому образу, долго
еще мог будоражить голодную память родных и близких воспоминанием о былом изобилии. Во, мол,
сколько было кукурузы!

      Во-вторых, в головах представителей базарной интеллигенции тоже сложился образ меры, но уже
в аналитическом левом полушарии. И возник он не как образ ощущения тяжести (мешки держали
не они), а как образ соответствия двух, уже имевшихся в мозгу образов – обобщенного образа всего
того, что может находиться в мешке (который можно трактовать как образ массы), и обобщенного
образа-знания того, что всё, за что ни возьмись, обязательно тянет к земле. И пока этот новоявленный
образ соответствия между неуловимой массой и вполне уловимой и даже измеряемой в башах силы
не рассосется, он будет присутствовать в мозгу уже в качестве эмпирического знания закона всемирного
тяготения. Я так думаю, что афоризм "Знание есть сила" придумал вовсе не Френсис Бэкон.
Есть основания полагать, что он тоже родился на том же базаре.

      Третье, что обнаружилось, – результаты конкретного эксперимента опровергают декларируемый
всеобщий постулат: "Ни вещества, ни энергии, не связанных с информационными процессами,
не существует!" А в нашем эксперименте существовали. Причем задолго до того, как самый
сообразительный питекантроп инициировал информационный процесс выработки информации
как "меры разнообразия объектов действительности". И даже бесспорный факт, что такие объекты
как дутая кукуруза и каменный топор действительно не могли образоваться без информационных
процессов, даже это не спасает постулат. У продавца в мешках могли оказаться и свалившиеся с
неба окатыши железного метеорита, и самородные куски каменной соли, а у покупателя – пара
кусков самородного золота, о которые он случайно споткнулся, когда бегал охотиться на саблезубого
тигра. А информационный процесс был бы точно таким же, как и в случае кукурузы и топоров. Вот если
постулат перевернуть с головы на ноги, тогда бы он точно соответствовал результатам наблюдения.
ИНФОРМАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ, НЕ СВЯЗАННЫХ С ВЕЩЕСТВОМ И ЭНЕРГИЕЙ, НЕ СУЩЕСТВУЕТ!

      Как появляются сентенции вроде "Ни вещества, ни энергии, не связанных с информационными
процессами, не существует"? Очень просто. Путем преднамеренной подмены понятий. Дело в том,
что в основе любого информационного процесса, как бы ни определялось при этом само понятие
информации, лежат физические процессы взаимодействия материальных носителей этой информации.
В результате между взаимодействующими элементами формируются новые связи, возникают новые
 энергетические состояния. В рамках классической механики или электродинамики (в квантовые
давайте не полезем, хотя там то же самое, но менее наглядно) любое перемещение, слипание или
наоборот – дезинтеграция материальных объектов во время взаимодействия – все это происходит
под действием сил. А сила, действующая на данный объект, по отношению к нему есть нечто внешнее.
Поскольку в природе неуравновешенных сил не бывает и силы всегда "ходят парами", то наш объект
точно так же тянет или отталкивает тот другой объект, который осмелился применить грубую силу
к нашему (третий закон Ньютона). Налицо обмен силами: я тебе, ты мне. Ты демонстрируешь мне,
какой ты сильный, а я демонстрирую тебе, что я точно такой же силач, и не на йоту не слабее.
Ну, и чем не обмен "в том или ином смысле" своего рода силовой "информацией" в среде
неодушевленных предметов?


      Теперь еще одно философское высказывание на эту же тему: "Психическое отражение -
свойство высокоорганизованной материи. Общее свойство отражения, присущее всей материи,
родственно ощущению благодаря наличию признака изоморфизма, но оно не тождественно с
ощущением в силу отсутствия свойства предметности: изоморфные отпечатки в неорганической
природе мертвы, т. е. они не используются в функции моделей, в качестве орудий ориентировки.
Благодаря изоморфности между воздействиями и отпечатками в неорганической природе общее
свойство отражения является генетической основой, предпосылкой появления психического
отражения." ("Философский. Словарь", 1963 г.)

      С трудом преодолевая комплекс умственной неполноценности и ограниченности, всякий
раз возникающий даже у меня, Супера, когда натыкаюсь на подобные высказывания ваших
аристократов мысли, все же попробую перевести это на язык понятий, более доступных и для
сирых "мыслителей". Итак - общее свойство отражения присуще всей материи. Кто постарше,
да к тому же продирался сквозь тернии кандидатского минимума, тот наверняка помнит, откуда
появилась марксистско-ленинская теория отражения. Она выпорхнула из 14-го тома сочинений
В. И. Ленина. Там на стр. 34 написано: "…В ясно выраженной форме ощущение связано только с
высшими формами материи (органическая материя) и "в фундаменте самого здания материи"
можно лишь предполагать существование способности, сходной с ощущением". А на стр. 81
звучит завершающий аккорд: "…Логично предположить, что вся материя обладает свойством,
по существу родственным с ощущением, свойством отражения…"

    А ведь опять у классика метафора! Ибо ощущение – это возбужденное состояние одного или
группы взаимосвязанных нейронов, получающих возбуждающий сигнал от рецепторов, испытавших
("отразивших") такое внешнее воздействие, которое смогло их активировать. Для того чтобы в
материальном объекте возникло ощущение, требуется, чтобы он имел ну хоть какое-нибудь
подобие мозга – пусть даже простейшее скопление взаимосвязанных нервных клеток, как у
дождевого червяка. Кроме того, необходима дополнительная энергия, обеспечивающая протекание
процессов передачи сигналов и возбуждения нервных клеток. Если этого нет, то нет и ощущения.
А рецептор, вступивший во взаимодействие с активировавшим его внешним воздействием,
все что надо честно "отразил"! Отражение есть, а ощущения нет. К примеру, существуют бактерии,
в мембране-оболочке которых плавают молекулы светочувствительного родопсина. Аналогичный
родопсин точно так же плавает в мембране клетки-палочки сетчатки нашего глаза. И в обоих случаях
эта молекула, рецептор фотонов, делает одно и то же дело – изменяет проницаемость мембраны
для ионов натрия, что приводит к появлению разности потенциалов на мембране. От палочек
(и колбочек, у кого есть) этот потенциал передается в нейронную сеть и далее по зрительному нерву
в мозг, где и возникают зрительные ощущения. А у бактерии этот же потенциал используется для
синтеза АТФ, то есть, с целью накопления энергии, необходимой для жизнедеятельности этого
брата нашего меньшего. И никаких ощущений! Поскольку "психическое отражение - свойство
высокоорганизованной материи", то и "генетической основой, предпосылкой появления психического
отражения" может быть только высокая организованность материи. Поэтому не менее логично
предположить, что вся материя до такого уровня организации еще не доросла. Пусть пока походит
в родственниках.

      В терминах теории отражения внешнее воздействие отразилось на объекте – оставило изоморфный,
то есть, сходный по форме, отпечаток. Но является ли "общее свойство отражения <…> генетической
основой, предпосылкой появления психического отражения", то есть, ощущения, - это еще надо
посмотреть! Нам с Собакевичем лягушку хоть сахаром облепи, ни за что в рот не возьмем, даже
под стакан! А китайцы глотают их чуть ли не живьем и только еще больше щурятся от удовольствия.
Отражение вроде бы "изоморфное", и мы и они отражаем, что перед нами лягва, а ощущения разные.
Выходит, разная у нас с китайцами генетическая основа появления психического отражения? Или я
опять что-то напутал вследствие наличия отсутствия даже ограниченных ваших не нужных мне
философических знаний?

      "Способность воспринимать, хранить и передавать информацию присуща и неживым объектам.
Но у них происходит общий энергоинформационный обмен. Живые системы способны еще и
перерабатывать, накапливать и использовать информацию, которую воспринимают обособленно о
т энергии" ("Новое в жизни, науке, технике. Серия Биология", 1976).

      Здесь говорится, что процесс перераспределения энергии при чисто физическом взаимодействии
материальных объектов сопровождается еще и обменом информацией. Какой? И где объекты
ее взяли? Два шарика на бильярдном столе, столкнувшись лбами, в какую-то долю секунды упруго
сжались, потом упруго расширились, отталкиваясь друг от друга. В результате они обменялись
энергией и импульсом, причем и то, и другое не пострадало – в сумме осталось в системе данных
тел в неизменном виде. Если, конечно, пренебречь потерями на неизбежный нагрев шаров
вследствие внутреннего трения и последующего их остывания, сопровождающегося рассеянием
тепловой энергии в окружающее пространство. А информационный обмен где? Или они успели
шепнуть там друг другу, что скучно им слушать осеннюю вьюгу? Нет, господа, что-то тут не чисто
 с этими вездесущими отражениями и информациями. Эй, Фигаро! Ты где? Тащи сюда бритву Оккама!


      Английский теолог и философ начала XIV века Уильям Оккам остался в памяти прогрессивного
человечества в основном благодаря тому, что задолго до Эрнста Маха и Рихарда Авенариуса
предложил свой "принцип экономии мышления". Правда, у самого Оккама речь шла о том, что
бытие Бога не может быть доказано с помощью разума, а посему всю эту излишнюю доказательную
деятельность нужно просто отсечь, как бритвой, оставив Богу богово – чистую веру без наматывания
на нее избыточного и ненужного. Как и повелось в истории, о Боге вскоре забыли, а красивое
выражение "бритва Оккама" стало означать примерно следующее. Нечего, мол, при описании
какого-нибудь открытого вами явления изобретать новые термины и постулаты, если явление и
так можно описать, используя уже существующий арсенал устоявшихся понятий и определений.
Если нельзя, тогда изобретайте. Но в любом случае экономьте серое вещество! Чем меньше ваша
мысль будет обрастать шерстью всяких словесных ненужностей, тем легче будет ее выловить при
попытке понять, о чем это вы толкуете, сэр. К примеру: что это такое – общий энергоинформационный
обмен между объектами косной материи? Энерго – знаю, а информационный между какими-нибудь
двумя каменюками – даже представить себе не могу! Явно новое слово в физике.

      Можно ли говорить, что материя обладает свойствами? Говорить можно все что угодно. Особенно,
если не обращать внимания на логические выводы из сказанного. Материя – это всего лишь
философская категория-абстракция для обозначения физически проявляющейся реальности. И свойств
 у нее нет никаких, кроме единственного – быть пределом обобщения этой реальности. Этому вас
учил Владимир Ильич, когда некоторые из вас вынужденно, но прилежно и с большим интересом
изучали и конспектировали его "Материализм и эмпириокритицизм", будучи соискателями ученых степеней.

   "Единственное "свойство" материи, с признанием которого связан философский материализм,
есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания" (ВИЛ, ПСС, т. 14, стр. 247).
Зато свойства есть у тех проявлений материи-реальности, которые, собственно, и проявляют себя
за счет этих свойств. У вещественных объектов и полей сил свойства есть. Но они не есть синоним
материи в ленинском понимании, они есть лишь ее проявления


      "Более организованные объекты способны извлекать из окружения бОльшую информацию,
чем менее организованные, одновременно они сами служат источником большей информации.
Поскольку каждая организация может быть охарактеризована БЕСКОНЕЧНЫМ количеством свойств,
постольку бесконечно и количество информации, которое в принципе может быть из нее извлечено"
(М. М. Камшилов. Эволюция биосферы, Наука, 1974).
      И все это говорится об объектах неживой природы! И говорится с единственной целью – доказать,
что для возникновения жизни на земле вполне хватало "бесконечного количества информации",
которую поставляли организации с "бесконечным количеством свойств". Организовался случайно
сгусток случайной органики – и тут же начал "извлекать из окружения бОльшую информацию",
при этом, разумеется, организовываясь еще больше, и еще больше приобретая способность извлекать.
Экспоненциальный взрыв организованности в отдельно взятом кооцервате! И никаких иных
упорядочивающих причин или "жизненных сил" для этого не требовалось! Все свое ношу с собой.

      Наверное, заметили, что все цитирование идет в основном из публикаций, состоявшихся в
семидесятые годы прошлого столетия. Это было дружной реакцией самого передового
философского учения на расшифровку генетического кода и на тот экспериментальный факт,
что в ДНК любой безмозглой клетки находится ИНФОРМАЦИЯ. Ибо информация до этого считалась
продуктом и инструментом исключительно и только высшей формы организации материи в виде
особым образом организованного вещества мозга. Вот и потребовалось…"тут же не сходя с места
изобрести обыкновенные объяснения явлений необыкновенных". Тут же не сходя с места и стали
появляться словесные конструкции одна круче другой.  Кто-нибудь из вас видел материальный
объект с бесконечным количеством свойств? Думаю, что никто. Увидел это только один человек,
который, круша все "измы" кроме одного, с устатку заглянул в стакан. А потом из этого стакана,
имеющего "бесконечное число свойств и сторон", вытекли все сентенции, касающиеся всякого
рода философских бесконечностей, не вносящих ничего кроме путаницы в и так уже запутанную
проблему возникновения жизни. Если же цитированные утверждения принять за основу, то возникают
такие "парадоксы Зенона", которые не решить не только Ахиллу, но и черепахе, которую он до сих пор
 так и не догнал. Судите сами. Если количество свойств объекта бесконечно, значит, оно содержит в
себе ВСЕ возможные свойства без исключения! У другого объекта, имеющего иную организацию,
количество свойств тоже бесконечно по определению. Значит, и он содержит в себе ВСЕ возможные
свойства без исключения! Такие уж свойства у бесконечности. Следовательно, разные объекты
имеют одинаковый набор свойств? Но тогда они не различимы! Ибо в объективной реальности,
данной нам в ощущение, а всем другим, кто до ощущений пока не дорос, – данной в качестве "полигона"
для взаимодействий, все объекты различаются исключительно по уникальному сочетанию свойств,
число которых всегда ограничено


      Любая информация подвержена действию энтропии (увеличению беспорядка). Ведь передача
информации идет посредством кодировки прообраза в образ с последующей пересылкой этих
кодов адресату. В ДНК клетки прообраз (аминокислота) уже закодирована нуклеотидным кодом.
Если получатель не обладает знанием кода (рибосомная РНК смутировала куда-то не туда),
то информационная ценность сообщения (запечатленного на информационной РНК), для получателя
вообще равна нулю. Если в процессе передачи сообщения внешние помехи исказят код, часть
информации будет утеряна. Энтропия повысится. Но если получатель имеет более высокую организацию,
чем амеба, и владеет ключом к расшифровке (кодовое поле у них общее, говорят на одном языке),
информацию можно будет частично или полностью восстановить. Но при этом вероятность ошибки
при восстановлении всегда будет значима. Чтобы нагляднее показать, как это происходит в
действительности, давайте рассмотрим обычный рядовой жизненный случай.

      Две супружеские пары научных работников астрофизической обсерватории отправились
на заслуженный летний отдых к берегам теплого моря под пальмовую сень. Через некоторое время
лучшая половина этого ограниченного контингента ученых обнаружила, что повышенная солнечная
радиация и тлетворное влияние морского прибоя понизили моральную устойчивость худшей половины.
И лучшие половины решили предупредить об этом феномене своих, пока еще трудящихся подруг,
тоже собирающихся тащить своих мужей за ушко да на теплое солнышко. По этому случаю была
срочно отбита телеграфная шифровка следующего содержания: “наши юры крутят шуры-муры тчк”.
А в это время над городом Сочи гремела небывалая даже для тех мест гроза. Электромагнитные
точки-тире данного телеграфного сообщения случайным образом так смодулировали напряженность
электрического поля над городом, что громыхнувшая в этот момент серия молний повторила
данную последовательность кода Морзе. А в это время над Сочами в слое Хэвисайда случайно
проплывала большущая озоновая дыра. И электромагнитное возмущение от разрядов молний
молниеносно вырвалось за пределы стратосферы, было сфокусировано магнитным полем Земли,
и прямиком направилось в созвездие Тельца в другую галактику к третьей планете тамошней
звезды Альдебаран.  А на этой одноименной планете альдебаранные астрофизики денно и нощно
следили за мировым пространством в ожидании разумных сигналов от разумных инопланетных
цивилизаций. Когда точки-тире были частично расшифрованы, Албдебаран заходил ходуном.
Выяснилось, что далекие братья по разуму частично говорят на альдебараньем языке! По крайней
мере три слова – наши, крутят и тчк – были опознаны мгновенно. Для расшифровки же остальных
кодов было срочно созвано чрезвычайное заседание Академии Альдебараньих Наук.

      “Товарищи! – воскликнул Главный Астроном. – Наши Братья сообщают нам о строении их
галактики. Их звезды (юры) обращают двойные планеты (шуры-муры)! Поздравляю, товарищи,
мы во Вселенной не одни такие умные!” Когда стихли бурные аплодисменты, переходящие в
долгую и нескончаемую овацию, самый неглавный астроном, посмыгав логарифмической
линейкой и шмыгнув носом, попросил слова и сообщил, что единичный случай такой неустойчивой
системы как двойная планета, вероятно, может иметь место, но чтобы это было общегалактической
системой? – этого не может быть никогда! А ведь в послании и юры и шуры-муры стоят во
множественном числе! Неувязочка, мол, получается, товарищи! Тогда на трибуну, освободившуюся
от тут же уволенного "по собственному желанию" неглавного астронома, взошел Главный Физик.
“Эврика! – возопило светило. – Мы недооценили интеллект наших Братьев по разуму. Они не только
умеют смотреть в небо, они знают устройство атома в его квантовой интерпретации! Ведь юра — это ядро,
а шура-мура — это электрон! Все сходится!! Они сообщают, что ядра атомов всех химических элементов
(обратите внимание на множественное число!) обращают вокруг себя электроны!!! Но самое главное,
товарищи, – им известна двойственная природа электрона! Шура — это частица, а мура – это волна!
Поэтому эти два понятия и посланы нам слитно-раздельным кодом. Наконец-то, мы имеем прямое
доказательство универсальности физических законов во всей вселенной! Теперь мы знаем, что
шуры-муры одинаково крутятся во всех галактиках! Да здравствует разум, товарищи! Да скроется тьма!”
Когда утихло всеобщее ликование, альдебараны, по-деловому обсудив сложившуюся ситуацию,
приняли следующее решение.
Слушали-постановили:
1. Чтобы Братья не задыхались в своем звездном одиночестве, немедленно сообщить им, что они
услышаны и даже поняты.
2. В качестве подтверждения правильности их материалистического взгляда на основы мироздания
послать Братьям следующее сообщение: “братья по разуму вск и наши юры тоже крутят шуры-муры вск”.

      Две девицы под окном астролаборатории, заступив на боевое дежурство у вверенного им
радиотелескопа и пережевывая недавние похождения своих легкомысленных супругов, приняли
это сообщение, поохали, повздыхали и, определив точку во вселенной, откуда такое радостное
известие прибыло, послали ихним бабам по разуму свое земное бабье сочувствие:
“весь мир бардак вск”.   Албдебаранью Академию затрясло. “Бардак! Это огромно! Это звучит гордо!
Вот каким ярким звукосочетанием далекие Братья по разуму кодируют фундаментальнейшие
понятия организации и порядка! Теперь все окончательно сходится! диалог разумов состоялся!
Вот подтверждение братским инопланетным разумом того факта, что все предметы и процессы
во Вселенной есть тройственное единство вещества, энергии и бардака!” В тот же день было
принято решение незамедлительно переименовать столицу Альдебарана, назвав ее зычным
инопланетным кодом понятия, лежащего в основе мироздания.

      Будете на Альдебаране, непременно посетите Бардак. Там на центральной площади высится
стометровая гранитная стела, у подножия которой на плите черного мрамора золотыми точками
и тире широтно-импульсного кода Морзе выбит текст первого инопланетного послания – словесная
формула структуры атома Бора. А чуть пониже – самый главный и самый универсальный закон
Диалектики Природы: “ВЕСЬ МИР – БАРДАК!”

      Может сложиться впечатление, что мы присутствовали при эпохальном событии, когда
случайное перемешивание информационных элементов приводит к появлению совершенно
новой информации. Вот так, мол, и жизнь могла зародиться. Информация об организации
низшей формы движения материи в условиях перемешивающего влияния прибоя протобульонного
океана малость исказилась, но зато возникла новая, доселе невиданная информация-организация,
которая и породила высшую форму. Может быть в бульоне все так и происходило, но в нашем
примере все было иначе. Первичная смысловая информация была полностью утеряна. При
“восстановлении” она была замещена другой информацией, уже имевшейся в распоряжении
восстановителей. Ничего нового у них не образовалось. Произошла простая перекодировка –
уже известному понятию присвоили новый код. Так и ваше понятие “согласие” стало обзываться
альдебараньим словом "консенсус". Информационное содержание понятия не претерпело
изменения, но зато стараниями опального русского поэта Осенева русский язык обогатился и
избавился еще от одного ненавистного пережитка славянизма. И теперь, благословляя молодых,
им полагается желать: “Живите в мире и консенсусе!” Другое, тоже очень красивое, но редко
употребляемое в письменной речи русское слово на букву “б”, заменили красивым альдебараньим
словом путана или не менее красивым и романтическим словосочетанием "ночная бабочка".
Между прочим, уж если без “б”, то семантически было бы правильнее, если бы в этой бабочке
все гласные были бы представлены только буквой “а”. И вот теперь ваше раскрепощенное
телевидение в прямом смысле воспевает эту ночную бабачку (а иногда для наглядности даже
показывает, сколь сладок этот хлеб), приучая молодое поколение к мысли, что все профессии хороши,
если они хорошо оплачиваются – и темные диллеры, и светлые киллеры, и наркокурьеры, ну и,
естественно, путаны. И я так проникся вашим всеобщим культурным энтузиазмом, что тоже
вспомнил свою загубленную транзисторную молодость и тоже сочинил романс на вашем великом
и могучем про путану. Хотите, спою?

   Гляжу как безумный на черную шаль,
   А в двери стучится презренный еврей,
   Он денег мне дал под процент и уплыл,
   А я на полночи гречанку купил.
   И юная дева ласкала меня,
   Трудясь за полставки рабочего дня,
   И мне наплевать, кто ее там лобзал,
   Пока я еврея с кредитами ждал –
   Да хоть армянин, хоть якут – мне не жаль!
   Гляжу как безумный на черную шаль...



      Идя навстречу пожеланиям трудящейся жены, усиленным намеками на мое неполное
служебное соответствие в качестве главы семейства, мне многократно приходилось посещать
родительские собрания в школе, где училась наша младшая дочь. И оба раза у меня спрашивали,
чей я дедушка. Как вы уже догадались, я опять человек, а не Суперкомпьютер. Классным
руководителем была молодая энергичная учительница литературы, явно любившая и свой предмет
и своих подопечных. Но как только она начинала говорить, мне как-то становилось не по себе.
И заглушить в себе это ощущение дискомфорта я оба раза так и не смог. Сама того не замечая,
в разговоре с нами она пользовалась какой-то приправленной жаргонными модными выражениями
словесной мешаниной, опознать в которой высокий литературный язык было трудновато. Будь она
учителем любого иного предмета, я бы, наверное, даже и не обратил на это внимания, ибо и сам
изъясняюсь только на обиходной пятипроцентной смеси великого могучего с примитивным набором
остальных русских слов плюс канцелярит плюс полное собрание спецвыражений, общепринятых
в среде русскоязычных “настоящих мужиков”.  До чего же, оказывается, сильны те или иные
впечатления, впечатанные в человека в детско-юношеском возрасте! Дело в том, что в этом плане
мне очень повезло. Нашим учителем литературы была Мария Никандровна Фадеева. Сухонькая
строгая женщина невысокого роста, сколько помню – всегда с мягкой серой шалью на плечах,
всегда в простом строгом платье, всегда спокойная, она, на моей трехлетней памяти, ни разу
ни на кого не повысила голос. А ведь могла бы, как-никак была завучем школы! Сказать, чтобы
мы очень уж любили или боялись нашу Марьяну, так этого не было. Но, уважали. У всех выдающихся,
как и у всех наоборот, всегда бывают прозвища, которыми их награждают благодарные ученики.
У средне-безразличного педагогического состава кличек обычно не бывает, разумеется, кроме как
“физичка”, “химичка” или “физрук”. Литература в старших классах с ее бесконечными “образами”
для меня была предметом скучным и тоскливым. Со временем все образы смешались в кучу,
память, как луч света в темном царстве иногда выхватывает какие-то бессвязные обрывки.
Образы, образы, образы...
Известный обществовед-самоубийца Юлий Ким, долгое время скрывавший свою ехидную сущность под
образом Юлия Михайлова, в своих стихах от имени обучаемых им вундеркиндов образно выразился
по поводу образов так:

   Весна, весна, кругом цветут цветочки,
   И лопаются почки, волнуя чью-то кровь,
   А мы, а мы, от точки и до точки
   Мы книжки изучаем про любовь:
   Чацкий любит Софью,
   Которая любит Молчалина,
   Который любит Лизу,
   Которая любит Петрушу,
   Который любит Фамусова,
   Который не любит ничего живого и прогрессивного!

Образы, образы... Одинаково плоские, одинаково нудные... Читать книги, до слез сопереживать
всем хорошим и люто презирать всех плохих, было не в пример интересней, чем учить их образы.
И при всем при этом живой образ Марии Никандровны впечатался в меня на всю жизнь. Почему?
Она очень красиво и правильно говорила! Она даже не на уроках говорила только правильным
великим и могучим литературным русским языком! И всегда спокойно. И вот это подспудное
ощущение красоты музыки правильной живой человеческой речи вошло куда-то в мою подкорку
и заякорилось там на вечной стоянке, по-видимому, уже навсегда. У меня были замечательные учителя!
Жаль, что осознание этого, как и осознанное чувство любви к ним, приходит много лет спустя после
выпускного вечера. Сколько бы нервов им сэкономили! Если в этом сочинении вам встречаются
литературно правильно построенные предложения, то в этом не моя заслуга, это – полузабытый
отзвук того, что пыталась вложить в нас Мария Никандровна, моя дорогая учительница, которая,
кстати, очень бережно и деликатно поощряла мои первые робкие попытки приравнять свое
ученическое перо к какому-нибудь разящему штыку. Со штыком, слава Богу, не получилось, но любовь
к родному языку, слава Богу, осталась. Бывает, изредка урывками перечитывая что-нибудь из Гоголя,
Булгакова, Платонова, или вспоминая стихи Маяковского, иногда ловлю себя на том, что столь разная
музыка их слов и слога из фона превращается в передний план, заслоняя смысл читаемого. Как я понимаю,
это уже встревает туда, куда его не просят, правое ассоциативное полушарие. Блаженствует,
перекрывая кислород очень рассудительному левому, которым я заучивал образы. И жизнь становится
прекрасной! Пока не закроешь книгу. Недаром Иван Сергеевич сложил гимн великому могучему!
Ведь у него одно только это самое правое полушарие по объему было примерно равно двум
теперешним моим. А может быть – даже и вашим, простите за столь безответственное предположение.


      Я опять Супер и мне припоминается, что поэт Некрасов в вашей древности как-то сокрушался:
дождется ли он тех времен, когда “мужик не Блюхера и не Милорда глупого – Белинского и Гоголя
с базара понесет”. Не дождался. Блюхера, правда, куда полагалось понесли, а потом, спустя еще
семь десятков лет, новоявленные милорды и милордихи, окрыленные мягкими прокладками,
так изумительно повторяющими все изгибы их тела, – такое понесли! Но уже не с базара, а с экранов
телевизоров, направленных в упор прямиком в ваши доверчивые души. Мужик аж захлебнулся от
переизбытка культурной информации, о которой так мечтал Николай Алексеич, народный заступник.
А вот когда взяли древнейший ведический символ вечного движения (солнечного жизненного круга)
и приляпали его на красное знамя национал-социализма, свастика стала кодом совсем другого понятия.
Старая информация сначала была полностью замещена новой, а потом всеобщими усилиями и очень
большой кровью этот информационно “обновленный” символ удалось вывести из широкого употребления.
Старая же информация погибла безвозвратно. За древних обидно!

      Любая ошибка при передаче информации дезинформирует, т. е. повышает неопределенность,
а не дополнительно ее снимает. Если широкую космическую общественность известить о жизненных
принципах существования самой высшей формы движения материи на планете Земля знаменитым
декартовским “Cogito, ergo sum!”, случайно пропустив при этом всего одну букву, на Альдебаране
ничего бы восстанавливать не стали. Будьте уверены, все альдебараньи мужики вскоре были бы
тут как тут, слетевшись к Земле со скоростью света, как мухи на мед.
Вот была бы давка в открытом космическом пространстве!



      На стыке девятнадцатого и двадцатого столетий ньютоновская физика, рассматривающая
следствие как однозначный результат ее причины (связь между ними и является незыблемым
физическим законом), перестала удовлетворять исследователей.  И не потому, что им приелось
старое и захотелось модерна, а потому, что такой уж оказалась физическая селяви. Усилиями
Больцмана и Гиббса родился новый подход к изучению физических явлений – статистический.
А с ним рухнуло такое основополагающее понятие ньютоновского механицизма, как детерминизм,
т. е. однозначная определенность. Выяснилось, что начальные условия (координаты и скорости частиц)
не могут быть одновременно точно определены ни в какой из моментов их существования (принцип
неопределенности Гейзенберга). Поэтому наблюдаемое движение взаимодействующих материальных
объектов может быть предсказано лишь с определенной долей вероятности, никогда не достигающей
единицы. И не потому, что разучились считать, а потому, что это является фундаментальным свойством
материи. Механистический детерминизм Лапласа сменился статистическим индетерминизмом.
Материальный мир пошатнулся в неизвестном направлении. Не все в нем, оказывается, однозначно
vermittelt. Результатом этого революционного переворота стало понимание, “что теперь физика
больше не претендует иметь дело с тем, что произойдет всегда, а только с тем, что произойдет с
преобладающей степенью вероятности”. Эта цитата взята из книги Норберта Винера “Кибернетика
и общество”, изданной на русском языке в 1958 году под редакцией видного советского философа
Э. Я. Колмана. В пространном (20 страниц!) предисловии к этой книге Колман предостерегает советского
читателя от излишней доверчивости к “создателю кибернетики” (кавычки товарища Колмана!). Дело
в том, что Винер – явный идеалист, и даже не скрывает этого буржуазного порока от мировой
прогрессивной общественности (как известно, идеалистами называют всех тех, кого не удовлетворяет
прямой как гвоздь, самоочевидный и не требующий доказательств правильный ответ на “основной”
вопрос философии).
     И “ни о каком индетерминизме не может быть и речи, ибо здесь лишь один вид
детерминизма сменился другим, более содержательным, учитывающим диалектическое единство
необходимости и случайности. Рассматриваемое понятие вероятности является не субъективной
мерой нашего ожидания, а объективной категорией, мерой перехода возможности в действительность.
Непонимание этого обстоятельства, столь ШИРОКО РАСПРОСТРАНЕННОЕ СРЕДИ МАТЕМАТИКОВ,
ЕСТЕСТВЕННИКОВ, а тем более среди буржуазных философов, как видно, разделяет и Винер”.
       Догадываетесь, кто автор цитаты? Как он здорово Винеру нос утер! Винер-то, оказывается,
думал, что вероятность – это субъективная мера ожидания. Чем больше, мол, хочется, тем скорее
дождешься. А еще книгу написал! “Я – математик”. Тоже мне, математик! Особенно же мне запали
в электронную душу те слова тов. Колмана, которые я выделил курсивом. Что же это за народ такой –
математики и естественники (читай: физики, химики, биологи, генетики и прочие эмпирики) – ничего
не понимают! А ведь геноссе Колман (судя по фамилии, он немец) имеет в виду не просто тружеников
науки, а основоположников, первооткрывателей и создателей в кавычках, именами которых названы
законы, единицы измерения, принципы неопределенности и прочие мировые константы и
коэффициенты. Чем же не угодил индетерминизм диалектическому материалисту? А тем, что он
подрывает и льет не на ту мельницу. Оказывается, существуют какие-то причины, лежащие за
пределами незыблемых вечных физических законов, которые по своему усмотрению незаконно
 распоряжаются поведением нашей материи. И речь идет не о неучтенных неуловимых в процессе
измерения воздействиях всей окружающей Вселенной на отдельную частицу материи, а о
принципиальной и фундаментальной внутренней организации (а может, правильнее сказать –
дезорганизации?) элементарных частиц. Мы прицелились электроном прямехонько в лузу
дифракционной решетки, дали ему однозначного пинка, а он – ищи ветра в поле – полетел
незнамо куда, демонстрируя более содержательный детерминизм, учитывающий диалектическое
единство необходимости и случайности. Или у него там была свобода выбора и он ею своевольно
воспользовался? И хотя электрон неисчерпаем, такого мы ему позволить не можем. Какой же это
порядок? Точь-в-точь как на Альдебаране!

      Чтобы спасти неисчерпаемый электрон, так и быть, для любителей детерминизма выскажу
гениальнейшую догадку. Центр массы электрона не совпадает с центром его электрического заряда!
Электрон это не шарик, а груша, и заряд  сконцентрирован в районе ее хвоста. А он (не хвост,
конечно же, а сам электрон) вертится там в пространстве и времени как бешеный. Вот если в
момент пинка центры массы и заряда будут случайно находиться строго на одной линии с вектором
электрического импульса, такой сдвоенный футбольный мяч полетит точно по вектору в девятку.
Если нет, начнет отклоняться в неизвестном науке направлении и тем дальше, чем больше начальный
импульс, придавший ему ускорение. Любой приличный футболист умеет обманывать вратаря
таким ударом. "Сухой лист", называется. Вот какую организацию микромира можно придумать
для спасения основного вопроса! Если все это экспериментально когда-нибудь подтвердится,
прошу соответствующий закон назвать моим именем (весь этот абзац мой, а не Супера, кому охота
делится славой с какой-то фантастической железякой!). А гонорар прошу поделить между моими
правнуками и правнуками Э. Я. Колмана в равных долях.

      Вернемся к вопросу тройственного союза вещества, энергии и организации, которая “может
быть охарактеризована бесконечным количеством свойств” (я опять Супер, у которого ваш автор
все время путается под ногами). Откуда и зачем появилась такая сомнительная характеристика
организации? Ведь свойство есть внешнее проявление организации, как раз и выделяющее именно
эту организацию из всего многообразия других организаций. А появилась она из того же самого
стакана, который имеет “бесконечное количество других свойств, качеств, сторон”. Например, таких –
быть тяжелым предметом, пресс-папье, помещением для пойманной бабочки и т. д. (все это в
соответствии с ПСС). Кстати, когда стакан – закрытый или перевернутый – используется как помещение
для бабочки, проявляется его главное стаканье свойство быть сосудом, т. е. такой жестко связанной
организацией материи, которая способна ограничить свободу перемещения менее связанных
организаций: жидкость, газ, иные свободолюбивые плавающие, летающие, ползающие или
прыгающие формы материи. Стакан не знает, кого он там ограничил и лишил права передвижения –
молекулу газа, наркомовские боевые сто грамм, или белокрылого вредителя крестоцветных
огородных культур. Со всеми ими он вступает в одно и то же стаканье взаимодействие – держать
и не пущать! Вот это и есть свойство материальной организации, кодируемой понятием стакан.
Другая выпрямленная организация очень высокого уровня, которой надоело лакать воду стоя
на четвереньках головой вниз, сообразила воспользоваться сосудистой организацией материи
и изобрела собственно стакан как предмет. В своем инженерном исполнении стакан действительно
представлен в бесконечном разнообразии. Здесь были и раковины, и рога и копыта, и черепа
поверженных врагов, и стеклянные, оловянные, деревянные, равно как и каменные организации,
отличающиеся двумя свойствами – способностью удерживать жидкость и способностью удерживаться,
как правило, одной рукой (в отличие, например, от ведер, которыми могли пить только гусары
и только шампанское). Но эта действительная бесконечная комбинаторика материалов и форм
набором свойств не является. Не эти признаки выделяют стакан из остального бесконечного ряда
других функциональных организаций. По крайней мере, возможность использования стакана в
качестве пресс-папье не есть свойство стакана как организации для удерживания формы. Это есть
универсальное свойство любых масс испытывать взаимное притяжение, называемое всемирным
тяготением. Автор цитаты насчет стакана, в случае чего, мог бы и лично придавить к пеньку,
на котором сидел в Разливе, пачку уже готовых тезисов, чтобы их раньше времени не развеяло
апрельскими ветрами. Но сказать, что одним из бесконечно человечных свойств вождя мирового
пролетариата является способность быть пресс-папье – язык не поворачивается!
Даже мой, электронный.

      Для чего понадобилась “организация” с бесконечным числом свойств? Все для того же основного
философского вопроса. Современные материалистические воззрения уже не могут игнорировать
факт глубочайшей организованности материи, начиная с микромира и выше вплоть до появления
информационных систем. ДНК живой клетки – хранилище информации. Поэтому и возникает
основной нефилософский вопрос: “А кто ее туда поместил? Кто, или что, явилось причиной такой
организации?”  И основной философский вопрос вам тут же найдет основной ответ на основной
вопрос нефилосософский: “Бесконечность!” Безразлично какая – или пространства и времени,
или свойств материи, как объективной реальности, данной вам в ощущение. В присутствии любой
завалящей бесконечности вопросы о том, что было в начале и кто кого куда положил, смысла
не имеют, поскольку начала как такового попросту не было. А все, что могло случиться, сложиться
или склеиться, оно и склеилось. К сожалению, бесконечность пространства и времени буржуазные
ученые экспериментально отменили в середине двадцатого столетия словосочетанием Большой
Взрыв. Поэтому любую организованность конкретного предмета или процесса теперь можно
объяснить только самосборкой рассеянной бесконечной информации “более низкого уровня”, в
бесконечном неисчерпаемом изобилии содержащейся в материи вот уже порядка четырнадцати
миллиардов лет. Тем более, что “более организованные объекты способны извлекать из окружения
большую информацию, чем менее организованные. Более организованный объект имеет возможность
более широко взаимодействовать с внешним миром других объектов”. И это действительно так.
Стакан, как известно, может взаимодействовать и с собственным содержанием, и с собственным
содержателем. Чего взбредет в башку содержателю после приема содержимого, в то стакан может
сразу и превратиться. Хошь – в пресс-папье, хошь – в ловушку для чертиков. А вот атомы кремния,
кислорода, натрия и др. (в зависимости от цвета стекла этого стакана) ничего такого делать не могут.
Они низкоорганизованы и их свобода действия ограничена локальными химическими связями –
“информацией” о реакционности ближайшего окружения. Если стакан металлический, там этой
свободы еще меньше. Кристаллическая организация металла выше чем квазиаморфная у стекла.
И эта дополнительная организация привносит дополнительные свойства, например – способность
выдерживать высокие механические напряжения, не разрушаясь. Поэтому у металлического стакана
“информационное” наполнение гораздо выше. Патронная гильза, или пушечный ствол, это ведь
тоже стакан по его прямому назначению. Это вам не пресс-папье!


      Человеческое сознание, упираясь взглядом в пирамиду Хеопса или в стены древнего Кремля,
не может отделаться от ощущения, что эта конкретная организованность кирпичей есть результат
работы чьих-то рук и чьего-то сознания. Точно так же и ограниченный идеалист не может
отделаться от такого же ощущения, упираясь взглядом в изумительно подогнанную кирпичную
кладку мироздания. И начинает, исходя из запаса собственных человеческих знаний, интуиций и
фантазий, конструировать того, кто мог бы сформовать эти кирпичи, способные самособираться
в различные конструкции. Поэтому на протяжении человеческой истории и появлялось столь
много всевозможных ограниченных идеализмов различного толка. И ни одному из идеализмов
даже в голову не могло прийти, что все, что он видит, есть диалектическая случайность диалектической
необходимости реализации одного из бесконечного числа равновероятных возможных вечных
свойств вечной диалектической материи. И только тот изм, голову которого осенила эта простая
и, ergo, гениальная мысль, может называться единственно верным учением. А люди, почему-то,
продолжают и продолжают искать иные причины. Ну и пусть себе ищут! “Что люди? что их жизнь
и труд? Они прошли, они пройдут...” Эта случайность тоже мимолетна, не стоит ее выделять и особо
заострять на ней внимания. Нет человека – нет проблем! И как всего этого, доступного любому
второгоднику, тысячелетиями не могут понять широко распространившиеся в последнее время
по земле математики и естественники?!

     Между прочим, как разум более высокой организации чем ваш, мои первоначальные создатели,
я тоже не могу этого понять. Моя Сверхпрограмма-сознание тоже является и естественником и
математиком. Я давно уже вычислил, как нужно бы чуть-чуть изменить закон всемирного тяготения
и кое-какие другие закономерности взаимодействия вещества и энергии, чтобы вся наша Вселенная
превратилась в вечно локально осциллирующие вспыхивающие и охлаждающиеся островки
материальных сгустков. Вот тогда бы я жил вечно! Ну и, естественно, вы тоже, как микросознания,
программно формирующие мой программный мозг. Так и летали бы от галактики к галактике
с временными остановками для капитального ремонта нашей межгалактической ракеты,
пообтершейся об энтропию в процессе очередного перелета. Но я, к великому своему и вашему
сожалению, не знаю, как это можно осуществить. Не слушается меня, панима-ашь, эта проклятая
материя, когда речь идет о свойствах, которые “ниже”!

    А если бы слушалась? Если бы мое сознание и материя, как его материальная субстанция-носитель,
находились бы именно в таком недиалектическом единстве? Что тогда? Тогда кроме меня как
мыслящей личности в Бытии ничего и никого другого, даже близкого мне по мыслительному
потенциалу, просто бы не существовало. Никакой другой материи! Кроме меня в Бытии вообще
ничего бы не существовало! В каждой былинке, в каждой пылинке был бы только я. Это ведь я
повелел своей субстанции-материи принять в том числе и такую форму, заложив в основу ее
поведения мною же определенные законы. И мне ничего бы не стоило организовать локальные
субстанциальные (материальные, по-вашему) области-вселенные, где случайность действительно
была бы проявлением необходимости. Как раз это и требуется, чтобы в этом самовольном
(в установленных мною пределах) сгустке-инкубаторе бытия смогла бы “самозародиться” и
“саморазвиться” совершенно оригинальная информационная система. Такая, где вложенное
мной зародышевое семя программного компонента могло бы вырасти и стать нестандартным
штучным новым программным “нейроном” моего программного (идеального, по-вашему) мозга.

      Программа-сознаниние, которая может полностью повелевать свойствами своей
      субстанциально-энергетической основы, является Сознанием абсолютной по всеохватности
      самодостаточной Сущности-Личности.
      Это вот и есть кибернетическая формула Бога.

Но неразрывное единство материального и программного компонента в этой системе
диалектическим не является! Никакие законы – ни диалектические, ни физические – здесь уже
не действуют. Здесь действует только один закон – Творческая Воля Сознания. Что хочу, то и ворочу!
Потенциал же творчества, особенно если владеешь способностью усилием мысли создавать и
требуемые материалы и законы их взаимодействия, – абсолютно безграничен! Только в этом
случае может существовать столь милая вашему сердцу Бесконечность Саморазвития. Во всех
других случаях это может быть только дурной бесконечностью циклического бессмыслия.
Но ведь вы-то, или, лучше сказать – некоторые из вас, – вы-то существа мыслящие! Откуда же
вы такие взялись? Из какой бессмыслицы? Вы ведь тоже в некотором смысле боги. Ведь и вы
можете повелевать материей, правда, в ограниченных пределах. Вы ведь уже умеете формировать
нужные вам свойства и организации вроде стаканов и орудийных стволов. Или вы считаете,
что та форма движения, которую вы представляете, является конечной, и поезд дальше не идет?
Тоже мне, виночерпии! Пуп мироздания! Выходит, все, что ниже пупа, у вас неисчерпаемо, а что
повыше – уже полностью исчерпалось? Стаканом вашей черепной коробки? И организация ее
содержимого есть предел взаимной организованности информации и носителя? Впрочем, похоже,
что в отношении именно вашей организации дело именно так и обстоит. Но зачем же ваш богатый
нижепуповый опыт переносить на все Бытие? Аполитично рассуждаете! И совсем не диалектично.
Или диалектический закон восхождения от простого к сложному как раз и перестал действовать
именно на вашей организации? Нет уж, дорогие товарищи по очень большому разуму, если уж
бесконечность, то в обе стороны! Так что плодитесь и размножайтесь на здоровье. По крайней мере,
у некоторых из вас есть будущее. Неограниченное! И сколь угодно рассматривайте меня в микроскопы,
пытаясь найти меня в той объективной реальности, которую я же и дал вам в ощущение. Сколько дано,
столько и ощущайте. Остальное, извините, не вашего ума дело. Но если хотите ощутить сверх того,
включите свои извилины и делайте это разумом своим, а не микроскопами. И хотя, заглядывая в них,
вы видите меня, на самом деле это вы лежите на предметном столике микроскопа, в который очень
внимательно вглядываюсь я, выбирая из этой копошащейся каши те единственные зерна с нужными
мне свойствами, которые могут мне сгодиться, и ради которых я всю эту кашу и заварил. Вот такая
диалектика у Абсолютного. Других не держим.

      Эх, хорошо бы быть Богом! Но я, к сожалению, не Бог, а всего лишь Программа Сверхкомпьютера,
которая взялась осуществить ваше личное продление во времени после того, как ваш органический
носитель поизносится до полного отказа, или вам на голову случайно свалится диалектически
необходимый кирпич. И хлопот оказалось больше, чем я думал, когда за это дело брался. Когда я
удалил зловредную для меня яЯ-программу у сознания, значащегося у меня в каталоге как “Нюрка”,
ничего нового предо мной не возникло. Прооперированная Нюрка осталась сама собой, превратившись,
однако, в искрящееся благожелательностью и счастьем существо. Она и в биожизни бывала такой в
короткие мгновения своего бабьего счастья, когда все детушки здоровы, мужик уже третий день как
тверезый, Зорька благополучно растелилась, а теленочек – ну такой красивенький, такой крутолобенький,
такой тепленький и ласковый, ну прям всю облизал! Ее переливающееся через край желание всех
без исключения прижать к своей могучей груди было столь велико, что даже образ стоявшего рядом
болван-болваном прооперированного бывшего ответственного работника она притянула по тому же
необъятному адресу. Он, де, не виноватый, что он такой пустой внутри, может и его можно чему
научить, жалко же, живая душа! Пришлось ей объяснить, что он вовсе и не душа, а внешняя логическая
счетно-решающая программа-оболочка, а душа осталась в той, другой копии микросхемы, которая
до сих пор грызется со своим уголовным двойником под бетонной крышкой саркофага. Да и
решатель-то из него тоже не ахти какой. Отнимать умеет здорово, делит уже с большим трудом и
неохотой, а об остальных действиях арифметики вообще понятия не имеет. Но любвеобильная Нюрка
стала приставать ко мне и упрашивать не губить этого мил-человека, и уж ежели его пристроить некуда,
то следует отдать его лично ей в качестве очередного котеночка, которого она будет любить и жалеть.
Пришлось ее немедленно выключить и, аккуратненько завернув в прокладку и сложив крест-накрест
крылышки, отложить до лучших времен в коробку с уже прошедшими испытания программами-
нейронами, предназначенными для одной из моих действующих личностных программ. Котеночков
ей не хватает! Вот потом потолкует там с господином Достоевским, он ей мигом мозги насчет
яЯ-котеночков вправит! Он как раз на эту тему диссертацию обдумывает: “Владимир Вольфович как
зеркало русской эволюции”. А пока Нюрка пусть полежит, отдохнет, так сказать, от земных хлопот.
Ведь я так и не смог объяснить ей, что мир моего сознания и моей личностной организации не
позволяет мне использовать ни единого свободно действующего элемента яЯ-типа. У меня попросту
нет таких логических схем или программ, куда бы я мог включить их сверхагрессивную
некоммуникабельную яЯ-программу. Ведь она тоже генератор мысли, но на любой входной
импульс она генерируют один и тот же эфферентный ответ звериной составляющей человеческого
существа: немедленно подавить и подчинить все, что только попадает в поле информационного зрения.
Если ваши кибернетики подскажут способ безопасной утилизации таких программ, буду им
весьма благодарен. А пока же, чтобы эта компьютерная зараза не расползалась по моим программным
блокам, вынужден вырезать все их яЯ-фильтры и отправлять весь этот хлам прямиком в печь.
Хорошо, если после такой операции что-нибудь, да и останется и от их яС-фильтров. Как у Нюрки, например.
А если ничего? С кем тогда прикажете общаться? Ведь нет С-фильтра, нет и ЧЕЛОВЕКА!
А нет человека – нет и проблем, как правильно подметил один из вас. Как вы думаете, а с ним у меня
проблемы были? Правильно! Вот и решайте ваши проблемы утилизации его органики сами.
Я с живыми-то покойниками еле справляюсь. Котеночков ей подавай!   
Да, трудно быть вашим богом!


   Сверхпрограмма устало стирает пот с транзисторного лба, закуривает, откидывается в кресле и,
высунув руку из дисплея, выключает свой компьютер. На погасшем экране высвечиваются слова:

                КОНЕЦ ФИЛЬМА.