- Клим! Вероника заболела, - в телефонной трубке слышалось тяжелое дыхание Емельяны.
- Что с ней?
- Не знаю. Она второй день не ходит на занятия, только лежит и смотрит в потолок. Она ничего не ест. Приезжай.
Клим вошел в комнату Вероники и прикрыл дверь:
- Здравствуй, дочка, - он сел на край кровати и заглянул в заплаканные глаза дочери, - безусловно, он любил свою девочку, но последние годы он как-то отдалился от неё. Стал реже приезжать и разговаривать с ней.
- Милая, ну поговори со мной.
Вероника села рядом с ним и, прижавшись как маленький обиженный ребенок, начала плакать. Обилие слез и слов вырвались, как джин из бутылки:
- Мы так любили друг друга. А он. Почему Паша так поступил? Почему? Как быстро он забыл меня и смог полюбить другую. Как? Его мама сказала, что он хочет привезти её сюда. Зачем? Он любит меня, только меня!
- Милая, мы видим то, что хотим видеть, и слышим то, что хотим услышать. А жизнь - она другая, - он нежно гладил дочь по голове и вытирал ей, как маленькой, слезы своим носовым платком.
- Что мне делать, папа?
- Жить. Продолжать жить. Боль притупится, стихнет боль и придет другая любовь. Более красивая и более верная. Я после смерти твоей мамы десять лет не находил себе места и винил во всем случившемся только себя. Но прошло время, и рана затянулась. Я начал жить полной насыщенной жизнью.
- Я не смогу полюбить другого человека, я люблю только Павла - она смотрела на него своими заплаканными малахитовыми глазами и ожидала, что он скажет, что Павел одумается и вернется к ней. Но отец перечеркивал все их отношения, ставя точку.
- Нельзя любить негодяя. Он предал. Предал вашу любовь и ваши чувства. Забудь его. Да, это тяжело, но так надо. Забудь и начни новую жизнь без него.
- Жизнь без него? Я не смогу.
- Сможешь. Ты сильная и ты сможешь. Пойдем, я принес твой любимый торт «Прага». Попьем чая с тортом, и ты успокоишься, - он обнял Веронику и увлек на кухню. Увидев их на кухне, Емельяна радостно засуетилась:
- Сама не ест и друг её лохматый к еде не прикасается. Ультиматум мне тут установили, - Емельяна недовольно ткнула пальцем кнопку чайника. Гром улегся в ногах у Вероники.
- А ты что? Особого приглашения ждешь? – пристрожилась Емельяна на пса, - иди вон, кости твои скоро стухнут.
Гром, почувствовав, что Вероника повеселела, накинулся на кости:
- С вашей любовью с голоду можно умереть. Я думал, она заболела, а она вон что.. Всё моё сердце лохматое порвала. Р-р-р.
- Смотри, как рычит, будто кости кто отнимает. Гром, ты чего злишься? – Вероника, впервые за два дня, улыбнулась.
- Он на тебя Вероника злится, и не только он. Я тоже тобой не доволен. У тебя защита дипломной работы на носу, а ты раскисла вся - отец засмеялся и стал нарезать торт, - давай, соберись с мыслями, пойдешь, завтра на занятия и скажешь, что два дня грипповала, справку из поликлиники я тебе привезу.
- Ну, слава Богу, что все налаживается, - Емельяна села вместе с ними. Она давно не видела сына и соскучилась, - сам то как?
- Работаю, хожу в спортзал.
- Спортзал – это то хорошо.
Вероника получила диплом и устроилась на работу, на мебельную фабрику, художником дизайнером мягкой мебели. Лето играло солнечными лучами и зеленой травой. В клумбах зацветали тюльпаны, а вдоль тропинок весело махали желтыми головками одуванчики. Вероника перед сменой вышла на балкон. Во дворе дома Павла стояла темненькая девушка. Павел обнимал её и весело о чем-то говорил. У Вероники больно сдавило сердце. Она сделал глубокий вздох, и вошла в комнату:
- Бабуля, я на работу. Грома прогуляла. Еды ему дала.
- Иди милая, иди. Я полежу немного, что-то давление скачет.
- Может скорую? – Вероника заглянула в спальню к бабушке. Бабушка лежала на кровати:
- Иди, милая, мне вроде как полегчало.
- Точно не надо?
- Иди, иди, а то опоздаешь.
Вероника открыла двери и вышла. На фабрике шла обычная рабочая суета. Большинство магазинов были завалены мебелью, и заказов почти не было. Вероника решила взять отпуск:
- Подпишите, пожалуйста, заявление на отпуск, - она положила листок на стол начальника отдела. Начальником отдела был молодой парень, двадцати пяти лет. Его отец был директором фабрики и пристроил сына после окончания института к себе на фабрику, да еще и на руководящую должность. В технологии производства он разбирался плохо, но хорошо мог считать деньги.
- И ты в отпуск. Вы что сговорились все? Где я вам столько отпускных наберу?
- Виталий Семенович. Заказов все равно нет, что бес толку небо коптить, - она подвинула заявление ближе.
- Умеешь ты, Лебедева, успокоить. Бери свое заявление, только отпускные быстро не получишь.
- Зачем красивой девушке деньги, - она подмигнула начальнику и выпорхнула из кабинета. Позвонила Зое:
- Зойка, меня в отпуск отпустили. Ура!
- Слушай, я тоже сегодня попробую подписать и себе заявление на отпуск. Начальник, вроде, в духе. Куда рванем? – Зоя была школьной подругой Вероники.
- В горный Алтай, на Аю.
- А Виктора с собой возьмешь?
- Куда его бедолагу девать. Он везде за мной таскается, как овечий хвост.
- Ты что так взъелась на него. Умный, красивый, малопьющий. Если не нужен, я его себе заберу.
- Забирай.
- Хватит ерунду говорить. Давай, пока! Виктору привет, - в трубке послышались частые сигналы.
Через несколько дней они уже шли по живописному мостику сквозь заросшую ложбину к парку отелю «Ая». Приехали сюда они впятером: Вероника, Виктор, Зоя, её жених Даниил и Гром, как без него. Поселились в двух номерах. Вероника, Виктор и Гром – в одном номере, а Зоя с Даниилом – в другом. Зоя звала Даниила – Дада. Дада был выше Виктора и намного мускулистее. Своим торсом он напоминал Веронике Павла, такой же сильный, спокойный и малоразговорчивый.
Места здесь были поистине восхитительные. Озеро Ая напоминало глубокую впадину с искрящейся и чистейшей водой и, бьющими из-под земли, родниками. Огромные могущественные каменные глыбы нависали над водой, любуясь своим всевластным отражением в воде. Скалы, подернутые мхом, молчаливо стояли, охраняя свои чертоги. Вода, похожая на зеркало, искрилась своей непорочной красотой. В её зеркало любовались березы и сосны, прибрежные домики и, плавающие по озеру, лодки. Торжественная царственная красота, встревоженная многочисленными отдыхающими. Вероника, с детства выросшая на Волге, любила плавать и нырять, а теплая и нежная вода благоволила:
- Боже, вода как парное молоко. Гром, плыви ко мне, - он немного потоптался и поплыл.
Вечером они сидели возле костра и любовались звездами. Только Гром постоянно нервничал и вздыхал:
- Чувствую своим лохматым сердцем, бабушка заболела. Плохо ей. Ах, принцесса моя. Веселишься, а бабушке плохо.
- Гром! Ты почему так суетишься, что с тобой? И бабушке дозвониться не могу.
- Здесь со связью перебои. Расслабься, - Виктор накинул ей на плечи свою куртку.
- Так нет. Сигналы идут, а трубку она не берет, - Вероника нервничала. Зоя стала её успокаивать:
- Позвони отцу, пусть он её навестит.
- Действительно. Почему я сама не догадалась, - стала набирать отца:
- Папа, привет.
- Привет, милая! Что случилось?
- Бабушка весь день к телефону не подходит. А я в Горном Алтае на озере Ая отдыхаю, с друзьями.
- Не волнуйся, я буду дозваниваться, а завтра съезжу к ней. Сейчас не могу, у нас гостей полон дом. Отдыхай милая. Целую.
На следующий день, ближе к вечеру, Вероника узнала, что бабушку парализовало. Отец рассказал, что у неё очень сильное обезвоживание организма. Емельяна парализованная, пробыла больше суток одна в квартире. Только через сутки Клим, не дозвонившись ей, вызвал спасателей, и они вскрыли дверь. Емельяна сидела с открытыми глазами возле дивана и уже не могла говорить. В больнице она впала в кому:
- Папа, я приеду.
- Не надо, Вероника. Мама без сознания, в реанимации, к ней никого не пускают. Чем ты сможешь ей помочь? Как только она очнется, я тебя наберу.
Отдыхать Веронике совсем расхотелось:
- Я поеду домой, а вы можете оставаться, - Виктор растроганно прижал её к себе, - я с тобой.
Вероника ходила по квартире, повторяя:
- Это я виновата, только я, - Гром терся возле ног, заглядывая в глаза:
- Принцесса моя, как же тебе тяжело. А бабушка наша умрет, как ты это переживешь? Эх, хе-хе, хе-хе, - Гром не притрагивался к еде и только жадно пил воду и томно вздыхал, лежа на своей подстилке. Вероника поехала в больницу и попросилась в реанимацию. Она долго плакала и билась о закрытую дверь, но её не пускали. Бессильно она села на кушетку возле реанимации:
- Бабушка, милая моя, только живи. Ты нужна мне, бабушка! Доктор сказал, что у неё сильное обезвоживание организма. Она больше суток была в квартире одна, и никто не подал ей стакан воды.
В дверь вышел доктор и сел рядом с ней:
- Ваша бабушка несколько минут назад умерла.
В глазах Вероники потемнело. Она лихорадочно хватала воздух. В глазах замелькали серебристые звездочки. Доктор вскочил и закричал:
- Медсестра! Воды и нашатырного спирта.
Похороны прошли, как в тумане. Знакомые и незнакомые люди возле гроба что-то говорили, подходили и обнимали её. Потом дорога на кладбище и глубокая могила, куда опускают гроб. Крест, венки и потом столовая. Вероника не прикасалась к еде, только сидела и молча смотрела на стол:
- Я осталась совсем одна. Как я буду? – слезы стекали на белую скатерть, образуя мокрое пятно.
- Давай, я отвезу тебя домой, - Виктор нежно обнял её за плечи.
- Спасибо, Виктор! Ты так много сделал для меня, - слезы лились, не прекращая, как возникшая течка водопровода. Глаза покраснели, веки опухли и плохо слушались, так же как и ноги. Виктор отвез Веронику домой и остался с нею. Несколько дней Вероника была, как тряпичная кукла, машинально выполняя указания Виктора. Он кормил её и укладывал в постель, давая успокоительное средство. Ушла бабушка а с лица ушла улыбка. Вероника перестала распознавать время и дни недели:
- Вить! Девять дней завтра или послезавтра?
- Завтра, дорогая, завтра.
Гром почти ничего не ел и лежал возле кровати бабушки на коврике и вздыхал:
- Как вкусно она меня кормила, наша бабушка. А моя принцесса? Как она все это переживет? Эх, хе-хе, хе-хе.
Виктора Гром недолюбливал. Еду с его рук не принимал и гулял с ним недолго и неохотно. А Веронике было не до пса. Она тенью перемещалась по квартире и всё делала машинально, как робот.
После похорон Виктор перешел к Веронике насовсем. Утром он увозила её на работу, а вечером забирал. Однажды у них произошло и это, теперь они жили, как муж и жена. Спали в одной постели, вместе ели, вместе смотрели телевизор. И все было как не по-настоящему. Будто это была и не она. Вероника жила чужой, какой-то не своей жизнью. Она принимала ласки мужчины, которого совсем не любила. Она кормила его и ухаживала за ним не своими, а какими-то чужими руками. Ей надо было встряхнуться, и опомниться и эта встряска произошла.
Вероника гуляла с Громом по скверу. Березы качались на ветру, шелестя листвой. Солнце просвечивало сквозь листву замысловатыми узорами. Асфальт был теплым и приятным. Сзади неё послышался голос:
- Гром! Гром! – она обернулась и увидела Павла. Гром кинулся к нему на грудь, пытаясь лизнуть в лицо. Павел подошел к Веронике:
- Здравствуй, Вероника!
- Здравствуй, Павел, - он опустился на скамейку рядом:
- Ты замуж вышла? За своего Виктора? – он пытался заглянуть в глаза Веронике. Она покрылась румянцем:
- Моим был ты! Но ты предал меня и привез эту…
- Да, я привез Светлану. Когда я в армии получил письмо от Виктора, что вы любите друг друга, я чуть с ума не сошел. Светлана работала у нас в финчасти и долгое время…
- Постой, - Вероника прикрыла его рот рукой, - какое письмо ты получил? – теперь он увидел возмущенные глаза Вероники. В страсти негодования они горели, как сигналы светофора.
- Ну-ка, пойдем, разберемся.
- Вероника, зачем я буду вмешиваться в вашу семейную жизнь?
- Нет, дорогой мой, я хочу разобраться, - она решительно потянула Павла в подъезд.
Увидев входящего Павла, Виктор опешил:
- Привет, Паша.
- Здравствуй, Виктор.
Гром лег возле ног Павла и ощетинился на Виктора:
- Сейчас ты получишь от нашего Павла, - Виктор смотрел то на Веронику, то на Павла, то на Грома и только потом до него стала постепенно доходить то, ради чего они здесь собрались.
- Вероника, я очень тебя люблю и всегда любил. Я знал, что рано или поздно ты станешь моей женой.
- Скажи, что было в письме?
- Когда Павел прослужил год, я видел, как тебе тяжело и тоскливо. Я всегда любил тебя, и только я мог сделать тебя счастливой. Тогда я написал Павлу, что мы с тобой любим друг друга и хотим пожениться - Виктор стоял в дверях зала и растерянно смотрел на Веронику.
- Зачем?
- Вероника, какая ты у меня наивная, - Павел обнял её за плечи, и она не сопротивлялась, - трехкомнатная квартира, обставленная по последнему слову современного стиля, машина, дача. Ты же лакомый кусочек.
- Не смей попрекать меня в предвзятости и алчности, - Виктор зло надвинулся на Павла, но Гром опередил его, больно придавив зубами щиколотку Виктора:
- Да вы что здесь, сговорились?
- Уходи, Виктор. Вещи я привезу тебе завтра сама.
Они остались вдвоем, и прежние чувства вновь нахлынули бурной рекой. Он прижал её к себе и горячо поцеловал. Она проснулась от кошмарного сна, отряхнулась и вновь её глаза загорелись маленькими фонариками. Дом наполнился теплом и светлой любовью. Вероника и Павел вновь были вместе. Ну и, конечно Гром. Он радостно носился по комнатам, полный восторга и возбуждения:
- Паша вернулся. Паша. Теперь он будет играть со мной во дворе в мяч. Ура! Ура! – он бросался к ним и пытался лизнуть то щеку Вероники, то Пашину щеку. Но они не обращали на него внимания. Их закружил вальс любви. Он кружил их и кружил, и они растворились в нем полностью. В этом вальсе были только он и она.