ЖЕНСКИЙ МАНИФЕСТ
Разгребая очередной книжный завал, а он образуется каждый квартал, как из старых книг, так и из новых, даже, только что купленных, наткнулся на женский стихотворный сборник 70-х годов. Понятно, что стихотворный сборник, да ещё женский, едва ли мог быть сохранён для личного пользования. Тем не менее, разбираясь в том, какие книги оставить себе, а какие отнести в библиотеку, без определения их дальнейшей судьбы, по нынешним временам – в макулатуру, этот сборник стал найденной вехой, гвоздём всего наводимого в книгах порядка.
Тонюсенький сборник лучших стихотворений Элеоноры Яворской под названием «Между завтра и вчера» уже попал в «библиотечную стопку», но на нём были замечены материнские пометки. Стало интересно, начал листать, затем читать и слегка «обалдел». Совершенно роскошный женский Манифест на все случаи женской жизни.
Так как стихи этой поэтессы, творящей в 60-е годы ХХ века, едва ли есть в Интернете, то я решил заполнить досадный пробел, опубликовать небольшую часть этих стихотворений и угодить всем милым женщинам. В принципе, в правильном мире, обязанность мужчин угождать женщинам. Дамский угодник для мужчины – это похвала, а не критика.
А женщинам пожелание учить их наизусть, и как только, что-то с вашими «святыми угодниками» не ладно, сразу начинайте их декламировать, как молитвы. Ведь сказано давно, что при хорошей женщине и мужчина может стать человеком. Делайте из мужичков людей.
Итак, замечательные стихи Элеоноры Робертовны Яворской.
К мужьям
Вы жёнам вашим не прощаете
той радости, что - не от вас.
Вы всё боитесь: обнищаете,
когда они
в какой – то час
засветятся необъяснимо,
девический проявят пыл
как будто кто-то вдруг незримо
в квартире вашей сдунул пыль
с цветка поникшего,
а после
протёр на улицу стекло,
и стало ясно: в мире полдень,
не вечер вовсе, и – светло.
И потекли автомобили,
и солнца прибыло на треть.
А вы-то сами позабыли
иль поленились протереть.
И не прощаете, роняя
презрительно ледяшки фраз…
А рядом женщина. Живая.
И возрождённая - для вас.
Бедность
Муж хотел, чтобы жена
думала, как он,
чтобы с ним всегда она
пела в унисон.
Он потратил уйму сил,
он презрел покой:
долго разум в ней гасил,
зажигал в ней свой.
Он сажал, полол и стриг,
точно бог – творец,
и подобия достиг
в мыслях наконец.
Улыбнулся он светло,
вытирая пот…
Но… зевотою свело
через месяц рот:
словно в зеркало глядит
дома день-деньской,
не с женою говорит,
а с самим собой.
Где бы два ума, как встарь,
им соединить,
так один им,
как сухарь,
на двоих делить.
Из этого стихотворения следует вывод, что не всегда хорошо, если «муж и жена одна сатана»
Опыт
Не говорю на «да», ни «нет»,
боюсь прийти к любому краю.
Каким бы ни был мой ответ,
я – женщина, я проиграю.
Как заглушить в твоей душе
всех,
сквозь неё прошедших,
топот?
И, как машина в гараже,
служить готов тебе твой опыт.
Нажмёшь привычно на педаль,
и повезёт тебя, спасая,
твоя расхожая мораль,
твоя удобная, мужская.
За чувство женщину казнить
готов и ты по всем приметам.
Как гармоничность сохранить
в негармоничном мире этом?
Удара жду из-за кулис,
тебя ловлю тревожным взглядом.
Как, не впадая в компромисс,
существовать с тобою рядом?
Во власти прошлого и я, -
к тебе свой опыт примеряю.
Ответить «нет»? – Лишусь тебя.
Ответить «да»? – Себя теряю.
Женские мечты в стихотворениях норы Яворской тоже проявлены прекрасно, как у Карла Маркса в его Манифесте. Светлое будущее без всяких перспектив обретения счастья в настоящем. Но в том и состоит величие настоящих женщин, что мечтая о журавле в небе, о крылатом Пегасе, они довольно часто, почти всегда, довольствуются воробышком в руке. Хотя по мне, бескрылых надо пинать взад придавая ускорение.
Сказал он…
Сказал он: «отбросим шутки,
уедем с тобой на сутки».
А я ему отвечала:
«На сутки, пожалуй, мало».
А он мне: «Задаться целью,
так можно и на неделю».
А я ему отвечала:
«И на неделю мало».
А он мне: «Что ж, я не беден,
на месяц давай уедем».
А я ему отвечала:
«Мне и на месяц мало».
А он тогда осторожно:
«Навечно ведь невозможно».
А я ему: «Да, конечно,
зачем мне такой навечно»?
Здесь можно добавить, когда-то и так бывало, нынче в основном как в анекдоте: «Хочу, хочу, хочу, хоть на день, хоть на два, а уж на недельку и просить боюсь».
Но и ответ Нора Яворская даёт сама, описывая первопричину рождения мужчины. В следующем стихотворении отражено всё: материнский инстинкт, женское чутьё, знание жизни и того, что если повезёт в первый раз, то получится мужчина, ну а если не повезёт, то однояйцевое существо. Не везёт чаще.
Капелька
Капелька человеческого потока,
может, Наташа, а может, Ирина, -
где-то идёт, каблучками цокая,
первая женщина моего сына.
Первая в жажде, первая в поиске,
Вечная или случайная?
Где повстречается – в парке, в поезде?
Застенчивая? Отчаянная?
Светят коленками
в юбочках – мини
студентки и секретарши…
Ты, что проявишь мужчину в сыне,
моложе его или старше?
Если старше…
Смиренно прошу, не воинственно,
слов не прячь сокровенных, нежных,
не вымещай на моём, единственном,
обиду на твоих прежних.
Чтоб не прошла ты, первая женщина,
по душе сыновней как трещина.
Чтоб не проклял твои он двери,
чтоб, ликуя, сердце – в ребро,
чтобы шёл от тебя и верил,
что женщина – есть добро…
Ну а если моложе… Если
цел ещё и косичек лён, -
я хочу, чтоб в тебе воскресли,
сын мой, рыцари всех времён.
Чтоб от первой взрослой постели
глаза её не опустели.
Чтоб тобой человечность мерила,
в голосишке чтоб – серебро,
чтобы шла от тебя и верила,
что мужчина – это добро.
Любовь
Признайтесь, разглядеть в рабе раба,
в шуте шута –
нехитрое уменье…
Нет, не от глупости любовь слепа –
слепа на чувства самосохраненья.
Она с непостижимой простотой
лентяя наделяет прилежаньем,
глупца – умом, урода – красотой,
отвагой – труса, палача – страданьем.
Она любого возведёт на трон
И приукрасить каждого сумеет.
Но в пистолете бережёт патрон
для тех, кто ей глаза открыть посмеет.
Не потому ль, что для неё
прозреть
хоть на мгновенье –
значит умереть.
Любовь, любовь, когда – то любилось и хочется вновь. Что здесь интересного? Изучал библейские сюжеты жизни нашей, так вот из 33 или 36 этих сюжетов, 30 о ненависти и борьбе друг с другом и только 6 о взаимодействии, да и то, даны как стыки между борьбой или для возобновления борьбы?
Но есть у Норы Яворской шикарные воспитывающие стихи. Повторю это женский Манифест, обращённый к женщинам и руководство для них по воспитанию мужчин. Вот в чём прелесть этих стихотворений.
Обиженный
Обиженный! Надутое дитя!
На хныканье истраченная сила!
Я не люблю обиженных,
хотя
сама не раз в обиженных ходила.
Как вдумаешься, небольшая честь
проглатывать всё, что судьба подносит.
где есть обиженный, там и обидчик есть.
А кто, скажи, с него ответа спросит?
Ты отступил без спора, без борьбы.
Из трусости? А может быть, из лени?
И у обидчиков растут горбы:
самоуправство, чванство, самомненье.
Уже очередного оскорбить
легко им, от возмездья отчуждённым…
Куда честней, коль в проигрыше быть,
так не обиженным, а побеждённым.
Женщин поэтесса тоже не расслабляет… и часто подсказывает….
Благополучная жена
Облечена я женской властью,
благополучная жена.
Я на пожизненное счастье
с избранником обречена.
Всегда возделанная грядка,
любовь разумна и гладка,
как на «так принято» оглядка,
как лысина у старика.
обряд, привычка, часть программы,
что кем –то там заведена…
и дни мои – сплошные гаммы,
что я проигрывать должна.
До- не проспать!
Ре- заработать!
Ми- что купить?
Фа – где достать?
Соль – приготовить!
Ля – поштопать!
Си – постирать!
До – не проспать!
Но всё ж теперь – не время оно!
Раскрепощённое ребро,
я под защитою закона,
семье несущая добро.
Мой трудный мир весом и вещен.
А посмотрите: в стороне
как много одиноких женщин,
остро завидующих мне,
негласно, как бы за экраном,
и отданных из года в год
на поругание мещанам
и проходимцам всех пород.
Без должности
Без должности прекрасное житьё!
Короткий день лишь мне принадлежит,
и солнца луч, как золотом шитьё,
на письменном столе моём лежит.
Вот разум мой, рука и карандаш –
Отечеству кладу их на алтарь,
начальственная не грозит им блажь, -
сама себе я поданный и царь,
сама себе ягнёнок я и волк,
сама себе и храм, и пилигрим.
Отвесит не поклон мне, а кивок
от века бесхребетный подхалим.
Мне льстец не льстит – какая в том корысть!
Мне в спину не стреляют из ружья, -
и ложь и правду смеют говорить
открыто и враги мне, и друзья.
А кресло, на котором я сижу, -
кто станет на него претендовать?!
И я причин тому не нахожу,
чтоб чёрное за белое признать.
Видимо, нора Яворская была исключительной женщиной, ну просто женщиной- женщиной. Из каждого стихотворения так и сквозит «непрочитанной книгой» и мягким тёплым юмором. Мол, если у кого-то появится желание «читать», не стоит отказывать….
Зачем
Зачем увидел ты во мне,
чего ещё никто не видел?
В каком своём счастливом сне?
И этим словно бы обидел.
Я век живу при свете дня,
иллюзиям не потакая.
К чему выдумывать меня?
Другим я нравлюсь и такая.
Но зреет где-то в глубине
то, что увидел ты во мне.
Жизнь так же скоротечна, как и читательский интерес, хотя это будет следующая часть – Мужской манифест. А пока…
Я
Я в двадцать лет судила беспощадно:
мне столько же прожить ещё, и ладно, -
век бабий, как известно, сорок лет.
А дальше жить зачем же? смысла нет.
Но в двадцать пять немного удлинить
решила я существованья нить:
ну, пятьдесят, но сверх того ни-ни!
К чему старухой коротать мне дни!
А в тридцать к сердцу подступил испуг:
как ускользает время из под рук!
Коль так пойдёт, глядеть на белый свет
согласна я и шесть десятков лет.
Года всё утекали, как в песок,
и я всё продлевала жизни срок.
К пятидесяти мой подходит путь,
а я до ста мечтаю дотянуть…
И так всё время пребываю я
На полпути земного бытия.
Мораль такова, - главное от жизни не устать, тогда и время будет вас щадить.
Мы
Мы от весенней неуютности,
от буйства красок
устаём.
Мы устаём гостить у юности
сидеть за праздничным столом.
И мы из праздника уходим, -
пусть будет всё, как у людей, -
и к будням
суженых уводим,
лишаем неба – лебедей.
И мы тускнеем постепенно,
как без короны короли,
Годами держимся степенно
мы
обретённой колеи,
кичимся мудростью уставших,
мир увидавших без прикрас
и цену глупостям познавших…
Но жизнь – она сильнее нас
и, приобщая к яркой боли,
к любви выносит нас опять,
как погибающего море
вновь на поверхность – подышать.
Так и есть, не только «блестящие тускнеют офицеры», все тускнеют без любви. А значит, любовь – главная во всём нашем тусклом бардаке.
И всё жизнь вечна…
Старушки
Есть у меня две старушки, две старых улитки
да утешенья, два горя, две длинных печали.
Утром проснутся, со стоном сползают с постелей,
долго и трудно встают на отёкшие ноги.
Встанут и сразу зашарят руками, глазами, ищут работу, чтоб за неё ухватиться,
точно пропащие пьяницы – снова за рюмку,
словно слепые – за поводыря на дороге,
как альпинисты над пропастью - за верёвку.
Чистят, скребут, и стирают, и гладят, и варят, -
нету спасенья от бульканья, звяканья, плеска.
Старую кофту, всю в дырах, найдут и починят,
словно хотят даровать этой тряпке бессмертье.
Чуть не ползком поливают морковку на грядках,
став на колени, подвязывают томаты, -
чтобы подняться, палку берут – для опоры.
Множатся банки с вареньем, соленьем, компотом,
как подтверждение существованья на свете.
Я ужасаюсь: «Куда же нам с ними деваться?!»
Я умоляю: «Прилягте, передохните!»
Слышу ответ: «Это сделать необходимо!»
Слышу упрёк: «Что ты нас отстраняешь
от жизни?!»
Каждый свой день переходят, как бурную реку,
слабой рукой ухватившись за ниточку дела,
чтобы стремительным не унесло теченьем.
О мир
С рожденья стою я
с миром –
с любимым –
лицом к лицу.
Проносится миг за мигом,
роняют цветы пыльцу.
И снова исходят ромашки,
гречиха
и тополя.
Меняют леса рубашки,
меняет любовь земля.
О мир,
сквозь твою текучесть
извечно – черты конца.
Мне бы такую участь:
ни старости, ни конца!
Тебя я люблю всё больше,
всё горше с тобой вдвоём.
Задерживаю всё дольше
в ладонях лицо твоё.
Но взор твой всё чаще –
мимо
и – сквозь, и поверх меня…
Взаимности, мой любимый,
лишаешь
с какого дня?
Прекрасные стихи, пронизанные питерской интеллигентностью. В принципе, такие сборники – это дары небес.