У каждого человека есть детство и яркие воспоминания о нем во взрослой жизни. Так и у меня…. Жизнь подарила мне много причин для воспоминаний, за что ей моя огромная благодарность или, как принято сейчас выражаться, «респект» (если честно, американизмы мне не очень нравятся). Но все чаще и чаще во сне мне все видится моя дорогая деревня в Тернейском районе Приморского края – малая-маленькая Малая Кема. Деревенька подобно, например, таким столицам мира как Нью-Йорк и Шанхай стояла на берегу реки и моря (шутка юмора). Речка с одноименным деревне названием и соответствующим размером, а море, конечно, Японское и очень холодное в том месте. Эпоха из развивающегося социализма, которую я пытаюсь сейчас восстановить в памяти, затрагивает период времени с лета 1977-го года до почти Нового 1980-го года.
Итак, мои родители в указанный период времени осваивали малообжитые места нашей бескрайней Родины на Курильских островах. Отец в ту пору был офицером морской авиации и руководил жизнедеятельностью воинской части на острове Итурупе. Остров является в Курильской гряде самым большим и обжитым, но и этого не хватало, что бы подросток в 10-12 лет мог учиться и жить с родителями. Варианты были, но все имели недостаток, так как ближайшая школа от гарнизона была за 28 км, а автомобильных дорог просто не было. На многих участках до поселка Рейдовое (это там была школа-интернат для детей курильчан) передвижение осуществлялось по береговой полосе на мощной военной технике, преимущественно вездеходах, Но сейчас не об этом….
По вышеперечисленным причинам родители после аналогичной «командировки» к бабушкам-дедушкам по материнской линии в г. Сызрань Самарской области (тогда Куйбышевской) отправили меня сюда. А здесь дедуля Павел и бабуля Ираида по отцовской генеалогической линии ждали меня с распростертыми объятиями. Их дети: мой папа, дядя Сергей и тетки Люда, Галя, Таня и Нина,- разъехались из отчего дома по всей стране, но преимущественно по местам Дальнего Востока. Так что они уже начинали тосковать по детским шалостям, а тук как раз и я подоспел на побывку в 2,5 года.
Малая Кема тогда являлась образчиком развитого социализма в дальневосточной деревне. Здесь был рыболовецкий колхоз и лесопилка, что делало ее достаточно зажиточной на фоне традиционного восприятия сельской жизни страны с характерными коровками, курами и прочей живностью. Хотя это все и было, но в масштабах частных дворовых хозяйств. Не было здесь и бескрайних полей с произрастающими аграрными культурами. Деревня обычная, но и не совсем обычная по своему хозяйственному или производственному укладу. Здесь жили работники лесопилки и рыбколхоза, а не доярки и трактористы, что самым непосредственным образом влияло на общий уклад жизни и социальную атмосферу. Конечно, жизнь сельская, но с самобытным колоритом.
Если попытаться в вкратце, так сказать, эпизодически раскрыть уникальный малокемовский быт, то все будет выглядеть следующим образом. Раскрытие детского восприятия сельской жизни в Малой Кеме предлагаю по схеме «школа, дом, баня, походы на природу, хоккей».
Школа сельская, классы, мягко сказать, не переполнены, то есть про префиксы «А», «Б», «В» и дальше по алфавиту можно не упоминать. Учителя многие предметы совмещали, уровень подготовки «сельский», то есть, например, английский язык вообще считался предметом не нужным, за что я до сих пор расплачиваюсь своим изъяном в данной области знаний. Но, честно говоря, для деревенской школы все было пристойно: учителя профессиональные, печка в каждом классе топилась жарко, туалет на улице почти всегда был свободен, так как курили по кустам и тайно. Классы были просторными и светлыми, а в актовом зале проводились общественные мероприятия и деревенского масштаба. Мне так вообще подфартило, так как мой дед Павел был в недавнем прошлом завучем школы и ко мне относились в известной степени лояльно, хотя я после Сызрани и так был самым передовым учеником в классе. Хотя и не корпел с учебниками, так как «городская» школа дала мне достаточно форы. В классе нас было два Казанцевых, так что меня и моего «оппонента» учителя называли по именам, а это уже заявка на победу.
В деревне было примерно две-две с половиной тысячи жителей и 150-200 дворов. Дома, как правило, были типовые: одноэтажные с большим чердаком и на две семьи. Кстати, яркое впечатление – все тротуары в деревне были выполнены в виде дощатого настила. Я не часто был в деревнях, но такого больше ни где не встречал. Коровам, свиньям и прочему крупному и не очень рогатому и без рогов скоту запрещалось ходить по тротуарам в целях их сохранности, вот. Квартира или, правильнее будет сказать, жилье состояло из следующих помещений: коридор, веранда, прихожая, кухня и две комнаты. Жить можно. Печка имела такое положение в доме, что отапливала все помещения кроме коридора и веранды.
Самыми яркими впечатлениями из всех, полученных в Малой Кеме, можно с уверенностью считать походы зимой в туалет. В целях гигиенических и «политических» к нему пробраться из дома можно было только через весь приусадебный участок, а это две довольно крупных территории: лужайка с дворовыми постройками для сельхозинвентаря и летней кухни и, собственно, огорода. Так что удобней было пропутешествовать туда со двора. Поэтому я всегда, возвращаясь из школы, несколько раз призывал организм посетить это заведение, что бы потом с коллизиями не мчать туда на всех парах из дома.
Кстати, у нас, помнится, были каждый год свиньи или свинья в единственном числе, которых в ноябре резали на мясо. А это не только приключения, связанные с их выращиванием, но и настоящее свинородео. Мы с пацанами регулярно на спор проделывали на нашей Машке (наиболее крупный экземпляр свиноматки) соревновательные упражнения на время удержания и пройденное расстояние, за что я и получал кренделей от бабули и дедули.
Походы в баню составляли важную часть сельской жизни. Для нас дедом Павлом это было настоящим ритуальным действом. Веник, две бутылки охлажденного накануне лимонада «Буратино» или «Ситро», шапки, рукавицы и смена чистой одежды составляли нашу экипировку. Остальные причиндалы были в бане: вода, пар, тазики. Дед парился воодушевленно, так что когда он заходил в парную, многие сразу ретировались. Ну, а про то, что бы пересидеть его там, вообще, и речи не могло быть. Дед у меня самый что ни на есть настоящий герой войны, весь в шрамах от колотых и огнестрельных ран. Его тело представлялось моему разгоряченному воображению подростка настоящим легендарным повествованием о днях минувшей войны. Я всегда с гордостью смотрел на него, что, конечно, не ускользало от проницательного деда, но он не подавал вида. По моему деду походы в баню со мной нравились не меньше моего, там мы были голые, а, значит, почти на равных.
Походы на природу составляли так же важную часть сельской жизни. А это рыбалка и охота, ягоды и грибы, кедровые шишки и кишмиш, купание и загорание летом и осенью, лыжи и коньки зимой и весной. Только я, как дитя урбанизации после Сызрани, не сильно воодушевлялся комарами и мошкарой, пылью в сухую погоду и грязью в дождливые дни, крепкими морозами и ветрами в холодную пору. Так что из перечисленных мероприятий мне по душе пришелся только вариант с походом в лес за кедровыми шишками, так как залезать на верхушку могучего кедра и, раскачиваясь на ней, и сбрасывать шишки тем, кто был внизу, являлось настоящим приключением. А от драйва этого действа можно было и пренебречь ссадинами, липкой грязью от кедровой смолы, вредными насекомыми и прочими антигигиеническими проблемами дикой природы.
Также мне в зимнюю пору пришелся по душе хоккей. В Малой Кеме была открытая хоккейная площадка при школе, за которой мы очень тщательно следили и ухаживали: чистили от снега, заливали водой, занимались мелким ремонтом бортов. Здесь я встал на коньки и быстро стал прогрессировать. Венцом моих достижений было участие в турнире «Золотая шайба» на районном уровне. Тренировал нас физрук школы. Наши достижения были не самыми выдающимися, но и не удручающими. Так что это можно было отнести в полной мере к заслугам тренера и команды.
На сем этот краткий эпос о дальневосточной деревне и моем отрочестве в ней можно считать законченным. Отсутствие сюжетной линии и чисто повествовательный характер данного рассказа пусть не смущают читателей, ведь это мои первые опыты в эпистолярном жанре.