Она уходила. Он смотрел ей в спину, не двигаясь с места. Он не умел догонять. Улыбка тронула его обветренные губы, но глаза остались ледяными. Он стоял, сунув руки глубоко в карманы.
Она знала, что он не умеет, и не будет догонять, но ни учить, ни, тем более просить, не было ни сил, ни желания. Она устала от неопределенности и недосказанности.
Он не спеша спустился по ступенькам и скрипнул дверью подъезда. Утро выдалось туманным и пасмурным. Листва октября шелестела под его шагами. Он думал о многом, может, о самом важном на данный момент: «Насколько густым может быть туман?»
О ней он не думал. Эти мысли придут позже. Накатят волной и всю ночь до рассвета будут с ним, пока будильник… Это любовь или что-то большее? Взяться описать – значит заглушить голос сердца. Он умел читать ее мысли. Она не догадывалась, что он читал их, как книгу. Поэтому все было зря: скрывать, уходить, возвращаться и вновь скрывать. Он не говорил ей – так было даже интереснее.
«…Я устала. Он не дает себя понять. Когда я думаю, что он подойдет – он уходит, когда жду улыбки – его лицо обращается каменной глыбой! Его невозможно предугадать. Я сделаю завтра одну вещь, я скажу ему… Пусть мне будет больно, я сделаю это…»
Мысли оборвались, он опустил ноги на пол, с улыбкой поднялся с кровати, пошел босиком на кухню. Сидя за столом со стаканом обжигающе холодной воды в руке, он думал о главном: «Не заболело бы горло».
Она, зябко потирая руки, пыталась их согреть. Скрипнула дверь подъезда. Он!
- Постой. У меня есть для тебя пара мыслей!
Он остановился и оглянулся.
- Всего пара? Ну, ладно, слушаю.
- Перестань! Не делай вид, что тебе все параллельно!
Она подошла и взяла его за руку.
- Не понимаю о чем ты.
Он убрал руки в карманы куртки.
- Все ты понимаешь.
Она устало опустила плечи и пошла прочь.
- Это все? – услышала в след.
Он не умел догонять. Но она не слишком хорошо умела уходить и почти бегом вернулась к нему.
- Я знал. Ты предсказуема. Ты замерзла. Пойдем домой.
Она смотрела на него. Он открыл дверь подъезда, приглашая зайти.
«Куда иду? Зачем? Вот дура!» - вспыхнуло где-то внутри.
- Домой. Согреться. Ты не дура.
Они зашли в квартиру. Огромная кровать. Огромное окно
- Зачем тебе такая кровать?
Он подошел сзади, его дыхание щекотало кожу, вызывая непрошенное волнение. Руки стали холодными и неприятно липкими. Судорожно сглотнув, она повернулась. Глаза в глаза. Он наклонился и почти касаясь ее лицом, сказал:
- Чайник закипел. Тебе с сахаром?
«Можешь с солью!»
- Могу с солью.
- Хватит надо мной издеваться! Хватит читать мои мысли! Мне с тобой трудно и плохо. Но и без тебя не легче. Ты что-то со мной делаешь! И еще. Я…
- Я тебя люблю, – тихо и буднично сказал он, помешивая сахар в чае, не глядя в ее сторону.
Она так и съехала по стене.
- Что?
- Твой чай.
Он сел рядом. Слишком рядом. В комнате было много места!
- Зачем ты это со мной делаешь? Ты же видишь, я страдаю! Зачем? Ты можешь просто послать меня! Можешь? Скажи! Скажи «Иди…»
Она говорила, не поднимая головы. Он взял ее за подбородок и сказал:
- Иди ко мне.