ГЛАВА 5
НЕВИДИМЫЕ БЛАГОДЕТЕЛИ
Надо было срочно решать, где провести ночь. Возвращаться в лес не хотелось: далеко, да и не безопасно. Во дворе расположиться было не на чем, - стол, за которым днем сидела Анита, был не более полутора метров, узкие скамейки соответствовали ему. Если только на траве? Но там могли быть змеи. Или еще какие-то чудища, проживающие в параллельных мирах.
- Укладываемся на кровать, - распорядился Валера и уверенно прошел вглубь комнаты. – Впрочем, сначала я взгляну, что лежит в бочке.
Он вернулся в сени, а вышел оттуда озадаченный.
- Что там? – прошептала я. Ноги мои подкашивались в коленках и дрожали. Дрожало все тело.
- Пусто, - недоуменно пожал плечами парень. – Может, на кухне осталось что-нибудь съедобное?
Съедобное действительно осталось: хлеб, растительное масло, крынка с молоком, которое оказалось свежим, десяток яиц, даже кусок вареной колбасы в натуральной оболочке.
Мы вымыли руки, пожарили яичницу, налили в кружки молока, сделали нарезку, а потом расположились за столиком.
Колбаса оказалась вкуснейшей, подобной я не ела ни разу в жизни.
- Говорят, в советские времена она и была такой, - ответил на мой немой восторг Валера. – Если бы не Путин, я бы подумал, что мы попали в прошлое.
- И если бы не плазменная панель, - дополнила я.
Поев, мы вернулись в комнату.
- Включим телевизор? – спросила я друга и опасливо покосилась по сторонам. Темные углы с неприязненностью наблюдали за пришельцами.
Валера щелкнул пультом.
Мелкая рябь пробежалась по экрану, а потом исчезла. На смену ряби пришла темнота. Она повисела несколько минут и стала рассеиваться. Заметлешили неясные человеческие или обезьяньи фигуры. Они двигались и что-то делали. Возможно, строили. Наклонялись и выпрямлялись, напоминая роботов.
Вдруг мелькнул свет. На коричневой стене строительного объекта проявился факел.
- Алмазы, - будто эхо, прошелестело из ящика.
От этого усталого, измученного голоса мы вздрогнули.
- Алмазы, - уже явственнее сказал кто-то. – Лучше бы хлеб.
- Найдем его, - знакомо произнес неведомый мужчина. – Обязаны его найти!
- Мы умрем тут, - всхлипнула неизвестная женщина.
И мне показалась, что это всхлипнула Алла.
- Ты тоже так подумала? – придвинулся ко мне Валера.
Я кивнула, потому что поняла его.
Мы еще пристальнее вгляделись в экран. А он продолжал проясняться.
Люди, теперь это было ясно, работали молча, они вытаскивали плетеные корзины из ям и ставили их возле неровной, плохо обработанной стены, по их угрюмым, изможденным лицам текли ручейки пота. Один из работников подошел к бурдюку, лежащему на песке и, подняв его, стал с жадностью пить.
- Он совершенно голый, - в ужасе прошептала я. – И остальные голые!
- Среди них есть и женщины, - округлил глаза Валера.
- Наверное, очень жарко, - посочувствовала беднягам я.
Неожиданно раздался сильный шум, и, скрежеща железными боками, сверху спустился лифт, заставленный небольшими деревянными ящичками.
- Нагружайте, - скомандовал бородатый человек, весь обросший волосами.
И люди забегали взад-вперед, выполняя его приказ. Какие-то бесцветные, похожие на запыленное стекло, камушки вываливались в ящики, а корзины уносились на прежнее место.
- Смотрите внимательнее, не пропустите, - выкрикивал мужчина, похожий на снежного человека.
- Смотрим, - ответило ему неизвестное существо с короткими ножками и крохотной головкой.
Возле стены сгрудились женщины, они не участвовали в погрузке.
Одна из них нагнулась и схватилась за поясницу. А потом распрямилась. Мы ахнули. Это была Алка. Она размазывала по грязным щекам слезы.
- Помнишь, Кириллова говорила про горы, - минуя длительную паузу, прошептал Валера. – Ребята пошли в горы и пропали.
- В том самом карьере, от которого мы убежали, - дополнила я.
Все встало на свои места. Только деревня оставалась для нас загадкой. Почему из нее исчезли люди? И что это за люди были днем?
- Подсадные утки, - предположил Валерка. – Они заманивают таких, как мы, чтобы сделать их рабами в своих катакомбах.
Внезапно телевизор погас и сколько мы не щелкали пультом, он не захотел больше ничего показывать.
- Спать, - устало откинулся на подушку Валера. – Спать. Утро вечера мудренее.
Ночь прошла спокойно, нас никто не тревожил, а потому мы спали, как убитые. Когда солнце заглянуло в комнату, в его лучах запорхали вспугнутые мелкие пылинки.
- Валера, - позвала я друга и затормошила за мускулистое плечо.
- Что-то случилось? – сквозь сон пробормотал он.
- Валера, - продолжала трясти его я. – Там, в горах, Алка с Вадькой. Им плохо, но мы не можем им помочь.
- Почему не можем? - мгновенно проснулся парень. – Я пойду к карьеру, а там что-нибудь придумаю. Или придумаем вместе с Вадькой, у него котелок хорошо варит.
- А я? – меня передернуло.
- Ты останешься здесь.
- Опять двадцать пять! – я вскочила и босиком протопала на кухню. Хотелось есть.
На кухне стояла крынка с парным молоком, рядом примостилась краюха свежего ржаного хлеба.
- Ничего себе, - присвистнул появившийся сзади Валера. – Кто-то приходил сюда, пока мы дрыхли.
- Или это великолепие появилось из воздуха, - заворожено наблюдая за продуктами, предположила я.
- Скоро мы перестанем удивляться и начнем воспринимать происходящее с нами, как должное, - невесело усмехнулся Осипов.
- Не скоро, - не согласилась я. – Оденься и принеси воды, я чай поставлю.
- А чего одеваться? – подмигнул Валера. – Все равно никого в деревне нет, а ты меня уже таким видела.
Я махнула рукой и вручила ему железное ведро, а сама вымылась, как могла, под рукомойником.
После завтрака и безуспешного включения телевизора, с пристрастием обследовав двор, в котором кроме спорыша и сбитой из обструганных досок собачьей будки ничего не было, мы вышли за калитку.
Единственная неразъезженная улица, покрытая по обочинам мягкой короткой травой, тянулась вдоль аккуратных одинаковых домиков и уходила за горизонт. Ни единого живого существа на ней не было.
- Послушай, а куда делась бочка в сенях? – неожиданно вспомнила я. – Ее сейчас там нет!
- Я уже заметил, - сморщился Валера, - но не стал тебя тревожить по пустякам.
- Ничего себе, пустяки, - вспыхнула я.
- Мы же договорились, что не будем обращать внимание на мелочи, – откликнулся Осипов. – Надо воспринимать происходящее с нами как должное.
Я промолчала, он был прав.
- Очень хочется искупаться, - потянувшись, мечтательно произнесла я. – Без душа я чувствую себя обезьяной!
- Я тоже, - отреагировал Валера. – Недалеко от той деревни, которая находится в нашем мире, был водоем. Пойдем, посмотрим.
И мы пошли. Небольшое озеро круглое, как блюдце, действительно раскинулось у крайней избушки, но оно, как и все кругом, было мертвым - ни единого всплеска, ни единого шороха живого существа. На противоположном берегу свечками торчал камыш, а на этом, под кроссовками, переливался янтарем мелкий песочек. За камышом в ряд выстроились высокие сосны.
- Как-то не по себе, - присаживаясь на корточки, проговорила я.
- Неприятнее было бы, если бы здесь жили крокодилы и другие всевозможные гады, - фальшиво засмеялся Валера и вошел по пояс в воду.
Постояв немного на расстоянии двух метров от берега, он плюхнулся на живот и поплыл.
- Теплая! – закричал парень, укладываясь на спину. – Иди ко мне!
Я осторожно попробовала влагу ногой и, не обнаружив на дне мерзкой тины, насекомых и змей, пошла вглубь. Вода действительно была теплой, ласкала кожу и нежно журчала, к тому же она была необычайно чистой. Желтое песочное дно с вкраплениями голубых и розовых ракушек проглядывалось полностью. Я согнула колени, наслаждаясь этим нежным журчанием, а затем поплыла. Плавать я умела, в детстве посещала секцию в бассейне.
На озере, забыв о бедственном положении, мы пробыли до обеда и, хотя у нас не было часов, а мобильники не работали, мы по урчанию в животах поняли, что пришел полдень. Надо было заправить тела энергоносителем, а потому пришлось нехотя натянуть на себя одежды и топать в мертвую деревню.
Дома нас ждал сервированный стол, на нем стояла белая фарфоровая супница, рядом с ней лежал хлеб.
- Ты что-нибудь понимаешь? – с недоумением разглядывая это богатство, спросила я у ошарашенного Валерки. – Может, Анита вернулась?
- Нас кормят, а значит, убивать не собираются, - выдавил кривую улыбку Осипов.
- А может нас кормят на убой? – хмыкнула я. – Или хотят отравить?
Заглянув на кухню, мы убедились, что дом пуст.
- Ты как хочешь, а я буду есть, - Валера уселся за стол и налил себе полную тарелку щей с крупными аппетитными кусками мяса.
Убедившись, что парень не собирается умирать, я последовала его примеру.
Щи оказались горячими, наваристыми и очень вкусными.
- Хочется компотику, - наевшись, размечтался Валера. – Он непременно должен где-то быть.
Я встала и пошла за печку, там, на тумбочке, стояла кастрюля, из нее торчал половник.
Я была уверена на все сто процентов, что ее минут десять назад не было, но страх перед невидимыми кормильцами испарился. Они не были злыми, а это главное.
- Завтра пойду в горы, - неслышно подкрался сзади Осипов. – Как видишь, тебе ничего не грозит, останешься здесь.
- Нет, - категорически отрезала я. – Только вместе!
Компот был вишневым, и я с грустью вспомнила Аниту с тазиком крупной спелой вишни на коленях.
Телевизор снова не работал. Безуспешно пощелкав пультом, мы вновь вышли на улицу.
До вечера гуляли. Сначала сходили к рву, через который проходит вход в наш мир, но этот вход не нашли, потом полежали в траве, наслаждаясь благоуханием трав, порханием бабочек и пением птиц.
- Здесь кипит жизнь, а возле озера поселилась смерть, - кусая дрожащую травинку, задумчиво проговорил Валера. – Возможно, озеро – это коридор в другое измерение.
- Возможно, - вздохнула я и подумала о друзьях, попавших в беду. Завтра пойдем к ним и сюда не вернемся. Может, никогда не вернемся. Сможем ли мы им помочь? И чем сможем, если сами ничего не знаем и не умеем в этом странном мире сплошных сюрпризов.
К ужину мы понуро поплелись домой. Деревня встретила нас молчанием, к которому мы стали привыкать. В комнате пахло мясом. Я зашла на кухню и обнаружила горшочек с жарким.
- Спасибо, - поблагодарила я невидимого гостеприимного хозяина.
Жаркое было великолепным: мясо таяло во рту, а незнакомые травы изумительно дополняли вкус овощей. Насытившись и запив еду компотом, мы откинулись на спинку дивана.
Пульт лежал рядом со мной, хотя я точно помнила, что днем мы оставили его на столе.
Щелкнув им, я уставилась на экран.
Сначала на нем стремительно замелькали кадры с пейзажами, будто кто-то настраивался на нужную волну, потом мелькание прекратилось.
Черная мгла залила плазму, а затем рассеялась. Голые люди, обливаясь потом, по-прежнему таскали ящики с неизвестными камнями. Через пять минут экран погас.
- Безумие, - бросая на стол пульт, простонала я. – Спуск в эту страшную пещеру подобен сумасшествию.
- Если не помогу, никогда не прощу себе, - обнял меня Валера.
- А обо мне ты хоть иногда думаешь? – с грустью поинтересовалась я.
- Думаю, - поцеловал меня в щеку Осипов. – Ты тоже не сможешь жить с чувством вины.
Он был прав. Я вздохнула и обвила руками его плечи.
А потом Валера опрокинул меня на диван. Мы любили друг друга так, как будто наша жизнь подошла к концу, и надо было налюбиться на все времена. А может она действительно подошла к концу, только мы об этом не хотели думать.
Когда стемнело, мы уже спали и видели ослепительно красивые сны про нашу родную матушку Землю, про родных и близких . Если бы они знали, что так счастливы, то ценили бы все, что имеют. И не имеют тоже. Главное, они дома. И пусть их не кормят на халяву, как нас, пусть они зарабатывают трудом хлеб насущный, они могут любоваться своим родным городом или селом, общаться с себе подобными.
Утро выдалось пасмурным. Выглянув в окошко, я увидела, что моросит дождь. Нежилая собачья будка будто отсырела, на траве, пузырясь, раскинулись лужицы.
- Что будем делать? – оглядываясь на Валеру, с предательской надеждой осведомилась я.
- Придется обождать, - скрипнул зубами он. – У нас нет сапог, а на дороге, скорее всего, грязь непролазная.
Мы умылись, позавтракали халявной жареной картошкой с молоком и вышли из дома.
Дождь прекратился, но серое небо еще было затянуто тучами. Неожиданно поднялся ветер, он бесцеремонно похозяйничал во дворе, а потом унесся в неведомые дали. И тогда несмело выглянуло солнце.
Решив, что природа дала нам еще один день любви, я вернулась в дом. Возле сундука стояли две пары резиновых сапог. Первым моим желанием было их спрятать. Я уже схватила обувь, чтобы засунуть в шифоньер, как появился Валера. Он недоуменно следил за моими действиями и молчал. Лицо его стало суровым.
- Прости, - растерялась я и поставила сапоги на пол. – Прости, я не понимаю, что делаю. Просто я очень боюсь за нас.
- Прорвемся, - отмирая, обнял меня Осипов. – Уверен, что мы прорвемся.
Я взглянула в его глаза и подумала, что он красивее Алена Делона. Намного красивее и что я его по-настоящему люблю.
Обувшись, завернув в бумагу бутерброды с колбасой, забросив в пакет кроссовки, мы вышли из гостеприимной избушки. На душе было тревожно и тягостно. Дорога, чавкая землей и глиной, липла к сапогам. Она будто удерживала нас в мертвой деревне.
Осипов молчал, я тоже. Слова казались лишними. Так идут приговоренные на эшафот люди. Их приговорили, а кто приговорил нас? Сами? Сами себя? Абсурд!
К горе мы подошли быстро. Быстро миновали россыпи тимьяна и зверобоя с душицей. Впереди замаячил карьер, теперь-то мы точно знали, что он вырыт людьми. Или похожими на людей существами.
Края карьера жили своей жизнью. Грубый коричневый песок двигался по кругу и будто что-то искал. Застыв от ужаса, я обреченно наблюдала за его движениями, но затем вспомнила, как в бассейне прыгала с вышки в воду. Сначала закрывала глаза и переставала дышать. Потом делала рывок грудью.
- Раз, два, три, - крепко взяв мою руку, начал диктовать Валера. – Четыре, пять…
- Все кончено, - пронеслась в голове шальная мысль, и я, ощущая тяжесть Валеркиного тела, шагнула в пропасть.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/01/21/421