Константин Константинович Кривокорытов думал об истории как о чём-то застывшем, неизменном. То есть так, как и положено думать.
Но иногда история ему казалась мягкой и тягучей, как воск, который стоит только подогреть.
Он не один раз видел, как прошлое меняется вместе с настоящим.
А неизменным оставалось будущее.
Когда Кривокорытов в первый и единственный раз пришёл изъявить свою волю на мирном митинге, в него стреляли и травили газом. С тех пор он стал поборником порядка.
«Демократия — это анархия!» — восклицал Кривокорытов, когда о демократии никто и не заикался.
Он стал ненавидеть любые изменения и мнения. Кривокорытову была неприятна сама возможность альтернативы тому, как всё идёт.
И хотя он с отвращением выслушивал очередные глупые законы, само их наличие давало ему покой в ночном одиночестве с газетой и сигаретой.
Так он и застрял в этом состояниии — с отвращением и спокойствием на лице. И ни жена его, ни дети не помнили его другим.
В то же время у него стали выпадать волосы на теле, и он пучками смывал их в душе.
Он становился гладким.
Проходя мимо парикмахерской, он был удивлён, что эти заведения всё ещё существуют. Все его родственники давно стриглись у соседей.
Кривокорытов входит и садится в кресло.
Возле него появляется парень в джинсах и рубашке. Без всяких фартуков. Без кокошника на голове.
Парень спокойно посмотрел на Кривокорытова в зеркало и спросил: «Как будем стричься?»
— Налысо! — отвечает Кривокорытов.
На голове у парикмахера отличная причёска, из-под рубашки выглядывает лохматая грудь. Он говорит: «Не получится!»
Кривокорытов предлагает звать того, у кого получится. Но парикмахер снова отвечает: «Не получится ни у кого». Совершенно серьёзно.
— Ну и хрен с вами! — говорит Кривокорытов и пытается уйти.
Парень-парикмахер останавливает его жестом и говорит: «Сядьте. Я сделаю вам отличную причёску».
Причёска заняла некоторое время, но от неё сам Кривокорытов, посмотрев на себя в зеркало, сказал: «А ведь ещё можно пробовать».
Кривокорытов пошёл по улице, и девушки смотрели ему в глаза всего на секунду дольше, чем остальным мужчинам.
Но он был рад это заметить. Много ли надо старику?