Это отрывок из моей работы "История о любви, измене и убийстве", которая будет опубликована позднее.
_______________________________________________
В гробу Павел I лежал в широкополой треугольной шляпе, надвинутой на лоб. Его похороны пришлись на страстную субботу 23 марта 1801 года.
Елизавета Алексеевна (супруга его сына Александра) пишет матери:
"Завтра состоится погребение покойного государя. Предстоит очень утомительный день, потому что мы пойдём в крепость пешком, и, поскольку лёд ещё не совсем прочный, мы не сможем пройти по реке и придётся обходить за восемь вёрст, что составляет более одного лье".
Но из-за недомогания обе императрицы, "новая и старая" — Елизавета Алексеевна и Мария Фёдоровна присутствовали лишь на панихиде. Новый император Александр I, исполнив свой сыновний долг, поспешно вернулся в Зимний дворец в карете через Неву. Михайловский дворец опустел.
Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает,
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчиво певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана
Забвенью брошенный дворец...
Пушкин А. С. Ода «Вольность».
Надо признать, что гибель отца потрясла Александра (он всё же наивно хотел лишь бескровного устранения Павла I от власти) и наложила печать на всю его жизнь. В первые дни опасались за его рассудок. "Целыми часами оставался он в безмолвии и одиночестве, с блуждающим взором, устремлённым в пространство, в таком состоянии находился в течение многих дней, не допуская к себе почти никого".
По словам бывшего лейб–медика Екатерины II Ивана Самойловича Роджерсона (в период правления Павла I он оставался в России, хотя периодически и порывался "сменить климат"), когда он вошёл в кабинет молодого государя, то ".... он нашёл его с супругой, сидящими вместе в углу, лицом к лицу, крепко обнявшимися и так горько плачущими, что они не заметили его входа".
Взойдя на престол, Александр I с головой окунулся в государственные дела — а их предстояло сделать немало — надо было срочно "демонтировать" то состояние России, в которое успел ввергнуть за недолгий срок своего правления его "папенька".
За четыре с половиной года восседания на троне Павел I успел перессориться с до этого союзной Англией — та, высадив свой флот на Мальте и прогнав оккупировавших без всякого сопротивления этот остров летом 1798 года французов, подняла 5 сентября 1800 года над Валлеттой британский флаг. И при этом Англия отказалась возвращать Мальту под юрисдикцию Российского императора, тем самым нанеся личное оскорбление Павлу I.
Я поясню всё это. Оказавшись в тяжёлом положении после французской революции, Мальтийский Орден был вынужден искать защиты у европейских монархов, и Павел I в силу своих рыцарских качеств и ещё из-за любви с детства ко всему мальтийскому "не смог отказаться от этого предложения" и 4 января 1797 года заключил с Мальтийским Орденом конвенцию, согласно которой орден попадал под покровительство Российской Империи. Павел Петрович носил с декабря 1798 года титул Гроссмейстера Мальтийского Ордена. Надо сказать, государь прилагал большие усилия, чтобы "стать одной ногой" в Средиземное море, сделав Мальту российской губернией. И кроме того он очень желал объединения с католической церковью — об этом свидетельствует его переписка в начале 1801 года с Папой римским Пием VII, где они оба выразили готовность обменяться визитами и проработать вопросы объединения церквей.
В отместку за такое поведение англичан российский государь ввёл продуктовое эмбарго на испанский хамон, норвежский лосось, итальянский сыр, польские яблоки..., а то, что просочится через границу — велел сжигать..., ой простите, я немного перепутал события, Павел I издал указ (от 23 октября 1800 г.) "о наложении эмбарго на все английские суда (а их насчитывалось до 300. — И.Ш.) во всех российских портах...", но и этого показалось мало государю, и вскоре вдогонку было указано — "состоящие на российских купцах долги англичан повелеваем впредь до расчёта платежом остановить; а имеющиеся в лавках и магазинах английские товары в продаже запретить и описать" (указ коммерц–коллегии от 22 ноября 1800 г.).
Не нужны хамоны ваши,
Нефиг пармезан жевать,
Нам достаточно и каши
С простоквашей на ночь, Ять.
Инфляция после этих "контрмер" разогналась на глазах. Ну а что касается сжигания, то истреблять таким образом продукты в вечно полуголодной России государю не приснилось бы и в страшном сне — он всего-навсего сжёг ассигнации на 5 миллионов рублей, и было это намного раньше и по другому поводу — в январе 1797 года перед Зимним дворцом.
И если бы народ вдруг увидел, что по приказу государя давят орудийным лафетом гусей, то его самого удавили бы "раньше срока" за такие дела.
"Импортозамещения" не получилось, так как Россия банально не могла производить товары, которые благодаря прогрессивным технологиям освоила Англия, а наше "бартерное" сырьё стало невостребованным.
Вот что писал в своих записках племянник уже умершего к тому времени знаменитого литератора Дениса Фонвизина — генерал–майор Фонвизин (Михаил Александрович, 1787 – 1854 гг., декабрист, философ) по поводу разрыва торговых связей с Англией:
"Разрывъ съ ней наносилъ неизъяснимый вредъ нашей заграничной торговле. Англія снабжала насъ произведеніями и мануфактурными и колоніальными за сырыя произведенія нашей почвы. Эта торговля открывала единственные пути, которыми въ Россію притекало все для насъ необходимое. Дворянство было обезпечено въ верномъ полученіи доходовъ съ своихъ поместьевъ, отпуская за море хлебъ, корабельные леса, мачты, сало, пеньку, ленъ и проч. Разрывъ съ Англіею, нарушая матеріальное благосостояніе дворянства, усиливалъ въ немъ ненависть къ Павлу, и безъ того возбужденную его жестокимъ деспотизмомъ"
Вслед за торговыми были прерваны и дипломатические отношения с Англией. Подобный разрыв отношений произошёл и с Австрией — она заняла до этого освобождённую от французов полководцем А.В. Суворовым северную Италию.
Но зато Павел I, решив проучить своих бывших союзников, стал мириться с Наполеоном, и даже сделался восторженным почитателем Первого консула, начав с ним обширную переписку.
Вот что он пишет 18 декабря 1800 года Наполеону Бонапарту, признав в нём лидера французской империи:
"...Я не говорю и не хочу спорить ни о правах человека, ни об основных началах, установленных в каждой стране. Постараемся возвратить миру спокойствие и тишину, в которых он так нуждается".
А в январе 1801 года он в угоду Наполеону изгоняет из Митавы (напомню, что сейчас это латвийская Елгава) Людовика XVIII (1755 – 1824 гг.), хотя до этого сам же милостиво "приютил" на курляндской земле бежавшего от революции "формального" и будущего короля Франции (в 1815–24 годах), назначив ему пенсию в 200 тысяч рублей.
Резко ограничив торговлю с западными странами, Павел I пытался наладить отношения с соседями в южных и восточных направлениях (Бухара, Хива, Персия, Индия, Китай), однако разочарований в этих проектах было больше, чем успехов.
Также вместе с Наполеоном Павел I запланировал совместный поход в Индию, чтобы выбить оттуда англичан, хотя официальных документов о планах совместных действий не обнаружено.
Это выглядело безумной затеей. В начале января 1801 года император приказал казачьему атаману Орлову (Василий Петрович, 1745 – 1801 гг.) собирать всё Донское войско и готовиться идти в Оренбург и там ждать дальнейших указаний. Судя по всему, затем планировалось дойти через Каспий в персидский город Астрабад (ныне иранский Горган), там обождать французов и уже вместе с ними идти через Герат, Кандагар и далее в Индию. Это была чистейшей воды АВАНТЮРА, так как всё пропитание для 41 конного полка (41424 лошади) предполагалось добывать в пути следования (на всю "экспедицию" отводилось 130 дней).
Под этот поход даже был освобождён из Петропавловской крепости генерал–майор Платов (Матвей Иванович, 1751 – 1818 гг., атаман, герой войны 1812 года).
Вот отрывок из рескрипта "генералу от кавалерии Орлову 1-му" (от 12 января 1801 года):
"Англичане приготовляются сделать нападение флотом и войском на меня и на союзников моих — шведов и датчан. Я и готов их принять, но нужно их самих атаковать и там, где удар им может быть чувствителен, и где меньше ожидают. Заведения их в Индии самое лучшее для сего. От нас ходу до Индии, от Оренбурга, месяца три, да от вас туда месяц, а всего месяца четыре.
Поручаю всю сию экспедицию вам и войску вашему, Василий Петрович. Соберитесь вы с оным и вступите в поход к Оренбургу, откуда любою из трёх дорог или и всеми пойдите, и с артиллерией прямо через Бухарию, Хиву на реку Индус, и на заведения английские, по ней лежащие...
Пошлите своих лазутчиков приготовить или осмотреть дороги; всё богатство Индии будет нам за сию экспедицию наградою...
Здесь прилагаю карты, сколько их у меня есть...
Карты мои идут только до Хивы и до Амударьи реки, а далее ваше уже дело достать сведения до заведений английских и до народов индийских , им подвластных".
На следующий день (13 января) Павлу I где-то удалось раздобыть новую карту и он пишет вдогонку следующий рескрипт Орлову:
"Василий Петрович, посылаю вам подробную и новую карту всей Индии..., идите от Инда на Гангес и так на англичан. Мимоходом утвердите Бухарию, чтоб китайцам не досталась. В Хиве высвободите столько-то тысяч наших пленных подданных. Если бы нужна была пехота, то вслед за вами, а не инако, прислать будет можно. Но лучше, кабы вы то одни собою сделали.
Вам благосклонный. Павел".
1 марта 1801 года Донское войско выступило в поход и к 18 марта с большими трудностями и потерями удалось переправиться через Волгу (река начала уже вскрываться из-за необычно ранней тёплой весны), при этом 300 местных крестьян буквально вытащили из воды большую часть полка атамана Денисова (Андриан Карпович, 1763 – 1841 гг.), провалившегося под лёд.
Но уже в слободе Мечетная (ныне город Пугачёв Саратовской области) атамана Василия Орлова настиг приказ за подписью нового императора Александра I, в котором было велено возвращаться казакам на Дон.
Из выше мной приведённого, совершенно очевидно, что не было абсолютно никакой проработки этой военной экспедиции. Уж если при передвижении по собственной территории возникли огромные проблемы, включая нехватку продовольствия и фуража, то что можно было говорить о походе по чужим землям ?!
Так государственные дела не делаются !!! Вот в этом и был весь Павел.
А внутри страны наряду с прогрессивными указами в отношении крестьян ("Манифест о трёхдневной барщине" от 5 апреля 1797 года) и отдельных сфер производства, император ввёл столько регламентирующих и ограничительных законов, что весь современный законотворческий ад нашей Госдумы шестого созыва покажется елеем, чего только стоит "указъ объ учрежденіи цензуры во всехъ портахъ" (от 17 мая 1798 года) и запреты на ввоз иностранных книг "и музыки" (указ от 18 апреля 1800 года), а также запрет на отправку юношей за границу для образования — до такой степени Павел I испугался влияния на Россию Великой французской революции. Какому дворянину могло понравиться то, что его "отпрыскам" запретили учиться "за бугром" ?
Стиль правления Павла I отличался особым консерватизмом, регламентированием каждого шага "всех и всея", и централизацией власти. Вот до какого маразма доходило — было запрещено носить дреды, рваные джинсы..., ой, опять не то — был издан ряд распоряжений, предписывавших всем обывателям носить пудру, косичку или гарбейтель (элемент причёски) и запрещавших ношение круглых шляп (можно было носить только круглые зимние шапки — указ от 11 января 1797 года). Запрещались отложные воротники, сапоги с отворотами, длинные панталоны, а также завязки на башмаках и чулках, вместо которых предписывалось носить пряжки. Волосы должны были зачёсываться назад, а отнюдь не на лоб.
Чтобы не быть голословным, вот выдержки из указа от 20 января 1798 года:
"Позволяется иметь немецкое платье одним стоящим воротником шириною не менее как в 3/4 вершка, обшлага же иметь того цвета, как и воротники". Тогда же обязательная замена жилетов "немецкими камзолами", "не носить башмаков с лентами, а иметь оные с пряжками; также — сапогов, ботинками именуемых. (...) Не увертывать шеи безмерно платками, галстуками или косынками, а повязывать оные приличным образом без излишней толстоты".
А вот как описывает мемуарист Тергенев Александр Михайлович "жестокую и беспощадную войну", объявленную "злейшим врагам государства русского" — круглым шляпам, фракам и жилетам:
"Человек двести полицейских солдат и драгун, разделённых на три или четыре партии, бегали по улицам, и во исполнение повеления, срывали с проходящих круглые шляпы и истребляли их до основания; у фраков обрезали отложные воротники, жилеты рвали по произволу и благоусмотрению начальника партии, капрала или полицейского унтер–офицера. Кампания быстро и победоносно кончена: в 12 часов утром не видали уже на улицах круглых шляп, фраки и жилеты приведены в несостояние действовать, и тысяча жителей Петрополя брели в дома их жительства с непокровенными главами и в раздранном одеянии, полунагие".
А вот фрагменты "хроники" 1799 года (распоряжения петербургского обер-полицмейстера):
18 февраля. Запрещение танцевать вальс.
2 апреля. Запрещение иметь тупей (прядь волос спереди. — И.Ш.), на лоб опущенный.
6 мая. Запрещение дамам носить через плечо разноцветные ленты наподобие кавалерских.
12 августа. Запрещение всем носить широкие большие букли.
7 июня. "Чтобы никто не имел бакенбард".
4 сентября. Запрещение немецких кафтанов и "сюртуков с разноцветными воротниками и обшлагами; но чтоб они были одного цвета".
28 сентября. "Чтоб кучера и форейторы, ехавши, не кричали".
28 ноября. Запрещение "синих женских сюртуков с кроеным воротником и белой юбкой".
Короче, россияне "одними помидорами не отделались"...
Дамы при любой погоде обязаны были, завидев императора, выходить из кареты или саней (невзирая на возраст и комплекцию) и, стоя в снегу или грязи, делать глубокий реверанс. Если же кучер по случайности не останавливался, то его наказывали палками, а лошади конфисковались для нужд артиллерии. Эти новые правила были опубликованы уже через день после смерти Екатерины II — 8 ноября 1796 года.
Если ожидался проезд императора, то народ за три версты объезжал возможный маршрут государя, а в обычный его "прогулочный час" — к 12 часам дня улицы Петербурга пустели на глазах.
Хотя иногда случались и комические случаи, как этот — однажды навстречу Императору не посчастливилось ехать в санях одной французской модистке. Едва заметив экипаж государя, она закричала кучеру, чтобы тот остановился, но тот из-за "плохого русского" не понял француженку и лишь сильнее погнал лошадей. Представьте себе зрительно эту сцену — мимо императора на полном ходу мчатся сани, в которых женщина колотит по спине кучера своими кулачками и кричит государю — Sire, ce n’est pas ma faute, сe n’est pas ma faute ! (Отец, это не моя вина, это не моя вина !)... , Павел Петрович покатился хохотом.
Николай Саблуков в своих записках описывает Петербург в первые дни царствования Павла I:
"Почти невероятна внезапная перемена, совершившаяся по прошествии нескольких дней во внешности города. Благодаря вышеупомянутым полицейским мероприятиям, приводившимся в исполнение с крайней суровостью, метаморфоза совершилась весьма быстро. Петербург перестал быть похожим на современный город и принял скучный вид немецкого города за два или за три столетия тому назад. К несчастью, перемена заключалась не в одной внешности; изменились не только экипажи, одежда, шляпы, сапоги, но изменился также дух жителей. Деспотизм, обрушившийся на всё и коснувшийся самых незначащих сторон обыденной жизни, дал почувствовать себя тем более болезненно, что он проявился после целого периода полной личной свободы".
Другие современники потом напишут:
"... и погода какая-то тёмная, нудная, по неделям солнца не видно; не хочется из дому выйти, да и не безопасно..., кажется, и Бог от нас отступился".
"Столица приняла небывалый, своеобразный вид; в 9 часов вечера, после пробития зари, по большим улицам перекладывались рогатки, и пропускались только врачи и повивальные бабки".
Проводя аналогию с сегодняшним днём (а это надо делать всегда, чтобы извлекать уроки и не наступать в который раз на одни и те же грабли), хочу сказать, что исторические уроки нами не усвоены. Власть нам уже указала по сколько человек мы можем собираться вместе, а по сколько нельзя, указала где мы можем собираться, а где не можем, указала где надо проводить свой отпуск, а где нельзя, указала с кем мы должны спать и с кем не должны, указала что можно говорить, писать и смотреть, а что нельзя, и вот, наконец, власть указала — что нам можно жрать, а что нельзя. Скоро нам укажут какой консистенцией ходить в туалет — пожиже или покруче.
То ли ещё будет...
Государство по-прежнему своей "липкой рукой" пытается учить своих граждан как надо жить на этом белом свете. Ладно бы ещё наши "учителя" были праведниками, так ведь на них же самих клеймо ставить негде ! Вор на воре и вором погоняет. Уж молчали бы лучше в тряпочку. Да я ни в жизнь не доверю своих детей вашей насквозь фальшивой и прогнившей за сто лет лицемерной идеологии !
Наступившую тогда при Павле I новую эпоху в русской истории на официальных торжественных "мероприятиях" называли громогласно — ВОЗРОЖДЕНИЕМ (типа, "вставание с колен"), в приятельских беседах называли уже в полголоса — ЦАРСТВОМ ВЛАСТИ, СИЛЫ И СТРАХА, а втайне, "между четырёх глаз", шепотом — ЗАТМЕНИЕМ СВЫШЕ.
Как писал граф Воронцов (Александр Романович, 1741 – 1805 гг., канцлер, брат Екатерины Дашковой) — "Вообще сказать можно, был хаос совершенный !".
При Павле всякая идея ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА БЫЛА ОТСТРАНЕНА.
Позднее барон Корф (Модест Андреевич, 1800 – 1876 гг., директор Императорской публичной библиотеки) охарактеризует дух того времени так (слова выделены самим бароном):
"Одно понятие: САМОДЕРЖАВИЕ, одно желание: САМОДЕРЖАВИЕ НЕОГРАНИЧЕННОЕ, - были двигателями всех действий Павла. В его царствование Россия обратилась почти в Турцию".
Автор музыки Гимна Российской империи "Боже, Царя храни !" — композитор Львов (Алексей Фёдорович, 1798 – 1870 гг.) позднее пересказывал известную историю, как некий господин осмелился возражать императору Павлу по поводу одного принятого им решения, и при этом сослался на существующий закон. "Здесь ваш закон !" — крикнул государь и ударил себя в грудь.
В этих трёх словах выразилась вся суть политической системы России.
Переводя это на современный язык, напишу — "Дырка вам от бублика, а не Конституция !" или "Друзьям — всё, врагам — закон !"
Замечательный русский историк Шильдер (Николай Карлович, 1842 – 1902 гг.) в своей книге "Император Павел Первый" писал о своём герое:
"... все странности и безумные деяния должно отнести к несчастному сочетанию личных свойств с неограниченною властью, доставшеюся ему по наследству. Тупой, упрямый, невоздержанный, он, став самодержцем, искренно был убеждён, что весь мир существует единственно для его желаний, капризов, прихотей; он потерял способность правильно мыслить, стал действовать как самодур и до последней минуты был ослеплён своею властью, ей только доверял, на неё только опирался".
Сейчас многие аналитики сравнивают современные дни с правлением императора Николая I, с годами реакции. И я во многом согласен с такой оценкой, но вот по степени современного МАРАЗМА, БРЕДА, СЕРОСТИ и МРАКОБЕСИЯ власти — тут уж времена правления Павла Петровича вернулись однозначно, как в зеркальном отражении — на сто пудов ! Добавьте к этому сероводородному букету круговую воровскую поруку — и мы получим полную картину маслом "Назад в прошлое и Ко".
Князь Голицын (Фёдор Николаевич, 1751 – 1827 гг., куратор Московского университета, поэт, мемуарист) писал про Павла I, что он был:
"... горяч в первом движении до исступления. Личное самовластие в непременном исполнении самым скорым образом его воли, хотя бы какие дурные следствия от того ни произошли, было главный его порок. Он не столько полагался на законы, сколько на собственное своё произволение. Если что приказал министру, сей не смей ему на ту минуту ни малейшего делать представления".
Писатель Герцен (Александр Иванович, 1812 – 1870 гг., философ, педагог) напишет о павловском времени точные слова, используя приём из сказки о Золушке:
"Часы пробили двенадцать, и вместо нелепости жирной масленицы наступает суровый пост. Дворец превращается в кордегардию (помещение для караула. — И.Ш.), везде дребезжит барабан, везде бьют палкой, бьют кнутом, тройки летят в Сибирь, император марширует, учит эспантоном (пика. — И.Ш.), всё безумно, бесчеловечно, неблагородно, своеволие на верху (далее по-французски вариант знаменитой фразы Павла — "Каждый человек имеет значение, поскольку Я С НИМ говорю, и до тех пор, ПОКА Я С НИМ говорю.") — рабство, дисциплина, молчание, рунд (караул или досмотр. — И.Ш.) и приказы".
Возвращаясь к "преобразованиям" Павла, хочу заметить, что даже в довольно-таки успешной военной реформе были откровенные перегибы, особенно это касалось внешней атрибутики, никак не приспособленной к боевым реалиям — император мог весь вечер обсуждать с первыми чинами армии, чем обшить офицерские шляпы — "золотым шнуром или же самым узеньким галуном".
Вполне вероятно, что на "государственные деяния" Павла повлияло его образование. Если он в юности с успехом прошёл гимназический курс по математике, географии, истории, литературе ( учителя по этим предметам были у него просто прекрасные ), то основы политики и государственного права ему преподавались крайне мало и по сути были лишь вскользь затронуты... ( хотя в воспитательных планах Никиты Панина и предполагалось обучить цесаревича государственным делам по достижению им 14-ти лет ). Это лишний раз говорит в пользу того, что Екатерина II не планировала передавать российский престол своему сыну. На самом первом своём дипломатическом приёме Павел сказал собравшимся посланникам:
"Господа, я не унаследовал ссор моей матери и прошу вас сообщить об этом вашим дворам. Я — солдат и не вмешиваюсь ни в администрацию, ни в политику; я плачу Безбородке и Куракину, чтобы они занимались этими делами..."
Но, как мы уже увидели, Павел не стал следовать своему же "заявлению", и вскоре прибрал к рукам и встроил в личную самодержавную вертикаль даже те вопросы, в которые (из-за своего дилетантства в них) первоначально не планировал вмешиваться.
Павел I во всём копировал и подражал королю Фридриху Великому (1712 – 1786 гг.), превратившего Пруссию всего за 20 лет из маленького княжества в одну из сильнейших держав Европы. Военная и судебные реформы российского императора были "срисованы под кальку" с прусских образцов.
Безымянный автор "антипавловских" стихов того времени писал:
Нет, Павлуша, не тягайся
Ты за Фридрихом Вторым:
Как ты хочешь умудряйся —
Дон–Кихот лишь перед ним.
Восторгался Павел и императором Иосифом II. С ним он встречался во время своего "европейского турне" осенью 1781 года, как раз в те дни, когда император объявил об отмене крепостного права в Богемии, а затем и в других провинциях. По существу, крестьянская реформа Павла I также была "срисована" оттуда. Но, что хорошо русскому — то немцу смерть..., а я от себя добавлю — И НАОБОРОТ.
Уже упоминавшийся мной выше "Манифест о трёхдневной барщине" , скопированный с "Патента о барщине" (1775 г.) Иосифа II вернул право крестьянам на жалобы, запретил им работать по воскресеньям и ограничил барщину тремя днями в неделю.
Ну не привык русский человек ко всем этим либеральным "вольницам" и дарованным сверху "демократиям" (да и сейчас среднестатистический россиянин по своему духу — "профессиональный безмолвный раб"), тем более, что всё это отражалось на его достатке — в свободные от барщины дни крестьяне отнюдь не перечитывали Руссо (были безграмотны), а по большей части "закладывали за шиворот и кулаки чесали". А что ещё оставалось им делать от безделья в свободные дни ? На сборе грибов да ягод особо не "разговеться". Своего-то хозяйства по сути не было — не додумался Павел Петрович нарезать побольше "загоны" земли крестьянам.
Причина вспыхнувшего крестьянского восстания в самые первые месяцы правления Павла I — это по своей сути непроработка (неразъяснение) изданного им манифеста "о приведении к присяге крепостных крестьян".
Но всё равно в конечном итоге, несколько уменьшив давление рабства и сделав тем самым крестьянский труд более производительным, удалось поднять доходы государства. В пересчёте на хлеб — при Екатерине это было 2,6 пуда, а при Павле уже 5 пудов хлеба на душу населения, но это мало кто тогда оценил. Справедливости ради надо констатировать, что "Манифест о трёхдневной барщине" по сути бойкотировался дворянско–помещичьим сословием, и бесконтрольность государства за соблюдением норм этого манифеста привела к его профанации — крестьяне продолжали нещадно эксплуатироваться.
Вот уж кто действительно приветствовал стиль и методы правления Павла, так это духовенство и особенно старообрядцы, так как им было разрешено строить свои храмы во всех епархиях Российской империи.
Но уж в чём не отличался "мудростью" Павел I, так это в операционных финансовых вопросах (у нас все правители почему-то считают себя великими экономистами, хотя это тоже отдельная наука — как физика, химия, математика..., и изучать экономику нужно годами, и ещё не факт, что во всём разберёшься). Его всевозможные дилетантские эксперименты с займами, ссудами, золотом, серебром, медью, ассигнациями закончились тем, что на Лондонской бирже рубль (поначалу стоил 31 пенс) обесценился почти в два раза. Упомянутое мной выше демонстративное сжигание ассигнаций — из той же серии "ку–ку"
"Недуги, вызывающие боязнь, праздность и скуку, выродились в царствование Павла I в эпидемию, и если бы оно продлилось еще немного дольше, покрыли бы Россию общим трауром. Вельможи этой страны не обладают тою силою ума и личным достоинством, которые так сильно ограничивают область деспотизма".
Так что удар "табакеркой по голове" был воспринят "прогрессивной общественностью на ура, недаром, "... лишь только рассвело, как улицы наполнились народом. Знакомые и незнакомые обнимались между собой и поздравляли друг друга со счастьем — и общим, и частным для каждого порознь..., незнакомые целовались друг с другом как в Пасху, да и действительно это было воскресение всей России к новой жизни".
После убийства Павла I уже к вечеру 12 марта во всём трёхсоттысячном Петербурге не осталось шампанского. Народ гулял так же, как и после отречения Петра III, разница была лишь в погоде — уход отца "обмывали" в жару, а сына в холод.
Кстати, хочу воспользоваться моментом и опровергнуть миф о постоянном повальном пьянстве на Руси — есть цифры по сбору налогов в 1795 году от продажи вина в 34-х губерниях; так вот, если разделить проданные вёдра вина (6379609) на число жителей в этих губерниях (11 млн.), то мы получим на одного человека (включая младенцев) чуть более половины ведра (с учётом некоторого сокрытия налогов я округлю до 1 ведра) в год. Для сравнения — мы сейчас потребляем в год порядка 15-ти литров чистого этанола (спирта), и если это количество пересчитать на градусы вина, то даже страшно становится считать. Но вернёмся к нашей теме.
Справедливости ради надо признать, что радовалось концу павловского правления в основном только высшее сословие, а вот народ воспринял внезапные перемены с огорчением. По сути, позднее правление Екатерины II превратилось в сплошной разврат (в широком смысле этого слова) и казнокрадство. При таком положении вещей простому народу жилось отнюдь не весело, а вот Павел I начал наводить во всём этом новые порядки, и даже, невзирая на все издержки, всё-таки произвёл РЕФОРМИРОВАНИЕ СТРАНЫ, правда, не всегда это делалось последовательно и правильными способами, а зачастую и с сильными перегибами. Вот за это он и поплатился. Так что этот государственный переворот можно однозначно назвать исключительно делом рук элиты, и я прекрасно понимаю, что именно побудило эту элиту к решительным действиям.
Вот представьте себе — вы служите во времена Павла I в каком-нибудь гражданском или военном чине. И каждый день, уходя на службу, вы не знаете — вернётесь ли вечером домой к своей семье или прямиком из своего кабинета (казармы) по приказу взбалмошного деспота "загремите" по Сибирскому тракту. Императору сорок с лишним лет — сил, хоть отбавляй, ввиду монархии — никакая выборность не предусматривается, умрёт своей смертью в лучшем случае лет через 20–30. И все эти годы вам предстоит дрожать и унижаться перед самодуром. Каждый раз ходить на службу как на лобное место ? Тут и поневоле закрадётся грешная мысль...
Сбылось пророчество инока Александро–Невской лавры Авеля, прозванного Вещим, якобы сделанное им лично императору Павлу Петровичу:
"Коротко будет царствование твое, и вижу я, грешный, лютый конец твой. На Сафрония Иерусалимского от неверных слуг мученическую кончину приемлешь, в опочивальне своей удушен будешь злодеями, коих греешь ты на царственной груди своей. В страстную субботу погребут тебя... Они же, злодеи сии, стремясь оправдать свой великий грех цареубийства, возгласят тебя безумным, будут поносить добрую память твою. Но народ русский правдивой душой своей поймёт и оценит тебя и к гробнице твоей понесет скорби свои, прося заступничества и умягчения сердец судей неправедных и жестоких".
Примечательна надпись на фризе под фронтоном главного фасада Михайловского замка: "Дому твоему подобаетъ святыня Господня въ долготу дней". Это неточное изречение из Библии (XCIII псалом). Здесь 47 букв, Павлу I шёл сорок седьмой год.
Как потом писал в своих дневниках современник той эпохи граф Фёдор Головкин:
"Этот государь родился в недобрый час. Народы уже давно ждали его появления на свет, но отец отрёкся от него, а мать не возлюбила.... Первую часть своей жизни он провёл в сожалении о том, что он так долго не мог царствовать, а вторую часть отравило опасение, что ему не удастся царствовать достаточно долго, чтобы наверстать потерянное время. Это царствование имело большие последствия для всей Европы и было богато весьма странными и оригинальными событиями, которые поучительны для тех, кто, в постигшем родину несчастье, оценивает свободу и жизнь только по их нарицательной цене.... В продолжение всей этой неблагополучной эпохи, казавшейся очень длинной, хотя она продолжалась всего пять лет, самым несчастным из всех русских людей был сам император".