***
Объем 3 982 зн.
Париж уже полчаса как исчез в туманной дымке, а самолёт всё ещё путался в облаках и натужно гудел. Я думала, мне это только кажется, но табло не отключалось, а стюардессы не торопились вывозить свои тележки. Наоборот, они непр
ивычно быстро передвигались по проходу и с деланным спокойствием отвечали на вопросы встревоженных пассажиров. Вдруг самолёт провалился, словно в дыру в облачной вате, и вместе с ним сердце ухнуло в живот. Так однажды уже было, когда мы с детьми катались на американских горках. Но тогда я видела землю, деревья, следующий вираж и знала, что через пару минут все закончится. А сейчас, словно сардина, закатанная в жестянку с десятками себе подобных, я напряжённо ждала своей участи. Самолёт снова тряхнуло, так, что одна из стюардесс упала в проходе, беспомощно вытянув руки вперёд. Она тут же вскочила и на четвереньках поползла к креслу. Раздались крики. Я закрыла глаза и вжалась в кресло, пытаясь успокоиться, отключить мысли, но сердце колотилось в горле, не давая дышать. Самолёт подбрасывало на воздушных кочках и снова кидало вниз, а люди кричали каждый раз, как на тех горках - только не с восторгом, а с ужасом. Провал... ещё один... невесомость... свободное падение... Это конец. И никакой киноплёнки с кадрами из жизни, лишь вопросы железными молоточками в мозг: "А как же мальчики? Что с ними будет?" И ответы сами собой: "Мама воспитает их, просто любя, не пытаясь исправить. Моя смерть ее раздавит, но забота о внуках даст силы жить дальше". "А мои студенты, экзамены?" - "Для них я обычный препод на пару семестров, промежуточная станция на их пути. Какая разница, кто научит их спряжению неправильных глаголов или подпишет зачётку?" "А новый дом, наше "родовое гнездо", как мы шутя его называли? Не может быть, чтобы все это было зря!" Грудь сдавило, стало нечем дышать. Одновременно резкая боль скрутила живот, и я наклонилась вперёд, обхватив себя руками. "Этот мир обойдётся без меня... меня можно заменить..." Единственный человек, для кого я была незаменимой, сидел рядом. "Мы уйдём вместе, как и договаривались". Холодными пальцами впилась в его руку и поискала его глаза. Он попытался улыбнуться - вышло неубедительно, и он лишь крепче сжал мою ладонь.
Люди давили на кнопки вызова, пытаясь выяснить, что происходит, но стюардессы с каменными лицами сидели у дверей выходов и смотрели в иллюминаторы. И тут я вспомнила о Даше: "А что будет с ней? Ведь ей меня никто не заменит - она никому не нужна. И это несправедливо, что ребёнок за свою короткую жизнь уже дважды теряет мать". Не помня слов молитвы, я зашептала: "Господи, если мы разобьёмся, о ней некому будет позаботиться. Пожалуйста, сделай так, чтобы мы благополучно приземлились, и мы заберём её, обещаю," - уговаривала я бога, раскачиваясь вперёд-назад, словно безумная. "Только бы приземлиться, я все сделаю! Только приземлиться..."
Самолёт вдруг накренился, и вопль ужаса заглушил гул двигателей. Я вцепилась в поручни кресла и зажмурила глаза. Но тут раздался хриплый голос пилота, который заговорил сначала по-французски, а потом по-английски, с сильным акцентом. Уловив отдельные знакомые слова, с трудом сложила их в смысл - у самолёта технические проблемы, мы возвращаемся в Париж.
Не помню, как долго мы летели - каждая минута казалась вечностью. Я сидела, тупо уставившись в кресло спереди, и цедила виски из маленькой бутылочки, словно микстуру. Сил бояться уже не было, мыслей тоже. Хотелось, чтобы все это поскорей закончилось. И уже неважно было - как. Но когда внизу я увидела мигающую ёлку Эйфелевой башни и гирлянды светящихся огней, сплетённых в замысловатую сеть, накрывшую ночной Париж, мне страшно захотелось лететь на этот свет, как бабочка, и увязнуть в цепкой паутине большого города. Застывшее сердце горячей лужей растеклось в груди, и слёзы радости, так долго сдерживаемые кордоном ресниц, хлынули из глаз, оставляя на щеках чёрные ручьи размытой туши.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2016
Свидетельство о публикации №216010600507
Обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2016/01/06/507