Она никогда не верила в людей. Просто замкнулась в себе и не видела выхода, потому что единственное, что преследовало все время от окружающих — предательство. Лучшая подруга настраивает против тебя весь класс, любимый, пусть даже симпатичный мальчик, верит грязным сплетням и поливает такой же грязью. Родители не хотят понять. Никто не хочет понять.
Может, прыгнуть?
И тогда вся эта боль закончится. Все это непонимание, все это дерьмо, что сочится от окружающих.
Она стояла на обрыве. Многоэтажный дом с незапертой крышей. Пшеничные волосы, длинные, едва ли не до самых пят, развивает размеренно теплый ветерок. За домами виден закат, а она кусает губы в нерешительности.
Один шаг и все? Будет, как у Анны Карениной? Но пожалеет ли она о том, что сделала?
Закатные лучи больно бьют по глазам. Ноги готовы вот-вот подкоситься даже против воли. Небывалая усталость горбит фигуру и она сутулится, как маленький карлик. Слишком устала… Слишком устала жить?
Дружба? Она только в сказках. Здесь люди думают лишь о собственной выгоде. О любимой шкуре. Всю свою жизнь лишь она полностью отдавала себя другим. Всегда помогала, всегда хотела быть кем-то особенным.
Он был ее лучшим другом. Губы кривит усмешка при слове вообще «другом».
Мальчик-солнышко, осветивший ее жизнь и так же безжалостно спрятавшийся за горизонтом. Он решил светить другим.
Горячие слезы обжигают щеки. А мать? Отец? Они ненавидят ее. Вечные ссоры, вечные страдания. Интересно, что хуже? Заключить контракт с демоном или сразу же попасть в ад? Суицидники никогда не будут счастливы, а те, кто продал душу, тем более.
Выхода нет. Шаг в пустоту и тело летит над машинами, деревьями и птицами. На миг ей казалось, что она взлетела. Но потом сила притяжения взяла свое и хрупкое тело разбилось, кровью написав на мокром асфальте свою мелодию. Лишь с уже омертвевшего лица скатилась одинокая слеза. Она никогда не плакала. Никогда.
Но как же больно. Последний стук сердца самый болезненный, но потом все. Пусть живут здесь, сами, без нее.
Все равно ненужной…
***
Свет ударил по глазам снова. Ей казалось, что это Бог на праведном суде ослепляет своим величием, но боль внезапно сковала тело. Мертвые не должны ее чувствовать.
— Держись, пожалуйста! Не надо умирать!
Ей удается открыть один глаз и оглядеть лицо незнакомого парня. Пухлый, с трясущимися ручками, он катил ее на кровати с колесиками, нервно вглядываясь в перекошенную физиономию суицидницы.
— Только не умирай!
***
— Дорогая, давай в дом, простудишься! — сильные руки схватили коляску за поручни. Она даже почувствовала толчок и одна из парализованных ног пошевелилась. Или же это снова было жалкое самовнушение.
Со спины почувствовалось тепло чужого тела и она улыбнулась. Закат сегодня был по-настоящему красивый. С фиолетовыми отливами, с теплым ветром и запахом длинной травы. Солнце уже не било по глазам, а ласкало, но ветер-шалунишка утащил куда-то соломенную шляпу.
Только вот почему-то ее не жаль. Наверное, была слишком неудобная.
— Тут тепло, милый. Я бы хотела побегать по траве, — она улыбнулась, глядя в погрустневшие, родные глаза. — Не делай такое лицо, если бы не эта жертва, я бы никогда не встретила тебя. Мой смысл жить.
— Я люблю тебя.
Этот поцелуй был самым долгим за всю ее жизнь. Его поцелуй, человека, которому она нужна.
Она никогда не верила в людей, но она поверила в него.