Рита зашла в квартиру. Привычно бросила ключи на полку, переобулась. Включила чайник и пошла переодеваться. Тишина уже давно не раздражала – она привыкла к ней. Даже телевизор, монотонно бубнивший, скорее для фона, чем для новостей или развлечений, стал не нужен. Досаждал своим однообразием. Пока умывалась, чайник настойчиво засвистел. Поразмыслив над тем, что приготовить: растворимый кофе или смолоть зерна, Рита решительно бросила в кружку с белыми овечками чайный пакетик и залила его кипятком: «Сойдет.» Направилась в спальню и включила комп.
Всю дорогу домой в голове крутился сюжет нового рассказа. Еле дождавшись, когда это железо оживет привычной картинкой на мониторе, открыла новый документ и уставилась на белую страницу. Голова была пуста. Не то что сюжета, ни одной мысли не было. Глотая безвкусную коричневую бурду, все пыталась вспомнить, что же такого интересного ей хотелось сообщить своему старенькому компу. Безрезультатно. Подошла к окну. В него заглядывала серая, такая же мрачная, как она сама, туча. Старая береза, дотянувшись до четвертого этажа, покачивала макушкой, словно говорила: «Ай-яй-яй, однако, у вас склероз, дорогая Марго.»
Марго… Так ее называл только он: «С добрым утром, Марго! Твой король принес тебе кофе.» Пристраивался рядом с ней и неторопливо наслаждался крепким, ароматным напитком. Вот из этих самых, совсем не кофейных чашек, с белыми овечками. Они их купили просто так, чтобы были две одинаковые. Даже не задумались тогда о рисунке. А утром, нежась с кофейком в кровати, он вдруг расхохотался: «Королевская чета: Марго и Артур, пьет из кружек с барашками». Рита тогда предложила купить другие, но он ответил, перефразируя известное изречение: «Пусть будут эти. С судьбой не поспоришь: по барану и кружка».
Арт приезжал к ней все чаще и чаще. Им уже не хватало выходных. Срываясь среди недели, он летел в своих стареньких «Жигулях» за сотни километров, мечтая об одном: хоть несколько часов, но рядом с ней. А Рита ругалась: «У тебя хроническое недосыпание. Вот заснешь за рулем, что я тогда буду делать? Как я без тебя?» Но как только он отъезжал от ее дома, все возвращалось на круги своя: то он, то она звонили и сообщали в трубку, что уже скучают и ждут выходных.
Наступила весна. Рита ждала от нее каких-то перемен. Арт все чаще говорил, что от судьбы не уйдешь. А она и не хотела уходить. Наоборот, шла ей навстречу с сияющими глазами. Нет, не шла – летела. Ей казалось, что она совершенно не касается земли, а парит над ней. Обычно он приезжал поздно, когда Рита заканчивала готовить ужин. А сегодня ждал у самой проходной. Ее сердечко взлетело: неужели решился? Но Арт весь вечер был мрачным. Она объясняла его состояние серьезностью момента и не лезла с расспросами. Давала ему время собраться с мыслями. Наступила ночь. Таких нежных и сладостных мгновений, пожалуй, у них не случалось даже в начале отношений. Едва забывшись под утро, Рита услышала:
- Марго, солнышко, кофе готов.
Примостившись на подушке, она удивилась:
- Королева развенчана? Или солнышко это более высокий сан?
- Любимая моя, нам надо серьезно поговорить, - ответил Арт, отводя глаза в сторону.
- Что-то случилось? - Рита ладонью провела по заросшей щетиной щеке и повернула его лицо к себе, - говори, мой хороший.
Он вздохнул, так, словно на эшафот шагнул:
- Милая, я должен жениться.
Рита, конечно, сразу поняла, что не на ней. Но вот это «должен», ей было абсолютно не понятно. По ее представлениям, мужчина должен жениться, только если его женщина беременна. Неужели у него, кроме нее, еще кто-то был?
- Если должен, - она подчеркнула интонацией это, ставшее ей ненавистным, слово, - женись.
- Марго, у моей бывшей жены серьезные проблемы. Моя обязанность – помочь.
- Ты собираешься жениться на своей бывшей жене?
От удивления Рита забыла о том, что женская гордость велит в таких случаях нацепить маску безразличия. Арт успел увидеть и удивление, и возмущение, и кучу других чувств на ее лице. Он начал сумбурно объяснять те причины, которые побудили его так поступить. Но она прервала его монолог:
- Твои семейные проблемы не должны меня касаться. Ты вправе решать сам, как поступить и что для тебя важнее.
- Рита…
Она горько усмехнулась:
- Вот я уже и не Марго.
- Марго…
- Нет больше Марго.
Резко встала, взяла из его рук кружку и, глядя на белую овечку, сказала ей:
- Вот так.
Она уже дошла до дверей спальни, вдруг обернулась и закончила:
- Марго оказалась обычной Маргаритой – достала из пыльной кладовки метлу и улетела.
Арт поплелся за ней на кухню. Долго пытался убедить ее в безвыходности сложившейся ситуации и добиться хоть какого-то ответа. Рита молчала. Она даже не вышла проводить его в прихожую. Только когда он от дверей в который раз за утро сказал «прости», ехидно ответила:
- Не забудь розы купить, когда пойдешь предложение делать.
Он не ответил. Молча, закрыл за собой дверь. Рита все выходные пролежала в обнимку с его подушкой. То злилась, то плакала, жалея себя, то недоумевала: разве так бывает?
Сначала она надеялась: позвонит и скажет, что сам не понимает, как такой бред мог прийти ему в голову. Потом, отчаявшись, и наступив на горло собственной гордости, позвонила сама. Арт не взял трубку. Только после этого она поняла насколько все серьезно. В ней боролись две ее сущности. Марго плакала и жалела его и себя: бедный, как ему сейчас тяжело, любит меня, а женится на ней. Рита сердилась: себя он любит, переел сладкого со мной, побежал за адреналином – я даже скандал устроить не умею, не то, что его бывшая. Но и Рита и Марго смириться с тем, что его больше никогда не будет рядом, не могли.
Она перестала пить кофе. За несколько месяцев не написала ни строчки. Телефон за это время прирос к ней – все ждала звонка. А несколько дней назад случилась гроза. Ветер страшной силы рвал листву с деревьев вместе с ветками. Молнии не разрезали воздух, а кололи его на куски, которые рассыпались с треском. Совершенно не думая об опасности, Рита распахнула окно. Ливень хлестал в лицо и растекался лужей по подоконнику. Что с ней тогда произошло, Рита не понимала. Но ветер выдул из нее тоску, молнии располосовали и без того истерзанную душу, а дождь смыл и успокоил всю боль, что в ней жила все это время. Собрав лужу с подоконника, она впервые после расставания с Артом сварила кофе. Достала из дальнего уголка полки одну из чашек с белыми овечками, и любовно погладив ее, сказала:
- Ну, что, подружка, пошли работать?
Писала и днями, и ночами. В ней накопилось столько всего, что, не успевая поставить точку в очередном рассказе, тут же начинала следующий. Даже на работе умудрялась записывать в свой потрепанный блокнот какие-то мысли. А по дороге домой обдумывала, как их лучше выписать. Вот и сегодня, глядя в окно маршрутки, все нужное сложила, лишнее вычла, осталось только набрать текст. Но до дома не донесла. Расплескала. Или в маршрутке забыла? Рита снова подошла к окну. В этот момент черную угрюмую тучу разрезала молния. «Придется выключать компьютер», - подумала она и, усаживаясь к столу, протянула руку к мышке. За окном загрохотало. Вдруг пальцы забегали по клавиатуре и написали название «Гроза». Больше она ничего не слышала: ни раскатов грома, ни пиликанья телефона. Полностью погрузилась в знакомое состояние эйфории, когда мысль бежит впереди слов на новом листе документа.
Возле клавиатуры стояла пустая голубая чашка, а с нее загадочно улыбалась белая пушистая овечка.