1. В этой главе мы постараемся осмыслить социально политический контекст этономики,ее место и роль в советском обществе 1930х годов.Я еще раз напоминаю читателям,что внутри обширного историко философского сочинения все эти соображения насчет роли тех или иных парадигм идентичности в конкретных исторических обществах носят предварительный характер и нуждаются в дальнейшей детальной разработке с использованием дополнительных фактов и источников.Наша задача здесь наметить базовые ориентиры.
2. Каким же образом мы можем представить себе этономику в стране, где государство как раз в этот период занималось утверждением своего неограниченного господства над обществом? Возьмем например Москву середины тридцатых годов согласно описанию современника,замечательного русского писателя Варлама Шаламова.Ниже приводится соответствующий отрывок из его воспоминаний.
Москва 30 х годов была городом страшным. Изобилие НЭПа было ли это? Пузыри или вода целебного течения,все равно исчезло.
Подполье 20х годов, столь яркое забилось в какие то норы, ибо было сметено с лица земли железной метлой государства.
Бесконечные очереди в магазинах,талоны и карточки, ОРСы при заводах, мрачные улицы, магазин на Тверской, где не было очереди.Я зашел: пустые полки,но в углу какая то грязная стоведерная бочка. Из бочки что то черпали,о чем то спорили:"мыло для всех".
На Ивантеевской фабрике матери протягивали мне грязных детей,покрытых коростой,пиодермией и диатезом. Закрытые распределители для привилегированных и надежных.Партмаксимум, но закрытые распределители.
Заградительные отряды вокруг Москвы,которые не пропускали,отбрасывали назад поток голодающих с Украины. 21й год это был голод в Поволжье, 33 й был голодом Украины.Но одиночные голодающие проникали в Москву в своих коричневых домотканых рубахах и брюках протягивали руки,просили.Ну что могла дать Москва? Талоны на хлеб,на керосин.
Директор шахты подмосковного угольного бассейна распорядился кормить в горняцких столовых, только если руки и одежда запачканы углем, угольной пылью. За углом два беженца спешно превращались в негров, в шахтеров, чтобы проскочить контроль человека с пистолетом.
"Шесть условий товарища Сталина", "Догнать и перегнать" "Время вперед" одни из самых бессовестных (лозунгов) тех лет.Беломорканал,канал Москва/Волга,коллективизация,аресты в деревне. (Шаламов 2016)
3. Картина действительно мрачная. Но вместе с тем это эпоха огромных социальных изменений. Вторая пятилетка, индустриализация. Менялся глубочайшим образом и характер самого советского режима. Об этих изменениях в характере режима и его политики нам надо поговорить подробнее, поскольку их не описывает ни Кестлер, ни Шаламов. Они однако зафиксированы другими источниками от речей Сталина и официальных партийных постановлений до воспоминаний того же Восленского, который был в эти годы подростком (родился в 1920)
4. Одним из центральных программных документов, отразивших эти изменения и связанную с ними переориентацию государственной политики является упомянутая Шаламовым под неформальным именем "Шесть условий товарища Сталина" речь Сталина на совещании хозяйственных руководителей летом 1931 г."Новая обстановка-новые задачи хозяйственного строительства". Анализ этой речи позволяет выявить целый ряд точек пересечения между развернутой в ней программой переориентации хозяйственной политики и некоторыми ключевыми чертами этономного типа идентичности, которые таким образом оказались востребованными государством.
5.В следующей главе мы наметим основные пункты соприкосновения между этономикой и этой сталинской программой, а для сравнения используем критический отклик на эту речь одного из лидеров гонимой оппозиции Троцкого, оказавшегося к этому времени за границей, но еще сохранившего многочисленные связи и контакты в советском партийном аппарате.
Конец главы.