Дело в том, что когда я прохожу мимо этого леса, мне кажется, что за мною следят. Это очень странное, весьма ложное чувство. Но, тем не менее, я не могу не обращать на него внимания, учитывая то, как реагирует мой организм на это: меня бросает в пот, и даже слышно, как ошибочно паникует сердце. Каждый раз я повторяю себе, что никто за мной не следит. Что, быть может, это вызвано лишь одним только видом леса: этот мрак между деревьев, скрывающий всё, что находится внутри, вызывает самые разные мысли и ассоциации. Поэтому, моё волнение весьма объяснимо.
Я пробовал ходить по другой стороне улицы, пытаясь таким образом держаться подальше от леса. Но моя реакция была неизменной: стоило лишь поравняться с деревьями напротив, как меня тут же бросало в пот.
Конечно же, в этом лесу не было абсолютно ничего, чего бы стоило бояться. Это был обычный лес, начинавшийся за гаражами и оканчивавшийся возле перекрёстка. Через него часто ходили кадеты, так как это значительно сокращало им путь. Помню даже, как из него выходили женщины с детьми, да и просто школьники. Казалось бы, отчего же я так боюсь его? Я уже совсем не молод, видеть мне приходилось всякое, но, тем не менее, боюсь какого-то леса. Это было настолько странно и даже унизительно, что вскоре я решил прогуляться по этому самому лесу, так сказать, побороть свой страх, а затем выйти целым и невредимым и посмеяться со своей необъяснимой трусости.
Не смотря на свои порывы храбрости, я всё же не решился гулять вечером и отправился туда одним солнечным днём. Подходя ближе, я обратил внимание на то, что даже яркий солнечный свет не может избавить лес от этого мрака внутри. Это немного обеспокоило меня, но я тут же усмехнулся своей беспричинной трусости. Встав на тропинку, я направился вперёд ровным и спокойным шагом, осматривая деревья вокруг и траву, которая чем дальше от тропинки, тем выше была.
Когда я пересёк границу, разделявшую внешний мир от мира леса, стало значительно темнее, от чего у меня тут же пробежались мурашки. Но я лишь махнул головой и сказал себе, что это было весьма ожидаемо, учитывая то, как плотно друг к другу росли деревья.
Я прошёл по тропинке минуты две, когда встретил идущих на встречу женщину с ребёнком. Я поздоровался с ними, в ответ получил поклон. Пройдя мимо них, я вдруг обернулся и пристально вгляделся им в спины. Моё сердце забилось чаще. Сильно, даже слишком были они похожи на тех, что были совсем недавно найдены мёртвыми дома. Я услышал, как засмеялась девочка с женщиной, и снова посмотрел в их сторону. Но они были уже далеко, я еле различал их контуры во мраке леса. Мне потребовалось несколько минут, чтобы собраться и убедить себя, что я ошибся.
Тем не менее, лес стал пугать меня ещё сильнее.
Я шёл в абсолютной тишине и слышал лишь свои собственные шаги и своё дыханье. Я перестал смотреть по сторонам, так как вид старых, иссохших деревьев, покрытых мраком, стал действовать на меня отрицательным образом. Я смотрел лишь под ноги на тропинку, я впился в неё взглядом и не разрешал себе отвлекаться ни на что другое. В некоторых местах я особенно начинал нервничать, не видя тропинки впереди из-за тьмы. Я часто думал воротиться обратно, но мне тут же становилось неловко. Лес был совсем небольшим, его можно было пересечь за десять минут. Учитывая то, что я шёл уже достаточно долго, вскоре должен был появиться выход. Но прошла ещё минута. Две. Пять. Я чувствовал нарастающую панику. Я продолжал идти строго по тропинке. Но может ли быть так, что она раздваивалась в каком-то месте, и я свернул не туда, и теперь иду не прямо, а куда-то в сторону, даже не имея представления, куда я могу выйти? Несмотря на подобное переживание, я ещё мог держать над собой контроль, пытаясь размышлять трезво и как можно оптимистичнее.
Давалось с трудом…
Весь мой путь длился уже примерно тридцать минут.
Справляться с паникой уже стало невозможно, поэтому я пустился в бег. Но уже через пару минут я остановился, выравнивая дыхание, и решил, что разумнее будет бежать назад, а не вперёд, не зная даже куда. Поэтому я развернулся и побежал. Я чередовал бег с быстрым шагом, поэтому усталости особо сильной не чувствовал.
Так прошло минут семь. Я шёл и размышлял о том, какой этот лес одинаковый. Я даже не мог ориентироваться ни по каким отличительным чертам вокруг: деревья шли ровно, кора их была одного вида и одного состояния. Не было ни пеньков, ни каких-либо знаков, ни даже дефектов на самой тропинке. И всё это покрывала тьма, не позволяющая мне ничего лучше разглядеть.
Прошло ещё с минуту, когда я остановился. Вытерев рукавом пот со лба, я повернулся лицом в сторону. Та же картина, что и раньше, точно такая же. Словно это всё и вовсе декорации с одинаковыми изображениями. Но кое-что изменилось. Я прислушался. Сперва я решил, что мне показалось. Но теперь пение становилось отчётливее. И оно приближалось. Судя по голосу, это пела девушка, если даже не девочка, и пела очень складно и мелодично. Я стоял и слушал, пытаясь разобрать слова, но вскоре понял, что этот язык мне не знаком. А пение же стало снова удаляться. На секунду у меня мелькнула мысль пойти туда, прямо во мрак, и идти за поющей. Быть может, она знает, как быстрее выйти из этого леса? Но когда моя нога лишь перешагнула с тропинки на траву, я замер. Позади меня слышались шаги, медленно идущие сквозь мрак и деревья по сухой земле прямо в мою сторону. Я развернулся и широко распахнутыми глазами стал искать какой-либо силуэт. Но вдруг шаги снова оказались позади меня, и при этом ближе. Я повернул голову назад. Шаги тут же послышались с другой стороны. Меня охватил ужас. Я побежал как можно скорее по тропинке вперёд, при этом вслушиваясь в звуки вокруг. Шаги остались позади, вместе со своим хозяином. Пения я больше тоже не слышал.
Когда прошло минут десять и я сбавил темп, я осознал ужасную вещь: я побежал не в ту сторону! Мои ноги подкосились, и я чуть не упал. Я даже не успел сдержать отчаянный стон, разрушивший полную тишину этого места. Он эхом разлетелся на несколько метров, а затем резко замолк, словно мрак поглотил даже его. От этого стало ещё хуже.
Возвращаться я совсем не хотел, поэтому всё же пошёл прямо. Всю дорогу меня охватывало отчаяние. Я невольно пускался в бег, а затем сбавлял скорость. Изредка я смотрел по сторонам, но видел всю ту же картину. Через некоторое время я понял, что так даже лучше: если произойдут хоть какие-то изменения, я совершенно потеряю над собой контроль. Но больше всего я боялся увидеть чей-нибудь силуэт, или же услышать снова эти шаги.
В конце концов, я потерял счёт времени. Мрак вокруг не позволял мне определить день ли ещё или уже ночь. Я шёл прямо, всё время прямо, голодный, уставший и напуганный. Я не мог поверить в то, что я ослушался своих предчувствий ещё там, вне леса. И теперь я, виноватый и забитый, шёл по тропинке в неизвестно куда и слушал свои собственные шаги. Иногда я начинал думать о работе или доме, и эти мысли успокаивали меня, напоминали мне, кто я такой. Но вскоре я снова возвращался в настоящее, смотрел на тьму впереди и терял самообладание. Я не знал, что мне делать. Изредка я подумывал о том, что это конец, но тут же нервно отмахивался от этих мыслей. Я искал выход как глазами, так и мыслями. Я пытался представить лес снаружи, его начало и конец. Но чем сильнее я думал об этом, тем хуже мне становилось: либо я ходил кругами, либо лес вдруг увеличился в три раза. Последнее, несомненно, было абсурдным, но и первое было маловероятным: тропинка всю дорогу была ровной и вела прямо, соответственно, идти по кругу она не могла. Я пытался представить ещё варианты, объясняющие моё положение, но все они были слишком фантастическими. И тогда я решил просто идти прямо, пытаясь убедить себя, что рано или поздно появиться выход из леса…
Я услышал его через пару часов после своих рассуждений. На этот раз пела не одна девушка, а несколько, причём с разных сторон. Я остановился. Голоса приближались, такие приятные и лёгкие. Я смотрел то на одну сторону леса, то на другую. Но вдруг голос слева от меня стал как-то искажаться. Через пару секунд то же самое стало происходить и с голосом напротив. Они прыгали с высоких нот до басовых, то растягивая слова, то выплёвывая предложения в секунду. Я не мог больше слушать этого. Я бежал с максимальной скоростью. Но на этот раз голоса не остались позади: они преследовали меня, не отставая ни на секунду. И при этом они становились всё громче, всё ближе, отчего я задыхался от страха. Я не мог убежать от них. И вот, когда они стали оглушительными, я остановился и, закрыв уши, стал озираться по сторонам, пытаясь различить в этой тьме какие-либо силуэты. Из моих глаз текли слёзы. Я больше не мог выносить этого! Эти отвратительные голоса сводили меня с ума! Они убивали меня, они издевались надо мной!..
И вдруг пение оборвалось. Где-то вдалеке послышался женский смех, удаляющийся всё дальше с каждой секундой. Я открыл уши и судорожно осмотрел обе стороны. Никаких голосов. Никаких силуэтов. Вдруг где-то совсем рядом раздался треск сухой ветки. Я побежал. Моё сердце бешено колотилось в груди, страх сжимал моё горло, отчего я не мог нормально дышать. Я слышал лишь свой собственный топот, слышал панику в своей голове и ничего более. Теперь мне казалось, что это действительно может быть конец.
Быть может, это даже дальше, чем конец?..