Глава 7
Горло разрывалось от приступов кашля, выхаркивая серые сгустки. Глаза яростно чесались от наполнявшей их пыли. Ни единого источника света не было видно. Порезы и ушибы усыпали мое тело и голову, и, кажется, я сломал пару пальцев на ноге. Боль как будто разрывала меня изнутри. Я не мог найти Пашку, да и зрение меня подводило, так что я просто сел и стал ждать, пока пыль не уляжется. Корпус фонаря треснул, но он еще работал, изредка издавая электрический треск. Я настолько обессилил, что не мог сказать ни слова. Вскоре пыльная завеса осела. Вода из фляжки, лежавшей в рюкзаке, помогла мне очистить глаза от песка и прочего мусора, но они продолжали ужасно чесаться. И тут я обомлел, кусок стены, на котором я сидел, придавил ногу Пашке, и он лежал там... без сознания. По полу разливалась лужа крови от его переломанной ноги. Я попытался поднять камень, но безуспешно, он был слишком тяжелым, даже для рычагов. Как ему не оторвало ногу - непонятно, но надо было что-нибудь придумать, и срочно. На ходу вспоминая оказание первой помощи, я перетянул ему ногу, где это было возможно. Кровотечение начало прекращаться, но он и так потерял много крови. Пытаясь привести его в сознание, я не мог ему вколоть адреналин, потому что не знал, в какой он ампуле. Они были у него в металлическом контейнере на боку. Я осознавал, что не мог ему ничем помочь, проклиная свою слабость. Сквозь мое бормотание типа "какой же я придурок и слабак" раздался грохот камней. Из-под развалин вылез грифон, его шерсть была окрашена в багрово-оранжевый цвет, а крылья болтались на спине, будто тряпичные изделия. В глазах животного были ненависть и жажда еды. Грифон побежал на меня, стукая по бетону острыми окровавленными когтями. Я от безнадежности и испуга кинул в него камнем, но промахнулся, мой снаряд попал по куску арматуры, торчащему из потолка. Одного маленького удара хватило, чтобы обрушить пол второго этажа. По каким-то странным обстоятельствам за этим "неудачным" броском последовал ряд происшествий, вследствие которых грифон был придавлен, что спасло меня от смерти или отсрочило ее появление. Ехидный голос посмеялся прямо в лицо существу, облаченному в плащ внутри моей головы, что вызвало небольшую ухмылку в реальности. Но моя радость сразу исчезла, когда из образовавшейся дыры спустилась говорящая рептилия. Я до сих пор не понимаю, каким образом он научился говорить, он и сам этого не знал. Мое внимание сразу переключилось на Пашку.
- Ты можешь поднять этот камень с его ноги? - Я принял бы только один ответ. К счастью, рептилия кивнула, с легкостью подняла камень и выбросила его в сторону.
- Как ты выбрался? - Его кожа была немного обгорелой, и кое-где проступали алые полосы.
- Меня не так просссто убить, иначе я бы не был вожаком. - Я все еще не мог привыкнуть к тому, как он говорит.
- Ты можешь проводить меня до ближайшего... туда, где есть люди? - Я прекрасно понимал, что если здесь и был медпункт, то его уже не существовало.
- Да, я могу это сссделать. Тут неподалеку есссть городок... подземный городок, и у насссс ссс ними договор. Мы их ссссащищаем, а они нам дают еду. - Честно говоря, я был в шоке от того, что он смог с кем-то договориться и его не прикончили сразу. Рептилия взяла Пашку и пошла по направлению к стене, я последовал за ней. Легким движением хвоста ящер убрал препятствия, и нам открылся небольшой туннель. - Это ближайший путь, так мы и пойдем. - Если это спасет жизнь моему другу, я готов лезть даже через огонь. Туннель был настолько низким, что мне приходилось ползти на четвереньках, когда моему проводнику это давалось без особых усилий. Нора разветвлялась несколько раз, но их создателю это не мешало найти правильный путь. Странно, что эти дыры не засыпались при взрыве, но не мне судить об их качестве. В самих норах было влажно, и комки грязи липли к ногам и рукам. Один раз я даже упал, поскользнувшись передними конечностями, и мое лицо пропахало несколько сантиметров. Мне все еще было плохо: легкие горели, а уши разрывались в тончайшем свисте. Но я должен был продолжать ползти не смотря ни на что. Мой друг в смертельной опасности, и ему нужна была моя помощь. Минут через десять мы вылезли в небольшую комнатку. Она была абсолютно пуста. Внезапно мои ноги подкосились, и я упал, разрываясь в приступах кашля. Кровь вылетала из моего рта, расплескиваясь по полу. Волна головной боли прошлась молотом по черепу. Я сумел себя заставить встать и сделать пару шагов. Никого рядом не было, все предметы расплывались в глазах, и я снова упал, но теперь уже без сознания.
* Я был у себя дома, в убежище. Все сидели за столами в огромной столовой, они разговаривали, некоторые смеялись, но каждый ждал еды. Я сидел отдельно... один, совсем один. Вдруг один из них заметил меня, и начал указывать пальцем, остальные развернулись и сделали то же самое. Один за другим люди захохотали. Тут были мои знакомые и друзья. За двенадцатым столом сидел Дядя Гоша, он был поваром и всегда угощал меня лишней булочкой. Семнадцатый стол был нашего класса, там сидели все инженеры и тыкали в мою сторону пальцем. Мне было так стыдно, но я не знал, почему. Вдруг презрительный хохот сменился истерическим смехом. Никто больше не показывал пальцем. Все, как один, начали терзать себя и кусать. Некоторые встали и пошли в мою сторону со словами "мясо". Я не мог уйти, убежать или даже отбиваться. Все мое тело застыло, как камень. Они подошли и оторвали мне руки, просто оторвали их, как какие-то шнурки, но боли я не чувствовал. Струи крови полились из моих плечей, яростно пульсируя. Я просто наблюдал за тем, как мое тело грызет мой учитель, и вдруг я увидел его. Мой отец подошел ко мне и воткнул мне нож в грудь. Неистовая боль прожгла меня насквозь, цепляя мою душу. Из открытой раны он достал мое сердце. Оно еще пульсировало в его руке, расплескивая в разные стороны остатки крови. Отец ел мое сердце у меня на глазах, отрезая от него маленькие кусочки. Я был без рук, без сердца, без крови, но мои глаза продолжали смотреть на весь этот ужас, они ели друг друга. Кто-то подошел к моему отцу и вгрызся ему глотку, после чего на пол рухнуло безжизненное тело. На полу рядом с ним лежал еще один житель убежища с перебитыми ногами и руками. Он подобрал упавший нож зубами и разрезал живот человеку, съевшему мое сердце, и начал есть его кишки. Глаза не подчинялись мне, я не мог отвернуться или просто опустить веки. Это было невыносимо. В один момент все начало размываться и перемешиваться палитрой красок. Тьма.*
Я проснулся от яркого света, слепившего мне глаза.
- Он в сознании, нужна анестезия.
- Сильное кровотечение, он теряет слишком много крови!
- Вколоть адреналин! Я что, должен заново вас учить?! Держись сынок, мы тебя вытащим. - Размытые картинки заполнили мой мир, мне не хотелось возвращаться обратно в тот ужас, но и прибывать тут было слишком больно. Я не мог противостоять действию химии, и спустя несколько секунд опять отрубился. На этот раз я ничего не видел. Просто миг, и мир вернулся обратно. Я лежал в какой-то палате, те же чувства горели во мне, что и в прошлый раз, но кроме них были еще и другие. Боль... Мне что-то мешало внутри тела, что-то чужое ощущалось нервным зудом. Одно мне было известно, когда мой разум прояснился на считанные секунды, я услышал знакомый, родной голос. Возможно, это всего лишь игра воображения, усиленная моими травмами, а если нет, то мне нужно задать ему столько вопросов. А что сталось с Пашей? Что с ним? Я не мог позволить ему умереть. Он не посмеет. Слезы полились из моих глаз. Горячие, жгучие капли растекались по лицу.
Дверь открылась. Я не посмотрел на того, кто вошел в нее, мне было слишком больно делать хоть что-нибудь. Нет, я должен встать, я должен проверить, я не должен лежать и накручивать себя. Собравшись с силами, мне удалось сесть. Со мной что-то сделали, чувство чего-то чужого преследовало меня. Я повернулся к вошедшему в палату. Им оказалась девушка лет 19, в форме медсестры. Она подошла ближе и заговорила:
- О, нет, нет, вам еще рано вставать. Вы только что пережили сложнейшую операцию, Вам надо отдыхать. - И правда, моя голова кружилась, создавая ощущение тошноты. Ее голос... он был очень знакомым, но я не мог припомнить, почему.
- Вот так гораздо лучше. А Владислав Иванович спит, да? Он пробыл здесь, с тобой, все время, которое ты был тут. - Владислав Иванович?! Я медленно повернул голову. Это был он, мой отец! Он выглядел очень уставшим. Но почему на нем медицинский халат? Он же был охранником.
- Сколько часов я был в отключке? - Мой голос был очень тихим и хриплым, а полость рта была высушена, как и язык. Девушка заметила это и дала стакан воды.
- Эммм, вы пролежали здесь пять дней. - Почему она сказала это в тот момент, когда я пил? Стакан с водой упал на кровать, а потом на пол, разбиваясь о кафель. Она начала собирать осколки, тихо повторяя "Извините". Пять дней я был без сознания... пять дней... Тут проснулся мой отец, встревоженный звуком разбитого стекла.
- Сынок! Ты очнулся! Ты жив! Как я рад, что ты добрался. - Он крепко обнял меня, на что я ответил взаимностью. Теперь пришло время получить долгожданные ответы...