В конце лихих девяностых годов, почти все, зарабатывающие честным трудом, жили небогато, зарплаты задерживались, порой выплачивались вещами.
Начало января, унылые серые дни, голые деревья, пар от незамерзающей Ангары. Однажды иду я по улице в центре города Иркутска, время было обеденное, а навстречу мне идет старушка, сгорбленная, бедно одетая, в драповом пальто, сером, пуховом платке. Старушка спрашивает: «Скажите, как до телеграфа добраться?» Тогда ещё телеграф на почте был, а интернет - связь только развивалась.
Главный почтамт располагался рядом, за углом, на соседней улице, когда-то давно, до революции улица и называлась почтамтской.
Я начинаю объяснять, бабка благодарит и начинает наговаривать нараспев: «Ай, спасибо тебе, красавица! Какая вежливая! Но я вижу на тебе порча, очень ты больна!» Я вообще-то тогда была молода и здорова, хотя и устала после планёрки, где сослуживцы, как всегда переругались. На планёрке, в прокуренной духоте, начальники отделов пытались обвинить дуг друга в плохой работе и переделить деньги, полученные от заказчиков, каждый в пользу своего отдела. Дружный, доброжелательный коллектив, собиравшийся годами, стремительно разваливался.
Однако, невольно во мне что-то дрогнуло, неужели я так плохо выгляжу?
Начинаю присматриваться к бабке, оказывается она – цыганка. Глаза у старухи чёрные, большие, глубоко запавшие, цвет лица смугло-землистый, губы кривятся в неискренней улыбке, полон рот золотых зубов. Юбка у неё длиннее, чем пальто, метёт снег. При взгляде в эти чёрные, мрачные глаза я чувствую что-то неприятное, злое. Старуха излучает затаённое недоброжелательство, напоминает карточную пиковую даму. Возможно, не так уж она и стара? Захотелось ударить её и немедленно убежать. А пожилая цыганка хватает меня за рукав пальто, не отпускает, и оттолкнуть её неудобно, старуха всё-таки. И тут к нам подходит женщина средних лет, солидная, славянской наружности, глаза голубые, хитрые, как у лисы, одета она в шубу из нутрии, а шапка у неё из серой норки. Нарядная дамочка театрально восклицает: «Ой, здравствуйте! Ой, как я вам благодарна! Вы меня просто спасли, исцелили, на ноги поставили!» Она поглядывает наглым взором в мою сторону, проверяет каков эффект. « Спасибо, что вы порчу с меня сняли! Здоровье вернулось, и жизнь наладилась, и замуж я вышла и работу хорошую нашла! И муж кольцо платиновое с бриллиантами недавно подарил!»
« Ай, как похорошела, расцвела моя золотая, моя сахарная!»
Две актрисы разыгрывают предо мной сцену чудесного исцеления, но они явно переиграли. К счастью цыганка отпустила мой рукав, я повернулась и убежала…
Деньги она у меня не успела вытащить. Через полчаса я возвращаюсь с покупками по другой улице, вблизи от набережной Ангары и Госуниверситета, место там относительно малолюдное, и вдруг, снова вижу эту парочку мошенниц. Они обрабатывают девушку – студентку. Цыганка и русская обманщица взяли девчонку под руки и что-то ей нашептывают в оба уха. Позади, на расстоянии десяти шагов от них шли ещё две цыганки – молодые, похожие, как близнецы и сходно одетые - в одинаковых, серых пуховых платках, в юбках длиннее, чем пальто, до земли. Точно долгоносые сороки - вороны обступили одинокую, зябнущую синичку.
Молодые цыганки стреляют глазами во все стороны, косятся на меня. Ищут ещё поживу? Патрулируют центр Иркутска в поисках добычи? Учатся у старой ведьмы, как внушать, наводить порчу, а потом снимать вместе с часами, кольцами, серьгами и прочими ценностями. Какой сплоченный, таборный квартет, их спайности можно позавидовать!
Я ускоряю шаг, снова бегу потому, что опаздываю на работу, мой обеденный перерыв закончился, неприятное чувство близкой опасности подстёгивает меня. А потом на работе всё из рук валится, настроение дурное, ведь я не выручила ту девчонку из беды. Испугалась, растерялась, расстроилась.
Может быть, действительно это порча на мне? Только кто её навел всё-таки назойливые цыганки или сварливые сослуживцы? И что такое эта порча – стремление к деньгам, власти и славе, к устроенной личной жизни за счёт других? Или наоборот отказ от всех стремлений, вялость тела и духа, неуверенность в себе? А ведь действительно, если нет денег, то тебя и не ограбят. А если не за что не борешься, то и не потерпишь поражение. Так многие люди, смолоду разочаровавшись во всём, уже не мечтают, не влюбляются, не сочиняют стихи и живут лишь бы день прошёл.