7 мая 1985 были приняты Постановление ЦК КПСС "О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма" и Постановление Совмина СССР "О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения", которыми предписывалось всем партийным, административным и правоохранительным органам решительно и повсеместно усилить борьбу с пьянством и алкоголизмом. К выполнению этой задачи привлекались общественные организации, среди которых особая роль возлагалась на добровольное общество борьбы за трезвость.
***
Работник Центрального совета Всесоюзного добровольного общества борьбы за трезвость Бухалов и сопровождавший его представитель областного совета этой организации Диванов приехали в молодой волжский городок с целью проверки деятельности местного отделения. Проверяющих встречал председатель районного совета Общества Наливайко.
- Здравствуйте, рады приветствовать вас на верхневолжской земле. Вот, пожалуйста, ознакомьтесь с нашей работой, все документы перед вами.
Наливайко, поправив бордовый галстук, надетый по важному случаю, учтивым жестом показал на длинный полированный стол, на котором в аккуратном порядке были разложены папки, брошюры, листовки "Трезвость - норма жизни" и плакаты "Все на борьбу с пьянством".
Бухалов расслабленно протянул белую холёную руку встречавшему, подошёл к столу и, скользнув воспалёнными глазами по папкам, упёрся взглядом в самую тощую из них - с надписью «Противоалкогольные мероприятия».
- Добрый день! Как работа, как настроение? Вижу - работа проводится... И это правильно: советская экономика тормозит. Одна из причин - халатное отношение к труду из-за падающего морального уровня работников по причине алкоголизма.
"Во чешет, как по писаному, но и мы не лыком шиты", - подумал Наливайко. Сам он тоже любил ввернуть что-нибудь такое, политически грамотное, поэтому с готовностью подхватил эту линию.
- Настроение самое что ни на есть рабочее. Так сказать, на деле содействуем... утверждению трезвого образа жизни, бескомпромиссной борьбе с пьянством и алкоголизмом. На винзаводе прекращён выпуск плодово- ягодных вин. Проводятся рейды по проверке правил продажи спиртного в магазинах. Дружинники патрулируют улицы, работает медвытрезвитель. Пойманные в пьяном виде наказываются. Покончено с выпивками за государственный счёт. Имеются случаи исключения из партии, отдельных руководителей даже сняли с работы...
При этих словах Бухалов заметно напрягся. Его аристократическое лицо, обрамлённое кудрями рыжеватых волос, на какое-то мгновение приобрело задумчивое выражение, которое, впрочем, тут же сменилось на привычно отстранённое. Он переступил с ноги на ногу, многозначительно посмотрел на потолок, широко зевнул и решительно подвёл черту:
- Мне ясно: работа проводится большая. Что-то у меня из-под рёбер выпирает...
Отодвинув модный полосатый галстук, он бережно погладил себя в области правого подреберья и обеспокоенно вздохнул.
- Может, это печень разгулялась? - вступил в разговор Диванов.
Бухалов вместо ответа удивлённо вскинул рыжие брови и вперился взглядом в свой живот, как бы пытаясь просветить его невидимым рентгеновским лучом, видимо, для того, чтобы понять, осталось ли свободное место для гуляния печени. Так и не разглядев загулявший орган, он едва не потерял равновесие и для сохранения вертикального положения был вынужден шагнуть в сторону и дальше по инерции продолжить движение вдоль стола. Благополучно добравшись до окна, гость удовлетворённо похлопал себя обеими руками по печени и опёрся о подоконник круглым, нависающем над тонким ремешком пузиком. Панорама реки, обрамлённой в ярко-зелёные с жёлтым берега, открылась во всём своём великолепии.
- Какая умиротворённость речного простора! Какое чувство свободы и полёта! Ведь это же Волга?- Бухалов по-актёрски величественно обернулся к Наливайко и опять чуть не потерял равновесие.
Наливайко тоже печенью, функционирующей, впрочем, вполне прилично, почувствовал, что настал тот желанный для любого проверяемого момент, когда проверяющего отработанным приёмом можно было бы попытаться отвлечь от целей проверки и тем самым отклонить от достижения нежелательных для проверяемых результатов. К этому манёвру Наливайко подготовился заранее, так как Диванов в телефонном разговоре дал понять, что москвич не прочь (разумеется, после проверки) полюбоваться красотами великой русской реки, порыбачить и полакомиться ухой. Встретивший и проводивший за свою жизнь не одного контролёра Наливайко предусмотрительно попросил коллегу по борьбе Стаканова, возглавлявшего, кстати, крупную заводскую первичку Общества, подготовить катер, запастись провизией и, на всякий случай, выпивкой.
- Это не Волга, а река, которая в неё впадает. А Волга, вон она!- с готовностью махнул рукой Наливайко. - Не желаете отдохнуть на природе?
- Не откажусь, - без промедления, как будто всю жизнь ждал этого предложения, утвердительно тряхнул рыжей головой Бухалов.
- Тогда пройдёмте к речке, у нас всё готово, - облегчённо выдохнул Наливайко.
Все трое покинули административное здание и спустились по отлогому берегу к реке.
Стаканов, молодой человек лет тридцати, в синем с белыми полосками шерстяном спортивном костюме, уже поджидал гостей у личного катера "Прогресс". Он познакомился с ними и доложил Наливайко о подготовительной работе.
- Удочки - четыре штуки - взял; наживка - черви, опарыши - есть; рыба для ухи, если клёва не будет, вон в ведре плавает; закуска: килька в томатном соусе, сырки "Дружба", лучок, огурчики, хлеб - всё на борту...
- Водку сумел купить? До 14 - ти ведь не продают, как выкрутился? - тихонько поинтересовался Наливайко, постоянно оглядываясь на стоящих поодаль проверяющих.
- Достал! Знакомый таксист-спекулянт выручил, но только двумя бутылками "Русской".
- По 250 грамм на брата... Маловато...
- Хватит: ещё у соседа выпросил литр самогонки - высший сорт! На всякий случай...
- Два литра... Многовато.
- Много водки не бывает! Зачем всё пить!? Мы ведь к культуре пития идём.
- Угу... Не слишком ли широко шагаем?!
Гостей пригласили в катер, и он помчался, высоко вздымая блестящие брызги воды и превращая их в белую пену. Обогнув стоявший посредине Волги продолговатый лесистый остров, не без оснований именуемый остряками "Островом Любви", катер причалил к его берегу. Товарищи по борьбе спрыгнули на берег и сразу же, не сговариваясь, перешли на ты и, соответственно, превратились в товарищей по отдыху.
- Для начала надо снять галстук - этот символ административного рабства, - громогласно заявил Бухалов и повелительно посмотрел на Диванова с Наливайко, которые пока находились при полном параде. Все трое с облегчением сбросили атрибуты официального стиля.
Стаканов, глядя на процесс освобождения от рабства, ухмыльнулся и пробормотал:
- Первым делом надо бы разжечь костёр.
- Нет, товарищи, сначала давайте выпьем за встречу, - на правах хозяина предложил Наливайко.
Последнее предложение вызвало одобрительные возгласы и было принято единогласно.
Стаканов точным движением сунул руку в объёмистый рюкзак и безошибочно извлёк из его недр бутылку водки, четыре свежих огурца и четыре эмалированные белые кружки, в которые поровну разлил "Русскую".
- Давайте чокнемся, что ли! - поднял кружку Наливайко.
- Чокаться кружками?- засомневался Диванов.
Загорелое лицо Стаканова сначала вытянулось от деланного возмущения, потом расплылось в улыбке:
- А что? Получается, пить кружками можно, а чокаться нет? Нормальные люди всегда чокаются, не чокаются только ненормальные, потому что они - уже чокнутые!
Бухалов подхватил шутку:
- Это аргумент, конечно, поэтому чокнемся, и не один раз.
Товарищи сомкнули кружки и с шумом осушили их до дна.
- Ну вот, а говорили, что кружками пить неудобно. Мы же не на диком Западе, где пьют напёрстками. Бедные люди, ведь замучаешься руку поднимать! То ли дело наша русская культура пития - пей, да дело разумей. На Руси всегда водочку вдоволь пили, но меру знали... - ворковал Стаканов.- Костёр всё-таки надо разжечь... Рыбалить кто-нибудь будет?
- Нет, сначала надо оборудовать стол, - отрезал Наливайко.
Стаканов с Дивановым расстелили на траве рыбацкий плащ и разложили закуску.
Бухалов сразу же расположился за импровизированным столом.
- Я, пожалуй, сяду: начальник должен сидеть.
- А я прилягу - вот сюда. Лёжа могу хоть брёвна катать,- позиционировался Диванов.
Стаканов смотрел на них и молчал. Он не мог согласиться с пассивной формой отдыха, его азартная душа искала приключений. Отложив удочки в сторону, он присел на корточки и требовательно спросил:
- Костёр разжигать будем?
Бухалов медленно повернулся к нему, огляделся вокруг и, ласково поглаживая ладонью своё правое подреберье, лениво промолвил:
- А зачем? Такой тёплый июльский вечер! Вы только посмотрите: солнце садится, небо купается в реке, она полна умиротворения и неги...
Задрав голову, он продолжал поэтизировать, все остальные, забыв про дела, вслушивались в возвышенные слова и любовались великолепием ласкового вечера. Солнце оставалось ещё заметным над горизонтом, но здесь, в молодом сосновом бору, ослабевающий солнечный свет, нежно растворяясь в легко качающихся пушистых кронах, окрашивал воздух волшебным мерцанием и рождал на воде причудливый танец теней. Дальше от берега скользящий свет отражался от воды и безмятежно разливался по её поверхности. Всё вокруг выглядело как нереальный таинственный мир. Природа замерла в предвкушении ночи.
Стаканов, не привыкший тратить время по пустякам, деловито прищурившись, подмигнул остывающему светилу и привычным движением руки извлёк из рюкзака вторую бутылку. Приятели с пониманием кивнули и поставили свои кружки на середину плаща.
- Давайте выпьем за конкретные результаты нашей работы,- торжественно произнёс Бухалов.
- Отличный тост,- поддержал Наливайко.- Не пойму только одного: у нас сначала какая-то проблема доводится до последней черты, а потом её начинают решать - яростно и беспощадно?
- А чего тут непонятного? Мы всегда с чем-нибудь боремся, сейчас вот настала очередь бороться с пьянством, а заодно и с алкоголизмом,- выдал Стаканов.
- Сколько у вас членов общества трезвости?- твёрдо спросил Бухалов. Он обладал удивительной способностью напускать строгость тогда, когда полагалось быть снисходительным, и наоборот.
Наливайко, вообще-то уже забывший о проверке, от неожиданности выпучил глаза, но мгновенно сообразил:
- Все члены партии и многие комсомольцы - из тех, кто уже может выпивать. Так сказать, в добровольно-принудительном порядке.
- Это правильный подход!- с жаром воскликнул Бухалов.- К членам партии и комсомола должны предъявляться особые требования. Государство и к себе предъявляет такие требования, идёт на всё, чтобы снять проблему, не считаясь с очевидными издержками антиалкогольной кампании. Вы же понимаете, что если сокращается производство, а значит и потребление алкоголя, то соответственно снижаются доходы от его продажи, а они всегда были заметной статьёй государственного бюджета.
- Скоро будут незаметной, потому что самогонку гонят все, кому не лень, - выдал Стаканов.- У моего соседа очень качественная, давайте попробуем. Гарантирую - понравится!
Аудитория оживилась и с энтузиазмом включилась в освоение новой, ещё не изведанной продукции. Продегустировав бутылку самогона, отдыхающие отметили его высокое качество. После этой, уже третьей по счёту, бутылки разговор стал всё больше смещаться в сторону выявления отрицательных сторон развёрнутой по всем фронтам борьбы.
- Хороша самогоночка, но сахар из продажи исчез,- демонстративно поставив кружку на плащ, твёрдым голосом отметил Диванов.- В казне недостача, зато у населения появились нетрудовые доходы. Результаты пока явно не те, на которые рассчитывали.
- Неудобства, конечно, есть, особенно нервируют очереди за водкой. Длинные, - донёс общественные настроения Наливайко.
- А вы не стойте, сказал наш "минеральный секретарь",- хохотнул Стаканов.
- Послушайте, хватит критиковать! Ведь что-то надо было делать: всё меньше любителей выпить, всё больше профессионалов! - воскликнул в сердцах Бухалов и, чтобы подчеркнуть значение сказанного, даже сделал попытку встать, но почему-то прилёг...
- Употребление спиртного - наша национальная традиция, так сказать, составляющая культуры народа. Ограничениями людей от пьянства не отвадить, все равно будут пить, это у нас, так сказать, на генетическом уровне. Гражданам с пелёнок надо прививать простое правило употребления - водка должна помогать, а не мешать жить. Народ нужно занять делом, спортом, отдыхом, чтобы времени на спиртное не оставалось, - выдал наконец всё, что наболело, Наливайко.
- Страна у нас холодная, потому и пьют - для сугрева... Чтой - то закуси не вижу. Съели, что ли, всё... Меняю печень алкоголика на печень трески!- веселился Стаканов.
Наливайко укоризненно посмотрел на него:
- Надо бы и домой собираться. Ты больше не пей.
- Меньше тоже, - парировал Стаканов, тут же взявшись разливать четвёртую бутылку. - Давайте подведём черту, покончим с этим безобразием.
Последняя бутылка не только не повысила градус дискуссии, но даже понизила. Бухалов был уже настолько пьян, что, с трудом оторвавшись от земной поверхности, никак не мог оторваться от маленького кустика, за который крепко ухватился обеими руками. Едва перебирая ногами, он кружился вокруг растения то в одну сторону, то в другую, раскачивая его, ломая ветки и обдирая листья, но бросить полуживой куст и перебраться за соседний, чтобы культурно справить накопившуюся нужду, решительно не мог. Наконец, ему как начинающему ходить ребёнку удалось преодолеть силу притяжения куста и сделать несколько робких шагов в темноту, однако две ноги непостижимым образом сплелись в одну, после чего Бухалов с разворота совершил жесткую посадку на прежнее место, автоматически принял начальственную позу и как ни в чём не бывало, с присущей ему интеллигентностью выразился:
- Твою мать, когда в конце концов мы будем есть свежую уху! Во рту пересохло... Хозяева, вы обещали. Разожгите костёр! Воздух уже наполняется прохладной свежестью...
Он опять начал бубнить что-то возвышенно - романтическое. Сидевший рядом Диванов слушал и улыбался очарованию опустившейся ночи. Действительно, было очень красиво... Невесомые облака, раздвинувшись, освободили окошко для луны, которая мягким сиянием освещала поляну с застывшими в разных позах фигурами людей, кроны деревьев и тихую прибрежную гладь, в которой плавали звёзды.
Наливайко, спустившись к воде, занялся приготовлениями к ухе, а Стаканов, прихватив топор, отправился заготавливать сухостой для костра. Натаскав хвороста, он соорудил костёр и ползал вокруг него в поисках спичек.
- Спички кудай-то запропастились. Были ж в правом кармане... или в левом..
- Да ладно, не ищи,- успокаивал Наливайко,- мы уже выпили столько, что
физически ничего не видно.
- Тогда запоём? Ещё не пели.
- Верно, только пили. В темноте что-то не поётся. Надо собираться домой. Давай, заводи мотор.
Стаканов как будто ждал этой команды. Падая и поднимаясь, он сполз по крутому песчаному берегу и забрался в лодку. Привычным движением опустил мотор в воду и энергично дёрнул шнур стартёра. Оглушительный рёв подвесного лодочного мотора «Вихрь» поднял птиц, оказывается, сидевших вокруг на ветвях сосенок и внимательно наблюдавших за пиршеством в надежде чем-нибудь поживиться. Корма лодки резво подпрыгнула вверх, мотор сорвался с транца и улетел в одну сторону, Стаканов - в другую. Судя по всему, винт ударился о дно, так как лодку течением развернуло кормой с глубокого места на мелкое.
Стаканов выходил из воды обречённо медленно, на ходу бормоча водномоторные термины и явно пытаясь решить какую-то сложную задачу:
- Поди ж ты - не закрепил мотор страховочным тросом.
- Ну и что теперь?- забеспокоился Диванов.
- Что, что! Вплавь теперь придётся добираться.
- Как вплавь?
- Так! Мотор утонул.
- Так надо его поднять.
- Кто нырять-то будет? Глубина больше двух метров, темно.
- Кто? Ты! Сам упустил мотор - сам и ныряй.
Стаканов тоскливо посмотрел вверх - на яркую полную луну, висевшую над спящей рекой, решительно откинул со лба мокрые курчавые волосы и, зайдя в воду, подвинул лодку кормой к предполагаемому месту падения мотора. Держась обеими руками за борт, он пытался нащупать мотор ногами, но они не доставали до дна.
- Лево бери, лево,- неровно дыша от волнения, руководил подъёмом Диванов.
Стаканов, отмахнувшись, набрал воздуха и нырнул. Через мгновение его голова появилась на поверхности.
- Нашёл, нашел, тута он!
После нескольких погружений ныряльщик подтащил мотор ближе к берегу, и товарищи по несчастью совместными усилиями вытащили механизм на песок. Стаканов сразу же установил, что штифты гребного винта срезаны:
- Шпонку сорвало.
- Запасные есть?
- Должны быть.
Стаканов забрался в катер, открыл инструментальный ящик и принялся искать шпонки.
- Нашёл, нашёл! Целых две! - завопил он и стал перебираться опять на берег, к мотору, но споткнулся о лавку и выронил шпонки. Одна из них, прощально булькнув, навсегда исчезла в чёрной воде, другая, как уверял Стаканов, упала на прибрежный песок.
Великолепная четвёрка, трезвея на глазах, так как их пришлось включить на полную мощность, галсами ползала по песку. Но напрасно: шпонку не нашли.
- Чего искать обулындевшими глазами, - сокрушённо подытожил Стаканов.
- Чёрт с ней, с этой шпонкой. Давай на вёслах, тут всего - то с километр до лодочной станции,- махнул рукой в сторону города Наливайко.
- Нету вёсел... Я их не взял, чтоб не мешались. Придётся на шестах идти. Пойдём вырубим.
- Идея. Где топор?
- Где-то у костра.
У костра и в других местах, где были организованы тщательные поиски, топора не нашлось.
Диванов повернул часы к Луне, которая ярко осветила циферблат. Ночь полностью вступила в свои права. Природа молчала. Река, казалось, застыла в едва различимых берегах. Лунный свет раздвигал тьму, но дальше от Луны небо уже не выглядело приветливым, поглотившая его темнота ночи создавала ощущение тревожности.
Диванов осознал комплекс угроз и взял руководство на себя. Он убедил остальных наломать веток прибрежного ивняка и сделать из них некое подобие больших мётел, после чего товарищи организованно погрузились в лодку, распределились по двое на борт и начали движение, отталкиваясь «метлами» от воды.
Когда подошли к речному фарватеру, лодку осветил луч прожектора с приближавшейся самоходной баржи. Ночную тишину и плывущих по волнам напугал басовитый гудок, который был настолько мощным, что заставил завибрировать даже корпус катера, передав тревожные вибрации через лавки соответствующим частям тел путешественников.
- Ой, едет на нас, прямо на нас плывёт!- всполошился Бухалов и лихорадочно стал грести веником.
- Не успеем, точно наедет, давай назад,- закричал Наливайко и загреб в обратную сторону.
- Куда ты! Поздно! - орал Стаканов, энергично загребая вперёд.
Диванов сквозь очки смотрел на них и не грёб никуда. Лодка крутилась на одном месте. Бухалов, а потом и Стаканов в суете выронили ветки, которые тут же утонули в темной воде. Напряжение нарастало.
- Уберите лодку с фарватера! - гремел металлический голос из громкоговорителя, а путешественникам казалось, что с самого неба.
Наливайко рассмотрел при свете прожектора, что его веник окончательно растрепался, и в сердцах выбросил его за борт.
Диванов свою метлу отложил в сторону, после чего скомандовал грести ладонями. Борта у «Прогресса» достаточно высокие, поэтому четвёрке никак не удавалось совершать дружные и мощные гребки.
Когда зловещий чёрный нос баржи, казалось, уже нависал над маленьким судёнышком, великолепная четверка, изыскав скрытые резервы, загребла изо всех сил - так, как будто хотела улететь на космической лодке в темноту ночи, а в результате проскользнула под самым носом громадной посудины, которая, раздвигая воду, пропыхтела мимо. С уходящего в вечность борта небезразличный человек в тельняшке выкрикнул что-то лаконично выразительное, тем не менее, воспринятое путешественниками как искреннее пожелание счастливого плавания.
Волга - рабочая река, и отдыхающие по своим натруженным мышцам в полной мере ощутили её трудовой ритм. Опасность с шумом и плеском ушла вниз по течению. Спасённые от кораблекрушения некоторое время молча сидели в лодке, каждый из них отрешённо смотрел куда-то: кто на воду, кто на небо, кто на улыбающуюся Луну - как будто видели их в первый раз.
- Гребём дальше! - прервал процесс созерцания Диванов.
Бухалов вытер со лба пот и, выдохнув нарочито громко, с отвращением опустил правую руку вдоль борта. Остальные последовали его примеру. Лодка уверенно преодолела Волгу и вошла в устье небольшой речки.
Вдалеке прямо по курсу речная гладь призывно блестела прибрежными огнями. Слева виднелись три девятиэтажки, в которых, судя по одиночным светящимся окнам, все давно уже спали. Справа приближалась песчаная коса, за ней виднелся стоящий на мысу в окружении огромных сосен сказочный терем, а дальше, метрах в трёхстах, сияли фонари лодочной станции. Когда лодка подошла к мосткам, стоящий на них человек крикнул:
- Кто идёт?
- Это мы, - крикнул Стаканов.
- Кто мы?
- Стаканов.
- Какие ещё стаканы? Будут вам и стаканы, и рюмочная будет!- пробурчал человек.
Путешественники пришвартовали катер точно в выделенное для него место и по гремящим деревянным мосткам направились к выходу. Сторож, а это именно он встретил путешественников, шёл впереди. Мужчина широко, как будто желая побыстрее выпроводить ночных гостей, распахнул дверь проходной.
Шедший первым, Наливайко прошёл через проходную, открыл дверь наружу и вдруг отпрянул назад. Резко раскинув руки, он задержал путешественников у самого выхода:
- Там "луноход"...
- Что-о-о?
- Медвытрезвитель!
На ярко освещённой площадке перед входом на станцию стоял кремовый фургон вытрезвителя на базе ГАЗ-51, рядом с ним в выжидательных позах замерли фигуры двоих милиционеров. Товарищи по борьбе, не сговариваясь, развернулись обратно и, подталкивая друг друга, выскочили из проходной, как пробки из бутылки. Пока сторож вооружался подходящим веслом, путешественники в надежде найти другой выход пробежали метров сто вдоль глухого забора из горбыля, окружавшего территорию станции с суши. Попадать в медвытрезвитель было никак нельзя: там установят личность и оставят до полного отрезвления, могут и наподдавать в воспитательных целях или что-нибудь из личных вещей оставить себе на долгую память.
Стаканов, нагибаясь и раздвигая заросли крапивы, лихорадочно искал что-то под забором и, наконец, нашёл - это был лаз, который он приметил давно, ещё с момента установки ограждения. Ящерицей пронырнув в дыру, Стаканов тихо позвал:
- Мужики, лезьте под забор, тут ямка.
Мужики полезли... Сначала "пошёл" Бухалов и сразу застрял. Его объёмистый живот заполнял узкое подзаборное пространство и мешал протиснуться дальше. Диванов бесполезно толкал сзади, Стаканов тащил спереди, Наливайко готовился отразить нападение сторожа. Бухалов поскуливал от раздирающих душу и тело чувств и ощущений, но не вынимался из дыры.
Послышались шаги сторожа. Наливайко, отбросив протокольные предрассудки, сильно пнул застрявшего ногой в зад, после чего Бухалов чудесным образом проскользнул-таки в дыру. Следующим в раздавшийся лаз пролез Диванов, а завершил процесс Наливайко, за ноги которого тщетно пытался ухватиться сторож. Но судьба хранила Наливайко, как во все времена хранит пьяниц, стариков и детей. Сторож не рискнул лезть в дыру. Он был стопроцентным трезвенником, а потому всегда трезво, без романтизма оценивал обстановку. Как последовательный борец с пьянством и алкоголизмом сторож потрусил обратно к милицейскому фургону.
Товарищи по борьбе, путая следы, окольными путями добрались до гостиницы и прошли в номер гостей. Невозмутимый Бухалов, по-хозяйски предложив всем присесть, открыл дипломат, вытащил оттуда бутылку коньяка, повертел её в руках и сказал:
- Коньяк, возраст 5 лет, Ереванский коньячный завод... Давайте отметим благополучное завершение нашей работы. Результат, как говорится, налицо - как в бою побывал...