Москва, как и все мегаполисы, жила своим ритмом, ритмом большого муравейника, где все подчинено, одной общей, но никому не ведомой цели.
Как обычно туда-сюда сновали бесконечные такси, автобусы ленивыми улитками, проползали по улицам, машины заполняя собой все остатки свободного пространства, гудели друг на друга, обвиняя друг друга в создании пробок.
Люди города, рабочие муравьи, непрерывной лентой бесконечно стремились по всем возможным улицам и закоулкам, периодически эта живая пестрая лента, проваливалась в норы метро где то в центре и неожиданно выползая на поверхность где то далеко на окраине.
Вглядываясь в это хмурое утро с высоты своего офиса на 45 этаже, Сэр был грустен и задумчив. Кофе уже остыло и стояло нетронутым на столе. Через пятнадцать минут он должен был начать совет директоров, как обычно смертельно важный и влияющий на судьбы тысяч людей его корпорации. Раньше само осознание глобальности момента вселяло в него дополнительную решимость и уверенность в себе, сейчас было не так.
Ему все это было не интересно. Вот уже почти три месяца жизнь корпорации, то что еще недавно было для него самым важным и единственно волнующим, вдруг вообще перестало представлять хоть какой то интерес.
Кстати здесь в Москве он был, конечно же, никакой не Сэр, а уважаемый Игорь Борисович, ну или для близких друзей — Гарик, и хотя он по прежнему приходил в офис в итальянском костюме, идеально пошитым прямо под него дизайнером с фамилией, которую даже писать бесплатно опасно и в идеально отутюженной белоснежной сорочке, в его виде что то изменилось, может это была трехдневная щетина, которую он стал позволять себе, но скорее всего это был взгляд. Раньше не многие могли его выдержать: решительный, пронизывающий насквозь, холодный и яростный. Теперь же он вообще редко смотрел к кому то в глаза, он стал рассеянным, забывал о назначенных встречах и мог вообще не придти в офис, так как нет никаких важных дел. Сотрудники за спиной уже устали шептаться, придумывая все новые и новые версии того что же случилось с Игорем Борисовичем. От банальных историй о чернокожей мулатке, карточных долгах и нагрянувшей неизлечимой болезни и уже дошли до возможного временного похищения инопланетными чудовищами.
Сэр, отстранился от созерцания серой московской жизни, и глянул на стол, одинокая чашечка кофе, не только не вызывала аппетита, а наоборот вселяла какую то вселенскую грусть, как давно погасший и почти разрушенный вулкан, где он его видел? А, да … Капри...
Он решительно повернулся к бару, аккуратно спрятанному в виде книг на одной из многочисленных полок. Достал скотч, налил полстакана и не смакуя, залпом опрокинул содержимое себе в рот...
Горло сжалось от огненного спазма сорокаградусной жидкости. Это было хорошо. Это отвлекало. От нее... От него...
Сэра! Где ты сейчас?
Помнишь ли...?
Простила ли...?
А ты бы себя простил? Нет.
-Игорь Борисович!,- мысли прервала миловидная девушка модельной внешности,-Совет начинается через пять минут! Все ждут только Вас!
-Света!,- он не мог скрыть раздражения в голосе,-Начинайте без меня, там первые вопросы, вообще пустые, я позже подойду!
Света округлила и без того крупные глаза, но возражать не посмела и тихо ретировалась из кабинета.
Еще полстакана.
Залпом.
Горечь.
Сэра...
Он скинул пиджак, сорвал галстук, все равно душно, все равно тяжело дышать...
Он открыл окно и посмотрел вниз. Голова еще больше закружилась, мысли летели стайками образов, из детства, юности и всей прочей жизни, но все равно, все время всплывал ее образ.
Сэра!
А ведь это была единственная моя настоящая любовь!
А я! Идиот,кретин,трус...
Улица манила его своей глубокой безразличностью и холодом.
Он наклонился через окно еще больше, но тут в дверь постучали.